Социальная и правовая сущность института крайней необходимости

• Название: Социальная и правовая сущность института крайней необходимости
• Дата: 03.04.2023
• Размер: 0.55 Mb.
• Имя файла: bibliofond_557159.rtf
• Тип: Документы; #1033989
• страница: 9 из 11

3. Проблемы дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности за вред, причиненный в обстановке крайней необходимости

Правовая оценка содеянного виновным включает в себя установление комплекса фактических данных, связанных с характером и степенью общественной опасности преступления, личностью виновного, выявлением обстоятельств, отягчающих и смягчающих уголовную ответственность. Без учета этих данных суд не имеет возможности избрать справедливую меру наказания. Специфические особенности совершения преступления учитываются на уровне либо законодательной (правовая конструкция нормы либо квалифицирующий признак), либо правоприменительной деятельности.

В теории уголовного права принято различать понятия дифференциации и индивидуализации ответственности. Целям индивидуализации уголовной ответственности за вред, причиненный в условиях устранения различного рода опасностей, может служить классификация ситуаций крайней необходимости, в основу которой положена направленность действий субъекта, сталкивающегося с опасностью.

Охранительные действия при крайней необходимости могут быть сведены к двум группам:

) случаи, когда вред причиняется в целях спасения личных имущественных и неимущественных интересов (личная крайняя необходимость),

) случаи, когда вред причиняется в целях защиты интересов третьих лиц, интересов общества и государства (общая крайняя необходимость) ¹.

Первое правило, вытекающее из смысла этой классификации, имеет следующее содержание: причинение вреда с превышением пределов крайней необходимости при обстоятельствах первой группы, по общему правилу должно оцениваться как более тяжкое преступление, чем аналогичное деяние, совершенное при обстоятельствах второй группы. Это положение опирается на анализ правоприменительной практики, а также соответствует духу закона и нравственным началам законодательства.

На разную юридическую природу действий, связанных с причинением вреда как первой, так и второй группы, указывают различные мотивы их совершения. В первой группе мотивами действий, направленных на причинение вреда, являются естественное чувство самосохранения, корыстная заинтересованность, частнособственнические интересы, т.е. побудительные силы поведения имеют узкоэгоистический характер.

Во второй группе типичными мотивами поступков людей являются альтруизм, желание оказать помощь людям, попавшим в беду, верность профессиональному, гражданскому долгу и т.п. Эти мотивы формируются на основе социально полезных установок. Государство заинтересованно в развитии чувств товарищества, коллективизма и взаимной поддержки. Действуя в условиях крайней необходимости при спасении интересов общества, государства, отдельные граждане жертвуют своими личными интересами. В силу данного обстоятельства в процессе индивидуализации уголовной ответственности за вред, причиненный в обстановке крайней необходимости, должны учитываться прежде всего мотивы действий субъекта.

На необходимость учета целенаправленности действий, совершаемых в состоянии крайней необходимости, указывал Н.С. Таганцев. Ученый считал, что "самовольное спасение деятелем совершенно чужого ему человека стоит в нравственном отношении гораздо выше, чем спасение себя или дорогих лиц, и, следовательно, юридическое основание ненаказуемости действия здесь приобретает несравненно большую цену" ¹.

В ряде случаев лицо, допустившее превышение пределов крайней необходимости, при защите собственных интересов в целях уклонения от ответственности может пытаться придать своим действиям альтруистский характер.

Водитель грузового автомобиля в целях избежания столкновения с встречным транспортом сбивает пешехода, стоящего на тротуаре. На суде он утверждает, что во время аварии считал, будто в кузове у него находятся несколько людей, которые по не известным ему причинам выбрались из машины вместе с ранее покинувшими автомобиль пассажирами. Фактически же наезд на пешехода был совершен им с целью спасения собственной жизни.

На основе этой классификации можно решить ряд традиционных проблем, существующих в учении о крайней необходимости. В специальной литературе не раз поднимался вопрос о юридической оценке так называемой провокации крайней необходимости. Проблема заключается в том, как квалифицировать действия лица, причинившего вред правоохраняемым объектам для устранения самостоятельно созданной им опасности.

Одним из первых проблему провокации крайней необходимости затронул Н.С. Таганцев: "Труднее становится вопрос в том случае, когда опасное положение было вызвано самим лицом, потом в свое оправдание сославшимся на необходимость". По его мнению, для решения вопроса о привлечении к уголовной ответственности в таких ситуациях "нужно руководствоваться общими началами об умысле или неосторожности. Если же данное лицо должно или могло предвидеть, что оно поставит себя в такое положение, из которого возможен только один выход - путем правонарушения, то результаты его действия могут быть ему вменены в вину неосторожную; так, если кто-нибудь, безрассудно раскачав лодку, уронил в воду и себя, и своего спутника, а затем, спасая себя, утопил другого, то он может отвечать за неосторожное лишение жизни" ¹.

