Sensorische Integration im Dialog Улла Кислинг Сенсорная интеграция в диалоге Понять ребенка, распознать проблему, помочь обрести равновесие
 Скачать 1.92 Mb.
|
|
Примеры работы 129 После того как он проделал это движение несколько раз, я кладу руки ему на бедра и начинаю нажимать на них, подчеркивая перемещение веса вперед и назад. Это движение одновременно помогает удержать равновесие и привлекает внимание к бедрам. После короткой паузы я руками показываю, как перенести вес справа налево. Беньямин начинает раскачиваться сильнее. Я помогаю ему оттолкнуться ногами от пола и слегка похлопываю по попке, подталкивая вверх. Беньямин качается всем телом вперед и назад, лежа на гамаке горизонтально. Он поднимает голову, оказывая сопротивление силе притяжения, чтобы оглядеться и восстановить равновесие с помощью зрения (см. главу «Основы сенсорной интеграции в диалоге», раздел «Вестибулярная система»). При движении вперед его ноги вытягиваются, при движении назад сгибаются. Важны остановки {паузы) в промежутках. Хорошо скоординированное движение подразумевает сгибание, разгибание и поворот. На последующих занятиях Беньямин упражняется в этих трех действиях. Движения всегда соответствуют опыту Бенъямина и его переживаниям. Терапевту, однако, никогда не удается полностью реализовать в работе с детьми все свои идеи. Ухватишь ползунка за ножку, а в следующее мгновение он уже уполз, не дав и начать упражнения. Особое искусство - без принуждения обращать внимание ребенка на его собственное тело и его движения. Принуждение заставляет нервную систему ребенка искать пути для бегства. Негативная интенция увеличивает напряжение, исключает возможность легкого и радостного обучения. В следующем эпизоде того же занятия Беньямин забрался ко мне на колени. Это особый знак доверия с его стороны. Он дал мне возможность стимулировать его кинестетическое восприятие через его руки. 130 Мы «потанцевали» с каждым пальчиком, каждый повернули, потянули, чтобы он вырос, и согнули, чтобы стал маленьким. Мы начинаем «искать косточки» (явное влияние работы по методу Фельденкраиза). В эту игру он до сих пор играет со своей мамой. Конечно, мы проверяем, есть ли косточки и в ногах. Так руки начинают трогать ноги, ноги встречаются с руками. Руки подтягивают ноги ко рту, к носу, к уху и т.д. Я использую ситуацию, чтобы поупражняться со сгибанием (снова обычные движения из репертуара первого года жизни). Движения бедер и таза при этом тоже становятся более осознанными. После этого занятия Беньямин пробует подтянуться и встать везде, где только можно, а затем пройти вдоль предмета, за который можно держаться. Двадцатое занятие (18 месяцев) Беньямин проходит несколько шагов, не держась. Его слегка покачивает, но тем сильнее проявляется его отвага. Везде, где есть на что опереться, он пытается подтянуться и встать. В игру снова вступает тряпичный Том, он тоже встает на ноги. Тому нравится «падать на попу». Для честолюбивого Беньямина это абсолютно ново. Если у него что-то не выходит, он впадает в ярость. Глядя, как Том шумно плюхается на попу, он пытается попробовать проделать то же самое. Удивленное «о!» мамы только раззадоривает его, и Беньямин начинает учиться падать. Беньямин ковыляет на негнущихся ногах. Ему не удается включить в движение промежуточные ступени. Он живет по принципу «все или ничего» -либо стоять, либо падать. Падать у него пока получается не слишком хорошо, он постоянно рискует больно удариться. Тот, кто боится падать, не сможет научиться хорошо ходить и бегать. Собственно, каждый шаг в ходьбе - это начало падения. Пока Беньямин наблюдает в окно за другими детьми, я пользуюсь этой возможностью, чтобы заняться его бедрами и Примеры работы 131 вертикальным положением позвоночника. Он стоит или сидит на коленях у окна так, что я могу переносить его вес с одной ноги на другую. Часто он забывает о детях на улице и возвращается «внутрь», следуя взглядом за моими руками. Постепенно Беньямин лучше овладевает всеми движениями. Его речь становится удивительно выразительной и весьма дифференцированной. Припадки ярости случаются реже и протекают мягче, но без них он, пожалуй, не сможет пока обойтись. Я сама была очень удивлена тем, как быстро Беньямин смог сделать такие успехи. По моему опыту, быстрое улучшение почти всегда свидетельствует о депривации. Но в анамнезе не было и намека на нее. Что ж, хорошо, что жизнь всегда преподносит нам загадки. б) Мартин, 2,5 года (по заключению врача, здоровый ребенок, нездорова мать?) На прием к Инге Флемиг мать Мартина пришла с двумя направлениями. Врач решил, что проблема заключается в нервозности матери, и направил ее к специалисту. Направления для Мартина ей удалось добиться только настоятельными