Главная страница
Навигация по странице:

  • 7. Психологическая социология в исторической перспективе

  • Кризис эволюционизма и антипозитивистские течения в социологии конца XIX—начала XX в.

  • 1. Методологическая ситуация в обществознании на рубеже XIX—XX вв.

  • Осипов Г.В. История социологии в Западной Европе и США, учебное пособие. Осипов Г.В. История социологии в Западной Европе и США, учебное. Учебник для вузов Издательство норма (Издательская группа нормаинфра М) Москва, 2001 ббк 60. 5 И 90


    Скачать 3.66 Mb.
    НазваниеУчебник для вузов Издательство норма (Издательская группа нормаинфра М) Москва, 2001 ббк 60. 5 И 90
    АнкорОсипов Г.В. История социологии в Западной Европе и США, учебное пособие.doc
    Дата09.01.2018
    Размер3.66 Mb.
    Формат файлаdoc
    Имя файлаОсипов Г.В. История социологии в Западной Европе и США, учебное .doc
    ТипУчебник
    #13793
    КатегорияСоциология. Политология
    страница7 из 51
    1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   51
    Глава 3. Психологическая социология конца XIX — начала XX в.

    стоит не в сходстве, а в организации, взаимовлиянии и причинной связи его частей...» (цит. по: [28, р. 306].) Истоки же социальной организации лежат в первичной группе.

    Первичной группой Кули называет кооперацию и ассоциацию индивидов, непосредственно взаимодействующих друг с другом лицом к лицу. Это небольшой круг людей, поддерживающих устойчивые тесные отношения, которые, как правило, отличаются интимностью, взаимной симпатией и пониманием. В первичную группу входят лица, о которых можно сказать: «Мы». Примеры первичных групп: детский игровой коллектив, семья, соседство. Именно здесь индивид впервые обретает чувство социальной принадлежности и усваивает общие идеалы. Кули называет первичную группу «детской человеческой природы» [27, р. 24]. Кули хорошо понимает, что первичные группы «не независимы от большего общества, но в некоторой степени отражают его дух» [Ibid.], как и то, что в них существует не только гармония, но и соперничество, конкуренция, вражда. Однако он подчеркивает, что именно первичные группы составляют основу того, что является в человеческой природе и человеческих идеалах универсальным, и «первичность» их состоит «прежде всего в том, что они играют решающую роль в формировании социальной природы и идеалов индивидуума» [27, р. 23—24].

    Теория «зеркального Я» Кули, развивавшаяся в русле старой философской традиции (идея, что самосознание формируется на основе общения и обмена мнениями с другими людьми, присутствует уже у Адама Смита), получила дальнейшее развитие в работах Джорджа Герберта Мида и в так называемом символическом интеракционизме. Понятие первичной группы, забытое в 30-х годах нашего столетия, снова приобрело популярность в исследованиях социализации и теории малых групп.

    Однако социология Кули имеет те же недостатки, что и прочие разновидности психологизма.

    Акцент на субъективно-личностной стороне социального процесса, хотя Кули и оговаривал его условность, сочетался у него с явным пренебрежением к материальным, производственным процессам. Дело не просто в неуклюжих формулировках, вроде того, что «общество... есть отношение между личными идеями» [26, р. 119]. Методология Кули является имманентно-субъективистской, поскольку социальное взаимодействие, в ходе которого формируется самосознательная личность, он практически сводит к процессу межличностного общения, исключая из него предметную деятельность, труд и отношение к макросоциальной системе, частью которой является любая первичная группа. Объективная система производственных отношений и классовая структура общества выглядят в этой концепции менее существенными, чем взаимоотношения индивидов «лицом к лицу». Даже Мид, высоко це-

    7. Психологическая социология в исторической перспективе7J)

    нивший теорию Кули, отмечал неправомерность сведения социального взаимодействия индивидов к обмену их мнениями друг о друге. Психологический интроспективизм Кули, по словам Мида, граничит с солипсизмом, поскольку общество у него «не существует реально за пределами сознания индивида, а понятие «Я» при всей его имманентной социальности является продуктом воображения» [33, р. 224].

    Даже учетом ее последующего развития в трудах Мида и его последователей интеракционистская ориентация, плодотворная в рамках социально-психологического исследования непосредственных межличностных отношений, оказывается недостаточной для описания и объяснения макросоциальных процессов, классовых отношений, природы политической власти и т. д. [9, р. 12]. В этом — принципиальная ограниченность психологического подхода к социальным явлениям.

    7. Психологическая социология в исторической перспективе

    Каковы же были главные итоги психологической социологии рубежа?

