Становление московской фонологической школы. Понятие фонемы.. Становление московской фонологической школы. Понятие фонемы
 Скачать 57.37 Kb.
|
|
Становление московской фонологической школы. Понятие фонемы. Отличие МФШ от концепций Л.В.Щербы. Характерные особенности МФШ. Звуковые чередования. Параллельные чередования фонем. Фонетическое понятие звука речи. Становление московской фонологической школы. Понятие фонемы. Концепция Московской фонологической школы в основных своих чертах сложилась в начале 1930-х гг., прежде всего в стенах недолго просуществовавшего и закрытого по требованию марристов Научно-исследовательского института языкознания в Москве; однако в печати идеи школы в основном были высказаны позже: в 1940-е и даже в 1950-е гг. В состав школы вошла группа молодых лингвистов, в большинстве работавших в упомянутом институте. Это были Петр Саввич Кузнецов (1899—1968), Александр Александрович Реформатский (1900—1978), Рубен Иванович Аванесов, впоследствии член-корреспондент АН СССР (1902—1982), Владимир Николаевич Сидоров (1903—1968). Все они получили образование в МГУ уже в послереволюционное время, их учителями были ученые фортунатовской школы, в частности Д. Н. Ушаков. К ним присоединился и старший по возрасту, но ставший лингвистом в это же время Алексей Михайлович Сухотин (1888—1942). Все эти ученые занимались не только фонологией. П. С. Кузнецов - автор книг по истории русского языка и русской диалектологии, работ по проблемам теории грамматики. А. А. Реформатский знаменит трудом «Введение в языковедение», учебником очень высокого научного уровня, выдержавшим четыре издания. У Р. И. Аванесова немало работ по произносительным нормам русского языка, долгое время он возглавлял исследования по русской диалектологии в нашей стране. В. Н. Сидорову принадлежит одно из лучших описаний русской морфологии. А. М. Сухотин активно участвовал под руководством II. Ф. Яковлева в разработке алфавитов, он также известен как переводчик на русский язык книг Ф. де Соссюра и Э. Сепира. Однако наибольшее теоретическое значение имели их работы по фонологии, где в 1930— 1940-е гг. все указанные языковеды выступали с единых позиций. В 1950-е гг. несколько иные идеи выдвинул Р. И. Аванесов (см. его изданную в 1956 г. книгу «Фонетика современного русского литературного языка»). Остальные основатели школы продолжали отстаивать свою точку зрения до конца жизни, их идеи были продолжены фонологами следующего поколения (М. В. Пановым, В. К. Журавлевым и другими). Близок к данной школе был и Александр Иванович Смирницкий (1903—1954), занимавшийся преимущественно не фонологией, а теорией грамматики. Фонологи Московской школы, бесспорно, принимали такие идеи сос- сюровской лингвистики, как разграничение языка и речи и «понимание языка как системы „значимостей (соотносящихся со всей системой)»; именно это называл крупнейшими достоинствами книги Ф. де Соссюра ее переводчик А. М. Сухотин. В то же время Сухотин, как и его коллеги, не принимал идеи о несистемное™ диахронии и подчеркивал, что Соссюр «в самый термин “фонема” вкладывает недостаточно ясное содержание и не делает всех вытекающих выводов». В области фонологии данные ученые развивали идеи Н. Ф. Яковлева, большое влияние на их концепцию также оказал II. Трубецкой. Главными их оппонентами были Л. В. Щерба и его ученики, исходившие из слишком «физикалистской» и недостаточно функциональной, по мнению Московской школы, концепции. Как пишет А. А. Реформатский в связи с различиями позиций Ленинградской и Московской школ, «в этих двух направлениях речь идет о разных предметах: в Ленинградской школе — о звуковом типе реальных звучаний в речи без учета роли данных явлений в морфеме, а в Московской школе — о “подвижном элементе морфем”, о единице, получающей “языковую ценность” и “рассматриваемой лингвистически” без всякой оглядки на “звуковой тип”». Для Московской школы первые