Теоретические аспекты взаимодействия рынка и государства Сущность и содержание государственного регулирования рыночной экономики
 Скачать 2.37 Mb.
|
|
Модели конъюнктурной политики государства Антициклическое регулирование экономики имеет долгую, противоречивую историю со своими успехами и разочарованиями: далеко не сразу государство сумело надеть узду на "дикий" экономический цикл, объездить этого мустанга. В 30-е годы XX в. над его проектированием работали Дж. Кейнс и независимо от него шведская (стокгольмская) школа, отстаивавшие тезис о невозможности самоисцеления рыночной экономики от циклических кризисов. В качестве цели антициклического регулирования рассматривалось недопущение существенного отрыва совокупного спроса от совокупного предложения. При этом считалось, что предложение приблизить к спросу гораздо сложнее, поскольку оно обеспечивается преимущественно частным сектором. Однако позже в политике тонкой настройки стало использоваться и воздействие на совокупное предложение. Все современные концепции антициклического регулирования тяготеют к одному из двух ведущих направлений: 1. неокейнсианскому, опирающемуся на взгляды Дж. Кейнса; 2. неоконсервативному, развивающемуся на базе классической школы. Первое направление ориентируется на регулирование совокупного спроса и ставит целью воздействие на народное хозяйство в целом (макроэкономический подход). Второе — на регулирование совокупного предложения и создание стимулов деятельности отдельных компаний (микроэкономический подход). При сглаживании цикла неокейнсианцы наибольшее внимание уделяют бюджетно-налоговой политике. Неоконсерваторы тоже признают важную роль налогов, особо подчеркивая полезность их снижения, которое порождает рост деловой активности. Правда, при этом М. Фридмен рекомендует сокращать налоговую нагрузку на экономику лишь после прохождения кризисом своей низшей точки, когда на рынке останутся только наиболее эффективные предприятия, а все остальные окажутся банкротами. Но в целом бюджетно-налоговую политику он рассматривает как дополнение к гораздо более результативной, по его мнению, политике денежно-кредитной. Впрочем, экспансионистскую политику "дешевых" денег в целом поддерживают и кейнсианцы (при традиционной критике ими рестриктивной политики "дорогих" денег, вызывающей безработицу), поскольку финансирование рекомендуемого ими в период экономического спада бюджетного дефициту требует направления дополнительных денег в обращение. Антикризисное регулирование экономики США в 1933 -1940-х гг. было построено победившей на президентских выборах 1932 г. демократической партией во главе с Ф. Рузвельтом фактически уже по кейнсианским рецептам. Преодоление этого наиболее глубокого для рыночной экономики кризиса было достигнуто, в частности, за счет следующего антикризисного пакета мер: - изменения самого подхода к бюджетной политике в связи с переходом к концепции дефицитного финансирования. Назревший отказ от стремления к безусловному балансированию доходов и расходов государственного бюджета в кризисный период позволил, в частности, принять законы о страховании по безработице, социальном обеспечении (которые были направлены на восстановление и дальнейшее стимулирование потребительского спроса домохозяйств), заметно повысить минимальную заработную плату; - создания новых рабочих мест путем организации общественных работ и запуска соответствующего мультипликативного эффекта; возникавшую при этом угрозу чрезмерного бюджетного дефицита предполагалось нейтрализовать посредством повышения некоторых налогов (всерьез обсуждался даже вопрос о временном введении 100%-ного налога на особо крупные наследства), кроме того, поступления в госбюджет акцизов резко возросли за счет отмены запрета на торговлю спиртными напитками (сухого закона), что позволило впервые за всю историю американского государства сформировать социальный бюджет на федеральном уровне финансовой системы; - законодательного введения федеральной системы страхования банковских депозитов (в 1933 г. — параллельно с закрытием множества ненадежных банков), стимулирующей приток сбережений населения в кредитную систему страны, и наращивания тем самым инвестиционного спроса компаний, функционирующих в промышленности, строительстве, сельском хозяйстве; - разработки и реализации федеральной программы поддержания цен на сельскохозяйственную продукцию, которая препятствовала банкротству фермерских хозяйств: регулирование с целью противодействия дефляции осуществлялось путем законодательного установления уровня, ниже которого цены не могли опускаться, при появлении угрозы падения цен сразу же наращивался и государственный спрос на сельскохозяйственную продукцию в сочетании с предписываемым и субсидируемым государством сокращением посевных площадей и поголовья скота, приведшим уже в 1934 г., в частности, к падению сбора хлопка на четверть, а урожая кукурузы — даже на 40%; - разумной девальвации доллара, которая облегчила бремя накопленных многими домохозяйствами