    В центре внимания психологической социологии стояли проблемы общественного (группового, коллективного) сознания, его природы, структуры и функций. Детально обсуждались важнейшие процессы и психологические механизмы группового, межличностного взаимодействия, такие, как психическое заражение, внушение, подражание, а также социальное содержание самой человеческой личности. В этот период было положено начало теоретическому, а затем и эмпирическому исследованию общественного мнения и массовых коммуникаций. Отказавшись от биологизации общества, психосоциологи пытались также преодолеть ограниченность эволюционизма; их теоретические концепции приобретали все более аналитический характер. Важнейшим положительным результатом этого было рождение социальной психологии как самостоятельной дисциплины, хотя, возникнув на стыке социологии и психологии, эта новая дисциплина еще долго не имела четко очерченного предмета, тяготея поочередно к обеим своим «прародительницам».

    Но изучение процессов группового взаимодействия, будучи необходимым, отнюдь не исчерпывает сферы социального и не оправдывает сведения социологии к социальной психологии, что как нельзя более типично для всей рассматриваемой школы. Для Тарда социальная, общественная, или интерментальная, психология, по сути дела, синоним социологии: значимых различий между ними он не проводит. Лебон, Болдуин, Мак-Дугалл и Кули по-

    76

    Глава 3. Психологическая социология конца XIX — начала XX в.

    переменно называют свой подход то социально-психологическим, то социологическим. Идею слияния социологии и социальной психологии активно пропагандирует американский социолог Чарлз Эллвуд (1873—1948) [29]. Другой влиятельный американский социолог, автор популярного учебника социальной психологии Эдвард Олсуорт Росс (1866—1951) считает социальную психологию частью социологии, подразделяя последнюю на социальную психологию, предметом которой являются психологические процессы, возникающие в ассоциации людей, и социальную морфологию, т. е. науку о социальных формах [361].

    Даже когда внимание концентрируется на общесоциальных проблемах и отношениях (теория социальной организации Кули или теория социального контроля Росса), они интерпретируются как «сгустки» межличностных отношений или как их специфические аспекты.

    Сведение общественных отношений к «интерментальному» взаимодействию, а социологии — к социальной психологии методологически порочно. Маркс совершенно справедливо полагал, что социальное не может быть сведено к «межличностному», поскольку люди участвуют в общественно-производственных отношениях «не как индивиды, а как члены класса» [13, с. 76] и их «социальные функции, определенные общественные роли вытекают отнюдь не из человеческой индивидуальности вообще» [13, с. 78], а из определенного расчленения социальной системы. Именно ее и упускают из виду социологи-психологисты.

    Литература

    1. Ашин Г. К. Доктрина массового общества. М., 1971.

    1. Бехтерев В. М. Внушение и его роль в обществ. жизни. СПб.,|
      1908.

    1. Вигуру А., Жукелъе П. Психическая зараза. М., 1912.

    2. Вундт В. Проблемы психологии народа. М., 1912.

    5. Гибш Г., Форверс М. Введение в марксистскую соц. психологию. М., 1971.

    1. Гиддингс Ф. Г. Основания социологии. М., 1898.

    2. Джеймс У. Научные основы психологии. СПб., 1902.

    3. Дюркгейм Э. Самоубийство. Социол. этюд. СПб., 1912.

    1. Ионин Л. Г. Понимающая социология. Ист.-крит. анализ. М.,
      1979.




    1. Кон И. С. Социология личности. М., 1967.

    2. Лебон Г. Психология народов и масс. СПб., 1896.

    Литература

    77

    1. Леонтьев А. А. Психолингвистика. М., 1967.

    2. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3.

    3. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 13.

    4. Милль Д. С. Система логики силлогистической и индуктив
      ной. М., 1914.

    5. Михайловский Я. К. Герои и толпа // Полн. собр. соч. СПб.,
      1907. Т. 2.

    6. Парыгин Б. Д. Основы социально-психологической теории.
      М., 1971.

    7. Плеханов Г. В. Письма без адреса // Избр. филос. произв.
      В 5 т. М., 1958. Т. 5.

    8. Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., 1966.

    9. Роговин М. С. Введение в психологию. М., 1969.

    10. Штейнталъ Г. Грамматика, логика и психология // Исто
      рия языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях. М.,
      1960. Ч. I.

    11. Ярошевский М. Г. История психологии. М., 1976.

    23. Barnes H. E. An introduction to the history of sociology.
    Chicago, 1948.

    1. Ben-David J., Collins R. Social factors in the origins of a new
      science. The case of psychology // Amer. Sociol. Rev. 1966. Vol. 31,
      №4.

