Главная страница
Навигация по странице:

  • При криминологическом изучении социальной среды

  • представляют общества переходного типа, переходного от так называемого реального социализма к рыночной экономике

  • Коэффициенты преступности в разных странах (К на 100 тыс. всего населения)

  • Социально-государственная среда

  • Среда среднего уровня.

  • Криминологически значима и этническая среда, не совпадающая с региональной.

  • Микросреда человека

  • Криминология_Под ред Долговой А.И_Учебник_2001 -784с. Учебник для вузов Рекомендован Министерством общего и профессионального образования


    Скачать 4.81 Mb.
    НазваниеУчебник для вузов Рекомендован Министерством общего и профессионального образования
    АнкорКриминология_Под ред Долговой А.И_Учебник_2001 -784с.doc
    Дата22.04.2017
    Размер4.81 Mb.
    Формат файлаdoc
    Имя файлаКриминология_Под ред Долговой А.И_Учебник_2001 -784с.doc
    ТипУчебник
    #5284
    КатегорияЮриспруденция. Право
    страница21 из 64
    1   ...   17   18   19   20   21   22   23   24   ...   64

    § 2. Криминологический анализ социальной

    среды разного уровня



    При криминологическом изучении социальной среды

    разграничивается социальная среда разного уровня, т. е. конкретное своеобразие комплекса общественных отношений: метасреды, макросреды, среды среднего уровня (региональной, социально-групповой), микросреды.

    Метасреда – конкретное своеобразие комплекса общественных отношений на данном этапе существования человеческого общества в целом. Это социальная среда на Земле в единстве ее материальных и духовных компонентов, во взаимодействии социальной среды разных государств, народов, рас с материальными условиями их существования и культурой.

    Не случайно в работах криминологов 60–80-х годов отмечался такой фактор в числе коренных причин преступности, как наличие в мире двух систем: социалистической и капиталистической, их конфронтация. Гонка вооружений изматывала государства, в конечном счете привела на определенном этапе к поражению более экономически слабой социалистической системы, которую точнее в последнее время называли реальным социализмом.

    Конфронтация отражалась на разных сторонах жизни общества, в том числе и на преступности. Наиболее очевидно это проявлялось в фактах шпионажа, измены Родине, других особо опасных государственных преступлениях, делах так называемых врагов народа в 30–50-х годах, диссидентов в 60–70-х годах. Но рассматриваемое обстоятельство отражалось и на состоянии иных преступлений: в России, например, не развивалась в должной мере, не модернизировалась промышленность, обеспечивавшая мирные нужды населения. Следствием был дефицит нужных, высококачественных товаров, их "доставание" любым путем, в том числе за счет преступных махинаций, выпуска недоброкачественных товаров, спекуляции.

    В результате перестройки и реформ в России положение дел в мире изменилось: рухнул "железный занавес". Но практически Россия стала государством без надлежащим образом защищенных государственных и таможенных границ. Новое состояние метасреды во взаимодействии с данным фактором не могло не сказаться на преступности: получают все большее распространение контрабанда, нарушение таможенных правил, валютные преступные махинации. Россия стала огромным полем отмывания преступных доходов, включая так называемые наркодоллары. С другой стороны, организованные преступники из России вышли на международную арену.

    Метасреда находится постоянно в развитии, в ней происходят сложные процессы, и это отражается на преступности. Криминологические исследования, таким образом, должны выходить на эти процессы и их учитывать.

    События в одной стране сказываются на положении дел в других и в мире в целом. Это – аксиома. И не случайно с открытием границ и рывком к рынку многих бывших стран социалистического лагеря все более остро ставится вопрос о транснациональной преступности. Тем более что сотрудничество организованного преступного мира происходит динамичнее и успешнее, чем той части человечества, которая опирается на систему ценностей цивилизации или общечеловеческих.

    На криминологическом анализе макросреды останавливались и отечественные криминологи (особенно И. И. Кар-пец), и зарубежные (Хелланд, Шелли.и др.).

    Германский ученый У. Эвальд в качестве одного из криминологических подходов выделяет тот, который связан с попыткой "понять преступность и контроль над ней в более общем контексте цивилизации, что приводит к разработке критериев и ценностей, которые идентифицируются не только с существующими западными обществами, но и историей развития всего человечества – с цивилизацией и модернизацией". Вслед за Хелландом и Шелли Эвальд признает необходимость исторического, межкультурного анализа в исследованиях проблем преступности1.