просьбами. При осмотре у Инге Флемиг Мартин вел себя как живой, приветливый, немного осторожный ребенок. Помимо чрезвычайно богатой лексики она отметила лишь несколько сниженный тонус тела. Сниженный тонус сам по себе не является патологией. Решающую роль играет то, как человек с ним справляется. Инге Флемиг очень серьезно восприняла озабоченность матери тем, что «Мартин не такой, как другие дети в кругу семьи, иногда он ведет себя странно, часто его трудно заставить что-либо сделать, например, уговорить пойти с мамой в магазин, у него нередко случаются приступы гнева». Она позвонила мне, описала ситуацию и попросила выяснить с помощью наблюдательной диагностики в терапевтической игре, «в чем тут дело».   132Первая встреча Мартин вошел в кабинет, держа мать за руку. Он охватил цепким взглядом все помещение, как будто измеряя его. Сидя рядом с матерью на деревянном ящике, он принялся отслеживать глазами рисунок паркета. Я сижу рядом с очень низкой качающейся доской, разработанной Джин Айрес (у меня в кабинете тогда была небольшая доска-качалка размером 80x80 см, теперь остался только гамак), раскачиваю ее медленно вперед и назад. Мартин переводит взгляд от паркета к доске, но движутся при этом только его глаза. Через несколько мгновений я начинаю раскачивать доску справа налево. Мартин вскрикивает чуть ли не с яростью: «Нет, не так!» Я повторяю его слова с вопросительной интонацией и снова раскачиваю доску вперед и назад. Его глаза следят за стереотипным движением. Тогда я останавливаю доску и выжидаю, Мартин говорит: «Качай дальше!» Я встаю, чтобы взять из шкафа деревянный шар, а Мартин в это время подползает на четвереньках к доске и с силой толкает ее, доска раскачивается и ударяет его по голове. Мартин не проявляет никакой реакции на боль от удара. Я всегда достаю деревянный шар, когда вижу стереотипное поведение, указывающее на возможный аутизм. У детей, склонных к аутичной модели поведения, особенности обращения с шарами позволяют многое увидеть. Для меня аутичное поведение является выражением не только расстройства общения, но и серьезных нарушений в процессах обработки ощущений. Оно может проявляться более или менее ярко, но всегда позволяет обнаружить нарушение в восприятии раздражителя, обработке ощущения или в ответной реакции. Каждый человек в соответствующих условиях (одиночное заключение, пытки и т.д.) может развить аутичное поведение за короткое время. Мне много приходилось работать с аутиста-ми, и я собираюсь написать об этом отдельную книгу. Примеры «аутичного поведения»: навязчивое поведение - в повседневных действиях, постоянно повторяющихся движениях, характерных для этого чело- Примеры работы века, в том как он ест, как выбирает одежду, в распорядке дня, в речи и звучании голоса, в использовании технических приборов, в определенных ритуалах, в стремлении избежать зрительного, телесного контакта, прикосновений, в личной гигиене (болезненная страсть к умыванию), в заведенном бытовом порядке, в сложившемся порядке на рабочем месте и т.д. Когда я приглашаю Мартина покатать шар, он отвлекается от своей «игры» в наблюдение за качающейся доской и паркетом. Когда шар подкатывается к нему, Мартин планирует точную траекторию, следующую за рисунком паркета. Он катает шар всегда одинаково, в одном и том же направлении. Если я толчком меняю траекторию движения шара, Мартин сердится, топает ногой и возвращает шар на место. Мама Мартина спрашивает меня, нормально ли, что Мартин знает уже все цифры от 1 до 100. Я отвечаю, что нет, и Мартин принимается, хотя никто его о том не просил, громко считая до 100, перекатывать шар из одной руки в другую. Мама говорит: «Он может не только называть цифры, но и читать!» Недолго думая, я беру большой лист бумаги и начинаю рисовать на нем цифры от 1 до 100 в свободном порядке. Мартин безошибочно называет все цифры, но не перестает при этом перекатывать шар из одной руки в другую (это перекатывание выглядит как очень хорошо усвоенная стереотипия, оно идет как по маслу). Затем я прошу Мартина назвать мне какое-нибудь число, чтобы я его написала. Видно: он доволен, что я не делаю ошибок. Когда он говорит 69, я пишу 96. Это вызывает необоснованно сильный приступ ярости. Я решаю предоставить Мартина на некоторое время самому себе и завожу разговор с его мамой. Я говорю ей: «Вы правы, у Мартина есть проблемы! У него развилось нарушение восприятия. Потому у него и случаются такие приступы ярости: нарушение восприятия не позволяет ему быстро справиться с новой ситуацией. Ему нужно, чтобы 134 все проходило по одной установленной схеме: так, как он привык. Если ему не удается держать все под контролем, он утрачивает равновесие, и воспринимает это очень остро». У матери