Констит. право_курс(Синицкая). Тольяттинский государственный университет Институт права

• Название: Тольяттинский государственный университет Институт права
• Дата: 11.05.2023
• Размер: 72.02 Kb.
• Имя файла: Констит. право_курс(Синицкая).docx
• Тип: Документы; #1123036
• страница: 2 из 5

Глава 1 Понятие конституционного строя и его снов

1.1 Понятие и сущность конституционного строя

Коренное формационное преобразование конституционного строя обусловило, с одной стороны, необходимость существенных изменений в содержании конституционного законодательства, с другой – само происходило в результате кардинальных изменений последнего. Эти изменения явились одним из результатов конституционной революции, произошедшей сначала в плебисцитарных и представительных, а затем в «указных» формах. Данный процесс обусловливает актуальность проблем конституционного строя и конституционализма в России в их развитии, взаимосвязи и различных формах проявления.

Среди первых можно отметить, в частности, право на неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, свободу приходить и уходить, тайну переписки, личную безопасность. В третьей категории мы найдем право на организацию, свободу торговли и промышленности.

Среди прав, которые нас здесь беспокоят, - свобода выражения мнений, свобода печати, свобода религии, свобода образования, свобода собраний, свобода объединений, право голоса.

Конечно, это различие между тремя группами прав искусственно и оправдано только необходимостью установить границы исследования. На самом деле все эти права взаимосвязаны. Было бы немыслимо, чтобы государство признало политические свободы, в то время как оно отрицало бы существование прав человека, который может быть произвольно лишен свободы приходить и уходить простым дискреционным решением полиции, чтобы его телефонные разговоры можно было слушать без принуждения и т.д.

«Конституционный строй, будучи продуктом гражданской революции, с момента конституционного закрепления начинает жить самостоятельной жизнью, полностью исключающей его насильственное изменение. С этого момента конституционный строй, продолжая быть объектом политики и полем политических битв, становится не только политическим, но и юридическим понятием. Более того, конституционный строй образует стержень национальной правовой системы» [45].

«Конституционный строй есть сложное и многофункциональное политико-юридическое понятие, противоречивость которого имеет глубокий философский смысл. Конституционный строй — это и цель, и средство, и процесс, и результат. [7] Причем эти «точки измерения» конституционного строя меняются местами в зависимости от того, в интересах какого субъекта политики он «измеряется» [2]. Если определенный политикоконституционный субъект (партия, президент, парламент и сам народ) добивается изменения соотношения политических сил (то есть изменения сущностных характеристик конституционного строя), то достигнутое качество конституционного строя из цели превращается в результат, а соответствующий субъект из «революционного» превращается в «консервативный» [8]. Реформаторская и стабилизирующая функции перераспределяются между субъектами конституционного процесса, являющегося легальным средством перераспределения конституционных интересов и борьбы за них» [49].

Таким образом, существование политических прав и свобод предполагает, что в первую очередь соблюдаются самые основные права человека.

Необходимо привлечение достижений иных наук, используемых при формулировании норм-целей, задач, принципов, дефиниций. При этом формулирование норм-идей не должно создавать «ножниц» между нормой и реальностью. Одно дело, сформулировать норму-цель, принцип («Вся деятельность Российской Федерации, всех её органов и должностных лиц исходит из принципов демократического правового государства») и совсем другое – как норму-констатацию (ч.1 ст.1 Конституции РФ) [26]. Применительно к современным условиям «необходимо различать гражданское общество как концепцию, идею, процесс и как реальность, которой ещё нет» [40].

В «Малой энциклопедии конституционного права» отсутствуют сами понятия «конституционализм» и «конституционный строй» [3].

Из понимания конституционализма как идеологии исходит и автор сборника документов «Русский конституционализм» А.В. Гоголевский: «Серьёзные коррективы в развитие русского конституционализма внесла революция 1905 года. С её началом демократический либеральный конституционализм расширил круг своих сторонников, а к правительственному конституционализму вынужденно примкнула часть высшей бюрократии при молчаливом согласии Николая II. Вместе с тем пропасть между демократическим либерализмом и правительственным конституционализмом ещё более возросла» [38].