Отечественный криминалист Н.Н. Паше-Озерский считал, что "если лицо совершает определенные действия умышленно с целью создания для себя или другого, либо для какого-либо общественного интереса опасное положение, а затем, совершив какое-либо преступное деяние, ссылается на состояние крайней необходимости, то такая ссылка будет лишена всякой юридической силы. В этом случае будет иметь место не крайняя необходимость, а симулированная необходимость и уголовная ответственность должна наступать на общих основаниях" ¹. Неосторожное создание опасности, по мнению ученого, исключало уголовную ответственность субъекта.

Эти рекомендации способны разрешить достаточно сложные ситуации крайней необходимости, но вместе с тем не охватывают комплекса ситуаций, встречающихся в практической деятельности. Конечно же, форму вины необходимо учитывать при решении подобных вопросов, однако вряд ли целесообразно привлекать к уголовной ответственности за умышленное повреждение имущества (ст.167 УК РФ) и самоуправство (ст.330 РФ) лицо, которое, желая причинить смерть другому человеку, сбрасывает его в реку, но затем, раскаявшись в совершенном поступке, для спасения тонущего захватывает чужую моторную лодку, причиняя ей существенные повреждения. Привлечение к уголовной ответственности за совершение подобных действий не стимулирует граждан к предотвращению последствий общественно опасных деяний, совершенных под влиянием сиюминутных эмоциональных реакций и в целом противоречит как теории добровольного отказа, так и социальному смыслу института крайней необходимости.

Вопросы юридической оценки вреда, причиняемого для ликвидации созданной тем же лицом опасности, следует решать с учетом следующего положения.

Если лицо умышленно или по неосторожности поставило в опасность себя и никого более, а затем, спасая себя (либо свои личные интересы), причиняет вред правоохраняемым объектам, оно должно нести уголовную ответственность на общих основаниях. Так, не вправе ссылаться на крайнюю необходимость лицо, совершившее хищение наркотических средств в состоянии наркотического голода, или водитель, выехавший на встречную полосу, а затем разбивший ларек в целях избежания столкновения со встречным транспортом.

Если же субъект поставил в опасное положение жизненно важные интересы других лиц, то юридическая оценка вреда, причиненного с целью ликвидации угрожающей опасности, должна производиться с учетом законодательства о крайней необходимости. Так, на состояние крайней необходимости обоснованно могут ссылаться лицо, совершившее поджог дома, но впоследствии ликвидировавшее пожар путем использования чужих противопожарных средств; водитель, выехавший на полосу встречного движения, который во избежание наезда на пешехода разбивает ларек. Нелогично не стимулировать попытки лица предотвратить хотя бы и созданную по его вине опасность. Кроме того, это согласуется с содержанием ст.125 УК РФ, в соответствии с которой лицо, не предпринявшее мер к спасению лица, которого оно само поставило в опасное состояние, несет уголовную ответственность за оставление в опасности.

В то же время не всегда умышленное создание опасности, угрожающей собственным интересам, исключает ссылку на законодательство о крайней необходимости. В частности, нет оснований привлекать к уголовной ответственности лицо, которое с целью покончить с собой создало некий источник опасности, а затем ликвидировало его, воспользовавшись правом на причинение вреда в состоянии крайней необходимости (например, лицо с целью самоубийства выпило яд, а затем, раздумав, с целью достать противоядие совершило кражу из фармацевтического ларька). Судебный прецедент подобного рода создаст юридические препятствия для оказания помощи лицам, которые, создав опасность с целью совершения самоубийства, в последний момент оказываются в нерешительном положении.

Провокацию крайней необходимости следует отличать от симуляции крайней необходимости. Отличительным признаком последней является то обстоятельство, что опасность создается специально для оправдания вреда ссылкой на крайнюю необходимость. В таких ситуациях крайняя необходимость отсутствует, а имеется только деятельность по сокрытию следов преступления.

С учетом классификации охранительных действий при крайней необходимости можно решить и известную проблему о возможности спасения человеческой жизни за счет лишения жизни другого человека. Эта проблема неоднократно затрагивалась в трудах отечественных юристов, однако четкого подхода к ее решению так и не найдено.

