Три века северной столицы

• Название: Три века северной столицы
• Дата: 20.07.2022
• Размер: 2.75 Mb.
• Имя файла: voznikshij-voleyu-petra-istoriya-sankt-peterburga-s-drevnih-vrem.doc
• Тип: Документы; #633885
• страница: 11 из 42

ПЕТЕРБУРГСКИЕ НАВОДНЕНИЯ XVIII века
Вновь поднимается Нева.

Ее сегодня слишком много.
В. Адмони


Поистине бедой для Петербурга являются наводнения. За 300 лет их было более трехсот.

Первые сведения о наводнениях в устье Невы находим в Новгородских летописях за 1300, 1540. 1555 и 1594 годы.

Пер­вое большое наводнение случилось до постройки Петербурга  в 1691 г. По шведским летописям, вода по­крыла все места, занимаемые теперь городом, на двадцать пять футов высоты. Такое же наводнение, по рассказам ста­рых рыбаков, повторялось почти каждые пять лет.

Петербург стал жертвой наводнения в первый же год своего существования: 30-31 августа 1703 г. вода поднялась более чем 215 см над обычным уровнем. Лагерь русских войск был затоплен и «превратился в непроходимое болото». Нева унесла часть заготовленных для строительства Петропавловской крепости материалов. Командовавший войсками князь А. И. Репнин писал Петру: «Зело, государь, у нас жестока погода с моря и набивает в нашем месте, где я стою с полками, воды аж до моего станишки… Жители здешние сказывают, что в нынешнем времени всегда то место заливает».

Спустя три года очевидец уже нового наводнения А. Меншиков писал царю: «Третьего дня ветром вест-зюйд такую воду нагнало, какой, сказывают, не бывало. У меня в хоромах было сверху пола 21 дюйм (53,5 см), а по городу и на другой стороне по улице свободно ездили на лодках. Однако же недолго держалось, мене трех часов. И зело было утешно смотреть, что люди по кровлям и по деревьям, будто во время потопа, сидели… Вода хоть и зело велика была, беды большой не сделала».

В книге «Das veranderte Russland” (Франкфурт, 1721) автор рассказывает, что в 1713 г. в Петербурге два раза случа­лись наводнения, все острова были покрыты водой, в первый раз буря случилась ночью, и жители, почти сонные, с тру­дом спасались в уносимых водой постройках.

В ноябре 1715 г. вода поднялась на 224 см; все мосты и больверки были снесены; берего­вые укрепления тоже размыты и повреждены; жители по ули­цам ездили на лодках.

Существует такая легенда.

В 1720 г. в Петербурге якобы явился пророк, который предсказывал, что 23 сентября, к зачатию Предтечи, с моря нахлынет вода на город выше всех былых вод. Она изве­дет весь народ и затопит город за отступление их от пра­вославия, т. е. за новые гражданские порядки. На Петербург­ском острове, у Троицкой пристани, недалеко от крепости стояло старое дерево, ольха или сосна; финны, жившие здесь еще до построения города, к этому дереву относили такой мистический рассказ. Будто бы в 1701 г., в ночь на Рож­дество Христово, они увидели свет наподобие пожара,  это на дереве, на всех сучьях его, горели восковые свечи. Тогда, надев на жердь топор, финны собрались рубить у дерева сук с горящими свечами, думая, что свечи упадут или самую ветвь со свечами они отсекут. Но как только они несколько раз ударили по дереву, свет угас, от уда­ров же топора образовалась на суку впадина пальца в два, сук с пометкой был от земли на две сажени. Пророк уве­рял, что вода 23 сентября покроет город по сук с заруб­кой. Население Петер­бурга впало в уныние. Многие стали переселяться на возвы­шенные места. Чтобы прекратить это, Петр приказал срубить старое дерево, и солдаты Преображенского полка в присутствии царя срубили его; только пень еще в 1725 г. существовал, и на него приходили смотреть как на редкость. Про­рок был наказан у этого дерева плетьми, и собравшимся зрите­лям у пня срубленного дерева царь говорил, чтобы впредь не верили басням. Однако же наводнение в 1720 г., по свидетельству современной записи, действительно было, толь­ко не в тот день, который указывал пророк.