наворачиваются слезы на глаза. Не в силах сдержать их, она отвечает: «Наконец-то кто-то соглашается с тем, что с моим ребенком что-то не так. Все считают, что это я нездорова». Я рассказываю маме Мартина о своей работе и объясняю ей, что невосприимчивость Мартина к боли в глубине его тела при повышенной поверхностной чувствительности кожи - это показания как раз к терапевтическим занятиям по методу сенсорной интеграции. Тем временем Мартин снова ударяется головой о качели, так что у меня возникает возможность более наглядно объяснить, в чем заключается дефицит кинестетического восприятия. Мартин охватывает пространство взглядом (умом), а не телом. Он кажется ребенком, которому лень двигаться. Между его интеллектуальным и моторным развитием зияет пропасть. Эта пропасть и образует постоянное напряжение, по малейшему поводу разряжающееся приступом ярости. У Мартина сложилось четкое перфекционистское представление о том, какими должны быть те или иные действия. Все отклонения выводят его из равновесия. Он защищается стереотипными движениями, манипулированием предметами, позволяющими ему точно определить, что произойдет в следующий момент. Его внутренний беспорядок требует упорядоченности внешнего мира. Нам всем, пожалуй, знакомы подобные феномены: Пример Вы напряженно обдумываете какую-то проблему. Вам предстоит принять важное решение. Дома давно уже ждет неприбранный шкаф. До сих пор вам все время удавалось найти отговорку, чтобы отложить предстоящую уборку на завтра. Внезапно вас охватывает желание немедленно навести порядок в шкафу, и вы тут же его осуществляете. Добившись внеш- Примеры работы него порядка в шкафу, вы обнаруживаете, что и в мыслях достигли ясности, необходимой, чтобы принять важное решение. Еще один пример В конце долгого, тяжелого рабочего дня Инге Флемиг проводит беседу с терапевтами. Мы сидим за столом. Не прерывая своей речи, она начинает раскладывать все лежащее на столе как «по линейке». Я незаметно сдвигаю несколько вещей. Через некоторое время она снова раскладывает все «по местам». Это повторяется несколько раз, пока мне вдруг не достается по руке. Мы все смеемся над этой забавной ситуацией. Внешний порядок помогает внутренне сосредоточиться, особенно в тот момент, когда нарушается чувство равновесия. Тот, кто живет в окружении педантичного порядка, вполне возможно, страдает нарушениями восприятия. К сожалению, обратное утверждение - тот, кто живет в хаосе, обладает прекрасным внутренним равновесием - далеко не всегда оказывается верным. В упорядочивании, к которому склонен Мартин, проявляется его повышенный интерес к геометрическим формам и связям. Я предполагаю, что он должен быть высоко одарен, скорее всего, в области математики (позже это предположение подтверждается). У него все должно быть логичным. Так, бросается в глаза, насколько технично он пользуется речью. Он произносит, четко разделяя слова: «Посмотри, мама! Тут стоит большая круглая синяя бочка». Здесь необычно не только четкое описание, интонация (ударение) тоже выбивается из нормального типа речи. Он говорит синтетически, «как робот». Его речи недостает детской чувственной выразительности. Иногда он кажется маленьким старичком. Но родители вовсе не натаскивали Мартина. Такие дети, как он, впитывают в себя знания походя. Один-единственный раз в передаче «Улица Сезам» он увидел цифры от 1 до 20, названные по-английски, и тут же запомнил их. Было интересно наблюдать за тем, как через некоторое время, немного разобравшись в своих базовых ощущениях, Мартин забыл английские цифры, и его взрослую речь на короткое время сменил детский лепет. На втором занятии Мартин преподал мне важный урок о том, какое значение имеет изменение пространства. Придя на это занятие, Мартин уже в коридоре встретил меня радостной улыбкой. И мама и ребенок были рады ко мне прийти. Пока мама снимала куртку в коридоре, Мартин вбежал в кабинет. Через несколько секунд он вышел оттуда с каменным выражением лица. Я спросила его, что произошло, он ничего не ответил и отвернулся к стене. Внимательно осмотрев весь кабинет и не найдя никакой причины для такого разочарования, я вернулась в коридор и попросила Мартина помочь мне. Но он все так же молчал и напряженно отворачивался в сторону. Я решила оставить его на некоторое время в покое, присела с его мамой на ступеньки в коридоре и завела разговор. Мартин нервничал все больше. Наконец, у него вырвалось: «Большая круглая синяя бочка!» Одна моя коллега одолжила у меня бочку и еще не вернула ее. Только после того как бочка снова была водворена на свое место, Мартин смог войти в кабинет. Для Мартина помещение изменилось. Оно было не таким, каким он ожидал его найти. Детей с подобными нарушениями может совершенно