лекция. Лекции по психологии 01.02.. Соцальнодемографические проблемы современной России
 Скачать 120.52 Kb.
|
|
Калиш рассматривает поведение людей, перенесших утрату родителей или супруга, отношения их с ровесниками, внуками, правнуками. При этом он не затрагивает такие ситуации, как присутствие отчима или мачехи, падчерицы или пасынка, вторичный брак между людьми с большой разницей в возрасте. Пожилой – человек старше 65 лет. В этом возрасте смерть родителя или близкого родственника достаточно частое явление. Среди 65-летних людей, по данным Калиша, 4 % имеют, по крайней мере, одного живого родителя. Для людей старше 65 лет этот показатель значительно ниже. Можно предположить, что родителям пожилых не менее 85 лет, они имеют хронические болезни и поэтому их смерть не является неожиданностью. Калиш обращает внимание на два фактора, которые обычно игнорировались в отношении к пожилым. Первое: пожилой становится сиротой. Несколько непривычен термин «пожилой ребенок — сирота», однако чувство горестного одиночества посещает человека в любом возрасте. Второе: после смерти родителя «пожилой ребенок» становится старшим в семье. Это означает для него, во-первых, принятие ответственности за семью. Во-вторых, возможно появление мысли о том, что следующим умрет он. «Пожилые дети» после смерти родителя(ей) действительно испытывают чувство потери, однако их повседневная жизнь меняется минимально: скончавшийся родитель, вероятно, уже не принимал участия в финансовой и хозяйственно-бытовой деятельности в семье. Чаще всего роль умершего сводилась к поддержанию традиций и целостности семьи, престарелый родитель требовал много внимания и материальных затрат при небольшой отдаче. Калиш подчеркивает, что такая интерпретация не означает денежной оценки человека, и пытается более обще оценить природу реакции на потерю члена семьи. Пожилой вдовец/вдова стоит перед проблемой строить свою жизнь в другом обществе, в другой социальной ситуации. Когда один из пожилых супругов умирает, происходит ломка человеческих отношений, продолжавшихся десятилетиями, от которых остались многочисленные воспоминания и ассоциации. Смерть также напоминает второму супругу о его уязвимости. Это обычно наносит тяжелый удар по повседневной жизни и чувствам овдовевшего. Описание физического, морального и поведенческого выражения горя, о котором пишет Калиш, подтверждается исследованиями других авторов. Депрессия (не патологическая), чувство неудовлетворенности, мысли о смерти присущи именно этой категории. Степень влияния смерти ребенка на жизнь пожилого родителя индивидуальна. Возможно, что жизнь пожилых, живущих отдельно от своих детей, меняется в этом случае незначительно. Часто пожилые после смерти ребенка переключают свое внимание на других детей, невесток, зятьев, внуков. Они помогают им материально, по хозяйству, сидят с детьми. Чувство горя, сопровождающее потерю, – важная часть жизни. Значение смерти неодинаково для разных возрастных групп. Вероятно, нельзя переносить общие стереотипы на всех, невозможно сказать, насколько сильно чувство потери для старика. Это зависит от его возраста, его эмоциональной близости с умершим, от качества родственных связей. К сожалению, публикаций на эту тему очень мало, практически нет описания клинических случаев. Возможно, что особенности частных случаев людей позднего возраста относились к результатам по средневозрастной группе. Поэтому закономерности и уникальность переживаний тяжелых потерь пожилыми людьми до недавнего времени не привлекали внимания ученых. Реакции человека на тяжелую утрату характеризуются особенной гаммой чувств, мыслей и поведения, в которой наиболее часто испытываемыми эмоциями являются горе и печаль. К другим реакциям относятся острая тоска и томление по умершему, шок, оцепенение, галлюцинаторные переживания, гнев, чувство вины, депрессия, проблемы со здоровьем, раздражительность и чувство бессмысленности существования, равно как чувства облегчения и надежды. Естественно, не все люди, переживающие тяжелую утрату, испытывают все или большинство перечисленных эмоций, поэтому трудно разделить нормальные и патологические реакции переживания горя. Недавнее признание того факта, что осложненное горе как психиатрический синдром отличается от депрессии, связанной с переживанием тяжелой утраты, значительно обогатило представление о связанных с переживанием тяжелой утраты феноменах. В ходе недавних исследований были открыты некоторые симптомы горя (например, поиск умершего, острая тоска, поглощенность мыслями об умершем), отличные от симптомов