Анализ опубликованной практики, обобщение теоретических взглядов позволяют сделать следующий вывод: согласно законодательству нельзя спасать собственную жизнь за счет жизни другого лица, однако в безвыходных ситуациях, когда бездействие приведет к неизбежной гибели всех лиц, находящихся в бедственном положении, допустимо причинение смерти человеку в целях спасения жизни другого лица (либо нескольких лиц).

Два альпиниста, находящиеся в одной связке, сорвались со скалы и повисли над пропастью. Крюк, который крепился к скале, постепенно расшатывался и должен был через некоторое время выпасть. Это неизбежно вело к гибели обоих. Альпинист, находившийся сверху, в целях спасения собственной жизни перерезал трос, державший его с товарищем. Последний упал в пропасть и разбился. При рассмотрении этого случая с позиции действующего законодательства альпинист, перерезавший трос, должен быть привлечен к уголовной ответственности за убийство. Однако квалификация содеянного изменится, если будет установлено, что трос был обрезан не альпинистом, а перебит метким выстрелом охотника, который со стороны наблюдал за трагическими событиями. В последнем случае охотник освобождается от уголовной ответственности.

Практике известны также случаи, когда от уголовной ответственности освобождались водитель, совершивший наезд на пешехода со смертельным исходом, во избежание наезда на большую группу людей; руководитель спасательной операции, препятствовавший тонущим, пытающимся забраться в переполненную до отказа шлюпку; командир, который в боевых условиях, находясь в безвыходном положении, пожертвовал несколькими солдатами для спасения более крупного войскового соединения.

Вопрос о квалификации действий альпиниста, обрезавшего веревку, к которой был прикреплен его товарищ, не раз обсуждался на страницах монографической литературы. М.Д. Шаргородский считал, что такие действия являются наказуемыми, и лицо должно нести ответственность на общих основаниях. "Наказуем, как мы полагаем, и альпинист, обрубивший веревку, к которой привязан его товарищ, сорвавшийся с горы и тянущий его за собой в бездну, когда он не может того удержать и имеется дилемма: или погибнуть обоим, или спастись ему одному" ¹.

С этим выводом соглашается М.И. Якубович: "Альпинист, для спасения собственной жизни обрубивший веревку, к другому концу которой прикреплен второй альпинист, сорвавшийся и повисший над пропастью, не может быть оправдан состоянием крайней необходимости. Он подлежит ответственности за умышленное преступление" ². Аналогичные мнения по данному вопросу высказывали Н.Н. Паше-Озерский ³ и другие отечественные криминалисты.

Однако некоторые ученые придерживаются противоположной точки зрения. В частности, Ю.В. Баулин, рассматривая этот случай, утверждал: "Правомерными, должны быть признаны действия альпиниста, обрубившего веревку, к которой был привязан его товарищ, срывающийся с горы и тянущий его в бездну. В этом случае причиненный вред вполне отвечает характеру опасности - смерть одного человека предотвращает угрозу смерти двух лиц" ⁴.

Доводы Ю.В. Баулина, обосновывающие ненаказуемость действий альпиниста, нельзя признать правильными. Оправдание человека тем, что смерть одного человека предотвращает угрозу смерти двух людей, несет в себе опасность нравственного оправдания подобных поступков.

Согласно законодательству лицо, причинившее смерть с целью спасения собственной жизни, должно нести уголовную ответственность за умышленное убийство, однако наказание ввиду наличия исключительных обстоятельств, связанных с целью и мотивами преступления (ст.64 УК РФ), а также вследствие совершения преступления в условиях крайней необходимости (п. "ж" ч.1 ст.61 УК РФ), должно быть максимально сниженным.

При рассмотрении вопросов правомерности причинения смерти в обстановке крайней необходимости следует учитывать как минимум два обстоятельства:

) юридическая оценка этих действий определяется не только содержанием правовых норм, но и нравственными принципами;

) в уголовном праве оценка этих действий неоднократно менялась и была обусловлена характером политического строя.

В мировой судебной практике правовая оценка причинения смерти в целях спасения собственной жизни происходит с учетом особой разновидности крайней необходимости - исключающей вину (или "извинительной" необходимости). "Извинительная" крайняя необходимость предусматривает возможность исключения уголовной ответственности за преступные действия, совершенные в экстремальных условиях. Ненаказуемость действий, связанных с причинением вреда жизни, здоровью в условиях устранения смертельной опасности, обусловливается субъективным фактором. Предполагается, что в момент совершения преступления лицо находится в особом, психическом состоянии, делающим его невменяемым.