гласные в словах вода и воды относятся к одной фонеме, а русские и и ы представляют собой, несмотря на заметные фонетические различия, варианты одной фонемы. Как указывал Реформатский, разное понимание фонемы тесно связано с той или иной областью применимости лингвистики. Например, для техники связи подходит ленинградское понимание фонемы, но для конструирования алфавитов нужна именно московская фонологическая концепция (ср. морфологический принцип русской орфографии). Наиболее четко и компактно фонологическая концепция Московской школы была изложена в статье П. С. Кузнецова «Об основных положениях фонологии». Здесь Кузнецов предлагает аксиоматический подход к определению основных лингвистических, и в частности фонологических, понятий, следуя за К. Бюлером (указывая при этом, что аксиоматика Бюлера «не является аксиоматикой в строгом смысле слова»). Представители МФШ были воспитаны в традициях Московской формальной (Фортунатовской) школы, почти все ее основатели (кроме Сухотина) были учениками Д.Н.Ушакова. На формирование школы повлияли также фонологические идеи Н.Ф.Яковлева и лингвистов Пражского лингвистического кружка, особенно Н.Трубецкого и Р.Якобсона. Как и их предшественники, основатели школы отвергали психологический подход к фонеме и трактовали фонему как минимальную смыслоразличительную единицу, позволяющую различать значимые единицы языка – морфемы и слова. Фонема, согласно МФШ, – это основная единица фонологического яруса языка, линейно нечленима на части, но сложна по своему устройству и включает множество признаков, например, русская фонема т одновременно является глухой, твердой, переднеязычной и т.д. В отличие от Якобсона, представители МФШ считали необходимым учитывать не только дифференциальные признаки, противопоставляющие фонему другим фонемам, но и так называемые интегральные признаки, не связанные с противопоставлениями; например, в русском ч мягкость не является дифференциальным признаком (твердого ч в русском языке нет даже фонетически, а тем более противопоставленного мягкому), но в ряде чередований ч ведет себя аналогично другим мягким; в ходе исторического развития языка интегральные признаки могут становиться дифференциальными и наоборот. Важнейшей характеристикой фонемы, согласно МФШ, является позиция, т.е. условия употребления и реализации фонем в речи. Например, гласные фонемы русского языка могут употребляться в ударной позиции, в позиции первого предударного, других предударных, а также заударных слогов; важны также позиции соседства с теми или иными фонемами. В зависимости от позиции фонемы могут варьироваться, причем пределы позиционного варьирования фонем в МФШ, в отличие от ряда других фонологических школ, не ограничиваются. Разграничиваются вариации фонем, не влияющие на функцию смыслоразличения, например, разные оттенки а в словах мат, мать, мят, мять, и варианты фонем, влияющие на эту функцию. Примеры вариантов фонем – о/а в воды-вода (фонетически вада) или г/к в луга-луг (фонетически лук). Позиции максимального различения фонем (в русском языке это ударная позиция для гласных и интервокальная, т.е. позиция между гласными, для согласных) называются сильными, а позиции, где фонемы могут частично совпадать, – слабыми. Согласно МФШ, звуки, занимающие одно и то же место в морфемах и словах, например, о в воды и а в вода (фонетически вада), являются вариантами одной фонемы независимо от того, насколько сильно они различаются фонетически. В этом был главный пункт расхождений МФШ с Ленинградской фонологической школой, понимавшей фонему как звукотип, совокупность фонетически сходных звуков; поэтому в слове вода в трактовке Ленинградской школы усматривались две фонемы а. Представители МФШ активно выступали против такого понимания фонемы, но Кузнецов в одной из поздних работ включал в систему понятий фонологии и фонемы в смысле Ленинградской школы, называя такие единицы «звуками языка» в отличие от более многообразных «звуков речи». Единица, именуемая фонемой в МФШ, в ряде фонологических концепцией называется морфонемой; в МФШ последний термин отвергался как излишний. Бывают случаи, когда фонема в составе морфемы употребляется только в слабой позиции, например первая гласная в слове собака. В таком случае выделяется особая единица, именуемая в МФШ гиперфонемой (термин предложен Сидоровым). В гиперфонеме частично нейтрализуются фонемные противопоставления, например, в первом слоге слова собака имеется гиперфонема а/о. Для МФШ свойственно стремление к строго системному изучению фонологии, при котором фонемы рассматриваются в противопоставлении друг другу. Эти принципы ее представители переносили и на историческую фонологию, которой многие из них также активно занимались; в особенности это относится к Кузнецову и Аванесову. Идеи МФШ в основном применялись к описанию русского языка, но ряд работ ее представителей посвящен и другим языкам: французскому, сербско-хорватскому, тюркским языкам и др. Некоторые лингвисты МФШ, особенно Реформатский, активно участвовали в конструировании алфавитов для языков народов СССР и в разработке орфографических правил для русского языка; эти области предоставляли им возможность для практического приложения своих фонологических идей. Хотя лингвисты МФШ до конца 1950-х годов избегали термина «структурализм», эта школа была одним из наиболее последовательных в отечественной науке направлений лингвистического структурализма, близким к Пражскому лингвистическому кружку. Отличие МФШ от концепций Л.В.Щербы. Характерные особенности МФШ. Звуковые чередования. Принципиальное отличие МФШ от концепций Л. В. Щербы и Н. С. Трубецкого состоит в том, что фонема рассматривается как элемент морфемы, а не словоформы; при этом предполагается, что морфема (точнее морф) имеет постоянный фонемный состав. Морфема может объединять несколько морфов, отличающихся своим фонемным составом, морф — это одна из разновидностей фонемного состава морфемы в определенной словоформе: например, пек- и печ- (в словоформах пеку — печешь) принадлежат одной и той же морфеме как два разных ее морфа; точно так же дом- и дом’- (дом — домик), корм’- и кормя - (кормить — кормлю), сон- и сн- (сон — сна), весы- и весен'- (весна — весенний) и т.п. Характерной особенностью концепции МФШ является безразличие к звуковой реализации фонемы: каждая фонема может быть реализована разными и непохожими друг на друга звукотипами. Одно из основных понятий МФШ — звуковое чередование. Это понятие не является базовым в других теориях, так как другие теории ориентированы на анализ фонемного состава словоформы. Кардинальное различие между морфемой и словоформой с точки зрения фонологического анализа состоит в том, что словоформа является уникальной, неизменной (то есть имеет постоянный звуковой состав — например, форма именительного падежа единственного числа голова всегда произносится как [гълава], по крайней мере, в пределах одной языковой системы), а морфема может быть фонетически реализована по-разному в зависимости от того, в какое слово она входит. В концепции МФШ важная роль отводится классификации чередований. Чередования могут быть: фонетические (автоматические), грамматические. Фонетические чередования всегда являются позиционными — они обусловлены фонетической позицией, то есть положением данной фонетической единицы относительно других фонетических единиц; важнейшее свойство фонетических чередований состоит в том, что они осуществляются без исключений (во всех словоформах, где есть данная позиция) — например, звонкий шумный согласный в положении конца слова заменяется глухим ([зубы] / [зуп]), ударное [6] в позиции после твердого согласного в 1-м предударном слоге заменяется на [а] ([дом] / [дама]) и т.