В ноябре 1721 г. Нева затопила весь город; перед этим 9 дней дул сильный юго-западный ветер. Крепость, которую начали строить в 1706 г., и Ладожский канал бы­ли повреждены и занесены песком; убытки от этого наводне­ния доходили до 7 миллионов рублей. Приезжавший в Петербург в составе свиты герцога Голштинского камер-юнкер Бергхольц описывает его так: «С ужасом смотрел я на разные суда, оторванные ветром и уносимые бурными волнами; вода с не­обыкновенной силой проникала в дома, ветер был так си­лен, что срывал черепицы с крыш. Около половины вто­рого часа вода, наконец, начала уменьшаться. 10-го числа то­го же месяца, после обеда, вода опять начала подниматься, и 11-го числа было тоже наводнение.

После ноябрьского наводнения был читан на всех перекрестках, при барабанном бое, указ: «Как вода нач­нет прибывать, то весь рогатый скот и лошадей отсылать в лес». В этот вечер все придворные лошади были отправлены в лес, а некоторые, как посланника Бассевича, стояли на втором этаже в покоях. Сам император Петр, бывший с утра в гостях у цесарского посла, графа Кинского, с неве­роятным трудом возвратился во дворец, от которого во время самой высокой воды выехал на буере на луг, окру­жавший Адмиралтейство, где лавировал у церкви Свя­того Исаакия».

Почему же в Петербурге возникают наводнения?

Циклоны по земле идут обычно с запада на восток и сопровождаются сильными ветрами. Когда циклон пересекает Балтийское море с юго-запада на северо-восток, то его направление совпадает с осью, вдоль которой лежит море. Ветры циклона сгоняют воду к горлу Финского залива и на его поверхности образуется этакое большое вздутие, которое растекается в стороны в виде свободной волны высотой 40-60 см. Когда эта волна, идущая со скоростью 50 км в час, начинает проходить мелководную и узкую часть залива, ее скорость и высота возрастают. Тогда весь Финский залив волна проходит за 79 часов. И, наконец, уже достигая 5 метров, она врывается в Невскую губу и устье Невы, вызывая быстрый подъем воды.

В 1736 г. в Петербург приехал датчанин Педер фон Хавен и устроился секретарем к российскому вице-адмиралу П. Бредалю. Позже он написал книгу «Путешествие в Россию», вышедшую в Копенгагене. В ней фон Хавен пишет о наводнении, очевидцем которого был.

«В середине октября всю местность Петербурга затопило. В 10 ча­сов утра река Нева начала подниматься, и по истечении часа вся суша находилась под водой. Мы могли плавать по всему саду в лодках и обнаружили, что глубина воды повсюду была довольно большая. В таком состоянии все оставалось до двух часов дня, когда река Нева вновь стала спадать. К четырем часам вода уже ушла с суши и с большой силой и шумом снова потекла своим обычным руслом, хотя и была порядочно высока и опасна. В продолжение наводнения вода поднималась совершенно тихо и почти незаметно, без малейшей трево­ги, бури или непогоды, которая возникла не ранее, чем спустя не­сколько дней. Однако перед наводнением несколько дней дул сильный и устойчивый юго-западный ветер. И после того как вода спала, ее быстрое движение производило не меньший шум, чем шумная и бур­ная непогода.

Однако это наводнение не причинило никакого вреда, так как там уже привыкли к подобным происшествиям, случающимся каждую осень, и время от времени принимают следующие меры, посредством которых можно предупредить несчастье.