    Что касается макросреды, то раньше о ней говорили как о совокупности конкретных общественных отношений в рамках существования определенной общественно-экономической формаций. Теперь говорят о развитых или цивилизованных странах, развивающихся и т. п.2.

    Особую группу в конце 80–90-х годах представляют общества переходного типа, переходного от так называемого реального социализма к рыночной экономике, а может быть, и к так называемой "смешанной". В зарубежных капиталистических странах развитых странах принято говорить именно о смешанной экономике либо социально ориентированной рыночной экономике.

    Выделение группы стран указанной переходной экономики необходимо сочетать с учетом специфики каждой из них. До перестройки и реформ в таких странах заметно различались экономическая, социальная, политическая и духовная ситуации.

    Общим для стран бывшего социалистического лагеря было безраздельное господство государственной собственности или, иначе, как говорилось в Конституции СССР, общенародной;

    признание личного труда как единственного источника личных доходов взрослых трудоспособных лиц; удовлетворение многих важных нужд населения за счет общественных фондов (например, медицинское обслуживание, образование, дошкольное воспитание и содержание детей, потребность в жилище). Это являлось основой провозглашения примата общественного, государственного интереса над интересом личности, а также практически тотального государственного, общественного контроля за разными сферами жизнедеятельности и поведения личности.

    Для капиталистического общества характерно господство частной собственности; ставка на свободное частное предпринимательство, конкуренцию. Благосостояние личности в нем связано почти полностью с этими моментами. Отсюда провозглашение высшей ценностью интересов личности, ее прав и свобод, ограничение вмешательства государства в сферу частной деятельности, подконтрольность власти той части населения, которая владеет внушительной собственностью.

    Фактически речь шла о двух линиях развития цивилизации. Не дело криминолога оценивать, какая из двух линий лучше в широком историческом и социальном аспектах.

    Однако теперь уже история показала, что в социалистических странах зарегистрированная преступность была намного ниже, чем в капиталистических или странах со смешанной, рыночной экономикой.

    Изложенное можно проиллюстрировать данными первой половины 80-х годов – дореформенного периода в странах социализма. Он характерен, во-первых, более высоким уровнем преступности, чем ранее, ибо это так называемый застойный период или период кризиса социалистической системы, во-вторых, время, когда еще не начались процессы перестройки и реформ (табл. 3).
    Таблица 3

    Коэффициенты преступности в разных странах

    (К на 100 тыс. всего населения)


    Страна

    1980 г.

    1985 г.

    СССР

    576 752

    в том числе РСФСР

    742 988

    НРБ

    282 245

    ПНР

    950 1463

    ВНР

    1218 1555

    ЧССР

    1272 1440

    ГДР

    772 681

    ФРГ

    6198 6909

    Франция

    4876 6507

    Англия и Уэльс

    5459 7258

    Япония

    1160 1328


    Только в Японии коэффициенты преступности были близки аналогичным коэффициентам в бывших странах социалистического лагеря. Этот феномен изучался, и, в частности, японский криминолог Кан Уэда специально анализировал причины более благополучной криминальной ситуации в стране по сравнению с другими капиталистическими странами1.

    Можно было бы, конечно, указать на то, что в странах рыночной экономики полнее регистрируют преступность. В частности, на этом настаивали германские криминологи из западных земель, выступая на одном из семинаров по проблемам борьбы с преступностью. Однако в области точного отражения статистикой реальной преступности везде существуют серьезные проблемы. Например, американский криминолог В. Фоке пишет: "Общеизвестно, что полицейские органы, имеющие относительно высокий профессиональный уровень, добросовестно сообщают в ФБР точные сведения о преступности, в то время как полицейские органы, имеющие относительно низкий профессиональный уровень, обычно существенно занижают данные или, быть может, реже "обнаруживают преступления'". Поэтому различия интенсивности преступности в 9–10 раз это не объясняет. К тому же они образуются в основном за счет только имущественных преступлений.

    Здесь надо учитывать особенности сути общества. В социалистическом обществе при отсутствии официально признаваемой и существующей оппозиции меньше возможности разоблачения преступлений власть предержащих и их наказания в уголовном порядке. Подавление оппозиции в историй социализма было связано с массовыми политическими внесудебными репрессиями, и такого рода по сути преступные действия представителей власти фактически не регистрировались. Такого размаха массовых репрессий не знало общество рыночной экономики.