    2. Bernard I.I. Instincts. A study in social psychology. N. Y.,
      1924.

    3. Cooley С. Н. Human nature and the social order. N.Y., 1964.

    4. Cooley С. О. Social organization: A study of the larger mind.
      N.Y., 1962.

    5. Coser L. Masters of sociological thought. N.Y., 1971.

    6. Ellwood Ch. A. Sociology in its psychological aspects. N.Y.,
      1912.

    7. Giddings F. H. The concepts and methods of sociology // Am.
      J. Soc. 1904. Vol. 10.

    8. Giddings F. H. Studies in the theory of human society. N.Y.,
      1922.

    9. McDougall O. An introduction to social psychology. 20 ed.
      N.Y., 1926.

    10. Mead G. H. Mind, self and society. Chicago, 1934.

    11. Milgrarn S., Toch H. Collective behavior. Crowds and social
      movements // The handbook of social psychology / Ed. G. Lindzey,
      E. Aronson. Reading (Mass), 1968. Vol. 4.

    12. Misiak H., Sexton V. S. History of psychology: An overview.
      N.Y., 1966.

    13. Ross E. A. Social psychology. N.Y., 1908.

    Глава 3. Психологическая социология конца XIX — начала XX в.

    37. Sorokin P. A. Contemporary sociological theories. N.Y., 1964.

    38. Steinthal H., Lazarus M. Einleitende Gedanken iiber
    Volkerpsychologie // Ztschr. Volkerpsychol. und Sprachwiss. 1860.
    Bd. 1.

    1. Tarde O. Les lois de 1'imitation. 3 ed. P., 1890.

    2. Tarde O. Etudes de psychologie sociale. P., 1898.

    3. Tarde O. L'opinion et la foule. P., 1901.

    4. Tarde O. On communication and social influence.Selected
      papers / Ed. N. C. Terry. Chicago, 1969.

    5. Timasheff N. S. Sociological Theory. N.Y., 1967.

    6. Trotter W. Instincts of the herd in peace and war. N.Y., 1916.

    7. Wallas O. Human nature in politics. L., 1902.

    8. Ward I. F. The psychic factors of civilization. Boston, 1893.

    9. Wundt W. Beitrage zur Theorie des Sinneswahrnehmung.
      Leipzig, Heidelberg, 1862.

    10. Wund W. Logik. Stuttgart, 1908. Bd. 3: Logik der Geisteswis-
      senschaften.


    Глава 4

    Кризис эволюционизма

    и антипозитивистские течения

    в социологии конца XIX—начала XX в.

    Чтобы понять духовную ситуацию, сложившуюся в общественных и гуманитарных науках на рубеже XIX—XX вв., нужно учитывать действие нескольких автономных и вместе с тем взаимосвязанных тенденций: идеологический кризис, связанный с окончанием «мирного» периода развития капиталистической формации; методологический кризис позитивистского эволюционизма, господствовавшего в обществоведении второй половины XIX в.; революцию в физике и кризис механического детерминизма в общенаучном мышлении; ускорение дифференциации и специализации общественных наук и связанный с этим рост интереса к вопросам методологии; усиление антипозитивистских течений и тенденций в философии.

    1. Методологическая ситуация в обществознании на рубеже XIX—XX вв.

    Конец XIX в. характеризуют обострение антагонистических противоречий капиталистической экономики, усиление борьбы классов, замена свободной конкуренции господством монополистического капитала, а позже превращение его в государственно-монополистический капитализм — все это вызвало серьезный сдвиг в западной идеологии. Исторический оптимизм начал постепенно исчезать после событий 1848 г. После 1870 г. эти настроения усилились: «У меня есть предчувствие, которое кажется совершенно безумным и которое, однако, упорно не покидает меня, — писал в 1872 г. выдающийся швейцарский историк Якоб Буркгардт. — Военное государство должно стать могущественным фабрикантом. Это скопление людей в больших промышленных предприятиях не может быть навечно предоставлено собственной нужде и алчности. Их жалкий труд должен быть подчинен жесткому ритму и приукрашен чинами и мундирами, ежедневно начинаться и заканчиваться под барабанный бой — вот что логически должно наступить» [27, S. 368]. Человечество ожидает не царство свободы, а абсолютный деспотизм военной власти, внешне маскирующейся под республику, и добровольное подчинение масс вождям и узурпаторам.

    80

    Глава 4. Антипозитивистские течения на рубеже XIX—XX вв.

    Чувство глобального социального кризиса ярко выразил Ницше: «Распадение, следовательно, неопределенность свойственны этому времени: нет ничего, что бы стояло на ногах крепко, с суровой верой в себя: живут для завтрашнего дня, ибо послезавтра сомнительно. Все на нашем пути скользко и опасно, и при этом лед, который нас еще держит, стал таким тонким; мы все чувствуем теплое и грозящее дыхание оттепели — там, где мы ступаем, скоро нельзя будет пройти никому!» [15, с. 43].