депрессии, связанной с переживанием тяжелой утраты (например, нервозность, раздражительность, повышенное потоотделение, дрожь). В некоторых исследованиях отмечается, что депрессивные симптомы при нормальном переживании тяжелой утраты редко проявляются после нескольких недель и что количество депрессивных симптомов, остающихся через месяц после утраты, является одним из сильнейших предикторов депрессии. Авторы обнаружили, что пик депрессии и симптомов осложненного горя приходится на шесть месяцев после утраты, но впоследствии степень проявления симптомов депрессии снижается. Существует связь между осложненным горем и посттравматическим дистрессом; действительно, осложненное горе, пограничные личностные черты и посттравматическое стрессовое расстройство могут иметь общие предшествующие травматические переживания. Несомненно, что психосоциальные факторы риска требуют дальнейшего исследования, чтобы определить тех людей, чье осложненное горе можно предотвратить с помощью раннего вмешательства. Стратегии вмешательства и предотвращения заболеваний как неблагоприятного исхода переживания тяжелой утраты. Все началось с того, что мать решила родить. Могла ведь решить и иначе, значит, сам факт существования зависел от нее, она даровала жизнь. На днях рождениях, юбилеях обычно вспоминают все мыслимые и немыслимые заслуги и достоинства юбиляра и также обычно забывают, что день рождения – это день родов, значит, слез, боли, мучений и победы над собственной слабостью. Так чей это праздник? Но поздравляют дочь. В лучшем случае, пару слов или букетик цветов – матери: «Вы можете гордиться, что у вас такая дочь!». Позвольте, но почему, когда празднуют юбилей какого-нибудь открытия, то первым делом вспоминают имя создателя – родителя, а уж потом говорят о том, какие блага принесло оно людям? Мать кормила, поила, учила говорить, читать, писать, одеваться... этому перечислению нет конца. И дело вовсе не в отсутствии благодарности или признании заслуг. Мать привыкла к покорности своего создания, а оно вдруг становится не только самостоятельным, но и своевольным. Мать привыкла к тому, что в ней была постоянная необходимость, и тогда, когда дочь была маленькой, и тогда, когда у дочери появились свои маленькие. Мать привыкла опекать, а эта опека больше не требуется. Но с другой стороны, дочь тоже привыкла к опеке, к сильной и умелой руке, но оказывается, что мать уже стара и слаба, что начинается инволюционный процесс (то есть, как бы возврат к прежнему состоянию). Мать и дочь; младшая начинает опекать старшую. Но старшая не хочет с этим смириться, потому что приняв в «новые условия игры», она должна признать свое поражение и забыть ту давнюю победу или победы, с которыми связаны и рождение, и становление дочери самостоятельным человеком. Да и дочь не рада новому распределению ролей, она уже вырастила своих детей, наработалась, устала, далеко не молода, но надо снова нянчить, выполнять капризы и при этом, ни в коем случае, не высказывать недовольства. Так положено, это называется – «святая обязанность». Существует еще и «генетическая память», в стародавние времена матриархата мать до тех пор управляла всем и вся, покуда была способна держаться на ногах. И позже, во времена патриархата все, что касалось домашнего очага, было под властью старшей женщины дома. Само нарушение традиционного порядка вызывает внутренний протест. Более сложными являются отношения «мать-сын». Еще мальчиком, сын стремится оторваться от матери, больше всего боясь прозвища: «маменькин сынок». Стремясь самоутвердиться, мальчик всячески противодействует какой-либо его идентификации с матерью, с женщиной. Эта борьба усиливается в период полового созревания. Известная в США психолог, ставшая в последнее время популярной и в нашей стране, Барбара Де Анджелик утверждает, что в этом возрасте подросток может даже уверять, что ненавидит свою мать. Нэнси Чодорова, автор книги «Материнство» объясняет: «Внутренне мальчик пытается отказаться от своей матери, порвать связь с ней и преодолеть сильную зависимость от нее, которую все еще чувствует... Он делает это, подавляя в себе все, что считает проявлением женского начала, и, что особенно важно, пороча все, что считает женским во внешнем мире. Бунтующий маленький мальчик в мужчине все еще стремится доказать, что он и его мать не единое целое...». До тех пор, пока мужчина не станет сиротой, он находится в эпицентре борьбы между матерью и женой за его внимание. Не обязательно, чтобы эта борьба приобретала скандальные формы, она может быть абсолютно незаметной, подспудной, неявной, но каждая из