    Необходимо помнить и о том, что социалистическое общество в его реальном воплощении далеко не соответствовало тем высоким идеалам, во имя которых оно создавалось. Обобществив все средства производства, идеологи социалистической революции не решили практически проблему эффективного управления этой собственностью, особенно в условиях нарастания ее объемов. Государство объявлялось только управляющим общенародной собственностью, но оптимального решения вопроса о том, какими же должны были быть отношения правительства, министерств и конкретных государственных предприятий, взаимоотношения разных государственных предприятий, так и не было найдено.

    Гражданское право регулирует отношения независимых собственников, но, как писал академик А. В. Венедиктов, прослеживалась все усиливающаяся тенденция "к превращению правовых отношений между формально самостоятельными и обособленными участниками гражданского оборота в организационно-технические отношения между отдельными звеньями единой синдицированной промышленности. Этот процесс... отражает... процесс превращения движения товара от одной "самостоятельной хозяйственной единицы" (треста) к другой (синдикату) в движение продукта внутри замкнутого хозяйственного комплекса..."1.

    Далее отмечалась неотложность работы юристов и экономистов над этой проблемой. Однако до сих пор ведутся споры вокруг проблем гражданского и хозяйственного права.

    Между тем при указанном движении продукта внутри замкнутого хозяйственного комплекса ошибки в централизованном управлении таким комплексом практически не могли радикально компенсироваться инициативой и разумными решениями в рамках отдельных госпредприятий. То есть система не имела достаточной надежности.

    Заметим, что достаточного опыта управления гигантским хозяйством ранее не было. Командно-административные методы, которые казались наиболее быстро дающими результаты, оправдывавшие себя в экстремальных ситуациях (война), в стратегическом плане оказались неэффективными. Новых решений найдено не было, и начались застойные явления: социалистическая система в экономическом отношении стала все очевиднее проигрывать рыночной.

    Социалистическая собственность не имела надлежащего учета и контроля, руководители предприятий, министерств, страны, разваливавшие экономику, не несли никакой материальной или иной ответственности.

    Существенно и другое: был провозглашен принцип "от каждого – по способности, каждому – по труду". Но как оценивать труд? До сих пор оптимальных методик, кроме его рыночной оценки, в мире не существует. Со временем при социализме появилась оплата на основе государственной оценки труда (нормировщики и т. п. ) и так называемой рыночной (шабашники).

    Обобществление средств производства, общественный характер труда сочетались с личной формой присвоения. Это отражалось на реальной системе приоритетов людей: обеспечении личного благосостояния за счет общественных фондов, государственной и общественной собственности, нарушения законов. Особенно в условиях должностных злоупотреблений тех, кто управлял этой собственностью, установления ими для себя особого режима материального благополучия и доступа к социальным благам.

    Существовала основа для сохранения социального типа личности, ориентированного на свободную конкуренцию, достижения личного благополучия любым путем.

    Введение "потолков" фонда зарплаты сочеталось с фактическим неравенством физических, интеллектуальных и других возможностей людей, их положения. Все это служило предпосылкой расширения теневой экономики, или параллельной. Последняя же практически все больше размывала официальные социалистические отношения. Усиливалась дифференциация населения по уровню реальных доходов, расширялись социальные слои, которым становилось тесно в рамках социалистических отношений.

    Такое преимущество социализма, как сильные социальные программы, более низкая преступность, в противостоянии с рыночным обществом не оказалось решающим. Основным оставался экономический фактор. Ослабление экономического потенциала начинало сказываться на всех сферах жизни общества, в том числе и на преступности, которая характеризовалась последовательным ростом.

    С другой стороны, и общество рыночной экономики, господство капитала это совсем не "рай" в криминологическом отношении. Оно характеризуется резкими экономическими контрастами, психологией крайнего индивидуализма. Это общество господства частной собственности, идей свободной конкуренции. А преступность, по образному выражению Ф.Энгельса, "лишь последовательное осуществление принципа, заложенного уже в свободной конкуренции". Для такого общества характерны внушительные размеры бедности, безработицы и бездомности.

    То, что рыночное общество обладает сильным криминальным потенциалом, высокой криминогенностью., убедительно показывают многие зарубежные криминологи, изучая это общество изнутри.

    Бывший министр юстиции США Рамсей Кларк, например, пишет: "В условиях массового общества, где все зависят друг от друга, государственное вспомоществование – существенно важное условие, позволяющее выжить; однако действующая в США система социального обеспечения лишь увеличивает неспособность этих людей покончить с бедностью и часто подавляет инициативу, столь необходимую для того, чтобы это сделать"1.