Когда идея конституционной власти используется в современном конституционном дискурсе, она часто ассоциируется с референдумами. В этом нет ничего удивительного, поскольку в современных обществах референдумы являются ключевым механизмом формального участия граждан в принятии политических решений. Однако при более внимательном рассмотрении связь между референдумом и конституционной властью оказывается гораздо более тонкой, чем то, что могло бы показаться в противном случае. Это не отрицает того, что преобладающая точка зрения основана на явно серьезных основаниях. С одной стороны, референдумы исторически связаны с императивным мандатом, и в восемнадцатом и начале девятнадцатого веков императивный мандат часто рассматривался как средство, с помощью которого субъект контролировал действия тех, кто заседает в собраниях, принимающих конституцию. С другой стороны, хотя теория конституционной власти предполагает представительную форму правления (то есть различие между конституционной и демократической властью), демократическое осуществление конституционной власти, по-видимому, требует прямого участия народа, которому способствует референдум. Здесь исследуются связи и разъединения между конституционной властью и референдумами с теоретической точки зрения и с точки зрения реальной конституционной практики. С теоретической точки зрения он утверждает, что, хотя референдумы не могут исчерпать природу деятельности учредителей, они могут сыграть важную роль в осуществлении конституционной власти.

Референдумы являются основным формальным механизмом прямой демократии в обществах, размер которых не позволяет всем гражданам собраться в одном законодательном органе. Теоретически они позволяют избирателям принимать решения по конкретным политическим вопросам, и во многих, если не в большинстве конституционных договоренностей, эти решения являются обязательными для всех представительных и государственных институтов. Институционализация референдумов в этом смысле представляет собой демократическую поправку к представительной демократии, которая, за исключением эпизодического голосования по выборам представителей, не требует какой-либо формы прямого народного вмешательства в принятие политических решений. Референдумы обычно (хотя и не исключительно) относятся к моментам конституционных изменений, раз, когда электорат просят разрешить изменение основных законов государства. Кажется, что именно в такие моменты, а не во время принятия обычных законов или политики, демократические принципы требуют прямого участия граждан. Если под конституционной властью понимается власть народа создавать и изменять конституции, и если референдумы позволяют избирателям ратифицировать или отклонить проект конституции или предлагаемое изменение существующей конституции, то они кажутся очевидным способом осуществления конституционной власти в стране. Современные конституционные порядки.

Так обычно понимают конституционные юристы отношения между конституционной властью и референдумами. Этот подход ошибочно, на мой взгляд, предполагает, что идеальной институционализацией осуществления конституционной власти была бы прямая демократия. Теория конституционной власти на самом деле является продуктом политического представительства: в прямой демократии, системе, в которой все законы, включая основные, могут разрабатываться и приниматься всем гражданами, нет необходимости в теории конституционной власти, которая представляет собой теорию разделения между конституционной (народной) и официальной (правительственной) властью. Соответственно, если референдумы следует понимать, как возможную институционализацию конституционной деятельности, того факта, что они являются формальным механизмом прямой демократии, недостаточно. Действительно, теперь, как и конституционная власть, институт референдума также является порождением политического представительства. Смысл существования референдумов – это необходимость представить гражданам определенные решения, которые в силу их конституционного значения не должны приниматься исключительно представителями. С этой точки зрения референдумы играют ту же роль, что и императивный мандат, в разные моменты задолго до великих революций восемнадцатого века. До его почти повсеместной отмены императивный мандат служил важным связующим звеном между представителями и избирателями, которые их избрали. Идея о том, что представители связаны инструкциями граждан, хотя теоретически применима к любому типу решений, обычно приобретает особое значение в контексте конституционных изменений, то есть во время осуществления конституционной власти. Императивный мандат в глазах некоторых выглядел как средство, с помощью которого граждане, участвовавшие в первичных собраниях и городских собраниях, могли контролировать и влиять на поведение делегатов, призванных участвовать в учредительной деятельности. В то время как отмена императивного мандата означала, что граждане не могли влиять на действия этих делегатов ex ante, референдум позволил им контролировать их ex post. Фактически, как показал Педро де Вега, в средние века слово «референдум» использовалось для обозначения общения между делегатами и их избирателями по вопросам, которые возникли перед собранием и которые не были конкретно включены в мандаты первого. Делегаты выражают мнения по этим вопросам ad referendum., то есть при условии последующей ратификации их составляющими. Несмотря на эти связи, разница между императивным мандатом и референдумом (первый принимает форму инструкции exante; второй - потенциального вето) имеет важные последствия в контексте конституционных изменений в нынешних правовых системах.