Грунт ценой неимоверных трудов и расходов во всех должных мес­тах подсыпан землей по берегам и снабжен такими прочными больверками, что вода не может их размыть. Бедняки, возможно, испытывают в своих низких жалких жилищах в том или ином месте некоторые тяготы. Но более всего кажутся подверженными опасности сады и склады купцов в подвалах. Однако что касается первого, то садов в Петербурге немного. В Аптекарском саду все то, что могло быть испорчено водой, было заранее перенесено в его высокую оранжерею, где и находилось в совершенной безопасности. Подвальные склады повсюду охраняются таким образом, чтобы, едва заметят подъем воды, их легко было запереть и сохранить в порядке. И если наводне­ние причинит какой-либо ущерб тому или иному купцу, то ему следует отнести это на счет собственной неосторожности. Но поскольку в Петербурге многие иностранные купцы являются комиссионерами предпринимателей Голландии, Англии и других государств, то они видят свою выгоду в том, чтобы обращать внимание лишь на то, что каждый год терпят из-за наводнений невозместимый ущерб. Поэтому обычно говорят, что если в Петербурге в какой-то год не случится большого пожара или очень высокой воды, то наверняка некоторые из этих тамошних иностранных факторов обанкротятся.

Причины этих наводнений, удивительным образом случающихся в Петербурге каждую осень, представляются мне достойными изучения. Теперь это видится тем более легким, что прежде уже изучалось дру­гими. Но в действительности задача труднее, чем кажется, ибо, на­сколько мне известно, причина еще пока никем удовлетворительно не объяснена. Мне думается теперь, что ее следует искать и она может заключаться в следующих трех вещах: во-первых, в поре года, затем в расположении местности и реки и наконец в ветре.

Что касается времени, то такие наводнения случаются каждую осень в конце октября или начале ноября месяца. Теперь известно, что в это время все воды выше, чем в какую-либо иную пору года. Ибо хотя реки весной, когда тают лед и снег и также льют сильные дожди, конечно, могут и обязательно должны сильно подниматься, однако тогда они зато имеют более сильное и быстрое течение, поскольку их уровень выше уровня открытого моря, в которое они впадают. И, напротив, осенью моря, реки и все большие водоемы поднимаются столь же высоко. Причина тому заключается в следующем. Весной воздух теплеет, поэтому расширяется и, следовательно, придавливает все воды. Осенью же, наоборот, воздух остывает, вследствие чего сжимается и освобождает воде пространство — прибывать и подни­маться вверх. Опыт подтверждает сказанное настолько ясно, что в его пользу нет нужды приводить какие-либо примеры, особенно учитывая, что вдаваться в подобные материи моим намерением не является.

Относительно местоположения края и реки следует заметить, что река Нева вытекает из неспокойного Ладожского озера, затем прохо­дит различные пороги, прежде чем, разделясь на многочисленные ру­кава, образовать острова, на которых заложен и отчасти построен Петербург; затем она между Петербургом и Кронштадтом становится очень широкой, но по мере приближения к Кронштадту все более глубокой и узкой и наконец впадает в тесный Финский залив, кото­рый, протянувшись с северо-востока на юго-запад, выходит в открытое Балтийское море.

Весь край вокруг Петербурга до самого Кронштадта очень боло­тистый и низменный. И если бы наводнения в Петербурге не имели никаких иных причин, то уже само расположение местности и реки Невы могло бы быть для этого достаточным, особенно если учесть удивительную неспокойность Ладожского озера, до причин чего по сю пору никто не смог доискаться, хотя знать их было бы весьма важно.