сбить с толку отсутствие или перестановка каких-то предметов. Правда, реакция не всегда оказывается настолько сильной. Теперь я слежу за тем, чтобы установленный порядок в помещении для занятий оставался неизменным. Детям с нарушениями восприятия сохранение неизменного порядка в помещении, где они занимаются, обеспечивает большую защищенность. В ходе занятий разрешается устанавливать новый порядок или создавать беспорядок, но в конце все предметы должны вернуться на свои места. Примеры работы Когда Мартину было четыре с половиной года, он подошел к доске и написал с милыми ошибками, которые, впрочем, совсем не затрудняли чтение: «Я в доме шумных игр у Уллы Кис-линг. Мы быстро едем на роликовой доске с горы». Он «сам исследовал» буквы и научился писать. Когда ему было пять с половиной лет, он спросил меня, когда у меня день рождения. И тут же, не задумываясь, сказал, на какой день недели он придется в будущем году. Я проверила - он не ошибся! Он мог за секунду точно сказать, на какой день недели придется любая дата. Аутизм Мартина прошел\ Со временем он полностью избавился от стереотипии. Но нам понадобилось значительно больше времени, чтобы справиться с его гневливостью и внезапным замыканием в себе. Поначалу ему было нелегко завязать диалог в группе детей. Он всегда предпочитал общаться со взрослыми. Ему легче было предсказать их поведение, не такое спонтанное, как у его сверстников. Кроме того, ему часто бывало сложно двигатель-но осуществить свои перфекционистские идеи, честолюбие постоянно приводило его к разочарованию в собственных силах. Помимо «пищи» для базовых ощущений Мартину нужно было много внимания и поддержки. Когда Мартин пошел в школу, я предложила его маме сделать в занятиях перерыв. Мартин к тому времени сильно продвинулся в области моторного развития, его поведение стало более стабильным. Но мама испугалась. Отчаяние первых двух лет жизни ее сына, когда она не могла добиться помощи, давало себя знать. Мы договорились, что они будут приходить каждые две недели. Я знала, что на деле мы скоро будем встречаться только раз в месяц или еще реже. Маме Мартина нужно было время, чтобы привыкнуть обходиться без меня. Мартин уже нашел свою дорогу. Через полгода, прощаясь с ними, я обещала, что они всегда могут рассчитывать на возобновление занятий, если у Мартина появятся проблемы. 138 Совершенно случайно я оказалась на обычном осмотре Мартина у Инге Флемиг, когда ему было уже 12 лет. Я не смогла удержаться и спросила его, на какой день недели придется некая дата. Он ухмыльнулся, и на этот раз мне показалось, что ему пришлось подумать. Ответ последовал не так скоро, как прежде, но оказался верным. Теперь была моя очередь задуматься. Я постоянно убеждалась в том, что дети теряли свои исключительные способности, обретая нормально работающее восприятие. И тут я вспомнила. День рождения Мартина был тоже в апреле, как и у меня! Он просто отсчитал от этого дня? Когда я задала ему этот вопрос, он с хитрой улыбкой подтвердил, что так оно и было. Мартин очень хорошо учился в школе. Но значительно более важным мне кажется, что он смог обрести душевное и физическое равновесие, а вместе с ним и основу для счастливой жизни. Однажды я спросила Мартина, как он высчитывает дни недели. Он ответил: «Я не считаю, я просто вижу их». Мой опыт с Мартином подтолкнул меня к размышлениям о возможных причинах раннего детского аутизма. При раннем детском аутизме родители часто отмечают, что до двух с половиной - трех лет ребенок развивается нормально, но затем внезапно утрачивает приобретенные двигательные, когнитивные и речевые навыки и развивается как бы в обратную сторону, вплоть до тяжелейшего аутизма. Насколько мне известно, причины, вызывающие аутизм, до сих пор не выяснены, есть лишь предположения. Возможно, и развитие в первые годы жизни протекает у этих детей не нормально, по ряду мелких признаков качественно отличается от среднестатистического развития? Может быть, если бы врачи, проводя плановые осмотры, уделяли больше внимания качеству развития моторики и восприятия, а не количеству, нам удалось бы, как показывает случай с Мартином, предупредить развитие этого недуга у ряда детей? Мог бы развиться у Мартина ранний детский аутизм, если бы ему не была вовремя оказана помощь? На такие вопросы Примеры работы нам никогда не удастся получить ответа. Во-первых, во всем мире не найти двух одинаковых детей с одинаковыми симптомами. Во-вторых, если бы мы и нашли их, кто бы мог взять на себя такую ответственность - оказать помощь одному ребенку и отказать в ней другому? Вы видите светило? Сияет половина, Но целен лунный лик. Вот так, порой не зная, Мы что-то утверждаем, Но наших глаз обман велик.* (Маттиас Клаудиус) |