Три века северной столицы

• Название: Три века северной столицы
• Дата: 20.07.2022
• Размер: 2.75 Mb.
• Имя файла: voznikshij-voleyu-petra-istoriya-sankt-peterburga-s-drevnih-vrem.doc
• Тип: Документы; #633885
• страница: 4 из 42

Ижорская земля — территория народности ижора на берегах Невы и побережья Финского залива. В XIII - XV вв. подчинялась Новгороду. В 1478 г. присоединена к Московскому княжеству. После Ливонской войны в начале XVII в. часть земли захвачена Швецией. Возвращена России во время Северной войны 1700-1721.

Таким образом, топонимика Ижорской земли значи­тельно усложнилась. В то же время топонимика тепереш­них Новгородской и Псковской областей менялась срав­нительно мало — здесь не было того оживления, которое царило вокруг новооснованной столицы.

Этих кратких исторических сведений нам вполне до­статочно для начала. В итоге можно сказать, что мы вправе ожидать в Невском крае названий разного языко­вого происхождения. Прежде всего в древнейшем пласте речных и озерных названий надо искать следы давно ми­нувших времен, когда здесь жили племена «чудского» происхождения. Особенно следует отметить, что говорив­шее на языке, близком к эстонскому, племя водь дало даже наименование Водской (Вотской) пятине Великого Новгорода — огромной административной области, начи­навшейся у самого Новгорода, включавшей земли между Волховом и Лугой и простиравшейся далеко на север, охватывая восточную половину Карельского перешейка, северное Приладожье и часть восточной Финляндии. Точно так же племя ижора, бывшее верным союзником русских, дало имя Ижорской земле (Ингерманландии шведов).

Однако в течение многих столетий водь полно­стью обрусела. Тем не менее, топонимические следы, т. е. отражения водского и ижорского языка в географических названиях, достаточно заметны и значительны. Весьма ощутимы и следы вепсов, число которых и сейчас довольно ве­лико. Возможно также в отдельных случаях отыскать на территории края саамские названия, хотя самих саамов здесь давно нет. Основная масса названий дере­вень, сел и других населенных пунктов принадлежит во­сточнославянскому (русскому) языку.

Топонимика — совокупность географических названий какого-либо района. Так как названия гор, морей, рек, лесов, населенных пунктов, присвоенные им коренным населением данных мест, могут сохраняться веками (с теми или иными последующими изменениями), то исследования топонимики играют большую роль при решении ряда вопросов истории языков и народов.

Примеры озерных названий Илмерь — Ильмень, Серегерь — Селегерь — Селигер, Белое озеро — Воугедарь уже дают некоторое представление о том характерном р-вом окончании в названиях озер, которое является ус­тойчивым признаком «чудского» происхождения названий. Белое озеро переменило свое прежнее вепсское название на русское по той причине, что этим же терми­ном (Белоозеро) стал называться основанный здесь го­род и даже весь край. Разумеется, причины такого рода, определенные уже не физико-географическими (естест­венными) факторами, а результатами деятельности чело­века, не обязательно должны существовать, но все же они нередко имеют решающее значение. Если природное на­звание не было зафиксировано еще ранее в письменности (особенно в официальном употреблении), оно обычно вы­тесняется названием селения.

Новгород на Ильмене (Илмере) был основан сравни­тельно поздно (около IX—Х вв.), и его имя не смогло вы­теснить древнего названия озера. Что касается Селигера, то на нем до XVII в. не было ни одного города. Осташков возник тогда, когда имя Селигер давно закрепилось в письменности и во всеоб­щем употреблении. Этих материалов достаточно для того, чтобы понять причину, вследствие которой Ладожское озеро носит название, внешне имеющее совершенно сла­вянский характер (хотя смысл его в рамках славянских языков остается неясным).

Дело в том, что основной тон задавали тут не природ­ные условия, а огромное влияние на все окружающие племена со стороны здешнего торгового центра — укреп­ленного древнего города Ладоги, господствовавшего на этом важном отрезке пути «из варяг в греки» и находив­шегося на Волхове, в небольшом отдалении от озера (те­перешняя Старая Ладога). Русское (славянское) назва­ние этого города — Ладога — отражено также в древнесканд. Aldeigjuborg (borg значит «город») и в средневековом нем. Alagen, финск. Laatokka. Обычно думают, что в основе названия Ладожского озера (Ладога) лежит прибалтийско-финское слово aaldokas — «бурный» (от aalto—“волна»). Следует, однако, считать это предполо­жение слабо обоснованным, так как древнерусские источ­ники называют Ладожское озеро иначе: «озеро великое Ново»; и только в 1220 г. Лаврентьевская летопись впер­вые величает его Ладожским, что произведено прямо от названия г. Ладоги. Что касается названия «озеро вели­кое Нево», то оно столь же очевидно связано с именем реки Невы, которую местные прибалтийские финны называли и называют Neva-joki («Болотистая река»), так как устье ее было, как известно, чрезвычайно забо­лочено.

