Три века северной столицы

• Название: Три века северной столицы
• Дата: 20.07.2022
• Размер: 2.75 Mb.
• Имя файла: voznikshij-voleyu-petra-istoriya-sankt-peterburga-s-drevnih-vrem.doc
• Тип: Документы; #633885
• страница: 3 из 42

ДРЕВНИЙ МИР НЕВСКОЙ ЗЕМЛИ

Сердце бьется ровно, мерно,

Что мне долгие года!

Ведь под аркой на Галерной

Наши тени навсегда.
А. Ахматова

Северное побережье Невской губы и Финского залива было заселено в глубокой древности.

Ближайшие окрестности Петербурга таят в себе следы культуры каменного века. Следы эти, кроме неолитической стоянки в Разливе, относятся к 800-2 000 гг. до н. э. Стоянка в Разливе самая древняя и может быть датирована IV в. до н. э. Не менее обитаем был этот край и в более позднее время, о чем говорят сестрорецкие курганы X-XIII вв., котелок с монетами, вырытый в Галерной гавани в 1797 г., и большой клад арабских монет IX-X вв., найденный на территории Васильевского острова в 1809 г.

Вот как описывала эту находку тогдашняя газета: «Крестьянин г-жи Бестужевой в 12 верстах от устья Волхова увидел однажды, что дерево, к которому он привязывал свой чел­нок, вырвано бурей; желая прикрепить челн к корням де­рева, он заметил, что земля под ним подмыта и унесена волнами; вглядываясь, он поражен был изумлением, уви­дев вдруг множество серебряных монет; при осмотре он увидел, что здесь была закопана бочка денег и дерево поса­жено над ней как знак для отыскания. Дважды должен был крестьянин возвращаться на своей ладье для перевозки клада в деревню. Скоро о находке проведала земская полиция и помещица. Крестьянин должен был часть возвратить, и от­дал семь пудов серебра, оставив, вероятно, при себе боль­шее количество, потому что через несколько лет выкупился сам и, выкупив семью, переехал в Тихвин, купил там дом и завел торговлю. Клад этот, к сожалению, перешел в плавильные горшки».

При прокладке в 1878 г. Ладожского канала археолог-любитель А. А. Иностранцев обнаружил в земле большое количе­ство человеческих черепов, лодок, каменных топоров, молотков, посуды и разной домашней утвари. По этим наход­кам он восстановил как облик населявших 4 000 лет на­зад ладожское побережье и невскую низину людей, так и их занятия и быт.

Южное побережье Ладожского озера от истоков Невы, т. е. от Петрокрепости (Шлиссельбурга) до устья реки Свири представляет собой низменную песчаную полосу; лишь местами тянется гряда валунов, иногда вдающихся в озеро. Вот это-то побережье и было местом обитания доисторического человека, о чем свиде­тельствовали вырытые при строительстве канала челове­ческие кости, части орудий, его труда и жизнедеятель­ности, а также следы растений и животных тех отдален­ных от нас времен. Разрытые каналом слоистые пески со­держали прослои торфа и так много следов человеческой жизни в этих местах, что всю толщу песков можно на­звать, как это принято, культурными слоями.

Особенности геологического строения южного по­бережья Ладожского озера показывают, что со времени образования культурных слоев здесь произошли значи­тельные изменения. Нахождение на глубине нескольких метров от поверхности земли погребенного лесного торфа и деревьев с толщиною стволов иногда до 1,5 м говорит о том, что в то время, когда у самого побережья жил доисторический человек, уровень Ладожского озера был много ниже современного. Затем началось медленное повышение уровня воды в озере, и берега стали постепенно затопляться. Деревья подмывались и падали на мелко­водное побережье, заносились песками. Так здесь был погребен и слой лесного торфа, лежащий на месте своего образования. Уровень озера повысился не менее чем на 12 м.

Изучение остатков растений показали что здесь произрастали василистник, лютик, малина, костяника, сабельник, поручайник, вероника, щавель, береза, ольха, дуб, орешник, ива, сосна, ель и др. Из 39 видов только 13 растут на сухих местах.

В культурных слоях найдено множество костей живот­ных. Химический анализ позволяет вскрыть те изменения, которые испытали кости, пролежав так долго под землей.

Главными составными частями костей являются фосфорнокислая известь, углекислая известь, фосфорнокислое железо, окись железа, органическое вещество и вода. Исследовав найденную кость лося каменного века и кость нынешнего лося из окрестностей Петербурга, получим (в процентах):

Фосфорнокислая известь — 21,41 и 55,14

Углекислая известь — 7,22 и 7,48

Фосфорнокислое железо — 33,04 и 0

Окись железа — 10,65 и 0,36

Органическое вещество и вода — 22,32 и 33,42.