Однако же прежде всего эти наводнения вызывает юго-западный ветер; вот уже почти 30 лет, с тех пор как туда пришли разумные, ученые люди, замечают, что такой ветер всегда сильно дует на протя­жении нескольких дней до начала подъема воды. Этот ветер сдержи­вает воду в Ладожском озере и в реке Неве и также гонит мимо Кронштадта соленую морскую воду в пресную. Опыты подтверждают, что всегда, когда долго дует юго-западный ветер, между Кронштадтом и Петербургом появляется солоноватая вода. Этот ветер вряд ли спо­собен вызвать наводнение зимой, весной и летом, ибо, как уже было сказано, вода в этой реке течет очень быстро. Кроме того, в северных областях России юго-западный ветер бывает редко. Однако каждую осень на протяжении нескольких дней он обязательно дует в округе Петербурга и северо-восточных областях России. Ведь легко понять, что на северо-востоке должно скорее становиться холодно, чем на юго-западе. И когда воздух от холода сжимается, то испарения в еще теплом и более расширенном юго-западном воздухе необходимо должны стремиться туда, где могли бы получить пространство, то есть на северо-восток. Поскольку ветер — не что иное, как быстрое передви­жение испарений с одного места в другое, то юго-западный ветер непременно должен наконец несколько дней каждую осень дуть в Петербурге. Поскольку же этим ветром вода задерживается в Ладож­ском озере и реке Неве, то едва ветер изменит направление или утих­нет, не может быть ничего иного, как реке сразу с большой силой устремиться в море, особенно если учесть, что она вытекает из боль­шого Ладожского озера и минует различные водопады, прежде чем прийти к Петербургу. Но поскольку Нева в Петербурге широка, а у Кронштадта становится узкой, то ее можно рассматривать как воронку, которая должна переливаться, если в нее льют слишком много и быстро. При таких обстоятельствах весь край вокруг Петербурга обя­зательно должен уходить под воду и совершенно затопляться. Кроме того, замечено, что наводнения всегда происходят в полнолуние. По­скольку теперь известно, что вся влага на земле и в земле осенью, зимой и весной убывает и прибывает вместе с луной, то возможно, что полная луна может иметь какое-то отношение к наводнениям. Однако объяснить это нелегко, так как невозможно назвать причину, почему юго-западный ветер должен больше дуть именно в полнолуние, а не в новолуние. Если же от наводнений в Петербурге хотят окончательно избавиться, то я не знаю лучшего способа, чем следующий. Надо, если позволят особенности местности, прокопать канал в море из юго-за­падного устья реки Невы в северо-восточном направлении, и тем са­мым легче будет перевести течение реки Невы с южной стороны от Кронштадта, между ним и Ингерманландией, на северную сторону, между ним и Карелией. Тогда, вероятно, вода смогла бы выливаться, какой бы ветер ни был, так как она, собственно, задерживается ветром прежде всего у Кронштадта.

Этим наводнением вынесло много черепов и человеческих костей до самой ограды вокруг Аптекарского сада. Их сочли останками людей, погибших в сражении, которое будто бы состоялось на этом острове между русскими и шведами. Это могло быть также принесено со ста­рого немецкого кладбища, прежде располагавшегося на Аптекарском, а теперь устроенного на Сампсоньевском острове  это одно из мест, Петербурге, где производится казнь».

В октябре 1723 г. вода в городе была выше, чем в предыдущее наводнение.

Академик Г. Крафт рас­сказывает, что 5 ноября 1725 г. было опять наводнение и жестокий юго-западный ветер дул с 9 часов утра до по­луночи. Бергхольц заносит в свой дневник, что 1 нояб­ря, в 10 часов утра, императрица в шлюпке ехала из Лет­него дворца, где она еще тогда жила, на другую сторону, чтобы помолиться в церкви Святой Троицы, но вода была так высока, что нельзя было дойти до кареты. Государыня обрат­но отправилась уже не в свой Летний дворец, а в государев Зимний с намерением остаться там жить. После обеда, 2 ноября, возвратился государь в Петербург; во время быв­шего шторма он испытал много опасности на пути от Дуб­ков. Одно из следовавших за ним судов погибло, и два только человека спаслись. Царь поставил свою яхту на два якоря и так провел всю ночь.

В 1726 г. в Петербурге было опять наводнение; про­фессор Лейтман посчитал, что оно было на 8 английских футов и 2 вершка выше обыкновенного уровня воды (фут — 30,48 см, дюйм — 2,54 см, вершок — 4,45 см). После этого наводнения Екатерина I издала указ: «Для опасности от такой же воды всякое строение впредь, кому где надле­жит строить, выше нынешней бывшей воды на фут, и для то­го везде на строениях поставить знаки».