и компаниями долгов, позволила последним всемерно наращивать экспорт своей продукции и одновременно уберечься от конкурирующего импорта; - резкого увеличения ввозных таможенных пошлин (так, на спиртные напитки они повысились с 50 до 60%, на сельхозпродукцию — с 20 до 34%). Хотя резкое сжатие импорта привело к банкротству некоторых производств (так, в швейной промышленности, работавшей на ввозимом сырье, наблюдался всплеск безработицы) и к ответным защитным мерам со стороны других государств, однако подобная протекционистская политика явилась мощным фактором развития внутреннего рынка; - содействия образованию монополий, означающего во многих случаях принудительное картелирование (известно, что в условиях кризисного падения цен лишь крупные предприятия сохраняют возможность получения прибыли путем сокращения издержек производства). Одной из первых стран, где на практике использованы инструменты политики краткосрочной стабилизации, была также Швеция, поэтому шведские экономисты и политики могут быть по праву отнесены к соавторам кейнсианской (как она стала называться несколько позднее) модели антициклического регулирования экономики. Еще в начале 1930-х гг. в противовес господствовавшему тогда мнению классиков, которые требовали от правительства безусловного достижения бюджетного равновесия даже в условиях низкой конъюнктуры, шведский экономист Б. Улин обосновал необходимость наращивания государственных инвестиций и организации общественных работ как средств борьбы с безработицей. Министр финансов Э. Вигфорс доказывал, что они являются способом повышения покупательной способности и снижения масштабов экономического кризиса. Именно на этих методологических принципах был построен шведский бюджет 1933 г., ставший важнейшим инструментом выведения национальной экономики из рецессии. Политику краткосрочной стабилизации — причем в основном экспансионистского типа и ориентированную на кейнсианские рецепты — интенсивно применяли многие правительства и в 1950- 1960-х гг. Последовавшая в 1970 1980-х гг. смена этой модели на модель неоклассического типа во многом была обусловлена стагфляцией, которая проявилась в сочетании повышения общего уровня цен и снижения объема национального производства и занятости. Одной из ведущих причин ускорения инфляции явилась при этом расшатанная многолетней фискальной экспансией финансовая система многих стран, в то время как немаловажным фактором торможения экономического роста (и регулярного перехода его в циклический спад) стало сопряженное с подобной политикой действие эффекта вытеснения частных инвестиций. Вполне закономерно, что в коридорах власти большинства стран заметно расширилось присутствие неоконсерваторов, которые перенесли акцент в антициклическом регулировании с бюджетно-налоговых на денежно-кредитные инструменты. В сфере фискального регулирования экономической конъюнктуры они считали необходимым резкое сокращение государственных расходов. По мнению монетаристов, бюджет уже не мог более рассматриваться в качестве ведущего регулирующего инструмента по причине хронически присущей ему несбалансированности. В этих условиях инфляционные методы антициклического регулирования (денежная экспансия и наращивание бюджетных расходов) уступили место стимулирующей налоговой политике. Основной расчет делался на устойчивое сокращение налогообложения прибыли, расходуемой предпринимателями в целях накопления и ускоряющей наращивание предложения ими товаров и услуг. Выступая против модели государства благосостояния, неоконсерваторы доказывали губительное воздействие высоких налогов на экономическое развитие страны. Но если в 1950-1960-х гг. уменьшение ставок налогов кейнсианцы считали способом расширения совокупного спроса, то в 1980-е гг. формально те же меры (в сочетании с решительным сокращением степени прогрессивности налоговой шкалы) неоконсерваторы рассматривали как метод увеличения совокупного предложения. В условиях развернувшегося в 2007-2009 гг. глобального финансово- экономического кризиса многие положения кейнсианской теории вновь стали необычайно популярными в мировой хозяйственной практике. Во многом независимо от того, какая политическая партия находится у власти, либеральный подход относительно нерациональности правительственных расходов потерпел очередное фиаско, и гигантские финансовые ресурсы направлялись на спасение национальной экономики от серьезного спада и нарастающей безработицы — какбы это ни отражалось на уровне бюджетной несбалансированности идинамике государственного долга. Накачиванию именно совокупного спроса способствовали налоговые преобразования, а также решения центральных банков по снижению процентных ставок за предоставляемые кредиты. Не выпадала из общемировых тенденций и деятельность российского правительства, например, по поддержке 295 системообразующих предприятий, масштабы которой оценивались в 3,5 трлн руб. Отстаивая ценности открытой рыночной экономики, делающей неизбежной все большую синхронность циклических