Из сопоставления этих костей видно, что фосфор­нокислая известь, которой столь богаты кости современ­ных животных, со временем теряется, заменяясь различ­ными соединениями железа. Со временем исчезает также значительная часть воды и органических веществ.

При раскопках были обнаружены кости 44 видов млекопи­тающих, птиц и рыб: тюленя, косули, северного оленя, лося, плосколобого быка, тура, кабана, беляка, бобра, водяной крысы, бурого медведя, соболя, куницы, хорька, выдры, собаки, волка, лисицы, барсука, белохвоста, глу­харя, полевого тетерева, белой куропатки, серой цапли, гуся, утки, гагары, чайки, ворона, ястреба, сома, судака, налима, сига, окуня, плотвы, ерша. Существование таких животных, как тур и плосколобый бык, показы­вает, что в этих местах были огромные леса. Кабан, бобер, соболь ныне отсюда совершенно вытеснены. В общем, остатки животных каменного века говорят о том, что в те времена побережье Ладожского озера было богато дремучими, преимущественно лиственными лесами, изобиловавшими болотами.
* * *
Летом 1878 г. начались работы на новых обходных каналах на реках Сясь и Свирь. Заинтересованный на­ходками на старом Ладожском канале при работе на нем в XVIII в., археолог А. А. Иностранцев собрал в разрезах вновь строящихся каналов большую коллекцию остатков ске­лета человека, его изделий, окружавших его животных и растений.

Каким был человек, обитавший в те далекие времена на побережье Ладожского озера? Где и какое было у него жилище? Чем он занимался, и из чего складыва­лась его полная опасностей и неожиданностей жизнь?

Ценные находки флоры и фауны дают возможность установить климатические условия местности Ладожского озера. Среди находок оказался челнок из сплошного ствола дуба; в торфяных отложениях найдены целые стволы этих деревьев. Это доказывает, что в каменный век на берегах Ладожского озера распространялись дубо­вые леса, причем дуб каменного века почти не отличался от современного дуба. Такая внешняя обстановка — дре­мучие леса с населявшими их дикими зверями, огромное озеро, суровые климатические условия севера, — должна была отразиться как на образе жизни, так и на физическом и психологическом формировании доисториче­ского человека. Осторожность, наблюдательность — с одной стороны, отвага и смелость — с другой, должны были сочетаться в человеке, как сочетались окружавшие его две стихии — лес и вода.

Финский залив — восточная часть Балтийского региона, простирается на 390 км и имеет глубину у входа до 100 м. В него впадает крупнейшая река Нева с водосбросом более 2000 тысяч кубометров в секунду, что оказывает существенное влияние на весь Балтийский регион. Территория залива ограничена с запада рекой Нарва, с востока рекой Стрелка, с севера водами Финского залива, а с юга автомагистралью С.-Петербург — Таллинн.

Географическое положение, климатические условия позволяют сравнивать жизнь доисторического человека Ладожского побережья с жизнью и бытом североамери­канских индейцев, эскимосов и других жителей суровых северных районов. Прежде всего, человек должен был по­заботиться о теплом, защищенном жилище. Тут не могло быть свайных построек, так как не было найдено обработанных кольев и других следов, говорящих о принадлежности их к такому виду строительства жилища; не могло быть пещерных жилищ, так как известковые террасы слишком удалены от берега, а человек, по-видимому, был постоянным жителем побережья; не могло быть и ледя­ных построек, ибо последние строят только там, где почва не оттаивает круглый год и где ощущается недостаток в лесе. Можно предполагать, что человек жил сначала в землянках, которые легко было вырыть и хорошо обо­гревать.

Изучение всевозможных следов обитания человека привело исследователей к заключению о миролюбивом ха­рактере человека Ладожского побережья. Даже многочис­ленные и разнообразные изделия его домашнего обихода и орудия для охоты характеризуют древнего поселенца здешних мест как мирного жителя. Охотничьи принад­лежности указывают, что охота для человека служила лишь подспорьем для поддержания существования. Свои изделия человек мастерил из камня, сланца и кости, в зависимости, по-видимому, от того, какой материал был ему более доступен и легок для обработки. Кремень добывался с трудом, сланец, хотя его и было очень много в ледниковых отложениях на побережье Ладожского озера, при обработке крошился и потому был малоудобен. Вот, очевидно, почему среди найденных изделий больше всего сделанных из кости.