п. Грамматические чередования тоже могут быть позиционными, но позиция в этом случае описывается не в фонетических, а в грамматических терминах — например, корневое [б’] заменяется на [бл’] перед окончанием 1-го лица единственного числа глаголов настоящего времени ([л’уб’йт’] / [л’убл’у]), а не перед любым [у] (ср. |г6луб’у| — голубю). Фонетические чередования. Различия между звуками могут быть обусловлены позицией - например, в случаях я и ты / он и ты ([ja и ты] / [он ы ты]) различие между [и] и [ы] обусловлено предшествующим контекстом. Позиционно обусловленные звуковые различия не являются самостоятельными, не могут служить для различения значимых единиц (морфем), то есть два звука, которые не встречаются в одной позиции, не могут сами противопоставлять значимые единицы, следовательно, эти звуки представляют одну фонему. С другой стороны, два разных звука в одной и той же позиции могут различать значимые единицы языка (морфемы) именно потому, что их различие не обусловлено позиционно — например, [а] — [о] в словах мат — мот или [в] — [ф] в словах сова — софа; в этом случае они являются представителями разных фонем (находятся в отношении фонологического контраста). Итак, фонема МФШ — это минимальная линейная единица языка, служащая для различения и отождествления морфем и представленная в речи рядом позиционно чередующихся звуков. В разных позициях одна и та же фонема может быть реализована разными звуками, различия между которыми позиционно обусловлены. Звуки, реализующие одну и ту же фонему, могут быть сколь угодно разными и даже представлять разные звукотипы. Позиция, в которой данная фонема противопоставлена другим фонемам, называется сильной. В сильной позиции разные фонемы реализованы разными звуками; звук, представленный в сильной позиции, называется основным видом фонемы. Позиция, в которой две или более фонемы не противопоставлены друг другу (совпадают в одном звуке или нейтрализуются), называется слабой (или позицией нейтрализации). Звук, в котором совпадают две или более фонемы, называется вариантом этих фонем. Так, глухие и звонкие шумные согласные в современном русском литературном языке различаются в положении перед гласными (например, плода — плота) и совпадают друг с другом (в глухом варианте) на конце слова (плод = плот = [плот]). Следовательно, для противопоставления глухих/звонких согласных фонем позиция перед гласным является сильной, а позиция конца слова — слабой. С другой стороны, твердые и мягкие согласные в СРЛЯ различаются как перед гласным (например, платя — плота: [плат’а] — [плата]), так и на конце слова (например, плоть — плот: [плот’] — [плот]). Следовательно, для противопоставления твердых/мягких согласных фонем и позиция перед гласным, и позиция конца слова являются сильными. Это означает, что одна и та же позиция для одной и той же фонемы может быть сильной но одному дифференциальному признаку и слабой по другому — например, позиция конца слова в СРЛЯ является сильной по ДП твердость/мягкость и слабой но ДП глухость/ звонкость. Таким образом, понятие сильной/слабой позиции связано с дифференциальными признаками фонологических единиц. В некоторых позициях фонемы противопоставлены другим фонемам по всем своим дифференциальным признакам. Иначе говоря, в этих позициях различаются все фонемы данного класса (гласные или согласные). Позиция, в которой фонемы противопоставлены друг другу одновременно но всем ДП, называется абсолютно сильной позицией. По абсолютно сильной позиции определяется состав фонем конкретного языка — сколько звуковых единиц противопоставлено в этой позиции, столько в данном языке фонем. В русском языке такими позициями, в частности, являются: для согласных — положение перед гласным (том — дом — сом — ком — Тёма) для гласных — позиция под ударением (дам — дом — дым - дум — денди). Для фонем, у которых отсутствует тот или иной ДП, позиции по данному ДП не могут быть определены ни как сильные, ни как слабые. Так, для шумной фонемы <ц>, например, в слове цокот — в отличие от шумных фонем, парных но глухости/звонкости и твердости/мягкости, — не существует ни сильных, ни слабых позиций по этим признакам. Фонологические позиции согласных фонем в слове цокот