колебаний конъюнктуры, власти стремятся сегодня осуществлять синхронизацию антициклических мероприятий в разных странах и унифицировать их методологию. Ведь в противном случае результаты внутренней стабилизации экономики неизбежно обесцениваются. Так, Франция в начале 1980-х гг. продолжала использовать кейнсианские рецепты антикризисного регулирования, расширяя размер государственных расходов, в то время как в других странах уже практиковалась всемерная экономия бюджетных средств. Подобные действия французского правительства привели лишь к бессмысленному росту бюджетного дефицита без сколько-нибудь заметного ускорения экономического роста в этой стране. Правительство Ирландии, подняв в 2008 г. ставку НДС до 21,5%, было вынуждено вновь ее сократить (несмотря на угрозу приближающегося дефолта), поскольку население быстро переориентировалось на приобретение продукции других стран (например, Северной Ирландии), которая в этих условиях оказалась заметно более дешевой. Как видим, десятилетиями занимаясь краткосрочной стабилизацией, государство накопило громадный опыт, построило разнообразные механизмы регулирования совокупного спроса и совокупного предложения. Логическим результатом такого воздействия правительств и центральных банков на воспроизводственный процесс явилось уменьшение глубины и продолжительности кризисного падения национальной экономики, да и темпы инфляции не выходили из разумных пределов. Однако со временем на положительные результаты стали все больше накладываться негативные эффекты антициклического регулирования, свидетельствующие о его внутренней противоречивости. Противоречивость антициклического регулирования государства. Воздействие политико – экономического цикла Антициклическая политика как политика тонкой настройки все же небезупречна, в ходе своей реализации она сталкивается с проблемами стагфляции, ошибок прогнозирования, лагов и оппортунизма политических лидеров. Проблема стагфляции. Все модели антициклического регулирования экономики исходят из предположения о том, что в конкретный период существует либо инфляция (при высокой конъюнктуре), либо безработица (при конъюнктуре низкой). Но они не рассматривают четкого алгоритма поведения государства в ситуации, когда эти две главные экономические болезни вместе обосновываются в социальном организме, порождая феномен стагфляционной ловушки. Данный термин, как известно, обозначает одновременное падение производства и инфляцию в условиях, когда для преодоления экономического спада необходимы инфляционные меры, которые в свою очередь увеличивают спад, и, напротив, для противодействия инфляции требуются меры, сокращающие производство, что в свою очередь приводит к нарастанию инфляции. В этой ситуации (особо характерной для стран с переходной экономикой) перед государством встает сложнейшая проблема сочетания "жесткости" и "мягкости" в экономическом регулировании, и ее разрешение требует постоянного поиска неких пороговых значений макроэкономических показателей, за которые выходить уже нецелесообразно. При этом необходима реализация усложненного варианта стабилизационной политики, основанного на итеративной процедуре формирования и варьирования приоритетов макроэкономического регулирования (например, отказа от сбалансированности государственного бюджета в пользу антикризисного регулирования, а затем сознательного торможения экономического роста во имя антиинфляционной профилактики). Следует отметить, что до настоящего времени данный вариант отработан не полностью. Проблема ошибок прогнозирования. Меры по антициклическому регулированию оказываются результативными только при условии, что правительство и центральный банк располагают надежной информацией о текущем состоянии, тенденциях и перспективах изменения экономической конъюнктуры. Ни один из показателей не может в одиночку предсказать грядущих перепадов в хозяйственной динамике, а значит, и определить поворотные точки. Комитет по датировке деловых циклов, работающий при американском Национальном бюро экономических исследований, проводит качественный анализ всей имеющейся информации, отслеживая динамику средневзвешенного индекса опережающих индикаторов не менее двух кварталов подряд. Но каким бы безупречным ни казался созданный наукой экономический барометр, ошибочные предсказания все же не исключены. Как отмечает А. Пороховский, в разгар неожиданно развернувшегося глобального финансово-экономического кризиса в средствах массовой информации "стали обвинять экономистов, включая экономическую элиту — лауреатов Нобелевской премии по экономике, в том, что они не способны дать реалистическую и верную картину состояния экономики, и больше того — пропагандировали даже искаженное о ней представление". Будучи коррумпированными, т.