    Американский социолог Эдвин М. Шур, говоря о том, что американское общество преступно, отмечал, что оно преступно, поскольку является обществом неравноправных и здесь в первую очередь важны проблемы нищеты и отсутствия благоприятных экономических возможностей. Далее, оно участвует в массовых насилиях за рубежом; в американских культурных ценностях есть порождающие преступность элементы. Шур пишет в связи с этим: "У нас высоко ценятся динамизм, индивидуализм, конкуренция и личный успех (он чаще всего проявляется в материальном достатке), которые помогают вырабатывать общий характер американской жизни. Как мы увидим, чрезмерная приверженность к таким ценностям, превращение их в доминирующие в сочетании с некоторыми структурными характеристиками нашего общества могут создать определенные стимулы, толкающие индивидов на преступление"2. Шур отмечает еще два момента, характеризующие американское общество, по его мнению, как преступное: оно "создало" дополнительные преступления в результате чрезмерной регламентации; руководствуется "нереальными и недейственными принципами при подходе к проблеме преступности": недооцениваются программы борьбы с нищетой, улучшения расовых взаимоотношений, на первом плане оказываются методы принуждения.

    Не вдаваясь в вопрос о том, по какому пути должны идти реформы – выбирать ли России рыночную, плановую, смешанную экономику, отметим только: рынок, свободная конкуренция, частная собственность с ее господством органически связаны с преступностью. В капиталистических государствах длительное время отрабатывались способы противостояния высокой преступности, недопущения ее роста, смягчения социально-экономических контрастов. Но при проведении реформ в России последние обстоятельства практически или не учитывались, или учитывались крайне слабо.

    Общество переходного типа имеет свои специфические проблемы, не существующие ни при реальном социализме, ни при развитой экономике. В частности, на быстрый рост преступности влияет, как показывают криминологические исследования, несистемный характер преобразований. Например, с 1992 года в России "открытие шлюзов" для развития предпринимательства, приватизация проходили одновременно с обесценением трудовых сбережений граждан в Сберегательном банке. Затем рост безработицы взаимодействовал с резким повышением уровня жизни и падением объемов производства, отсутствием действенной социальной поддержки молодежи. В этих условиях заработали преступные капиталы и практически криминальный путь решения проблем стал реальным ориентиром для многих граждан. Причем резкий рост безработицы, снижение внутреннего валового продукта и ряд других крайне негативных изменений отмечался во всех бывших социалистических странах Восточной Европы и России1.

    Все эти криминологически значимые особенности макросреды разного типа важно учитывать при анализе причин преступности.

    Социально-государственная среда – особый феномен, зависящий и от состояния метамакросреды, и исторических особенностей развития данного государства, его экономики, политики, духовной основы, даже его геополитического положения.

    Процессы перестройки и реформ, например, имели особенности в разных государствах. Так, в новых восточных землях Германии (бывшей ГДР) процессы приватизации происходили иначе, чем в России, были приняты радикальные меры по борьбе с легализацией преступных доходов. В России же за пять лет реформ такие меры практически не принимались.

    В результате реально проводившейся политики Россия стала быстро обгонять государства рыночного типа по дифференциации материальной обеспеченности населения, пропаганде идей крайнего эгоизма и оправдания любой ценой сверхдоходов. Последние, пожалуй, больше учитывали опыт социалистических государств, чем наоборот. Страны рыночной экономики воспринимали (разумеется, в допустимых для них пределах) социальные программы предупреждения преступности в условиях социализма, а власти России в период реформ практически полностью от них отказались. Там развивали институты участия населения в борьбе с преступностью, а граждане России все больше отчуждались от сотрудничества с государством, в том числе в области борьбы с преступностью, и из-за того, что многие из них были брошены на произвол судьбы в период перехода к рынку, лишены дуловых многолетних накоплений, и из-за своей незащищенности от мести преступников, и из-за боязни коррумпированности сотрудников правоохранительных органов, и из-за низкой оценки профессиональных качеств государственных служащих, и из-за других причин.

    Сотрудники Института социально-политических исследований в 1994 году писали, что "динамику материального расслоения населения можно считать беспрецедентной. Согласно официальным данным, 20% самых богатых русских присваивают 43% совокупных денежных доходов, 20% самых бедных – только 7%. Социальная дифференциация населения России подошла к черте, за которой в верхних и нижних слоях общества начинают формироваться взаимоисключающие интересы. Практически полное отсутствие смыслового целеполагания и системного подхода к социальной политике привело к тому, что деградация уровня и. качества жизни, социальная поляризация уже создали предпосылки тотального социального конфликта в российском обществе'1.

    Среда среднего уровня. Это может быть региональная среда, т. е. социальная среда определенной территории со своеобразием комплекса ее экономических, политических, социальных и духовных характеристик.