сторон предъявляет аргументированные претензии, растягивая несчастного в разные стороны, как эспандер, и он как эспандер сопротивляется, стараясь сохранить себя, остаться самим собой. Психологи, рассуждая об отношениях сына и матери, говорят о пресловутом «Эдиповом комплексе». Не менее сложна система отношений «сын-отец». Некоторые психологи склонны рассматривать их сквозь призму борьбы за лидерство, а те из них, кто исповедует фрейдизм, уподобляет их борьбе двух самцов в обезьяньей стае и опять же «Эдипов комплекс». Еще одно сочетание – «отец и дочь». И мифологический образ трепетно любящей дочери Электры, готовой убить собственную мать, чтобы отомстить за оскорбленного отца – легендарного царя Агамемнона. Как складываются отношения взрослой дочери и пожилого отца? Здесь нет почвы для застарелого соперничества, как в отношениях: «дочь-мать» или «отец-сын», но это не исключает глубоко спрятанных заноз от конфликтов прошлых лет, например, из солидарности с матерью (женская солидарность) всю жизнь угнетавшуюся отцом-мужчиной. Рассматривая различные сочетания, хотелось показать, что нет и быть не может какой-либо инструкции «Как обращаться молодым со стариками, а старикам с молодыми»; каждая пара имеет свою индивидуальную историю и социальную предысторию. Не говоря уже о том, что жизнь гораздо богаче коллизиями, чем те четыре сочетания, которые мы назвали. Довольно часто «далеко продвинувшаяся в годах» мать и ее пожилая дочь как бы меняются ролями. Такая «рокировка» таит в себе опасность возникновения массы конфликтных ситуаций. Такую же ошибку совершают женщины, когда обращаются со своими мужьями, как с детьми, изображая из себя их матерей, такие браки обычно терпят крах. По-разному реагируют пожилые люди на такой поворот судьбы, но в большинстве своем подчиняются и начинают вести себя, как маленькие дети, теряют всякую самостоятельность, многие вопросы, которые они до того решали сами, теперь требуют обязательной подсказки. Появляется нерешительность, даже страх что-нибудь напутать, испортить. То, что они прежде делали сами, теперь должно быть сделано или кем-то, или с кем-то. «Мамы собственных мам» постоянно что-то напоминают: «Ты не забыла принять лекарства?», «Не забыла позавтракать?», «Ты собиралась позвонить подруге. Не забыла?» Постепенно человек привыкает к тому, что он обязательно должен (именно так) что-нибудь забыть, он и не старается запомнить, потому что знает, что ему напомнят. Это, как с будильником, если вы знаете, что он зазвонит в определенное время, то спите до звонка, если его нет, то просыпаетесь сами. Но в один прекрасный день происходит «бунт на корабле»: «Почему ты считаешь, что я забуду, ты думаешь, что у меня склероз? Что мама совсем уже выжила из ума?» «Мамы мам» берут на себя еще и функции воспитательниц: «Нельзя так долго смотреть телевизор», «Не следует тебе общаться с этой соседкой, она на тебя плохо действует», «Сегодня по метеосводке будет дождь, одень плащ и возьми зонт», «Ведь я не разрешила тебе выходить в такую погоду, почему же же ты ходила в магазин?». До поры до времени указания выполняются, потом случается очередной «бунт» и конфликт, а несчастная «воспитательница» жалуется кому-нибудь (подруге, врачу, сотруднице): «Мама стала совершенно невыносима». Пожилой человек и сам прекрасно замечает, что многое из того, что раньше получалось легко, просто и быстро, теперь приходится делать с большим трудом, сосредоточенностью, но, к сожалению, меньшей ловкостью. Не следует обращать на это его внимание, тем паче делать замечания и уж совсем глупо выражать сочувствие: «Совсем ты стала (стал) старая, ничего у тебя не получается». «Не отнимайте у человека его любимых занятий, тех, которые принято называть «хобби», они дают ему возможность чувствовать свою полноценность. Вами движет забота и участие, когда вы говорите: «Тебе не надо варить варенье (или печь пироги и т.п.), долгое стояние у печки плохо действует на пожилых людей. Я слышала от этого случается рак»; «В твоем возрасте вредно пить кофе»; «Ты должен прекратить хождение на рыбалку (вождение автомобиля), хватит отрыбачил (отрулил)». Но эти замечания вреднее горячей печи и холодной рыбалки, они звенят в ушах: «Твоя песенка спета», они умаляют самооценку, в конце концов, они унижают человеческое достоинство. Страшный враг пожилого человека – зеркало – и без того напоминает ему о его годах. И не только зеркало. Куда приятнее: «У тебя пироги стали удивительно вкусными»; «Какое ароматное варенье получилось!»; «Как тебе удается в такое безрыбье все-таки ловить что-то?»; «Ты так водишь