я легенда. Сборник Р. Матесон АзбукаАттикус, 1954, 1956 isbn 9785389135185 Я легенда
 Скачать 1.35 Mb.
|
|
Ричард Матесон Я – легенда (сборник) «Азбука-Аттикус» 1954, 1956 УДК 821.111(73) ББК 84(7Сое)-445 Матесон Р. Я – легенда (сборник) / Р. Матесон — «Азбука-Аттикус», 1954, 1956 ISBN 978-5-389-13518-5 «Я – легенда» Ричарда Матесона – книга поистине легендарная, как легендарно имя ее создателя. Роман породил целое направление в литературе, из него выросли такие мощные фигуры современного литературного мира, как Рэй Брэдбери, Стивен Кинг… – двух этих имен достаточно для оценки силы влияния. Лучшие режиссеры планеты – Стивен Спилберг, Роджер Корман и другие – поставили фильмы по произведениям Матесона.Второй роман, вошедший в эту книгу, «Невероятный уменьшающийся человек», не менее знаменит, чем первый. Человек – песчинка перед темной мощью природы, но и эта малая молекула жизни всеми силами должна защищать себя, чтобы доказать и себе, и миру свое право на земное существование. УДК 821.111(73) ББК 84(7Сое)-445 ISBN 978-5-389-13518-5 © Матесон Р., 1954, 1956 © Азбука-Аттикус, 1954, 1956 Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 4 Содержание Я – легенда 6 Часть первая 7 1 7 2 12 3 15 4 18 5 22 Часть вторая 27 6 27 7 32 8 35 9 38 10 43 11 47 12 50 13 54 14 62 Часть третья 66 15 66 16 70 17 73 18 82 19 86 Часть четвертая 89 20 89 21 92 Невероятный уменьшающийся человек 97 1 98 2 99 3 110 4 117 5 125 6 134 7 142 8 153 9 164 10 171 11 184 12 197 13 204 14 212 15 222 16 226 Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 5 Ричард Матесон Я – легенда (сборник) Richard Matheson I AM LEGEND Copyright © 1995 by RXR, Inc. THE SHRINKING MAN Copyright © 1956 Richard Matheson, renewed 1984 by Richard Matheson All rights reserved © С. Силакова, перевод, 2017 © С. Осипов, перевод, 2017 © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Атти- кус“», 2017 Издательство АЗБУКА ® * * * Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 6 Я – легенда Генри Каттнеру, с глубокой благодарностью за помощь и моральную поддержку при работе над этой книгой Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 7 Часть первая Январь 1976 года 1 В пасмурную погоду Роберт Невилл не мог высчитать, сколько времени осталось до захода солнца, и иногда «они» выбирались из своих укрытий раньше, чем Невилл успевал вер- нуться домой. Будь Невилл склонен к аналитическим выкладкам, он мог бы вычислить ориентировоч- ное время их появления; но он судил о приближении ночи по старинке – глядя на солнце. Однако в пасмурные дни этот способ не годился. Вот почему в такую погоду Невилл предпо- читал не удаляться от дома. Он обошел вокруг коттеджа, косясь на тускло-серое небо. Из уголка его рта торчала сигарета, дымок белой нитью тянулся за плечом. Он осматривал каждое окно, проверяя, не расшатаны ли доски. После ожесточенных атак часто обнаруживалось много треснувших или висящих на одном гвозде планок. Их приходилось заменять новыми – препротивное занятие. Сегодня Невилл обнаружил только одну расшатанную планку. «Чудеса в решете», – подумал он. На заднем дворе он проинспектировал теплицу и резервуар для дождевой воды. Ино- гда выходишь – а забор вокруг резервуара помят, желоба для сбора воды исковерканы или вообще валяются на земле. Иногда камни, которыми кидались «они», перелетали через высо- кую ограду теплицы, иногда в железной сетке, предохранявшей стекла, образовывались дыры; Невиллу приходилось заменять разбитые стекла. Сегодня и резервуар, и теплица были целы. Роберт Невилл пошел в дом за молотком и гвоздями. Толкнув дверь, мимоходом взгля- нул на свое кривое отражение в зеркале, покрытом трещинами. Это зеркало он укрепил здесь месяц назад. Недолго оно продержится – скоро осколки амальгамированного стекла начнут вываливаться из рамы. «Ну и пускай», – подумал он. Больше он не станет вешать на дверь зеркала. Овчинка выделки не стоит. А повесит он туда чеснок. Чеснок – средство верное. Он медленно прошел через тихий