Как пишет Иностранцев, «охота на зверя и рыбу доставляла нашему доисториче­скому человеку главный запас для питания. Способы охоты современных нам дикарей, а равно и найденные нами оружия дают некоторую возможность восстановить и самые способы охоты нашего человека. Вооруженный каменным или роговым топором, копьевидным заостре­нием, плотно насаженным на деревянную рукоятку, навесив на себя точила и другие необходимые инструменты, он отважно отправлялся на таких крупных зверей, как бык, лось, кабан и медведь. Весьма вероятно, что он встречал врага и лицом к лицу, как это делает ныне кре­стьянин наших северных лесов, отправляясь на медведя с рогатиной и топором; но может быть, что при охоте на быка, лося и оленя он прибегал и к уловке, заманивая их к замаскированным ямам, в которых уже и добивал своими не особенно хитрыми инструментами. Во всяком случае охота на быка, медведя и кабана была не из легких, требовала как достаточной ловкости, так и храбрости и отваги. Большой избыток костей лося свидетельствует, что этот зверь наичаще делался добычей нашего человека».

Множество найденных рыбьих костей указывает на то, что человек был прежде всего рыбаком, и орудием для ловли ему служила дубина, которой он и глушил рыбу. Крупную рыбу и тюленя человек добывал при помощи гарпуна.

Недостатка в пище человек не испытывал: дремучие леса снабжали его зверем, озеро — рыбой, растительный мир — ягодами, орехами и кореньями.

Человек каменного века, живший на берегах Ладож­ского озера, умел добывать огонь. Это доказывается на­ходками обожженных глиняных черепков и обугленных кусков дерева. Глиняные изделия приготовлялись из смеси глины и раковин береговых моллюсков. Но так как эти изделия были непрочны и не годились для варки пищи, то человек редко употреблял их для этой цели; кроме того, внутри сосудов не замечено никакой накипи, а это говорит, что человек редко готовил себе горячую пищу.

Добываемые на охоте звери, кроме пищи, давали чело­веку шкуры, служившие ему одеждой. Убив животное, доисторический человек должен был прежде всего обработать его шкуру; при помощи каменных и костяных скребков он очищал ее от мяса, а разнообразные иглы и шила служили ему для сшивания от­дельных кусков в одно целое. Весьма вероятно, что здесь для сшивания употреблялись жилы убитых животных.

Кроме повседневной заботы о своем существовании — добычи пищи, одежды, устройства жилища,— человек, живший на берегах Ладожского озера, носил в себе за­датки духовных, художественных проявлений. На найден­ных в разрезе новоладожских каналов изделиях из камня и кости мы видим попытки изобразить орнаменты, раз­личные художественные украшения и даже животных. Найденные амулеты — обработанные зубы диких животных, медведей и кабанов с отверстиями для постоянного ношения на себе, говорят, что человек каменного века не был лишен суеверия и почитал медведя за высшее существо.

Большое скопление находимых человеческих костей и костей животных указывает, что поселение на берегах Ладожского озера было довольно густое. Оно относится, видимо, к тому времени, когда вследствие таянья ледников образовались Онежское и Ладожское озера и еще не было Невы. Доисторический человек был свидетелем ее образования.

ПЕРВЫЕ ЖИТЕЛИ НЕВСКОГО КРАЯ
Приятный брег! Любезная страна!

Где свой Нева поток стремит к пучине.

О! прежде дебрь, се коль населена!

Мы град в тебе престольный видим ныне.
В. Тредиаковский

Озерным краем по традиции географы и геологи называют богатые озе­рами области России: Ленинградскую, Новгородскую и Псковскую; сюда же присоединяют и Карелию, характер ландшафта которой в отношении озе­р еще более резко выражен.

Итак, история заселения Озерного края начинается с неолитической эпохи. В то время, примерно с V—IV вв. до н. э., отдельные мелкие группы ры­боловов-охотников постепенно проникали все далее к се­веру; их многочисленные стоянки располагались по бе­регам рек и озер — в местах, удобных для рыбной ловли, которая являлась главным источником пропитания.

Эти стоянки свидетельствуют о примерно одинаковом образе жизни обитателей Озерного края в том отдаленном прошлом. Неолитическое время длилось здесь, на севере, очень долго; римский историк I в. н. э. Корнелий Тацит указывал, что племя феннов даже и тогда продолжало жить в условиях каменно-костяного века. Во II в. другой античный писатель — Птолемей — называет феннов Та­цита финнами, и уже из этого следует вывести, что первопоселенцами на севере Европы вообще были племе­на, судя по описанию их быта Тацитом, близкие к тепе­решним саамам, которые у северных германцев носили имя финнов (норв. fin — «саам»). Вероятно, от того да­лекого времени ведут начало и названия некоторых при­родных объектов края — рек, озер и т. п. Разумеется, ни­каких городов и крупных постоянных населенных пунк­тов тогда не было, так что можно говорить лишь о географических названиях только природных объектов.

Эти древние пласты географических названий оста­ются обычно труднообъяснимыми, что вполне естествен­но. Достаточно определенные сведения о населении Озер­ного края мы получаем лишь со времени, когда здесь по­являются славянские племена, сумевшие создать свое го­сударство на землях Восточной Европы — Древнерусское государство.