е. имея консультационные гонорары, места в советах директоров и членство в элитных университетских клубах, многие из этих маститых ученых оказались на деле слугами мощных финансовых структур, вовсе не заинтересованных в раскрытии подлинной "кухни" своих рискованных "пирамид". Рекомендуя использование традиционных орудий антикризисного регулирования, они затушевывают глубинные причины развернувшегося глобального кризиса, связанные с гигантским бюджетным дефицитом и государственным долгом США, а значит, безудержной эмиссией долговых обязательств этой страны. В подобных условиях объективные противоречия экономической системы современного общества не получают адекватных форм своего разрешения, и кризис не преодолевается, а лишь переносится во вполне обозримое будущее. Кроме того, известно, что в любой стране макроэкономическая аналитика в той или иной степени связана с апологетикой — неумеренным, чрезмерным восхвалением сложившегося здесь социально-экономического устройства, его предвзятой защитой. Проявлениями апологетики являются задержка негативных статистических данных, а следовательно, и их корректировки, искажение сути происходящего в комментариях властей. Далеко не всегда ученые соблюдают золотое правило экономической науки, согласно которому при выработке прогнозов и рекомендаций ситуацию в стране следует оценивать такой, какая она есть, а не такой, какой ее хочется видеть. В таких условиях вероятность получения достоверного прогноза резко снижается, а значит, практические действия могут не только не улучшить экономическую ситуацию в стране, но и заметно расшатать ее. Предположим, что правительство предсказало хозяйственное оживление в 2011 г. В своем стремлении не допустить ускорения инфляционных процессов оно, выполняя предписания антициклической политики, закономерно ставит вопрос о повышении налоговой нагрузки на экономику. Однако вразрез с официальным прогнозом национальная экономика в силу целого ряда причин, имеющих как объективную, так и субъективную природу, погружается в пучину кризиса. Врезультате ошибки прогнозирования и, следовательно, необоснованного взвинчивания налоговой нагрузки масштабы экономического спада оказываются гораздо более значительными. Если же в экономике прогнозируется кризис и в связи с этим заблаговременно снижаются налоги, то неожиданно случившийся подъем становится еще более бурным и инфляционно опасным. Такое развитие событий может явиться результатом не только принципиальной невозможности своевременного обнаружения поворотных точек в хозяйственной динамике, но и следствием значительного удельного веса теневых сделок в экономике страны (и теневой занятости в структуре совокупной рабочей силы). В последнем случае состояние рецессии, наблюдаемое в ее легальном секторе, может быть ошибочно рассмотрено властями как основание для запуска совокупности экспансионистских мер, в то время как масштабный теневой сектор способен находиться уже в ситуации инфляционного бума. Ошибки прогнозирования, по мнению представителей теории рациональных ожиданий, могут также явиться результатом определенных, вполне осознанных шагов домохозяйств и компаний по противодействию целенаправленным стабилизирующим акциям государства. Сформировав у себя некий алгоритм рационального хозяйственного поведения и плодотворно усваивая достижения информационной революции, эти хозяйственные субъекты оказываются в состоянии успешно и своевременно распознавать истинные мотивы тех или иных государственных органов и тем самым регулярно лишать их результативности. Например, в ожидании налоговых льгот на инвестируемую часть прибыли сразу же после осознания властями угрозы спада в национальной экономике компании вполне могут резко сократить масштабы своей инвестиционной деятельности, приблизив в результате данный спад и усилив его глубину. И, наоборот, хорошо понимая неотвратимость повышения налоговой нагрузки в фазе подъема, рационально мыслящие и адекватно понимающие свою выгоду инвесторы наверняка постараются но максимуму воспользоваться некоей налоговой паузой в преддверии такого подъема, и резкий всплеск капиталовложений сделает его еще более инфляционно опасным. Выходит, что дискреционная политика в случае ошибочного прогноза способна не помочь "больному" — национальной экономике, а, напротив, навредить ему: другими словами, хотели, как лучше, а получилось, как всегда. По мнению оппонентов стабилизационной политики (неоклассиков), в случае когда члены кабинета министров не вполне уверены в достоверности своих прогнозных оценок, им лучше бездействовать, положившись на рыночные силы, которые несравненно эффективнее ослабляют остроту проблем безработицы и инфляции. Мнение кейнсианцев качественно иное: признавая актуальность проблемы ошибок прогнозирования, но вместе с тем исходя из убеждения о неуклонно расширяющихся способностях науки познавать окружающий мир, они склонны не отказываться от прогнозов, а всемерно совершенствовать методологию и саму технологию их выработки. При этом помимо устранения дефицита доступной информации (как проявления фиаско государства) крайне важно добиваться комплексного представления об объективных закономерностях, в соответствии с которыми развивается та или иная разновидность