Те сильные и слабые позиции фонем, о которых шла речь выше, в более поздних модификациях МФШ получили название сигнификативно сильных и слабых позиций вследствие того, что в них по-разному проявляется смыслоразличительная (сигнификативная) функция фонемы: в слабых позициях смыслоразличительная способность фонем ослабляется ввиду меньшего числа дифференциальных признаков по сравнению с фонемой в сильной позиции. Сигнификативно слабые позиции фонем возникают в результате перекрещивающихся чередований. Фонетическое чередование называется перекрещивающимся, если оно приводит к нейтрализации фонем. Так, в корнях слов пятый/пятак чередуются гласные [а] в сильной позиции ([п’атъи]) — [и] в слабой ([п’итак]), а в корнях слов лес/ лесок чередуются гласные [с] в сильной позиции ([л’ёс]) — [и] в слабой ([л’исок]). Это чередование приводит к нейтрализации фонем <а> и <е>, которые в сильной позиции (под ударением) реализованы разными звуками (соответственно [а] и [ё]), а в слабой (в первом предударном слоге) совпадают в звуке [и]. Сигнификативно сильные и слабые позиции — это позиции фонем, иначе — фонологические позиции. Параллельные чередования фонем Другой тип фонетических чередований, в результате которого не происходит нейтрализации фонем (и даже мены одного звукотипа на другой), называется параллельным. Например, в слове год под ударением между твердыми согласными произносится [6], а в слове годик и под ударением перед мягким согласным — [6*]; тем не менее, фонема <о> в этом случае не совпадает ни с одной другой фонемой, так как другие фонемы не могут быть в СРЛЯ реализованы звуком [о]. На основании параллельных чередований выделяются перцептивно сильные и слабые позиции. Позиция, в которой звук не испытывает влияния соседних звуков, называется перцептивно сильной. Позиция, в которой звук испытывает влияние соседних сегментов, называется перцептивно слабой. Перцептивно слабая позиция является следствием параллельного чередования, не приводящего к мене звукотипов и нейтрализации фонем. Реализация фонемы в перцептивно слабой позиции называется вариацией фонемы (например, ударный гласный в слове годик является вариацией фонемы <о>, а звук [ы] в фонетическом слове в институт [в ынс’т’итут] является вариацией фонемы <и>). Перцептивно сильные и слабые позиции — это позиции звуков, а не фонем, иначе — фонетические позиции, поэтому они не должны рассматриваться в фонологии. Таким образом, в разных позициях фонема МФШ может быть реализована тремя разными классами единиц — основным видом, вариантами и вариациями. Реализация фонемы в различных сигнификативных и перцептивных позициях.
Квалификация позиций как перцептивно сильных или слабых является не вполне определенной, так как в любом положении (кроме изолированного произнесения) любой звук испытывает влияние соседних сегментов — например, гласные [о] и [у] становятся более передними в своей начальной части не только после мягких, но и после твердых переднеязычных согласных и т.п. Таким образом, настоящей перцептивно сильной позицией с этой точки зрения (с точки зрения наличия/ отсутствия обусловленности соседними звуками) является только позиция изолированного произнесения звука, практически не существующая в реальной речи. Один из аргументов в пользу разграничения перцептивно сильных и перцептивно слабых позиций апеллирует к восприятию и состоит в том, что некоторые звуки, будучи выделенными из контекста, не воспринимаются носителями русского языка как русские звуки. Так, если записать на магнитофонную ленту слова со звуком [ч’], а затем стереть часть записи, оставив только [ч’], и дать прослушать этот звук, то всеми говорящими по-русски он будет легко