свой «Москвич» – крутые на иномарках позавидуют». Философия Эриха Фромма говорит о том, что любить ближнего, как самого себя, можно только при условии любви к себе. Если постоянно убеждать человека в его неполноценности, он потеряет уважение к себе, он может стать отвратителен самому себе, даже дойти до суицида. Но не будем говорить о крайностях. Скажем, что перестав уважать себя, он перестает уважать и вас, старается подметить ваши ошибки и нелепости, тем самым оправдывая себя, доказывая, что он не хуже вас, что несмотря на годы, в чем-то превосходит вас. Так что, если вы бесконечно напоминаете пожилому человеку о его старости, то не ждите от него мягкосердечия и добродушия. Вопреки мнению о том, что критика и самокритика – основа прогресса, люди без особого энтузиазма и симпатии относятся к тем, кто указывает им на ошибки. Еще меньше к этому склонны пожилые люди, тем более, если критика исходит от их собственных детей. И сколько бы лет ни было этим детям, в восприятии родителей они таковыми все равно останутся. Признать свою неправоту перед младшим, перед тем, кого ты же научил говорить, значит утратить, в какой-то мере, свой статус мудрости и старшинства. Слово за слово и разговор превращается в словесный «пинг-понг», каждый старается не пропустить ни одного замечания и не оставить его безответным. Кто-то должен остановиться первым. Отвечают – тот, кто умнее. Напрасно. Тот, у кого крепче эмоциональные «тормоза». В старом, добром фильме «Доживем до понедельника» сын-красавец (учитель) возвращается из школы, мать подает ему обед и начинает выспрашивать о событиях прошедшего дня, сын отвечает нехотя и односложно. Мать взрывается, говорит о том, что она еще не выжила из ума, что ей хочется знать о делах сына, что с ней можно и посоветоваться. А ведь она права. Вся ее жизнь сосредоточена на сыне и строить догадки о происходящем с ним по выражению его лица, по его настроению, по каким-то недомолвкам или обрывкам телефонных разговоров мучительно трудно, стыдно и как-то унизительно. Конечно, не все можно рассказать человеку, который давно уже отошел отдел, плохо ориентирован в сложных коллизиях сегодняшней жизни, связанной с ломкой старых нравственных установок. Но никакие «Вести», «Новости» с «Итогами» вместе не заменят матери хотя бы конспективного, пятиминутного обзора того, что вас волновало сегодня. У Платона есть рассуждение о «святой лжи», там отец уговаривает сына принять лекарство, уверяя, что оно не горькое. Не хотите волновать? – придумайте что-нибудь, но только не молчите. Не старайтесь отгородить пожилого человека ото всех дел и хлопот, от волнений и стрессов. Такая забота оборачивается величайшей душевной трагедией для пожилого человека. Жизнь в барокамере – трудное испытание для молодых и крепких космонавтов, старому человеку она не под силу. Посильный труд дает человеку уверенность в собственной полезности, необходимости для других. Демографические данные в России и за рубежом говорят о тенденции роста числа людей старшего поколения, тем не менее, в обществе наблюдаются тенденции дискриминации человека по возрасту. Такая форма дискриминации в англоязычной литературе получила название «эйджизм», что означает в целом презрение и притеснение молодыми и сильными старых и слабых. Учитывая, что значительную часть престарелых составляют женщины, проблема дискриминации по возрасту часто усугубляется дискриминацией по половым различиям. Проблемы людей престарелого возраста являются предметом геронтологии как специальной области познания. Необходимо знать основы геронтологии и при обслуживании клиента учитывать социально-геронтологические, психологические, физиологические аспекты старения человека, позволяющие интерпретировать поведение пожилых людей с учетом их индивидуальности. Социально-геронтологические теории старения: Теория разъединения.В основе этой теории лежит принцип гомеостазиса, необходимого равновесия между продуктивным (молодым) и непродуктивным (пожилым) поколением. В этой связи актуализируется межпоколенное отчуждение, согласно которому в процессе старения люди дистанцируются от молодого поколения, освобождаются от социальных ролей, связанных с трудовой деятельностью. Процесс отчуждения обусловлен социальным контекстом, который является способом приспособления к новой ситуации, его ограничивающие возможности подготавливает старого человека к смерти. В теории разъединения процесс отчуждения рассматривается как фатальная неизбежность и объективный процесс, когда люди старшего поколения уступают место молодым, способным более продуктивно трудиться. |