    Содержание территориального (регионального) фактора далеко не исчерпывается географическими особенностями того или иного региона, даже в единстве с социальными последствиями этих особенностей. Здесь криминолог встречается с одним из основных уровней совместной деятельности людей, который характеризуется общностью территории, экономической жизни, языка, социальных условий, ряда черт культуры, социальной психологии и т. п. Общность территории диалектически взаимосвязана со многими аспектами совместной деятельности граждан.

    Наиболее обширное криминологическое изучение территориальных различий преступности в России и их причин было проведено в 1984–1985 годах на базе семи регионов:

    Тувы, Башкирии, Московской, Ленинградской, Курской, Ростовской, Свердловской областей.

    В преступности этих регионов общими были тенденции преступности: увеличение ее распространенности, превышение удельного веса корыстной преступности над насильственной, определение общих характеристик зарегистрированной общеуголовной преступности, высокая латентность хозяйственно-корыстной (экономической) преступности и ряд других.

    Различия преступности на протяжении 15 лет, данные о которых исследовались, носили устойчивый характер при одной и той же иерархии коэффициентов преступности, выстроенной на основе коэффициентов по фактам и лицам. Эта иерархия сохранялась и при сравнении регионов по сопоставимому массиву преступлений. Оказалось, что различия в регистрируемой картине преступности в основном происходили за счет преступлений, вероятность совершения которых могла быть, в принципе, равной. На нее не влияли, например, разная численность автомототранспорта, влияющая на автомототранспортные преступления, разная структура производства и т. п.

    В процессе исследования проверялось, не связаны ли различия в интенсивности преступности с различиями в характере населенных пунктов, в том числе с разным этническим, социальным составом населения. Например, не скрываются ли за высокими средними коэффициентами преступности в области, автономной республике только очень высокие коэффициенты в некоторых городах или районах либо, наоборот, не определялись ли общие низкие коэффициенты преступности большим числом населенных пунктов с очень низкой интенсивностью преступности, существовавших наряду с населенными пунктами, где преступность была высокой. Это предположение не подтвердилось. В автономных республиках и областях с более высокими коэффицентами преступности все города и районы оказались сдвинутыми по шкале в сторону высоких коэффициентов. Противоположное положение отмечалось в регионах с низкой интенсивностью преступности. Следовательно, в целом на картину преступности в регионе влияли какие-то общие для него социально-экономические и иные факторы, в том числе, как показало исследование, региональные особенности борьбы с преступностью. Это закономерное явление в тех районах, где отсутствует жесткая централизованная политика, в разных бывших автономных республиках, краях, областях с ограниченными полномочиями органов местного самоуправления.

    Проверялось также, связаны ли различия в интенсивности преступности с половозрастной структурой населения. Например, не выше ли там преступность, где больше мужчин молодого возраста. Оказалось, что примерно одинаковая половозрастная структура населения встречалась в регионах с высокими и низкими коэффициентами преступности. А различия общих коэффициентов преступности были связаны примерно с такими же различиями специальных коэффициентов мужчин и женщин, несовершеннолетних, молодежи. Другими словами, различия общих коэффициентов преступности отражают различия не столько в половозрастной структуре населения, сколько в степени криминальной активности одних и тех же социальных групп.

    Судя по полученным данным, половозрастная структура населения определяет не столько интенсивность фактической преступности, сколько ее структуру. Где выше коэффициенты преступности несовершеннолетних и молодежи, там выше коэффициенты общеуголовной преступности, как корыстной, так и насильственной.

    Исследование не подтвердило ранее высказывавшийся в литературе тезис о том, что более высоким или низким коэффициентам преступности соответствуют более высокие или низкие коэффициенты всех ее видов. В ряде регионов за более низкими, чем в других, общими коэффициентами преступности скрывались более высокие коэффициенты хозяйственно-корыстной (экономической) преступности.

    Было установлено, что территориальные различия преступности определяются особенностями целостных процессов, происходящих в регионах. Они являются итогом, во-первых, региональной специфики явлений социально-экономического, социально-культурного, организационно-управленческого, правового характера; во-вторых, особенностей динамики этих явлений в регионах; в-третьих, специфики взаимодействия разных явлений в одном и том же регионе, разных характеристиках условий этого взаимодействия – состояния внешнего социального контроля, предупредительной и правоохранительной деятельности.