Регулярно измерять воду в Неве стали в 1715 г. — у Петропавловской крепости. Там поставили металлическую рейку с делениями - футшток.

В 1877 г. Главная физическая обсерватория установила у Горного института прибор, который непрерывно записывал на ленте уровень воды в Неве.

В 1971 г. на берегу Мойки поставлен гранитный обелиск с трезубцем Нептуна. На масштабной линейке можно видеть, насколько уровень воды повышается. Бронзовые пояски обозначают уровень самых сильных наводнений с 1824 г.

Абсолютным уровнем воды в Неве принято считать 2,5 метров.

После наводнения 1726 г. на Неве образовался новый остров, который назвали Буян, на нем вскоре были построены пеньковые и масляные амбары.

В этом году, как говорит адмирал А. И. Нагаев, было два наводнения: 18 сентября и 1 ноября. Во время второго он находился в Кронштадтской цита­дели на карауле; вода, выгнала их из караульного дома, потом покрыла всю пушечную платформу и принудила отсиживаться на цитадельских пушках, где они, окатываемые морскими волнами, пребывали до полуночи «в отчаянии живота, однако, Бог спас всех без упаду».

В октябре 1729 г. вода доходила до 7 футов и одного дюйма. В сентябре 1732 г. опять была высокая вода.

В сентябре 1736 г. почти весь город был по­крыт водой, ветер дул западный, очень большой. В де­кабре того же года вода снова вышла из берегов.

В 1744 г. наводнение было в августе, вода доходила при северо-западном ветре до 7 футов. В сентябре того же года поутру сильный западный ветер выгнал почти всю воду из каналов, к вечеру задул юго-западный ветер, нагнав большое наводнение.

Октябрьским утром 1752 г. при запад­ном ветре вода поднялась до высоты 8 футов 5 дюймов, по дру­гим сведениям, все острова и части города, за исключением Литейной и части близ Невского мо­настыря, были залиты водой; вода как поднялась быстро при жестоком шторме, так и убыла с той же быстротой.

В этом же году Нева возвышалась несколько раз: 25, 27 и 28 октября; в последний день, несмотря на без­ветрие, вода стояла целые сутки.

В 1755 г. вода в ок­тябре доходила до 7 футов; 29 сентября 1756 г. вода при жестокой буре поднималась до высоты 7 футов 3 дюймов. 25 августа 1762 г. была чрезвычайная буря, причинив­шая много крушений на реке. В 1764 г. с 18 по 22 но­ября вода стояла от 7 до 8 футов при совершенном безветрии.

Ужасное наводнение произошло 10 сентября 1777 г. В этот день в 10 часов утра вода поднялась на 335 см и залила весь город, только Литейная и Выборгская части не были под во­дой; в седьмом часу пополудни вода начала убывать и только назавтра в пол­день вступила в берега. За два дня до этого бедствия в Пе­тербурге стояла бурная погода; сильный юго-западный ветер был настолько велик, что отогнал воду к восточным бе­регам Ладожского озера, и все стоявшие у Шлиссельбурга суда оказались на мели. Буря особенно много принесла вреда садам и ро­щам Петербурга. В «Академических ведомостях» этого года есть объявление о продаже с дачи Яковлева на Петер­гофской дороге 2 тысяч мачтовых деревьев, вырванных с корнем. Много вреда нанесла буря Летнему саду.