Обосновывая право спасения собственной жизни за счет жизни другого лица, западные юристы традиционно опираются на известную теорию естественных прав человека. Согласно этой теории каждый человек имеет право на жизнь. Наряду с естественным правом на необходимую оборону, у каждого лица существует неотъемлемое право искать спасения всюду, где ему грозит опасность. Право на необходимую оборону и крайнюю необходимость не устанавливается, а лишь санкционируется государством. Даже если государство пойдет по пути установления запрета на это право, данные действия будут все равно совершаться большинством населения страны.

Важной гарантией прав и свобод человека является и то, что общество не вправе принуждать человека спасать жизнь другого лица ценой собственной жизни. Обратное утверждение противоречит идеям, закрепленным в Декларации прав и свобод человека. Комментируя статью германского УК, оговаривавшую крайнюю необходимость, исключающую или смягчающую вину, немецкий юрист Биндинг отмечал: "Никто не выскажется за наказание как убийцы того, кто спасет свою жизнь за счет жизни постороннего лица" ¹.

Уголовно-правовые теории стран, относящихся к континентальной системе права, используют традиционно субъективный критерий обоснования крайней необходимости. Использование последнего предполагает разделение массы случаев крайней необходимости на правомерную необходимость и крайнюю необходимость, исключающую вину. Эти взгляды сформировались под влиянием эволюции идей европейского права.

На существовании двух разновидностей крайней необходимости настаивали известные криминалисты и мыслители прошлого. Гегель, рассуждая о праве крайней необходимости, различал "состояние необходимости" (Notstend) и "право нужды" (Notrecht). Последователи Гегеля (Кестлин, Вессели, Лефит, Биндинг, Гельшнер, Вехтер, Шютце и др.) говорили о "праве крайней необходимости" (возникающем при коллизии жизни с другим благом) и "состоянии крайней необходимости" (возникающем при коллизии двух благ одинаковой ценности, или коллизии между благом большей ценности, за исключением жизни, и благом меньшей ценности) ².

Кант называл крайнюю необходимость "двухсмысленным" правом. При этом им была поддержана теория бессилия уголовной угрозы в условиях, когда жизнь сталкивается с жизнью. По мнению Канта, насильственное спасение своей жизни за счет чужой жизни не есть деяние невиновное (factum inculpable), а лишь деяние ненаказуемое (factum impunibile). Это, по словам Канта, не объективная ненаказуемость, т.е. правомерность, а ненаказуемость субъективная. Немецкий юрист Бернер считал, что ненаказуемость вследствие состояния крайней необходимости основывается или на простом извинении (Entschu ldingung) или на праве необходимости (Nothrecht) ¹.

Аналогичные взгляды существовали и в русском праве. В конце XIX в. крайняя необходимость традиционно рассматривалась с двух позиций:

) как условие, устраняющее уголовную охрану интереса, и 2) как обстоятельство, уничтожающее вменяемость. Русские юристы говорили о существовании двух видов крайней необходимости: собственно крайней необходимости и состоянии "крайности" ².

Объясняется это тем, что существовавшая в тот период формула невменяемости, помимо различных форм психических заболеваний, включала и так называемое состояние принуждения. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных содержало норму о том, что "учинившему противозаконное деяние вследствие непреодолимого к тому от превосходящей силы принуждения и токмо для избежания непосредственно грозившей его жизни опасности содеянное им не вменяется в вину".

Право спасения собственной жизни за счет жизни другого лица русскими юристами обосновывалось последней разновидностью крайней необходимости - "состоянием крайности". Правовая оценка причинения смерти в состоянии крайности исходила из идеи трагического несовершенства человеческой природы. Ненаказуемость рассматриваемых действий объяснялась, как правило, невозможностью отождествления нравственных норм с юридическими и отсутствием у государства права требовать проявления героизма у рядовых граждан.

В. Спасович, в частности, отмечал: "Жизнь погибающего равноценна, как и жизнь того, кого погибающий умерщвляет для своего собственного спасения, даже для спасения других лиц, более ему близких. Этот поступок можно считать недостойным, безнравственным, потому что нравственный закон вменяет нам в обязанность самоотверживания, но обязанность эта не юридическая, и государство не вправе требовать ее исполнения под страхом наказания" ¹.

А.Е. Кистяковский, признавая спасение собственной жизни за счет другого лица в нравственном отношении неодобрительным, одновременно указывал на то, что такие действия не могут считаться уголовно наказуемыми "на том основании, что такое действие совершается человеком, обезумевшим от страха потерять свою жизнь" ².Н.С. Таганцев, исследуя вопросы крайней необходимости, не раз отмечал: "Я бесспорно могу лишить жизни другого, спасая себя" ³.