«Конституционный строй возникает с момента признания народа в качестве источника государственной власти и, как следствие, с момента возникновения института выборной власти и выборов, института парламентаризма, преобразования подданства в институт гражданства, провозглашения юридического равенства граждан — субъектов избирательного права, субъектов, юридически наделяемых правом участия в формировании и отправлении власти, чего нет вне конституционного строя»

[46].

«Конституционный строй есть особый тип властвования. При этом соблюдение прав и свобод является производной, зависимой величиной. Вот почему, на мой взгляд, правы те ученые, которые определяют конституционный строй, основываясь на категории «власть», а не на категории прав и свобод личности» [6].

«Конституционный строй означает возведение народа в субъект политики (власти), создание органов власти, представляющих народ, и властвование от имени народа, провозглашаемого в качестве источника власти. Конституционный строй возник как антитеза феодальному строю с его сословными привилегиями, всевластием наследственного монарха и зависимостью общественного статуса от происхождения и сословной принадлежности» [6].

Рассмотрим участие электората в конституционной реформе – один из случаев, когда современные конституции, как правило, требуют прямого участия электората. В контексте конституционной реформы, электорат не действует как институт контроля. Он не создает новые конституционные формы и даже не обязательно консультируется о том, какими должны быть эти формы, а скорее накладывает вето или подтверждает решения о конституционном содержании, принятые другими. Эти другие могут принимать форму выборного конституционного органа, законодательного органа, действующего через особое большинство, обычного законодательного органа или даже невыборной комиссии экспертов. Более того, референдум будет подчиняться ряду юридических процедур, которые существенно ограничивают степень участия населения (например, голосование «да» или «нет», отсутствие официальных обсуждений), которые могут идентифицировать в качестве избирателей только тех лиц, которые ранее встречались с некоторыми другими лицами. или менее произвольные критерии приемлемости (например, критерии возраста, места жительства), или это может придать больший вес голосам меньшинства (как и любое правило принятия решения, кроме 50% + 1). Подобные процедурные ограничения кажутся более совместимыми с электоратом, выполняющим функцию государственного органа, установленной власти, чем с народным осуществлением конституционной власти. Тогда возникает вопрос, можно ли когда-либо понимать электорат, когда он действует посредством референдума, как осуществляющий конституционную власть. Теперь переходим к рассмотрению возможного ответа на этот вопрос. Можно ли понимать электорат как нечто большее, чем государственный орган, выполняющий скрытую функцию в рамках более широкого процесса конституционной реформы? Может ли это (или должно рассматриваться) как юридическое проявление составляющих людей. Подобные процедурные ограничения кажутся более совместимыми с электоратом, выполняющим функцию государственного органа, установленной власти, чем с народным осуществлением конституционной власти. Тогда возникает вопрос, может ли электорат, когда он действует посредством референдума, когда-либо пониматься как осуществляющий конституционную власть. Теперь переходим к рассмотрению возможного ответа на этот вопрос. Можно ли понимать электорат как нечто большее, чем государственный орган, выполняющий скрытую функцию в рамках более широкого процесса конституционной реформы? Может ли это (или должно рассматриваться) как юридическое проявление составляющих людей. Подобные процедурные ограничения кажутся более совместимыми с электоратом, выполняющим функцию государственного органа, установленной власти, чем с народным осуществлением конституционной власти. Тогда возникает вопрос, можно ли когда-либо понимать электорат, когда он действует посредством референдума, как осуществляющий конституционную власть. Некоторые теоретики конституции подробно рассмотрели эти вопросы. Сол Корнелл, например, утверждал, что «даже конституционные полномочия и компетенция «народа», то есть граждан государства, имеющих право голоса, не являются властью суверенного народа, который дает себе конституцию и участвует в актах конституционной власти. Это, скорее, компетенции в контексте уже предоставленной конституции»[48]. Для Корнелла, поскольку референдум позволяет избирателям действовать только в соответствии с законодательно контролируемым процессом конституционной реформы, он не может быть средством осуществления конституционной власти. Согласно пониманию Корнелла пределов власти конституционной реформы, это означает, что референдума, регулируемого конституцией, будет недостаточно для законного изменения материальной конституции (т. е. Основного содержания конституции, которое Корнелл назвал «сущностью конституции»), что подпадает под исключительную юрисдикцию субъекта и не может быть предметом определенных конституционных процедур.

