История Российского государства и права Учебник (Исаев М_. Учебник" (Исаев М. А.) ("
 Скачать 2.67 Mb.
|
|
Положение - совокупность однородных законов, относящихся к учреждению и способам деятельности неправительственных установлений, к учреждениям сословным и общественным и даже к правам состояний. Наиболее яркие примеры таких законов: Положение о губернских и уездных земских учреждениях 1864 г., Положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости 1861 г. и др. Наказ или инструкция представляют собой порядок деятельности того или иного органа государственного управления в осуществление тем своих задач. Наказ в данном случае тесно примыкает к учреждению. Примеры издания наказов также многочисленны: Инструкция или наказ воеводам 1719 г., Наказ министрам 1811 г. и ряд других. Манифест - объявление высочайшей воли в торжественной форме, поводом к чему могут служить совершенно разные обстоятельства: объявление войны, заключение мира, присоединение (инкорпорация) территории к Империи, дарование монарших милостей, правда, в этом случае отличие манифеста от грамоты будет заключаться в адресате нормы, манифест адресуется ко всему населению Империи. Своеобразие манифеста заключается еще и в том, что, будучи актом личной воли, непосредственного обращения Монарха к своему народу, он тем не менее является законом, пусть даже и не прошедшим стадию обсуждения в Государственном Совете, - последнее лишний раз подтверждает ошибочность воззрений Н.М. Коркунова. Указ - одна из старейших форм законодательства российских монархов, которой не чужды и современные президенты России, правда, в отличие от дореволюционных Указов современные не могут претендовать на статус закона, хотя подчас выполняют не менее важную роль. Указ служил формой выражения личной воли Императора и, как правило, выходил помимо всех вспомогательных, правительственных и законосовещательных органов государственной власти. Указы, изданные за личной подписью монарха, именовались "именными" в отличие от Указов, издававшихся Сенатом по его уполномочиванию. Мнения Государственного Совета, удостоенные высочайшего утверждения, представляли собой законы, прошедшие стадию обсуждения в Государственном Совете (ст. 109 Уч. Госсовета Т. I Св. зак. изд. 1892 г.). Данные акты могли регулировать различные стороны государственной жизни. В отношении их интересно отметить, что Император фактически мог утвердить мнение любого числа членов Совета, как большинства, так и меньшинства, причем истории известны случаи, когда Император утверждал мнение только одного члена Совета. Рескрипты давались Императором на имя отдельных должностных лиц Империи; в них, как и в Манифестах и Указах, выражалась его личная воля. Рескрипты, как правило, содержали в себе выражение монаршей благодарности, но нередко включали в себя некоторые правовые нормы. Приказ издавался Императором по текущим делам управления. Административные распоряжения. Только в XIX в. в России начинают осознавать четкое различие между законом и подзаконным актом. Надо заметить, Россия не была одинока в этом процессе - вся Западная Европа в равной мере переживала сходный процесс отличия закона от административного распоряжения. Однако как только появляется строгая форма закона как акта выражения воли народного представительства, так сразу же появляется и форма подзаконного акта как форма выражения воли государственного органа, отличного от парламента. Эта догма конституционного права начинает утверждаться на континенте, как мы говорили выше, со времен Французской революции. Соответственно, с этого же времени устанавливается и другое правило: административное распоряжение не может противоречить или отменять положение закона. Под влиянием подобной теории в сфере конституционного права стали происходить изменения и в тех странах, которые напрямую не испытали на себе влияния революционности. Не осталась в стороне и Россия. Первая попытка провести в теоретическом плане разграничение между законом и подзаконным актом состоялось при М.М. Сперанском, что было сделано по способу исполнения, однако эта попытка не увенчалась успехом, так как практика российского законодательствования не терпела никакого различия в силе актов, санкционированных самодержавной волей. Оставался только один путь - проводить эту разграничительную линию согласно разделению всего порядка управления на верховное и подчиненное. При этом устанавливалось, что закон в условиях российской абсолютной монархии принимается через обсуждение в Государственном Совете, т.