    Базовыми характеристиками, определяющими территориальные различия преступности, являются социально-экономические явления и процессы. Причем социально-экономические изменения влияют на преступность не сразу, а через определенный период, поскольку, во-первых, механизм этого влияния опосредуется характеристиками населения, субъективным фактором; во-вторых, преступность порождают не сами по себе экономические процессы, пусть даже неблагоприятные, а отрицательные последствия недостаточного учета или игнорирования этих процессов в управленческой деятельности, предупреждении преступности.

    Во всяком случае не было установлено однозначной, автоматической детерминации региональных различий преступности экономическим фактором. Например, все регионы находились в условиях рассогласования экономического и социального планирования, планирования производственных заданий и их ресурсного обеспечения; практически во всех регионах существовал дефицит благоустроенного жилья, бытовых услуг, высококачественных товаров, ряда продуктов питания. Однако в регионах различались способы преодоления последствий этих обстоятельств. Так, в Свердловской области имело место наиболее отчетливо выраженное управление распределением продуктов и товаров недостаточного ассортимента (на основе предварительных заказов, контроля за строгим их исполнением), и там реже люди, судя по опросам, прибегали к услугам спекулянтов, лиц, занимавшихся поборами.

    Разумеется, соответствующие управленческие меры смягчали только до определенных пределов криминогенность дефицита товаров и услуг, но не могли снять полностью его влияния на преступность.

    Выявилось и влияние географического фактора на преступность, но он проявляется во взаимодействии с социальными условиями жизни людей и особенностями управления экономикой региона. Так, в России в 1985 году выделилось два криминологических типа региона:

    1) так называемый северный тип с особо неблагоприятными характеристиками общеуголовной преступности, существовавшей на фоне явного и острого рассогласования экономического и социального развития регионов, трудовой недостаточности, высокой "криминальной зараженности" населения, значительной доли в нем деморализованного контингента, распространения традиций злоупотребления спиртными напитками;

    2) южный тип, выделяющийся неблагоприятными характеристиками хозяйственно-корыстной или экономической преступности и той части общеуголовной корыстной преступности, в основе которой лежит стяжательство. Он существовал на фоне получения частью населения доходов в результате деятельности вне сферы общественного производства, превращения личного подсобного хозяйства в товарное, необеспеченности новых потребностей населения в развитии инфраструктуры стихийно складывающегося широкого рынка товаров и услуг, решения проблем несбалансированного планирования, просчетов в социальном управлении за счет взяток и поборов с использованием преступных и иных теневых доходов, усиления различий в материальной обеспеченности разных социальных групп населения, расширения ориентации населения на частнопредпринимательскую деятельность, усиления частнособственнических настроений.

    Существенно то, что указанные выше процессы касались не южных регионов в целом, а отдельных контингентов проживающего там населения. В результате именно там была более ощутима напряженность во взаимоотношениях между группами, живущими исключительно на доходы, полученные на основе закона, и деятелями теневой экономики. Характерно, что именно в южных регионах начали получать распространение акции бандитизма, вымогательства, совершавшиеся в отношении владельцев крупных теневых, в том числе криминальных, капиталов. То есть уже тогда началось криминальное перераспределение криминальных доходов1.

    Интересно, что Монтескье в своей книге "О духе законов"писал, что по мере приближения к экватору увеличивается преступность, а по мере приближения к полюсам – пьянство. Преобладание имущественных преступлений в структуре преступности в южных районах Франции по сравнению с северными в 1825–1830 годах отмечал Герри Шампнеф. В то же время, упоминая о "термическом законе преступности", Майо Смит писал, наоборот, что имущественные преступления больше .распространены в зонах холодного климата, а ближе к экватору больше совершается насильственных преступлений2. Здесь, очевидно, имелись .в виду только наиболее очевидные общеуголовные преступления и не учитывались высоколатентные экономические. Судя по нашим данным, для южных регионов более характерны, чем для северных, именно экономические корыстные преступления или сопряженные с ними опасные общеуголовные корыстные преступления, связанные с применением физического или психического насилия. Характерная для южных регионов криминологическая картина отмечается также в столичных городах, где сосредоточены органы государственной власти, банковские и другие учреждения, проживают многие владельцы крупных состояний.

    Чем более централизовано управление государством, тем больше криминальная ситуация в регионах определяется центром и тем менее разнообразны ее региональные характеристики. Так, в годы реформ усиливались федеративные начала в России и расширялась область принятия регионами самостоятельных решений. Различия в коэффициентах преступности также усиливались. Если в 1985 году по числу зарегистрированных преступлений на 100 000 жителей регионы различались более чем в четыре раза, то в 1995 году – более чем в семь раз.