Вопросы, связанные с допустимостью спасения собственной жизни ценой жизни другого человека, тесно связаны с философией права и неразрывно связаны с "вечной" проблемой соотношения морали и права. Бесспорно, что лицо, убивающее человека, повинуясь инстинкту самосохранения, совершает аморальный, глубоко безнравственный поступок. Закономерно возникает вопрос: может ли государство безразлично относиться к подобным фактам социальной действительности? Этот вопрос остается дискуссионным и во многом обусловлен национальными, историческими и культурными традициями.

В демократических странах убийство с целью спасения собственной жизни признается деянием аморальным, неправомерным, но ненаказуемым. Согласно теории естественного права право - это минимум морали, существующей в обществе.

Выдающийся философ и публицист B. C. Соловьев, разрабатывавший проблемы возрождения естественного права в России, утверждал: "Право есть низший предел, некий минимум нравственности" ¹. Христианский философ С.Л. Франк отмечал: "Существо естественного права состоит в том, что оно есть некий компромисс, вытекающий из самой двойственности человеческой природы - из сочетания в человеке священного начала образа Божьего с греховностью и несовершенством его конкретно тварно-плотской природы. Естественное право никак не может быть абсолютным порядком человеческой жизни. Естественное право есть совокупность нормирующих начал, неизбежно отражающих на самом своем содержании одновременно и святость человека в его онтологической первооснове, и греховность, и несовершенство его в его эмпирическом составе" ².

Правовые системы тоталитарных государств отходят от идей естественного права и в большинстве случаев придерживаются принципа "закон есть наивысшее выражение морали общества". Так, в период существования советской административно-командной системы была осуществлена криминализация деяний, являвшихся, по сути, аморальными проступками. Уголовное законодательство предусматривало ответственность за недонесение о преступлениях, измену Родине в форме бегства за границу, уплату и принятие выкупа за невесту, двоеженство и др. В соответствии с советской системой права убийство с целью спасения собственной жизни - аморальное и одновременно уголовно наказуемое деяние. Правовая регламентация нравственной сферы - наиболее негативная черта тоталитарного общества.

Об опасности криминализации аморальных поступков предупреждал еще Н.С. Таганцев. По его мнению, преступления не могут отождествляться с безнравственностью. Такое отождествление, "как свидетельствуют горькие уроки истории, ставило правосудие на ложную стезю, вносило в область карательной политики государства преследование идей, убеждений, страстей и пороков, заставляло правосудие присваивать атрибуты суда совести" ¹.

В уголовном законодательстве существует пробел, который нуждается в восполнении. Целесообразно включить в УК РФ статью, регламентирующую вопросы причинения вреда в условиях неотвратимой опасности для собственной жизни, здоровья либо опасности, угрожающей жизни, здоровью близких. При разработке этой нормы необходимо учитывать отечественный исторический, а также имеющийся зарубежный опыт.

Наиболее удачно этот вопрос решен немецким правом. Руководствуясь законодательным опытом ФРГ, можно произвести законодательное разделение крайней необходимости на правомерную и исключающую вину, а судам предоставить право самостоятельно решать вопросы, связанные с определением той либо другой разновидности крайней необходимости, исходя из фактических обстоятельств совершенного деяния.

В настоящее время при оценке случаев причинения смерти в обстановке устранения смертельной опасности допустимо использовать "резервные" нормы уголовного законодательства. Таковой, в частности, является ст.28 УК РФ. Эта норма применяется при невиновном причинении вреда в условиях, когда лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий, но не могло предотвратить эти последствия в силу не соответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий.

Применение крайней необходимости, исключающей вину, предполагает выявление и установление условий правомерности этой разновидности крайней необходимости. Наряду с общими требованиями, предъявляемыми к опасности (наличность действительность, неотвратимость) целесообразно ввести дополнительные условия. Во-первых, лицо должно быть невиновно в создании опасности (так, не вправе ссылаться на "извинительную" крайнюю необходимость лицо, заплывшее на удаленное от берега расстояние и отбирающее у другого не умеющего плавать человека надувной матрац вследствие того, что стало тонуть). Во-вторых, столкновение с опасностью не должно быть следствием выполнения профессиональной либо служебной обязанности (очевидно, что военнослужащий в боевых условиях не вправе спасать себя за счет жизни своего товарища). В условиях "извинительной" крайней необходимости теряет свое значение требование соразмерности между причиненным вредом и угрожающим.

Введение в УК РФ нормы, специально посвященной "извинительной" крайней необходимости, привело бы внутреннее законодательство в полное соответствие с нормами международного права. Подписанная Россией Декларация прав и свобод человека основывается на теории естественных прав человека. Это обстоятельство обусловливает необходимость включения в УК РФ статьи, оговаривающей крайнюю необходимость, исключающую вину.