опознан. Если то же проделать со звуком [дж’], то многие его не узнают, не смогут определить, в каких словах он произносится. То же самое относится и к случаям типа пять [п’иаит’]: гласный ["а"] вне контекста воспринимается как незнакомый носителю русского языка звук. Этот аргумент, однако, означает только, что [“а"] и [дж’] не существуют в СРЛЯ в изолированном произнесении, то есть они являются не особыми звукотипами, а результатом коартикуляции. Обращение к звукам, вырезанным из своего звукового контекста, вряд ли можно считать обоснованным еще и потому, что в этом случае снова оказывается, что почти все они находятся в перцептивно слабой позиции. Например, если вырезать [п’] из слова пять и предъявить его вне контекста, то носитель русского языка будет слышать твердый [п], так как информация о его мягкости заключена в формантном переходе гласного — в этом случае придется считать, что в слове пять первый согласный находится в перцептивно слабой позиции. Таким образом, с точки зрения обусловленности соседними сегментами все позиции оказываются перцептивно слабыми, а с точки зрения восприятия все позиции являются перцептивно сильными, так как восприятие не осуществляется поссигментно, и замена вариации на основной вид фонемы будет не облегчать, а затруднять восприятие. В дальнейшем, говоря о сильных и слабых позициях, мы будем иметь в виду только сигнификативно сильные и слабые позиции (то есть, соответственно, позиции различения и нейтрализации фонем). Фонемы МФШ называются по их основному виду (по звуку, представленному в сильной позиции) в пределах одного и того же морфа. Одна из основных идей МФШ состоит в том, что морфы имеют постоянный фонемный состав, поэтому мы можем определить фонемную принадлежность конкретного звука в слабой позиции, приведя его к сильной позиции в пределах той же морфемы в любой другой словоформе. Например, в слове [вада] первый гласный представляет фонему <о>, так как в сильной позиции (под ударением) в той же морфеме звучит [6] — [воды], а в слове [сады] тот же гласный представляет фонему <а>, так как в сильной позиции (под ударением) звучит [а] — [сат]. Есть случаи, когда невозможно однозначно определить фонемную принадлежность звука, поскольку для него не может быть сильной позиции в том же морфе. Например, всегда безударный первый гласный в слове собака может относиться как к фонеме <о>, так и к фонеме <а>, поскольку обе эти фонемы могут быть реализованы звуком [а] в этой позиции — в первом предударном слоге после твердых согласных: ср. [дом] — [дама] (<о>) и [дал] — [дала] (<а>). Этот гласный может входить в ряд позиционно чередующихся звуков в пределах одной морфемы — в нашем примере этот ряд составляют гласные [а] (собака) и [ъ] (собаковод), но в таком ряду отсутствует гласный в сильной позиции, то есть основной вид фонемы. Ряд звуков, позиционно чередующихся в пределах одной морфемы, но представленных только в слабых позициях, называется гиперфонемой. Таким образом, гласный [а] в слове собака реализует гиперфонему <о/а> (так как потенциально он может входить как в ряд со звуком [а] в сильной позиции, так и в ряд со звуком [о] в сильной позиции), а гласный [и] в слове песок [п’исок] — гиперфонему <и/е/о/а> (так как в первом предударном слоге после мягких согласных звуком [и] могут быть реализованы фонемы <и>, <е>, <о>, <а>: |п’ишу| (|п’йшът|), [ч’ишу] ([ч’ёшът]), [н’ису] ([н’ос]), [в’ижу] ([в’ажът])). Итак, в теории МФШ одна и та же фонема может быть реализована разными звуками (и разными звукотипами), а один и тот же звук (звукотип) может представлять разные фонемы. При грамматическом чередовании внутри одной и той же морфемы в тождественных фонетических позициях могут чередоваться разные фонемы, например, [п’исат’]/[п’ишу] (<с>/<ш>). Эти чередующиеся фонемы называются морфонемой, а разновидности морфемы, содержащие разные фонемы, — морфами. Разные морфы являются