В силу сказанного само название Ладога, по-види­мому, первоначально относилось не к озеру, а только к го­роду; лишь впоследствии название Ладога, Ладожское озеро заменило древнейшее Нево, взятое славянами у прибалтийских финнов и относившееся первоначально только к Неве — к протоку из Ладоги в Финский залив, даже к самому его устью. Таких обобщений в истории географических имен много. Для нас здесь важно было подчеркнуть силу воздействия человеческого общества на изменение названий, даваемых первоначально по физико-географическим данным.

Новые названия, образовавшиеся как следствие ожив­ления деятельности человека в этих местах с приходом сюда славянства, густо покрыли карту. В частности, на­звания городов здесь почти всюду имеют славянское про­исхождение, как будет показано далее.

Некоторые из притоков Невы носят имена неславянского происхождения: Салуя, Мга, Карбуселька, ручей Хумалаев, Харвази, Войтоловка, Иголинка, Писколовский ручей. Ольховка имеет русское название, по ее приток Лепцерка показывает, что здесь имеется след контакта русских с прибалтийско-финским населе­нием (вепс. lep—“ольха», финск. lappa, эст. lepp).

Однако и здесь основная масса мелких речек и ручьев имеет русские имена, в том числе Славянка (в писцовых книгах XV—XVI вв. Словенка — от племенного имени новгородских словен) и Ижора с несколькими притоками, носящими название Ижорка, что указывает на поселения здесь древнего местного племени ижора (ингери).

Весьма любопытно то обстоятельство, что одна из Ижорок носит второе название — Корчмянка, происшед­шее от имени населенного пункта Корчмино (Воскресенское), расположенного на Неве недалеко от Усть-Ижоры. Корчмино в свою очередь получило название по фа­милии генерал-майора артиллерии (майора лейб-гвардии Преображенского полка) Василия Дмитриевича Корчмина, который в молодости при Петре I командовал ар­тиллерийской батареей на стрелке Васильевского острова и которому безосновательно приписывали самое возник­новение имени этого острова.

Речка Назья, или Назия, впадающая в Ладожское озе­ро, упоминается уже в писцовой книге Вотской пятины 1500 г. Название это произошло от карело-финск. «nasia—волчник» («волчьи ягоды»), «волчье лыко»—ку­старникового растения, росшего здесь в изобилии. Цветы волчника — раннние и пахучие — весьма красивы и имеют розовую окраску.

Пятины — пять областей, составлявших Новгородскую землю в XII-XV вв.: Водская, Обонежская, Деревская, Шелонская и Бежецкая.

Рассмотрим название огромного мохового болота Невий мох, расположенного около озера Ильмень и занимаю­щего пространство около 400 км².

Финское neva означает «моховое болото», как и вепсское nova. В приильменских русских говорах существует и нарицательное «невьи». Путешествующий в этих местах около 120 лет назад писатель К. К. Случевский писал: «Много встре­чалось моховых пространств, называемых здесь «невьи», от которых только мало-помалу совершался наш подъем на Валдайскую возвышенность».

Это и есть как раз та местность, в которой располо­жено обширное болото Невий мох. Таким образом, можно быть совершенно уверенным в том, что название сохра­нилось от дославянских времен и принадлежало языку того племени, которое жило здесь, вероятно, с неолитиче­ской эпохи и дало имя озеру Илмерь, Валдайским горам, Коломцам и Колмову, реке Мсте и пр. Подобных следов, в конце концов, не так уж и много, если учесть общую мас­су географических имен Озерного края.

Это и понятно, так как древнее дославянское населе­ние было немногочисленным и занималось по большей части рыболовством и охотой. Существовали, конечно, и иные виды хозяйственных занятий. По писцовым новго­родским книгам конца XV в. мы знаем, что местами в то время процветала добыча и обработка болотных желез­ных руд с выделкой ряда изделий из получаемого метал­ла. Занимались этим ремеслом именно чудь и водь, и имеются все основания полагать, что подобное занятие очень древнее. Однако даже в XV в. все это носило чисто местный характер, и только прилив сюда сильного сла­вянского потока придал новое направление и создал новый уровень жизни, как хозяйственной, так и поли­тической.