Во время этого наводнения, по словам историка И. Георги, небольшой купеческий корабль переплыл мимо Зимнего дворца через ка­менную набережную. Любское судно, нагруженное яблоками, занесено было ветром на 10 сажен от берега в лес; почти по всем улицам ездили на маленьких шлюпках, и тогдашний обер-полицмейстер Н. И. Чичерин проехал на ялике от своего дома прямо в Зимний дворец. Множество оград и заборов было опрокинуто, не говоря о домах; одна изба переплыла на противоположный берег Невы. Все лавки с товарами раз­мыло, уцелели одни только каменные в Гостином дворе, где вода была вышиной в 3,73 м; в Большой и Малой Коломне и на Мещанской более ста домов со всем строением и с людьми разнесло; на взморье смыло острог, в котором было до трехсот человек; вокруг Петербурга на 12 километров вокруг находили в полях трупы животных и людей. Екате­рина II рано утром приказала выбить стекла в окне Зимнего дворца, откуда и смотрела на бушующие волны. Затем она велела служить молебен и сама моли­лась на коленях.

Императрица очень подробно описывает это наводнение в письме к Ф.-М. Гримму: «Я очень рада, что вчера в полдень возвратились в город из Царского. Была отличная погода; но я говорила: «Посмотрите, будет гроза», потому что накануне мы с князем Потемкиным воображали себе, что берем крепость штурмом. Действительно, в десять часов пополудни поднялся ветер, который начал с того, что порывисто ворвался в окно моей комнаты. Дождик шел небольшой, но с этой минуты понеслось в воздухе все, что угодно: черепицы, железные листы, стекла, вода, град, снег. Я очень крепко спала; порыв ветра разбудил меня в пять часов. Я позвонила, и мне доложили, что вода у моего крыльца и готова залить его. Я сказала: «Если так, отпустите часовых с внутренних дворов; а то, пожалуй, они вздумают бороться с напором воды и погубят себя»; сказано, сделано; желая узнать поближе, в чем дело, я пошла в Эрмитаж. Нева пред­ставляла зрелище разрушения Иерусалима. По набережной, ко­торая еще не окончена, громоздились трехмачтовые купеческие корабли. Я сказала: «Боже мой! Биржа переменила место, графу Миниху придется устроить таможню там, где был эр­митажный театр». Сколько разбитых стекол! Сколько опро­кинутых горшков с цветами! И как будто под стать цветочным горшкам, на полу и на диванах лежали фарфоровые горшки с каминов. Нечего сказать, тут таки похозяйничали! И к чему это? Но об этом нечего и спрашивать. Нынче утром ни к одной даме не придет ее парикмахер, не для кого слу­жить обедню и на куртаге будет пусто. Кстати, десерт Бретеля (который давно прибыл и покончил после трудов и опас­ностей, весь целый, не надтреснутый и не разбитый, в послед­ней комнате Эрмитажа) нынешней ночью едва не сделался жертвой урагана. Большое окно упало на землю подле самого стола, весьма прочного, на котором десерт расставлен. Ветром сорвало с него тафтяную покрышку, но десерт остался целехонек».

Далее пишет императрица после обедни: «Обедаю дома. Вода сбыла, и, как вам известно, я не пото­нула. Но еще немногие показываются из своих берлог. Я видела, как подъехала английская коляска; вода была выше задней оси, и лакей, стоявший на за­пятках, замочил себе ноги. Но довольно о воде, подбавим о вине. Погреба мои залиты водою, и Бог весть, что с ними станется. Прощайте; четыре страницы довольно во время на­воднения, которое с каждым часом уменьшается».

После этого бедствия императрица в сентябрьском указе 1777 г. вице-прези­денту адмиралтейств-коллегий и главному командиру галер­ного флота графу И. Г. Чернышеву повелела учредить зна­ки и сигналы, по которым жители должны были принимать спасительные меры: «Когда в Коломнах и в Галерной гавани вода начинает выходить на берег, то дан будет сигнал: тремя выстрелами из пушек, и будет поднято на шпице всех четырех сторон по красному флагу, а ночью три фонаря; также пойдет барабанщик бить в ба­рабан; в случае же сильной опасности для всех жителей из Адмиралтейской крепости будет сделан сигнал пятью выстрелами из пушек и выставлены будут на адмиралтейском шпице со всех сторон белые флаги, а ночью по два фо­наря». В то же время императрица приказала генералу Бауру составить план Петербурга с обозначением мест навод­нения.