    Существует и более дробная классификация регионов: город и сельская местность, разные районы городов: "центральные", служащие местом совершения многих преступлении, спальные , где проживают лица, совершающие преступления, промежуточные.

    Среда среднего уровня – это и социально-групповая среда. Представители разных социальных групп характеризуются различной криминальной активностью. Беспрецедентно высока она среди лиц без определенных занятий (доходов) и места жительства.

    Социально-классовые, социально-групповые различия, основанные на социально-экономических критериях, всегда были важны для криминологов. При криминологической классификации регионов выделяли регионы повышенной делинквентно-сти, которые оказывались районами бедности и нищеты. Там были распространены общеуголовные преступления или "обычные", по классификации некоторых зарубежных криминологов.

    Однако это не означало меньшей криминогенности особо обеспеченных слоев, получивших доступ к власти. Для них, по замечанию все большего числа авторов, характерно совершение должностных преступлений, экологических, такого масштаба экономических преступных махинаций, разоблачение и наказание которых не обеспечивается обществом, в котором получают власть эти лица.

    "Беловоротничковой" преступностью Э. Сатерленд назвал преступления лиц, занимающих высокое общественное положение и совершающих их в процессе своей профессиональной деятельности1. Э. Шур пишет: "Бизнес как бизнес, без сомнения, скрывает в себе широчайший спектр укоренившихся "беловоротничковых" преступлений"2.

    В отечественной криминологии исследовались социально-демографические аспекты преступности (М. М. Бабаев и другие авторы). Наиболее глубокое криминологическое исследование социально-группового фактора было предпринято В. П. Мурашовым. Этот автор выделяет так называемые криминогенные группы, которые, по его мнению, относятся к условным социальным группам подобно, например, группе мигрантов и других лиц, между которыми нет непосредственных взаимосвязей. Эти группы выделяются по определенной направленности их деятельности, уже допущенным нарушениям закона и грубым нарушениям моральных норм'. Криминогенные группы не совпадают с группами, выделяемыми на основании социально-экономических, социальнодемографических и других критериев. Связь таких криминогенных групп и указанных выше, если и обнаруживается, то носит, как правило, не причинный, а функциональный или иной характер. Например, в основе крайней нищеты и преступного поведения некоторых групп населения лежит крайняя деморализация личности, связанная с пьянством. Нежелание работать, конфликты между собутыльниками находятся между собой не в причинной, а в иной зависимости. Но аморальный образ жизни и преступное поведение связаны причинно через определенные взаимодействия, в которых значимы состояние социального контроля в обществе, программы помощи алкоголикам, наркоманам и т. п.

    Поэтому криминологами выделяются такие специфические характеристики населения, как степень его криминальной зараженности (распространенность в нем лиц, совершающих или ранее совершавших преступления) и социальная запущенность (распространенность лиц, допускающих иные отрицательные отклонения в поведении непреступного характера: наркотизм в разных его проявлениях, проституция, бродяжничество, нищенство и другие формы социального паразитизма).

    Криминальная и аморальная среда могут представлять собой специфическую социально-групповую среду, в которой существуют свои нормы, стандарты поведения, идеалы и т. п. Лиц, принадлежащих к этой среде, нельзя отнести к какой-то из традиционно выделяемых экономистами и социологами социально-экономической, иной социальной группе1.

    Речь идет о таком продукте функционирования общества, при котором оно порождает негативные социальные отклонения и в процессе движения к продуцированию преступности или преступности в более опасных проявлениях возникают специфические социальные группы. Их иногда называют маргинальными.

    Криминологически значима и этническая среда, не совпадающая с региональной. Например, это может быть русская, армянская, татарская, чеченская, еврейская и другие диаспоры. Отказ от реализации идеи культурно-национальной автономии и признание территориально-национальной автономии находились в русле решения вопроса, что считать первичным в конкуренции территории и этноса, народа, нации.

    Часть преступности как раз бывает связана с нерешенностью проблем учета характеристик населения, состоящего из представителей разной национальности, но находящегося в условиях одного региона с его социально-экономическими и политическими условиями.

    Взаимодействия социально-групповой среды и региональной среды бывают весьма сложными. Например, социальная среда Чечни как субъекта Федерации с ее многонациональным населением и социальная среда чеченцев, многие из которых живут вне пределов Чечни. На примере Киргизии, Тувы можно было видеть грубые просчеты в оценках процессов взаимодействия этих двух типов социальной среды. Они приводили к росту числа очень серьезных преступлений, обостряли криминальную ситуацию в регионе.