Только тогда создались и зачатки государственности, основались города, по преимуществу торговые центры на важнейших водных путях, стала все более и более рас­пространяться восточнославянская речь, вытесняя водскую, карельскую и иную «чудскую». Если бы географи­ческие названия не были устойчивое остальных отделов словаря, то они тоже исчезли бы полностью или почти полностью.

Однако топонимика вообще гораздо консервативнее других элементов лексики; это и понятно, так как обыч­но нет причин изменять или заменять старое географическое название, даже иноязычное, если оно без особого за­труднения входит в фонетические нормы нового языка, становящегося господствующим на данной территории.

Так обстояло дело и в отношении кривичей и словен, постепенно заселявших Озерный край в последние века I—первые века II тысячелетия. Прежнее населе­ние — водь, ижора и другие племена — тоже никуда не уходило. «Происходило заселение, а не завоевание края, не порабощение или вытеснение туземцев»; «чудь, по­степенно русея, всею своею массою, со всеми антрополо­гическими и этнографическими особенностями, со своим обличьем, языком, обычаями и верованиями входила в состав русской народности». Так писал В. О. Ключевский.

К этим словам замечательного русского историка надо добавить, что из «чудских» языков в наследие русскому народу достались лишь некоторые элементы областной лексики, имеющие дославянскую природу, да значитель­ный запас географических имен прибалтийско-финского или саамского происхождения.

Заметим теперь, что процесс обрусения даже в преде­лах одного только Озерного края был длительным и не­равномерным. При этом, чем далее к северу, тем медлен­нее шел этот процесс. Как видно из летописей, писцовых книг и грамот, еще до XV—XVI вв. включительно были заметны во многих местах края группы води, чуди и ижоры, сохранившейся в небольшом числе в современной Ленинградской области до наших дней.

Древняя Ижорская земля, составляющая значитель­ную часть Ленинградской области, вообще стала заселяться русскими людьми сравнительно поздно — не ранее вто­рой половины XIII в. При этом здесь возникли особые обстоятельства в силу того, что в шведское время (XVII в.) сюда пришло значительное число выходцев из Финлян­дии, которые поселились во многих местах совместно с древним чудским населением — ижорой и водью. Так как ижора, водь и финны говорили на сравнительно близких языках одной и той же прибалтийско-финской семьи, то такое совместное проживание при гораздо большей чис­ленности пришельцев (собственно финнов) привело в ря­де случаев не к обрусению, а к финнизации некоторой части древнего чудского населения Ижорской земли. Это же отразилось и на некоторых старых географических на­званиях, хотя финны — пришельцы XVII в. — образовали много и своих, совершенно новых поселений с характер­ными названиями финского типа.

Теперь обратимся к племенам, жившим на берегах Невы.

Водь — племенное имя, отразившееся в названии огромной территории — Вотской (Водской) земли (позже Вотская пятина), — запечатлелось также и в наименованиях от­дельных мелких объектов, расположенных отчасти в пре­делах той же территории, а значительно более — в сосед­них Новгородских землях (в пятинах Шелонской и Бе­жецкой). Сюда относятся названия, взятые нами из нов­городских писцовых книг: Водская дорога, Вожане, Вожаниново, сельцо Вотской конец, Вотцкая (несколько де­ревень с этим именем), Вотцкое, Воцкая Гора и некото­рые другие.

Подобные названия, относящиеся к незначительным объектам, возникли по большей части в позднейшее вре­мя; по ним отнюдь нельзя судить о древнем расселении племени водь. Напротив, эти названия — Вожаниново, Вожане, Воцкая и т. п. — свидетельствуют в большинстве случаев о широком проникновении на эти земли славян, которым необходимо было отмечать наличие соседей из иного народа.

Это естественный путь возникновения подобного рода названий, которые не характеризуют и межплеменную границу, так как речь должна идти о полной перемешанности поселений с водскими и славянскими (русскими) жителями. Проникновение древнерусских смердов на эти земли было мирным процессом и заканчивалось в итоге об­русением води. Интересно то обстоятельство, что, например, такое географическое имя конца XV в., как Водский (Вотский) дожило на своем месте до XX столетия; в пояснении к этнографической карте Санкт-Петербургской губернии П. И. Копнена (1867 г.) это сельцо значится как Воцкий (Вотский) конец или Wenakontza. Это показывает, что одна часть населения (русская) рас­сматривала сельцо Вотский конец как границу води, а другая часть (водь) — как «Русский конец», что и отра­жено в смешанном водско-русском названии Wenakontza, где Wena (Вена-) значит «русский». Разумеется, это вовсе не след общего русско-водского пограничья, а только местный, локальный отпечаток встречи двух разноплеменных групп, правда, в очень дав­нее время, поскольку факт наличия поселения Вотский конец в Вотской пятине засвидетельствован писцовыми книгами XVXVI вв.