Помещенные таким образом в регистр конституционной ясности, предыдущие дела приобретают значение только в том случае, если конституция рассматривается как инструмент ограничения власти. Однако это представление предполагает особую политическую функцию конституции - ограничение власти, - которая не относится к сути конституции, но была создана историей в соответствии со стратегическими потребностями политиков и стабилизирована или рационализирована доктриной. Для позитивистов, например, конституция, это просто конкретный документ, который организует статут государства и юридическая сила которого зависит от его отношения к фундаментальной гипотетико-дедуктивной норме, которая гласит, что каждый должен подчиняться конституции. Не к конституции, которая ограничивает власть, а к конституции, независимо от ее содержания. Так как, с юридической точки зрения, термин «конституция» охватывает любой документ, определяющий статут государства, независимо от того, организует ли этот документ разделение или смешение властей, независимо от того, признает ли он основные права, ограничивает ли он или облегчает произвол правительства. Очевидно, что при таком понимании слова «конституция», конституция не подразумевает демократию, а конституционализм, это всего лишь доктрина, заявляющая о необходимости формальной конституции.

Продолжая обновлять предпосылки, предыдущие случаи приобретают значение только в том случае, если конституция рассматривается как норма, то есть закона и жесткого закона, устанавливающего команды, запреты, обязательства делать или не делать. Однако это представление предполагает нормативность конституции, которая не принадлежит структуре конституции, но конструируется социальными факторами, и, в частности, субъектом юрисдикции. Для реалистов, например, конституция, это просто набор слов - «отметки на бумаге» - в лучшем случае «субъективные предложения по стандартам», если использовать фразу Давсона, но не стандарт. Конституция «ничего не говорит», пишет Марк: «она становится стандартом благодаря работе по интерпретации слов, произнесенных теми, кто их использует, и в первую очередь судьями ; Норма отсутствует в текстовом заявлении конституции, она находится в значении, приписываемом этому утверждению. Следовательно, если в конституции ничего не говорится, она не может информировать о демократических качествах политического режима, поскольку не может быть ограничением или ограничением для осуществления власти» [47].

Интерес этого предварительного обзора правовых предпосылок состоит в том, чтобы показать, что вопреки распространенному мнению, конституция и демократия не являются единосущными понятиями. Для позитивистских юристов и реалистов эти понятия являются отдельными, автономными и не имеют отношения или взаимного влияния друг на друга. Это, вероятно, объясняет, почему позитивистская школа, долгое время доминировавшая в юридической сфере - и все еще остававшаяся очень сильной - юристы отказались от исследований, исследований и размышлений о демократии., отказавшись от этого понятия философам, историкам, социологам и т. д. Другими словами, понятия конституции и демократии связаны только в эпистемологических рамках доктрины конституционализма, который рассматривает конституцию как средство демократии - « демократию через закон». «Эта ожидаемая политическая функция конституции представляется как необходимое следствие трех свойств конституции. Конституция, это, прежде всего, письменный текст, и это написание правил осуществления власти позволяет людям видеть, соответствует ли практика власти тексту, и, при необходимости, санкционировать нарушение. Каков явный проект людей 1789 года, утверждающих написать Декларацию прав человека и гражданина, «чтобы акты законодательной и исполнительной власти могли в любой момент сравниваться с целью любого политического учреждение». Таким образом, конституция представляет собой текст, который организует разделение властей, внутренний механизм которого - система сдержек и противовесов - практически не позволяет учреждению конфисковать все полномочия, создавая таким образом институциональный баланс, благоприятный для политической свободы граждан. Наконец, конституция, это текст, в котором излагаются права, которыми граждане могут воспользоваться для защиты от действий органов государственной власти. Что также говорится в Декларации 1789 г., составленной «таким образом, чтобы жалобы граждан, отныне основанные на простых и неоспоримых принципах, всегда обращались к поддержанию конституции и всеобщему счастью». Благодаря этим трем свойствам - письму, разделению властей, основным правам - конституция, согласно знаменитому выражению Бенджамина Константа, является «гарантией народа».