    Значительно большее внимание этническому фактору традиционно уделяли зарубежные криминологи. В частности, они исследовали влияние на преступность расы, национальности. И почти всегда приходили к выводу, что такое влияние опосредуется другими, социально-экономическими, факторами. Например, бедностью, миграцией.

    Японский криминолог Кан Уэда среди факторов сдерживания роста преступности в Японии выделяет так называемый естественный фактор: преимущественно однородную социальную структуру населения, островное положение государства и единство языка, недопущение в политических .и экономических целях в течение длительного времени систематического притока представителей других народов. Он пишет: "В США и странах Западной Европы иммигранты, приезжающие на заработки, составляют дискриминируемые низшие слои общества. В каждой из указанных стран высокий уровень преступности среди этих слоев влияет на повышение коэффициента преступности в целом. Кроме того, само по себе наличие на одной территории представителей различных национальностей создает конфликты культур, ослабляет возможности социального контроля над преступностью и увеличивает ее в обществе"1 .

    Действительно, усиление миграции связано с повышением преступности, так как у мигрантов возникает немало социально-экономических, социально-психологических, организационных проблем, связанных с интеграцией в новую для них общность. Нельзя при этом игнорировать возможный конфликт традиций, ценностей национально-культурной и социально-государственной среды. Кровная месть признается среди отдельных народов, но преследуется в уголовном порядке законами государства. Известен также конфликт между законом и обычаями многоженства, выкупа за невесту. В этих случаях, разумеется, существует проблема такого законодательства, которое бы не преследовало без достаточных оснований то, что укоренялось в традициях народа веками. Но в то же время трудно представить, чтобы государство не преследовало, например, каннибализм либо убийство человека на почве кровной мести.

    Микросреда человека опосредует влияние более широкой социальной среды. Поведение личности, ее формирование весьма зависимы от семьи, среды ее непосредственного общения – друзей, товарищей, знакомых, соседей и т. п. Как отмечает Л.П. Буева, "разумеется, каждый из этих элементов несет в себе общие, особенные и единичные признаки, в разной степени в них выявляются типичные для данного общества социальные отношения, могут сочетаться противоречивые элементы, порожденные различными социальными условиями"1.

    Изучение микросреды – это вовсе не реализация некоторой изолированной теории микросреды и отрицание криминологического изучения макроуровневого характера2. Микросреда рассматривается во взаимосвязи с другими уровнями среды. Она может изолировать личность от влияния социально-государственной среды, может своеобразно ретранслировать исходящую от нее информацию, может быть весьма противоречивой (семья требует одно, друзья – другое, сослуживцы – третье). Или бывает так, что пребывание в школе требует одного уровня доходов, семья имеет другой, более скромный, а подруги вообще ориентируют на расходы, обеспечиваемые только сверхдоходами.

    Все это значимо не только в плане выявления причин индивидуального преступного поведения, но и преступности. Досуговые группировки, в том числе криминогенные, "гэн-ги", по терминологии американских авторов, "галери", по терминологии венгерских авторов, а также банды, преступные организации, преступные сообщества – это тоже варианты своеобразной микросреды со своей экономикой, социальной, духовной сферами. Какие типы микросреды распространены, как они взаимодействуют с другими – важные вопросы, влияющие на состояние преступности.

    Длящееся криминологическое изучение бывших несовершеннолетних преступников через десять и двадцать лет после первого этапа обследования в сочетании с данными других исследований показало, что причинно связано с преступным поведением следующее взаимодействие в их микросреде, когда они не достигают возраста 18 лет: неблагоприятные семейные условия и связи с группами лиц, характеризующихся антиобщественным поведением, при недостатках воспитательного воздействия со стороны официальных институтов общества и государства (учебных заведений, обществ и т. п.).

    Утрата семьей положительного влияния на несовершеннолетнего, неудачи в школе и его сближение с отрицательной досуговой группой могут иметь различную последовательность, но почти во всех случаях наблюдается взаимодействие этих трех моментов.

    Характеристики социальной среды разного уровня диалектически взаимосвязаны и применительно к отдельным социальным группам и типам личности представляют такое сочетание, которое требует в каждом случае конкретного криминологического изучения и конкретного дифференцированного подхода к предупреждению преступного поведения.

    Соответственно ни одна страна не может автоматически заимствовать у другой систему борьбы с преступностью. Такая система не может оставаться неизменной в условиях социальных реформ и катаклизмов.

    1   ...   17   18   19   20   21   22   23   24   ...   64


    написать администратору сайта