сумрак гостиной, повернул по короткому коридору налево и еще раз налево – в спальню. Когда-то – в другой жизни – комната была любовно обставлена. Теперь в ней властвовала практичность. Кровать и комод Невилла занимали совсем мало места, и он превратил часть спальни в мастерскую. Вдоль всей стены тянулся верстак. На нем размещались тяжелая ленточная пила, токар- ный станок для работы по дереву, шлифовальный круг и тиски. На полках над верстаком валя- лись без всякой системы инструменты Роберта Невилла. Он взял с верстака молоток, вытряхнул из банки на ладонь полдюжины гвоздей. Вышел наружу, крепко-накрепко прибил доску, лишние гвозди швырнул на кучу щебня. Долго стоял на газоне перед домом, созерцая перспективу безмолвной Симаррон-стрит. Высокий тридцатишестилетний потомок немцев и англичан, он имел крайне непримечатель- ную внешность, если не считать крупных упрямых губ и пронзительно-голубых глаз. Сейчас его глаза лениво разглядывали обугленные руины – все, что осталось от домов по обе стороны Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 8 от его коттеджа. Он сам сжег эти дома, чтобы «они» не могли перепрыгнуть на его крышу с соседских. Спустя несколько минут Невилл, сделав глубокий, медленный вдох, вернулся в дом. Швырнул молоток на диван в гостиной, закурил новую сигарету, выпил свою обычную утрен- нюю стопочку. Потом заставил себя пойти на кухню – убрать из раковины все, что накопилось за пять дней. Он знал, что также надо бы сжечь бумажные тарелки, стереть пыль с мебели, вымыть раковины, ванну и унитаз, сменить постельное белье, – но был совершенно не в настроении этим заниматься. Потому что он был мужчиной и жил один, а для живущего в одиночестве мужчины такие мелочи не имеют никакого значения. Близился полдень. Роберт Невилл собирал чеснок в теплице. Сперва его мутило оттого, что приходится нюхать чеснок в таких количествах, что в животе постоянно бурлило. Теперь запах впитался в его дом, в одежду и, как порой чудилось Невиллу, даже в тело. Невилл уже практически перестал его замечать. Набрав полную корзинку головок, он вернулся в дом и высыпал чеснок в раковину. Щелк- нул выключателем – лампа замигала, затем все же засияла ровным светом. Невилл раздоса- дованно присвистнул. Опять генератор капризничает. Придется снова раскрывать этот чер- тов учебник и проверять провода. А если с ремонтом будет слишком много возни, то и вовсе поставить новый генератор. Он взял нож, сердито подтолкнул к раковине высокую табуретку и с усталым кряхтением уселся на нее. Вначале он разделил головки на маленькие серповидные зубчики. Затем разрезал каж- дый жесткий розовый зубчик надвое, обнажив мясистую сердцевину. По комнате разнесся рез- кий, едкий запах. Когда стало совсем нечем дышать, Невилл переключил кондиционер в режим вытяжки, и вонючий воздух улетучился. Невилл взял с полки острую спицу. Проткнул каждую половинку, нанизал все кусочки на проволоку. Получилось двадцать пять связок. Сначала он вешал эти связки на окна. Но «они», стоя на безопасном расстоянии, швы- ряли в окна камнями, пока не пришлось заколотить разбитые рамы фанерой. В конце концов он отодрал фанеру и заколотил окна сверху донизу дощечками. Дом превратился в мрачный склеп, но лучше уж так, чем терпеть ежевечерний камнепад со стеклянным градом. А когда Невилл установил три кондиционера, жизнь стала вполне сносной. Человек к чему угодно спо- собен привыкнуть – если не оставить ему другого выхода. Доделав чесночные «бусы», Невилл вышел во двор. Снял с заколоченных окон старые, потерявшие свой чудодейственный запах связки, укрепил на их месте новые. Эту операцию приходилось проделывать дважды в неделю. Чесночные «бусы» – его пер- вая линия обороны и пребудут ею до тех пор, пока он не подыщет средство получше. «Ах, линия обороны? – частенько всплывал в голове вопрос. – От чего обороняемся?» Сегодня с полудня до самого вечера Невилл занимался изготовлением кольев. Он делал их на токарном станке из толстых деревянных палок, предварительно распи- ленных на девятидюймовые заготовки; прижимал к бешено вертящемуся точильному кругу кончик каждого кола, пока тот не становился острее кинжала. Работа была утомительной и монотонной, мелкие, пахнущие гарью опилки разлетались, облепляли кожу, застревая в ее порах, проникали в легкие, вызывая приступы кашля. И конца-края этому не было. Сколько бы кольев он ни делал, их запасы таяли на глазах. Когда-нибудь ему придется обтачивать прямоугольные деревяшки. «Тогда вообще не соскучишься!» – озлобленно подумал Невилл. Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 9 Это занятие нагоняло на него дикую тоску. Вообще-то, он давно поклялся себе, что при- думает какой-нибудь другой способ уничтожать их. Но как тут что-то придумаешь, если они не дают ни малейшей возможности передохнуть и поразмыслить? Возясь с кольями, Невилл слушал пластинки – Третью, Седьмую и Девятую симфонии Бетховена. Он был рад, что мать с детства научила его ценить такую музыку. Музыка помогала коротать время, заполняя ужасающий вакуум с утра и до утра. Когда пробило четыре, он начал то и дело коситься на стенные часы. Он работал молча, сурово поджав губы, с сигаретой в уголке рта, уставившись на резец, гложущий дерево. От резца на пол сыпались струей мелкие опилки. Четыре пятнадцать. Четыре тридцать. Без четверти пять. Еще час, и эти мерзкие свиньи снова соберутся у дома. Как только погаснет солнечный свет. Роберт Невилл стоял перед гигантской холодильной камерой, выбирая, чем бы поужи- нать. Его пресыщенный взгляд скользил по штабелям мясных полуфабрикатов, пакетам с замо- роженными овощами, полкам с хлебом и печеньем, фруктами и мороженым. Он взял две телячьи отбивные, маленькую баночку апельсинового шербета и упаковку бобов. Прижав продукты к груди, локтем захлопнул дверцу холодильника. Потом подошел к неровным колоннам консервных банок, поднимавшимся до потолка. Взял банку томатного сока и покинул комнату, когда-то служившую спальней Кэти, а теперь обслуживающую его желудок. Медленно прошел через гостиную, разглядывая фотообои. Неприступный утес высился над сине-зеленым океаном, волны, вздымаясь, разбивались о черные скалы. В безоблачной голубизне высоко-высоко реяли белые чайки, справа, на краю пропасти росло искривленное дерево – его темный силуэт казался выгравированным на лучезарном небосводе. Невилл вошел в кухню, кинул продукты на стол, косясь на часы. Двадцать минут шестого. Уже скоро. Плеснул немного воды в кастрюльку, поставил ее на горелку. Положил отбивные на ско- вородку. Вода закипела, и он высыпал в кастрюльку мороженые бобы. Подумав, накрыл ее крышкой, рассудив, что генератор барахлит именно из-за прожорливой плиты. Отрезал себе два ломтя хлеба, налил стакан томатного сока. Сел на табуретку, уставился на красную минутную стрелку, еле-еле ползущую по циферблату. Стервецы не заставят себя долго ждать. Допив сок, вышел на крыльцо, пересек газон, подошел к воротам. Смеркалось, холодало. Он глянул сначала в один конец Симаррон-стрит, потом в другой. Прохладный ветерок шевелил его светлые волосы. Какая мерзость – пасмурная погода: никогда точно не знаешь, когда именно они появятся. Но все же лучше просто ненастье, чем пыльные бури, чтоб их… Передернув плечами, Невилл вернулся в дом, ступая прямо по газону, запер за собой дверь на замок, накинул крючки, задвинул массивный засов. На кухне перевернул отбивные, выключил плиту. Накладывая еду на тарелку, вдруг замер, торопливо глянул на часы. Итак, сегодня нача- лось в шесть двадцать пять. – Выходи, Невилл! – заорал Бен Кортман. Роберт Невилл, вздохнув, сел за стол и принялся за еду. Он сидел в гостиной и пытался читать. Предварительно он наведался к серванту с малень- ким встроенным баром и налил себе стакан виски с содовой. И теперь Невилл, вцепившись в холодный стакан, читал учебник физиологии. Усилитель, висящий над дверью в коридор, разрывался от оглушительной музыки Шёнберга. Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 10 И все равно недостаточно громко. Все равно их слышно: за дверью бормочут, бегают туда-сюда, вскрикивают, ревут, дерутся между собой. Время от времени о стену глухо ударялся камень или кирпич. Иногда раздавался собачий лай. И всех их привела сюда одна и та же цель. Роберт Невилл на миг зажмурился, крепко закусив губу. Потом открыл глаза и закурил новую сигарету, глубоко затягиваясь дымом. Жаль, что некогда заняться звукоизоляцией дома. Если бы не приходилось слышать их ор, было бы полегче. Эти вопли действовали ему на нервы даже теперь, на шестом месяце такой жизни. Невилл больше не наблюдал за ними. Когда все еще только начиналось, он проделал гла- зок в окне, выходящем на улицу, и по вечерам смотрел в него. Но потом это заметили женщины и стали принимать непристойные позы, надеясь выманить его наружу. Смотреть на такое ему совсем не хотелось. Отложив книгу, он тупо уставился на ковер. Из усилителя лилась пьеса «Просветленная ночь». Он знал, что можно заткнуть уши ватой – тогда их не будет слышно. Но не будет слышна и музыка – а он не хотел лишний раз напоминать себе, что вынужден прятаться, как моллюск в раковине. Невилл снова закрыл глаза. «Женщины – вот из-за кого мне так погано», – подумал он. Бабы кривляются в ночном мраке, как распутные марионетки, надеясь, что он соблазнится и выйдет. Его передернуло. Каждый вечер одно и то же. Он читает и слушает музыку. Потом при- нимается строить планы звукоизоляции дома. Потом появляются мысли о бабах. В глубинах его тела вновь что-то запульсировало, стало тепло, и Невилл крепко сжал побелевшие губы. Ощущение привычное, и как же мерзко, что с ним невозможно совла- дать. Это ощущение будет усиливаться и усиливаться, пока он не обнаружит, что на месте не сидится. Вскочит, начнет ходить из угла в угол, размахивая побелевшими от злости кулаками. Может быть, включит кинопроектор, или начнет обжираться, или напьется до чертиков, или врубит музыку так громко, что уши заболят. Когда становится по-настоящему худо, он должен хоть чем-то себя занять. Невилл почувствовал, что мышцы живота напрягаются, точно сжатые пружины. Схватил книгу, попробовал читать вслух, медленно, через силу проговаривая каждое слово. Но через минуту книга снова упала на колени. Он покосился на книжный шкаф в углу. Все собранные в этих томах знания не могут потушить пылающий в нем огонь; слова всех людей всех веков не могут совладать с бессловесным вожделением его плоти, которому ника- кой разум не указ. От этого открытия его буквально начало мутить. Какое унижение для человека – разум- ного существа. Что ж, конечно, вожделение вложено в него природой, но теперь утолить эту потребность невозможно. Роберту Невиллу навязан обет целомудрия. Придется привыкать. «У тебя ведь есть мозги? – спросил он себя. – Вот и пошевели ими!» Привстав, он еще немножко прибавил громкость проигрывателя, затем заставил себя прочесть, не отвлекаясь, целую страницу. Он читал о том, как клетки крови просачиваются сквозь мембраны, как бесцветная лимфа переносит отходы организма по лимфатическим путям, читал о лимфоцитах и фагоцитах… «…в области грудной клетки, у левого плеча, где впадает в одну из крупных вен крове- носной системы». Книга полетела на пол. Почему его не оставляют в покое? Неужели думают, что его тела хватит на поживу всем? Совсем сдурели? Зачем они таскаются сюда каждый вечер? Целых пять месяцев прошло, им давно пора плюнуть на него и отправиться на поиски другой добычи. Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 11 Роберт пошел к бару, налил себе еще стакан. Возвращаясь к креслу, услышал сквозь музыку знакомый шум: камни ударялись о крышу, с грохотом скатывались по ней и падали в кустарник за домом. Но даже эту какофонию перекрывал голос Бена Кортмана, вопившего, как обычно: – Выходи, Невилл! «В один прекрасный день я доберусь до этого стервеца, – подумал он, выпив залпом пол- стакана горького виски. – Однажды я всажу кол в его поганую грудь. Я для него специальный кол заготовлю, длиной в фут, с ленточкой». Завтра. Завтра он сделает в доме звукоизоляцию. Его пальцы с побелевшими костяшками сжались в кулаки. От мыслей про баб можно чокнуться. Если же он перестанет слышать эти голоса, то авось сумеет выкинуть их из головы. Завтра. Завтра. Пластинка кончилась. Невилл снял с проигрывателя стопку прослушанных пластинок, стал рассовывать их по конвертам. Теперь шум с улицы казался еще громче. Он схватил первую попавшуюся пластинку, опустил на проигрыватель, вывернул ручку на полную катушку. Его оглушил «Чумной год» Роджера Лея. Скрипки пищали и завывали, барабаны стучали глухо, как агонизирующее сердце, флейты выводили дикие, атональные мелодии. Сорвавшись с места, Роберт Невилл в ярости схватил пластинку и переломил о колено. У него давно уже чесались на нее руки! Еле переставляя затекшие ноги, прошел на кухню, швырнул осколки в мусорный ящик. И застыл посреди темной кухни, крепко зажмурив глаза, стиснув зубы, заткнув уши. «Отвяжитесь от меня, отвяжитесь, ОТВЯЖИТЕСЬ!» Бесполезно – ночью с ними тягаться невозможно. Нечего и пробовать: в темное время суток их силы удесятеряются. Хватит делать глупости. Может, кино посмотреть? Нет, что-то неохота возиться с проектором. Он просто ляжет в постель, заткнув уши ватой. Вечер закон- чится точно так же, как все предыдущие. Стараясь вообще ни о чем не думать, Роберт Невилл торопливо пробежал в спальню и разделся. Натянув пижамные штаны, отправился в ванную. Он всегда спал в одних штанах, голый до пояса – эта привычка осталась со времен войны, когда Невилл служил в Панаме. Моясь, он смотрел в зеркало на свою широкую грудь. Темные волосы густо росли вокруг сосков, спускались дорожкой к пупку. Роберт смотрел на вычурный крест – тоже память о Панаме. Как-то, по пьяному делу, он вытатуировал его у себя на груди. «Совсем дурак был!» – подумал он теперь. Однако вполне возможно, что именно этот крест спас ему жизнь. Он тщательно почистил зубы и прополоскал рот специальным эликсиром. Невилл ста- рался заботиться о своих зубах – ведь теперь он сам себе дантист. Все остальное пусть горит синим пламенем, но здоровье… «Тогда почему бы тебе не перестать травиться алкоголем? – спросил он себя. И сам себе ответил: – А почему бы тебе не заткнуться?» Переходя из комнаты в комнату, выключал свет повсюду. Несколько минут всматривался в фотообои, пытаясь внушить себе, что видит настоящий океан. Но разве самовнушение подей- ствует, когда ночь полнится стенаниями и воплями, ревом и грохотом, рыданиями и скрипами? Невилл выключил в гостиной свет, вернулся в спальню. Увидев, что постель усыпана опилками, недовольно присвистнул. Одним махом отряхнул сор, подумав, что надо бы сделать перегородку между мастерской и жилой частью. «Надо бы сделать то, надо бы это», – тоскливо сказал он сам себе. Сколько хлопот, черт подери, разве дойдут руки до его главного дела? Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 12 Он закупорил уши ватными тампонами, и великое безмолвие поглотило его. Потушил свет, заполз под одеяло. Взглянув на часы со светящимся циферблатом, увидел, что стрелки показывают начало одиннадцатого. «Отлично, – подумал он. – Можно будет встать пораньше». Невилл лежал на кровати и глубоко дышал в темноте, надеясь, что скоро заснет. Но тишина ничуть не помогала. Перед глазами стояли их фигуры – мужчины с бескровными лицами рыщут около дома, все ищут и ищут лазейку, чтобы добраться до него. Некоторые, наверное, сидят на корточках, по-собачьи выгнув спины, блестящие глаза устремлены на дом, зубы скрипят, челюсти медленно движутся – туда-сюда, туда-сюда… А женщины… Черт побери! Неужели он опять начнет думать об ЭТИХ? Невилл резко перевернулся на живот, зарылся лицом в горячую подушку. Так он и лежал, тяжело дыша; по его телу время от времени пробегала легкая судорога. Скорей бы утро. Его губы твердили это каждую ночь. Господи ты боже мой, скорей бы утро. Ему приснилась Вирджиния, и во сне он кричал, а его пальцы цеплялись за простыню, как когти обезумевшего льва. |