экономической системы. Непременное условие для решения этой задачи экономической теории — первенство качественного анализа над количественным, содержательного над формальным. При всей значимости выявления функциональных взаимосвязей между поверхностными экономическими явлениями ведущей предпосылкой успешности государственного регулирования и разрешения проблемы ошибок прогнозирования выступает проникновение науки вглубь причинно-следственных связей между ними. Проблема лагов. Лагами называются временные разрывы между экономическими явлениями, находящимися в причинно-следственной связи. Суть данной проблемы состоит в том, что стабилизационная политика (как, впрочем, и любой другой вид государственного регулирования экономики) напоминает, образно говоря, стрельбу по движущейся мишени. В то время когда правительство и центральный банк предпринимают какие-либо действия, ориентируясь на реалии сегодняшнего дня, объект их регулирования, находящийся в непрерывном движении, способен уйти далеко вперед, и в результате "выстрел" может оказаться крайне неудачным. К тому же известно, что рыночная экономика весьма инерционна. Хозяйственные процессы совершаются в ней далеко не мгновенно, и их запуск требует затрат не только ресурсов, но и времени, поэтому в ходе реализации любой экономической политики, в том числе и антициклической, проявляется эффект запаздывания ее воздействия на объект. Оценка продолжительности данного эффекта — одна из важнейших задач макроэкономического регулирования. Государству важно знать не только вероятностный результат того или иного хозяйственного мероприятия, но и предположительный момент наступления этого результата. В общем случае задержки (запаздывания) воздействия экономической политики можно разделить на две группы: 1. внутренние лаги — время, необходимое для принятия решений; 2. внешние лаги — запаздывание появления результатов тех или иных действий властей. В ходе их детализации можно выделить целую лаговую структуру, в которую, в частности, входят: лаг признания; лаг решения; лаг между моментом принятия решения и началом конкретных действий; лаг воздействия. Лаг признания (распознавания) — время, необходимое для осознания политиками самого факта существования проблемы регулирования и оценки степени актуальности ее разрешения. Это временной разрыв (называемый иногда разрывом восприятия), образующийся между моментом отхода национальной экономики от состояния равновесия и моментом признания политиками необходимости активных действий по ее возвращению в данное состояние. Его продолжительность в решающей степени определяется состоянием экономической науки, ее ролью в принятии политических решений. Если подсистема анализа и прогнозирования экономической конъюнктуры организована должным образом, лаг распознавания может принять и отрицательное значение: заблаговременно предсказанный футурологами перепад конъюнктуры влечет за собой упреждающий запуск соответствующего регулирующего механизма. В других случаях лаг признания становится положительным. Однако его продолжительность может быть заметно сокращена в связи с переходом развитых стран к так называемой новой экономике, базирующейся на современных информационных технологиях. В нашей стране лаг признания традиционно является продолжительным по причине несовершенства многих исследований (в том числе из-за неполноты статистических данных и отставания в сфере информационных технологий), распространения в высших эшелонах власти склонности к волевым, не опирающимся на выводы экономической науки, решениям, приверженности к разного рода идеологическим стереотипам, затрудняющим понимание сложившейся ситуации (можно вспомнить относительно недавние заявления типа: "В нашей плановой экономике не может быть инфляции и безработицы!"). Известно, что отечественной науке потребовалось несколько лет для осознания кажущейся сегодня очевидной необходимости сокращения налогового бремени для производителей товаров и услуг. Лаг решения, или административный разрыв, — время между осознанием наличия проблемы и принятием политического решения о запуске соответствующих регулирующих механизмов. В России лаг принятия решения имеет также значительную временную протяженность, что обусловлено замедленной реакцией исполнительной и законодательной власти на возникающие в отечественной экономике процессы, а также серьезной бюрократизацией управления. Впрочем, и за рубежом на принятие политических решений уходит немало времени: колеса демократического управления, как известно, крутятся медленно. Лаг между моментом принятия решения и началом конкретных действий государственных служб, ответственных за его осуществление, или функциональное запаздывание. Он зависит от того, насколько эффективно работает государственная машина, как налажено взаимодействие ее различных звеньев. Например, в начале 90-х гг. XX в. российское правительство приняло решение о либерализации цен, однако конкретные действия в данном направлении были предприняты лишь |