Развитие древнерусской письменности вызвало появ­ление летописей, освещающих историю стран Восточной Европы, в том числе и Озерного края начиная примерно с IX—Х вв. Вскоре появляются и другие письменные ис­точники: уставные и договорные грамоты, различные официальные и частные акты, а с XV в. — писцовые книги, представляющие подробное описание земель и населения с указанием названий даже мельчайших насе­ленных пунктов, имен их жителей, обозначением различ­ных угодий и другими данными, позволяющими нередко судить о возникновении и истории ряда географических названий во всех деталях.

Картина, которая вырисовывается на основании всех этих письменных источников и археологических данных, примерно такова: около VIII—IX вв. в Озерном крае жили древние местные племена—чудь (древние эсты), водь (близкая по языку к эстам), ижора (язык сходен с карельским) и вепсы (весь) — совместно с пришедшими сюда с запада славянскими племенами, носившими названия кривичей (в теперешней Псковской области), и словен (в Новгородской области). По-видимому, словены были одной из ветвей кривичского племени, очень многочис­ленного и широко распространившегося в верховьях За­падной Двины, Волги, Днепра, а также Великой и Ловати.

Чудь — название в русских летописях эстонских племен и занимаемой ими территории, входившей в состав Древнерусского государства; чудское племя участвовало в походе князя Олега на Царьград; в 1030 князь Ярослав Мудрый основал в области чуди город Юрьев (Тарту).

Заметим, что латыши, западные соседи кривичей, по их племенному имени стали называть восточных славян именем krievs («кривич»).

Около IX в. в Восточной Европе образовался обширный межплеменной союз, состоявший из ряда славянских и чудских племен. Чудью русские летописи называют древнеэстонские племена; в обобщенном смысле новгородцы называли этим именем все дославянское древнее население лесного Севера. Имя чудь нередко присваивалось также и вепсам, жителям Озерного края, родственникам карел.

В возникновении межплеменного союза немалую роль сыграла широкая торговля мехами в рамках византийско-хазарско-арабско-славянских отношений. От­сюда — огромное число богатых кладов восточных монет на всех торговых путях того времени, в частности и на том отрезке великого водного пути «из Варяг в Греки», который проходит через Озерный край (Финский залив — Нева — Ладожское озеро — река Волхов — озеро Ильмень, и далее по реке Ловать, мелкими речками и волоками в реку Западную Двину, а от нее к Днепру и в Черное море.

Другой, также очень важный торговый путь, шел от Каспийского моря по Волге, ее протоками Шексне и Мологе, по мелким речкам и волокам к реке Мсте, впадающей в озеро Ильмень, и затем по реке Волхов, Ладожскому озеру и Неве к Финскому заливу. По этим торговым путям русские купцы ездили торговать с греками, булгарами, хазарами и персами, а суда иностранных купцов приходили в Киев, Новгород, Москву.

Возникновение племенного союза, а затем государ­ства, расширение торговых связей вызвало образование городских центров. Так возникли в Озерном крае Псков, Новгород и другие города. Господину Великому Новго­роду, как называли свою метрополию ильменские словене, суждено было на полтысячелетия стать хозяином огромных пространств европейского Севера.

Великий Новгород был аристократической боярской республикой, но с заметными элементами «народоправ­ства» (вече), просуществовавшей в качестве самостоя­тельного политического организма до 1470-х годов, когда новгородские волости и земли целиком вошли в состав Московского государства. С тех пор московское правительство управляло этими землями с помощью своих наместников и воевод, поселив здесь много новых помещиков и выдворив из пре­делов Новгорода прежних крупных вотчинников-бояр и житьных людей, переселенных в центральные московские области.

Из других исторических обстоятельств, влияв­ших на состав населения Невского края, необходимо от­метить события Смутного времени на­чала XVII в., в результате которых часть Озерного края оказалась под властью шведов почти на столетие — до пе­тровских времен, когда Руси удалось вернуть Ижорскую землю (Ингерманландию, как ее называли шведы) и Выборгскую Карелию вместе с другими подступами к Бал­тийскому морю. Шведское владычество сказалось на составе местного населения в том отношении, что к преж­ним дославянским жителям — чуди, води, ижоре, каре­лам, вепсам — добавилось в Ижорской земле значитель­ное число выходцев из Финляндии. Это создало здесь в течение XVII в. дополнительное, довольно значи­тельное по численности финское население, называвшее себя «суомалайсет» (ед. число: суомалайнен) либо «эвремейсет» и «савакот» (по названиям тех двух округов Выборгской Карелии, из которых вышли новые поселенцы Ижорского края); потомков этих переселенцев в нашей науке принято называть «ингерманландские финны».

Все это отразилось на названиях населенных пунктов Ижорской земли. При Петре I, после основания новой столицы Санкт-Петербурга и позже, возникли также многие мызы и небольшие города с немецкими названиями.