е. в порядке ст. 50 Осн. гос. зак. Т. I Св. зак. изд. 1892 г., хотя практика неоднократно опровергала именно это положение, например, в Высоч. утв. мнении Госсовета от 23 мая 1879 г. "О гарантии земств строительства железных дорог" законодательным был назван порядок прохождения обсуждения законопроекта через Комитет Министров. Соответственно единственной возможностью различения закона и указа до 1906 г. в России был путь, который указывал, что всякая норма, изданная непосредственно волей Императора, есть закон, всякая норма, изданная органами правительственной власти в порядке осуществления ими своей компетенции, есть административное распоряжение. Таким образом, к подзаконным актам относились указы Сената, толкующие закон, приводящие закон в исполнение, при этом, как гласила ст. 200 Уч. Сената Т. I Св. зак. изд. 1892 г., "Сенат основывает определения везде во всех делах на изданных законах, не изменяя в оных без докладу Императорскому Величеству ни единой буквы". Далее, власть издавать административные распоряжения была предоставлена министрам, которые издавали необходимые распоряжения в исполнение собственной компетенции (ст. ст. 232 - 236 Об. нак. мин. Т. I Св. зак. изд. 1892 г.). Начальникам губерний также предоставлялась широкая административная власть по изданию распоряжений относительно частей управления той местностью, руководить которой они призваны. Положение резко меняется после 1906 г. Во-первых, это обусловлено было появлением народного представительства, и, как следствие этого, стало возможно более четкое формальное определение закона. Во-вторых, Основными государственными законами Империи от 23 апреля 1906 г. устанавливается круг формальных же актов, которые соответствуют определению административных распоряжений. Таковых было несколько. Согласно ст. 11 Св. осн. гос. зак. Т. I Св. зак. изд. 1906 г. Император издавал указы в порядке верховного управления и повеления, необходимые для исполнения законов. Указы, изданные в порядке верховного управления, не должны были противоречить законам, они издавались в соответствии с ними. В то же время необходимо отметить, что категории "соответствие" и "непротиворечие" суть категории временные, не могущие быть рассмотренными в качестве непременного условия существования самого государственного порядка. Последний вечен и непреложен, тогда как закон, постановленный частной волей государства по единичному случаю, может связывать только этот единичный случай; для государства важен континуитет самого своего существования, который не должен страдать от случайностей, привносимых обстоятельствами, пусть даже и урегулированных законами. Данный тезис следует понимать, конечно, только в совокупности с формулировкой ст. 4 Св. осн. гос. зак. изд. 1906 г.: "Императору Всероссийскому принадлежит Верховная Самодержавная власть". Последнее означает, что ради сохранения государственного целого имеет применение непосредственно сама прямая воля государства, выраженная в любой форме. Конечно, такое возможно и терпится только в исключительных случаях, когда уклонение от проявления подобной государственной воли грозит самому государству гибелью. Если уместна в таком контексте аналогия, то это право государства на самозащиту и самопомощь. Указы, изданные для исполнения законов, представляют собой административные распоряжения, которыми (а) закон приводится в силу и (б) закон применяется к тем или иным фактическим составам. В этом случае указанная власть могла быть передана отрасли подчиненного управления, но с общей ограничительной мерой - содержание такого указа не должно противоречить закону. Император имел право издавать указы в отношении собственного имущества (ст. 20 Св. осн. гос. зак. изд. 1906 г.), а также в отношении удельного имущества и ведомства Императорского двора (ст. 21 Там же). Подобного рода административные распоряжения, обладая специфической сферой регулирования, никак не могли быть отнесены к важной категории правительственных актов и удерживали за собой таковое наименование исключительно потому, что Россия по форме правления являлась монархией. Наконец, последним видом административных распоряжений, появившихся в российском праве после 1906 г., стал чрезвычайный указ (Nothverordnung). Порядок его издания регулировался ст. 87 Св. осн. гос. зак. Т. I Св. зак. изд. 1906 г. Ничего предосудительного в появлении данного рода актов искать не приходится. Это нормальная практика любого