    Кризис либерального оптимизма с его принципом laissez-faire сочетается с разочарованием в органицистских «структурных» схемах. Социологи все более отчетливо наблюдают разрушение традиционных «общинных» структур — семьи, соседства, ремесленного цеха, причем в отличие от представителей раннего либерализма эти процессы вызывают у них тревогу. Они вынуждены также занять определенную теоретико-идеологическую позицию в отношении таких новых социальных явлений, как монополии, финансовый капитал, рост бюрократического аппарата и милитаризма.

    Переоценка идеологических ценностей была тем более болезненной, что она переплеталась с теоретико-методологическим кризисом эволюционизма и натурализма.

    Как уже отмечалось, идея развития была усвоена западным
    обществоведением XIX в. в весьма упрощенном виде. Эволюция
    понималась чаще всего как ортогенез, т. е. движение к некоторой
    изначально поставленной цели. По мере того как обнажались соци
    альные антагонизмы, этот ортогенез — в форме ли позитивистской
    теории эволюции или гегелевской исторической традиции (при всех
    своих различиях именно в этом пункте они существенно близки
    друг другу) — подвергался все более резкой критике. При этом
    под огнем критики нередко оказывался вообще историзм как идея
    направленности социального процесса. Позитивистский эволюцио
    низм теперь справедливо упрекали за натурализм, механицизм и
    недооценку «человеческого» фактора.

    Раньше всего эта антиэволюционистская тенденция появилась/ в философии истории, в сочинениях Артура Шопенгауэра, Якоба; Буркгардта, Николая Данилевского и Фридриха Ницше, не затрагивая социологию в собственном смысле слова. Однако вскоре антиэволюционистские настроения проникли в антропологию и этнографию, с которыми социология XIX в. была теснейшим образом связана.

    Историко-эволюционная социология пыталась выразить в своих схемам общее направление и закономерность исторического процесса.

    Исходя из идеи о прямолинейном эволюционном развитии, позитивисты предполагали, что все народы проходят одни и те же стадии и что при одинаковых природных и социальных условиях всегда одинакова культура, политические учреждения и т. п. Та

    1. Методологическая ситуация в обществознании

    81

    кой подход был в известной мере плодотворным, позволяя четко выделить основные линии развития. Но в нем была заложена опасная односторонность: непонимание многообразия форм и вариантов социального развития, тенденция подчинять факты слишком простой схеме. Сравнительно-исторический метод превращался при этом в средство некритического сбора фактов для подкрепления априорной схемы и только. Отсюда постоянные конфликты и нескончаемые споры между социологами и историками. Социологи обвиняли историков в «детской привязанности» к хронологии и единичным фактам, переоценке роли «великих людей» и непонимании закономерности общественного развития. Историки в свою очередь обоснованно критиковали социологов за механицизм, увлечение произвольными обобщениями, натяжки и схематизм [10].

    Развитие антропологии и этнографии выявило неадекватность сравнительного метода. Этнографический материал показывал, что связь между материальной жизнью общества и его культурой не однозначна, что один и тот же базис может порождать в зависимости от конкретных условий многообразные формы надстройки и что нельзя, говоря о конкретных обществах, не учитывать фактов взаимодействия и взаимного влияния народов.

    Разумеется, факты диффузии культуры признавались и раньше. Крупнейший этнолог-эволюционист Эдуард Тайлор даже написал ряд статей о закономерности распространения культурных черт. Однако культурные заимствования также интерпретировались в духе эволюционизма. На рубеже XX в. положение изменилось. Ведущим направлением в этнографии постепенно становится диффузионизм, представители которого Лео Фробениус (1873— 1938), Фриц Гребнер (1877—1934), Грэфтон Эллиот Смит (1871— 1938) и другие ставят во главу угла не генезис, а процессы распространения культуры.

    Диффузионистская ориентация в этнографии и культурологии дала ценнейшие исследовательские результаты (см. подробнее: [1; 2; 21; 36]). Однако диффузионизм нес в себе опасность потери основных линий развития. Тезис, что культура распространяется главным образом путем заимствований, исключал создание обобщающей генетической теории культуры [5, с.13]. «Культурная морфология» Фробениуса рассматривает каждую исторически данную культуру как самостоятельный живой организм, который растет сам по себе, проходя одни и те же фазы развития, от рождения до смерти, даже безотносительно к деятельности составляющих данное общество индивидов. Если Фробениус противопоставляет культурологию (этнологию) конкретной истории, то Гребнер, наоборот, абсолютизирует универсальность и неповторимость каждого отдельного «культурного круга», хотя все они состоят из некоторого числа (от 5 до 10) повторяющихся элементов. Никаких эволюционных закономерностей история человечества не знает.

    82

    1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   51


    написать администратору сайта