Чудь — этническое имя, первоначально в древнейшей рус­ской летописи обозначавшее предков эстонского народа, впоследствии чрезвычайно обобщилось, получив широкое хождение на всем русском Севере в качестве обозначения вообще финско-угорских племен, за исключением некото­рых из них, имевших свои особые имена.

Что касается Приневского края, то в различных источни­ках этническое имя чудь применяется, помимо древних эстов, к населению отдельных погостов Вотской пятины, а в более позднее время (начиная с XVIII в., по крайней мере) — к вепсам.

В новгородских писцовых книгах имеются следующие географические названия, связанные с именем чуди: по­гост Воздвиженской Опорецкой (Ополской) в Чуди, по­гост Николской Толдуской (Толдожской) в Чуди, Чуд­ская Гора, Чудско, Чудини, Чудино Сельцо, Чудинова и Чудиново (несколько), Чудинско, Чудинцово, Чуцкая Нивка и т. д. Всем в России, конечно, известно Чудское озеро.

Погост — центр сельской общины на северо-западе древнейшей Руси, в дальнейшем административно-податной округ в древнерусском государстве.

Мы можем легко обнаружить несколько названий, связанных с именем древнего племени ижора, от которого и вся Ижорская земля получила свое название. Ижорский погост, по пис­цовой книге 1500 г., находился в Ореховецком уезде. Сюда относятся: река Ижора — левый приток Невы; у ее устья произошла знаменитая битва 1240 г., прославившая имя Александра Невского; речки Ижорка Большая и Ижорка Малая, а также несколько селений с именем Ижора, возникших в разное время, но частично указывае­мых и в старых документах.

Происхождение этих названий — по крайней мере на­званий речных — бесспорно связано с племенным именем ингери, инкери, превратившемся в русской передаче в ижора, ижера, известным по памятникам с XIII в. (Ingria еще ранее).

Особенно интересен тот факт, что рядом с Ижорой в Неву впадает река Словенка, как она называлась в древ­ности (теперь Славянка). Мы знаем, что еще во времена Александра Невского, т. е. в середине XIII в., даже охра­на водных границ («стража морская») производилась ижорцами с их старейшиной Пелгусием во главе, — сле­довательно, новгородских словен в качестве постоянных жителей Ижорской земли здесь еще не было.

Возникновение названия Словенка рядом с Ижорой означает появление первых групп новгородцев (словен) в этих местах, что и совершилось, по-видимому, уже в XIV столетии, в эпоху наивысшего расцвета Новгород­ской республики. Заметим попутно, что к этому же вре­мени относится, по-видимому, и появление таких назва­ний, как «Васильев остров в устье Невы» (Васильевский остров, зарегистрированный писцовой кни­гой 1500 г.), Фомин остров (теперешняя Петроградская сторона) и т. п.

Все это следы процесса постепенного проникновения славянского (русского, новгородского) земледельческого населения в Ижорскую землю, результаты которого ста­новятся уже весьма заметны к концу самостоятельного существования Новгорода Великого, когда крупнейшие бо­яре республики успели наложить свою руку на места, ос­военные смердами.

Во второй половине XV в. в Ижорской земле было расположено много владений новгородских бояр. Наряду с этим крупнейшие карельские и ижорские землевладель­цы также сохранили значительные земельные богатства, о чем свиде­тельствуют показания писцовых книг, составленных мо­сковским правительством в конце XV в.

Естественно, что в дальнейшем от ижоры как племени сохранилось лишь сравнительно небольшое число поселе­ний, разбросанных здесь и там, да самое имя Ижорской земли и племенное самоназвание. Очень большое число ижорцев обрусело за ряд столе­тий, другие финнизировались (суомизировались).

По материа­лам середины XIX века видно, что ижора жили во многих случаях с суоми-финнами совместно, подвергаясь воздействию финского языка и культуры через школьные и церковные учреждения. Только в тех случаях, когда ижорские поселения были изолированы от внешних влия­ний, представители этой древней племенной группы со­хранили особенности своей речи, довольно сильно отлича­ющейся от финского языка, хотя и близкородственной ему.

А еще в 1840—1850 гг. П. И. Кеппен обнаружил близ нынешнего Петербурга около 17 800 ижорцев.