конкретными реализациями морфемы точно так же, как звуки являются конкретными реализациями фонемы. В концепции МФШ рассматривается только система общеупотребительных слов литературного языка. Заимствованные слова и междометия из анализа обычно исключаются, поскольку фонетика междометий и неосвоенных заимствованных слов может отличаться от фонетики общеупотребительных слов. В соответствии с аксиоматическим подходом выделяются первичные, считающиеся заранее заданными понятия: для фонологии это язык и речь в соссюровском смысле, а также слово, значение слова, морфема, значение морфемы; заранее задано и множество языков и диалектов. При таком подходе позиции Кузнецова неожиданно сближаются с весьма далекой концепцией 3. Харриса, допускавшего возможность морфологического анализа, независимого от фонологии, хотя никем реально такой анализ не проводился. Фонетическое понятие звука речи. К числу первичных неопределяемых понятий у Кузнецова также относится фонетическое (не фонологическое!) понятие звука речи. Автор статьи исходит из допущения того, что текст уже сегментирован на звуки (Московская школа в целом больше занималась парадигматикой фонем, чем их синтагматикой, и не выработала столь детальных процедур сегментации, какие есть у Н. Трубецкого или дескриптивистов). Следующее понятие, уже требующее определения, — это понятие звука языка: «Звуком языка называется множество звуков речи, частью тождественных, частью близких друг другу в артикуляционно-акустическом отношении, которые встречаются в самых различных речевых потоках, в составе самых различных значимых единиц (слов, морфем)». То есть звук языка — это типизированный звук речи, множество звуков речи, различия между которыми вообще не значимы для лингвистики. В какой-то степени звук языка сопоставим с фонемой по Л. В. Щербе. Как указывает Кузнецов, обобщение звуков речи в звуке языка может основываться как на показаниях прибора или ощущениях лингвиста с «тонким в лингвистическом отношении слухом», так и на «ощущении говорящих на данном языке». Таким образом, и Московская школа не полностью отказывалась от учета мнения говорящего. Однако оно было нужно лишь для выделения звука языка, который еще не фонема и относится к фонетике, а не фонологии. В отличие от звука языка фонема — собственно фонологическая единица, «каждый язык или диалект обладает определенным конечным числом отличных друг от друга фонем». Согласно Кузнецову, «каждая фонема представляет собой некоторый класс звуков речи... фонемы и звуки языка могут представлять собой классы взаимно пересекающиеся». Как и для пражцев, для Кузнецова выделение фонем основано на их участии в смыс- лоразличении: «Принадлежность различных звуков речи к одной фонеме определяется не артикуляторно-акустической близостью их... а положением звуков речи в морфеме». Далее предлагается весьма разработанная процедура, на основании которой можно отождествлять в качестве разновидностей одной фонемы звуки, занимающие одинаковое место в морфеме независимо от позиции последней (см. упоминавшиеся выше примеры типа вода — воды); наличие же минимальных пар и здесь используется как критерий включения звуков в разные морфемы. Фонемы и звуки языка могут совпадать между собой в том случае, если фонемы не имеют позиционных вариантов. Однако возможны, а для такого языка, как русский, и типичны пересечения фонем и звуков языка. Первые гласные в русских словах вода и трава — одинаковые звуки языка, но разные фонемы (ср. воды, но травы). Среди вариантов фонемы допускается и нулевой: костный (фонетически коснъй), ср. кость. Но принадлежность звука к фонеме может быть неясной, как в первом гласном слова собака. Такая неясная группа именовалась в Московской фонологической школе гиперфонемой, в данном примере — гиперфонема а — о. Список литературы: Бодуэн де Куртенэ, И. А. Общее языкознание. Избранные труды / И. А. Бодуэн де Куртенэ. — Москва: Издательство Юрайт, 2023. — 329 с. — (Антология мысли). — ISBN 978-5-534-11836-0. — Текст: электронный // Образовательная платформа Юрайт [сайт]. — URL: https://urait.ru/bcode/513883 (дата обращения: 08.05.2023). Щерба, Л. В. Избранные работы по русскому языку / Л. В. Щерба: под редакцией М. И. Матусевич. — Москва: Издательство Юрайт, 2023. — 192 с. — (Антология мысли). — ISBN 978-5-534-10734-0. — Текст: электронный // Образовательная платформа Юрайт [сайт]. — URL: https://urait.ru/bcode/516263 (дата обращения: 08.05.2023). Реформатский, А. А. Фонология и морфонология. Избранные работы: учебное пособие для вузов / А. А. Реформатский; составитель М. А. Реформатская. — Москва: Издательство Юрайт, 2023. — 299 с. — (Высшее образование). — ISBN 978-5-534-06244-1. — Текст: электронный // Образовательная платформа Юрайт [сайт]. — URL: https://urait.ru/bcode/516171 (дата обращения: 08.05.2023). Реформатский, А. А. Лингвистика и поэтика / А. А. Реформатский. — Москва: Издательство Юрайт, 2023. — 266 с. — (Антология мысли). — ISBN 978-5-534-06480-3. — Текст: электронный // Образовательная платформа Юрайт [сайт]. — URL: https://urait.ru/bcode/516270 (дата обращения: 08.05.2023). Князев, С. В. Современный русский язык. Фонетика: учебник для вузов / С. В. Князев, С. К. Пожарицкая. — Москва: Издательство Юрайт, 2023. — 380 с. — (Высшее образование). — ISBN 978-5-534-02851-5. — Текст : электронный // Образовательная платформа Юрайт [сайт]. — URL: https://urait.ru/bcode/511088 (дата обращения: 08.05.2023). Немченко, В. Н. Введение в языкознание: учебник для вузов / В. Н. Немченко. — 2-е изд., перераб. и доп. — Москва: Издательство Юрайт, 2023. — 494 с. — (Высшее образование). — ISBN 978-5-534-02709-9. — Текст: электронный // Образовательная платформа Юрайт [сайт]. — URL: https://urait.ru/bcode/510787 (дата обращения: 08.05.2023). Куликова, И. С. Введение в языкознание в 2 ч. Часть 1: учебник для вузов / И. С. Куликова, Д. В. Салмина. — Москва: Издательство Юрайт, 2023. — 369 с. — (Высшее образование). — ISBN 978-5-534-15920-2. — Текст: электронный // Образовательная платформа Юрайт [сайт]. — URL: https://urait.ru/bcode/510267 (дата обращения: 08.05.2023). Зеленецкий, А. Л. Введение в общее и частное языкознание. Наиболее трудные темы курса: учебное пособие для вузов / А. Л. Зеленецкий. — 2-е изд. — Москва: Издательство Юрайт, 2023. — 175 с. — (Высшее образование). — ISBN 978-5-534-13013-3. — Текст: электронный // Образовательная платформа Юрайт [сайт]. — URL: https://urait.ru/bcode/519065 (дата обращения: 08.05.2023). Шунейко, А. А. Основы языкознания: учебное пособие / А. А. Шунейко, И. А. Авдеенко. — Москва: Издательство Юрайт, 2023. — 363 с. — (Высшее образование). — ISBN 978-5-534-13632-6. — Текст: электронный // Образовательная платформа Юрайт [сайт]. — URL: https://urait.ru/bcode/519633 (дата обращения: 08.05.2023). Вендина, Т. И. Введение в языкознание: учебник для вузов / Т. И. Вендина. — 4-е изд., перераб. и доп. — Москва: Издательство Юрайт, 2023. — 333 с. — (Высшее образование). — ISBN 978-5-534-02537-8. — Текст: электронный // Образовательная платформа Юрайт [сайт]. — URL: https://urait.ru/bcode/510677 (дата обращения: 08.05.2023). Колесов, В. В. История русского языкознания в 2 т. Том 1: учебник для вузов / В. В. Колесов. — Москва: Издательство Юрайт, 2019. — 332 с. — (Авторский учебник). — ISBN 978-5-534-04302-0. — Текст: электронный // Образовательная платформа Юрайт [сайт]. — URL: https://urait.ru/bcode/437930 (дата обращения: 08.05.2023). Алпатов, В. М. История лингвистических учений: учебник и практикум для вузов / В. М. Алпатов, С. А. Крылов. — 5-е изд., перераб. и доп. — Москва : Издательство Юрайт, 2023. — 452 с. — (Высшее образование). — ISBN 978-5-534-04735-6. — Текст: электронный // Образовательная платформа Юрайт [сайт]. — URL: https://urait.ru/bcode/513196 (дата обращения: 08.05.2023). |