1.2 Принципы конституционного строя

В каждой конституции делаются основные положения о форме правления, структуре государства, статусе и правах людей в государстве. Их также называют основными принципами конституции. Они являются основой конституции и демократии и поэтому особенно защищены от изменений. Например, в Австрии демократические, республиканские, федеральные и конституционные принципы составляют основу конституции.

Государственные учреждения и должностные лица должны отвечать за каждое свое решение и действие перед всеми гражданами.

К принципам конституционного строя России относятся: государственный суверенитет, приоритет прав и свобод человека и гражданина, демократизм, федерализм, единый и равный характер гражданства, местное самоуправление и т.д.

Политическая свобода всех граждан должна быть реализована и защищена. Все граждане должны иметь возможность свободно участвовать в формировании политических мнений и в выборах, каждый должен иметь возможность самим стать политически активным.

Положение о том, что закон исходит от народа, не означает, однако, что большинство граждан может решать, чего они хотят и как они этого хотят. Для демократического принципа принципиально важно обеспечить политическую свободу всех граждан. Поэтому важно, чтобы все решения принимались с использованием четко регламентированных процедур. Точно так же должны быть защищены права тех, кто находится в меньшинстве.

Отметим Конституцию Австрии, которая гласит, что демократия должна быть в первую очередь парламентской демократией. Парламенты на федеральном уровне и уровне штатов должны принимать законы и контролировать правительство в четко регулируемых и прозрачных процедурах. Это дополняется различнымивозможностями для граждан напрямую участвовать вполитическом процессе, например: Народная инициатива или референдум. В Российской Федерации нет штатов, исключительно федерализм.

Республиканский принцип имеет второе значение. Термин «республика» происходит от латинского «res publica». Это означает государство, которое привержено «общему делу» всех граждан, то есть общему благу. Согласно этой концепции, государство не рассматривает граждан как «злую силу», а формируется всеми гражданами вместе. Граждане избирают из своей среды должностных лиц государства, ответственных перед всеми гражданами.

В федеративном государстве существует не только разделение на различные административные районы, но и граждане также имеют право участвовать в политической жизни своего федеративного государства.

Федеральные конституционные законы гарантируют существование федеративных земель и их участие в федеральном законодательстве и управлении. Они также обеспечивает важные основы для политических институтов федеративных земель. Особое значение имеет так называемое «распределение полномочий». Он определяет, кто несет ответственность за какие сферы ответственности в государстве, т.е. где должны быть единые положения для всей страны, и какие вопросы могут регулироваться поразному в зависимости от потребностей отдельных федеральных земель.

Другой основополагающий принцип - верховенство закона. В отличие от других принципов, он не резюмирован в одном предложении, а взят из всего конституционного текста. Иногда его еще больше дифференцируют, и тогда говорят о верховенстве закона, либерализме и принципе разделения власти.

Это всегда об отношениях между человеком и государством. В условиях верховенства закона правление посредством демонстрации силы, произвола и насилия должно быть заменено обязательной силой закона. В правовом государстве государство и его должностные лица могут действовать только на основании правовых норм. Вы можете делать только то, что позволяет закон, и больше ничего. Верховенство закона очень четко ограничивает власть государства и предусматривает строгие процедуры для всех действий государства и его должностных лиц.

Таким образом, основой верховенства права является, прежде всего, законность всех действий государства. Вот почему «Все государственное управление может осуществляться только на основании закона».

Кроме того, существуют основные права человека, которые призваны обеспечить свободу всех людей, живущих в государстве. Вот почему говорят о «либеральном принципе». Ни один закон не может противоречить основным правам; все законы также должны подлежать исполнению в судах.

В конце концов, варианты действий государства в правовом государстве разделены между множеством различных агентств (государственных органов). Это должно обеспечить взаимный контроль и предотвратить концентрацию власти государства на немногих. Это реализуется вразделении государственной власти, «принциперазделения властей».

Основные принципы конституции составляют основу политики, управления и права в России. Следовательно, не должно быть возможности изменить их просто и небрежно. Если изменить один из этих принципов, то это уже «полное изменение» конституции.

Глава 2. Актуальные вопросы конституционного законодательства Российской Федерации