государства, сталкивающегося с обстоятельствами, требующими немедленного реагирования на них. Условия издания указов в порядке ст. 87 были следующими: а) прекращение заседаний Госдумы; б) наличие обстоятельств, не терпящих отлагательств. Отмена указа происходила автоматически, если соответствующий министр в течение двух месяцев не вносил его в виде законопроекта в парламент. Закон также предусматривал ограничение сферы применения подобных указов: они не могли вносить изменения в основные законы, учреждения Госсовета и Госдумы, в правила выборов в вышеуказанные органы. И последнее замечание, категория административных распоряжений, имевших такой характер до 1906 г., после указанной даты перешла в категорию ведомственных актов; более четкому отграничению последних от указов помешала революция, вообще прервавшая русскую правовую традицию и самым губительным образом сказавшаяся на развитии права в России. Обычай. Правовой обычай (usus, consuetudo и пр.) являлся одним из важнейших источников действующего права периода Империи, несмотря на дружные заявления всех ведущих юристов дореволюционной России об обратном. К слову сказать, дореволюционные цивилисты проявляли в этом вопросе больше такта и сдержанности, что, на наш взгляд, объясняется, конечно же, тем, что обычай продолжал применяться в сфере торгового оборота и в сфере личных имущественных отношений; в сфере публичного права периода Империи его влияние действительно было ничтожным. Итак, в частном праве применение обычая было санкционировано, например, ст. 130 Уст. гр. суд.: "При постановлении решения мировой судья может по ссылке одной из сторон руководствоваться общеизвестными местными обычаями, но лишь в том случае, когда применение местных обычаев дозволяется именно законом". Наконец, можно сослаться на ст. 107 Об. пол. о крест. Т. IX Св. зак. изд. 1886 г., согласно которой обычай являлся главным источником права для волостных судов, что фактически было признано еще по реформе графа Кисилева (управления государственными крестьянами в 1837 г.), а по крестьянской реформе, упразднявшей крепостное право, это положение было перенесено с государственных крестьян на все сословие сельских обывателей в целом. Последнее означало, что 9/10 населения Империи регулировало свои имущественные, семейные (на последнее махнула рукой даже синодальная Церковь) и иные отношения с помощью местного обычая. Точно такой же порядок дел установлен был и для инородцев. Не ошибемся, если скажем, что русская деревня пользовалась обычаем и после 1917 г., вплоть до сталинской коллективизации в конце 1920-х - начале 1930-х гг., когда государством был нанесен действительно сокрушительный удар по общине. В сфере торгового права usus seu consuetudo mercatorum играл очень важное значение. При этом особой разновидностью торгового обычая, известного русскому праву, признавались и так называемые stylus mercatorum - торговые обыкновения, под которыми понималась торговая обрядность, в более широком смысле - вообще культура общения продавца с покупателем. К сожалению, современные businessmen и работники торговли не имеют об этом ни малейшего понятия. Согласно ст. 1 Уст. торг. Т. XI Св. зак. изд. 1887 г. "права и обязанности, проистекающие из сделок и отношений, торговле свойственных, определяются законами торговыми. В случае недостатка этих законов применяются законы гражданские и принятые в торговле обычаи". Статья 327 Уст. суд. торг. Т. XI Св. зак. изд. 1903 г. гласила еще более определенно: "Решения коммерческих судов утверждаются на законах; в тех же случаях, на кои нет точных и ясных законов, дозволяется принимать в основание торговые обычаи и примеры решений (res iudicata - те же обычаи, но в форме судебных прецедентов. - М.И.) в том же суде последовавших и вступивших окончательно в законную силу"; более того, п. 4 ст. 148 того же акта постановлял при составлении мотивировочного обоснования решения суда принимать во внимание "в недостатке положительных законов - принятые в торговле обычаи и примеры бывших в том же суде решений в подобных случаях". Согласно официальной точке зрения обычай в сфере гражданского и торгового оборота играл субсидиарную, т.е. вспомогательную, роль, что тем не менее позволяет сделать вывод о значимости обычая, так как гражданское и торговое (особенно последнее) право не было столь разработанным, как, например, в странах Западной Европы. Например, в России первый Гражданский кодекс появился только после революции 1917 г. - |