История Российского государства и права Учебник (Исаев М_. Учебник" (Исаев М. А.) ("
 Скачать 2.67 Mb.
|
|
"samda" - "аренда", "наем", др.-греч. "СигмаИпсилонНиТэтаЭтаКаппаЭта" - "соглашение", "договор". Однако в первой четверти XVIII в., пришедшейся на беспокойное реформирование России, второе значение этого слова могло исчезнуть, тем более что к этому сам царь предпринимал неоднократные усилия, стремясь повсеместно добиться укоренения инквизиционного взгляда на судопроизводство. Вместе с тем приходится и это признать, из содержания самого Указа от 5 ноября 1723 г. явствует, что законодатель все же возвращает некоторые элементы состязательности в процесс, восстановив в основном старые формы древнего суда, но с новым содержанием: вызов в суд осуществляется вполне официально, неявка влечет за собой обвинение, поручительство играет роль только обеспечения исполнения решения суда ("а по окончании допросов по исцах брать поруки, что им до вершения дела не отлучатся (сии поруки брать по таких, у кого нет пожитков довольно, так о том писано выше"). Таким образом, нам представляется, что Указ о форме суда только "усовершенствовал" саму судебную процедуру, ускорив ее, но никак не отменил совершенно ее главный инквизиционный элемент. * * * В общих чертах процесс имел следующие формы. Сторонами могли по-прежнему быть все юридически свободные лица вне зависимости от своего сословного происхождения. Принцип сословности укрепился только при Екатерине II, но и при ней реализуется в основном в порядке предъявления иска в особый сословный суд. Вместе с тем права на иск лишались священнослужители (они искали по суду только через представителей), лишенные чести; крепостные лишились права на иск только по Указу 1767 г. Представительство формально допускалось за недееспособных, профессиональных адвокатов закон не терпел (Указ 1700 г.), что, конечно, на практике не соблюдалось. Кроме того, Краткое изображение процессов все же допускает в некоторых случаях адвокатов в суд, но допускает их явно в качестве неизбежного зла: "Однако ж, когда адвокаты у сих дел употребляются, оные своими непотребными пространными приводами судью более утруждают, и оные дело толь паче к вящему пространству, нежели к скорому приводят окончанию. Токмо при розыскных делах, которые случаются в кригсрехте, оных вместо себя адвокатов употреблять не позволяют, но принужден ответчик сам своею особою ответствовать". Забегая вперед, укажем, что адвокатура в более или менее правильной форме устанавливается только по Судебным уставам 1864 г., хотя в 1832 г. вводится особая форма доверенности для представительства интересов третьих лиц в суде. Исковая давность в XVIII в. испытывает определенные изменения. Если в московском процессе она была подчинена реципированным из византийского права, то в эпоху Империи вводятся следующие сроки: три года по искам о спорах о недвижимости (1737 г.); один год по апелляциям дел (1775 г.); 10 лет по уголовным и гражданским делам (1775 г.). Судебные доказательства в дореформенную эпоху представляли собой следующую картину. Прежде всего в процесс вводится доктрина формальной оценки доказательств. Последняя означает, что судья не вправе самостоятельно оценивать их, а обязан руководствоваться в этом деле уже заранее (в законе) установленной иерархической шкалой их. Главнейшим доказательным средством, таким образом, в эпоху Империи становится собственное признание обвиняемого. При этом чтобы признание можно было рассматривать в качестве доказательства, необходимо, чтобы оно было справедливо, добровольно, сделано на суде (повторно), вероятно и простиралось на такие обстоятельства, о которых после него не могло бы уже быть сомнения (гл. 2 ч. 2 Крат. из. пр. 1715 г.). Следующее по важности доказательство - свидетельские показания. При этом закон указывал, что "чин свидетеля есть явный чин, и того ради к сему только беспорочные люди (а не достоинства лишенные) употребляются". Далее, закон устанавливал особые требования к свидетельским показаниям: свидетелем могло быть лицо, достигшее 15 лет, пол не влиял на способность быть свидетелем, но закон указывал, что свидетельство мужчины ценится выше, чем свидетельство женщины, преимущество получал также грамотный над неграмотным, духовное лицо перед светским, законнорожденный перед незаконнорожденным. Закон также устанавливал особый перечень лиц, не допускавшихся к свидетельствованию: раскольники, лишенные чести по суду, разбойники, воры, убийцы и т.п. Свидетельствование допускалось только под присягой: "Всем свидетелям надлежит, хотя б оные вышнего достоинства и знатнейшие были, присягать, понеже свидетелю, который присяги не учинил, верить не мочно, хотя б оный и архиепископом был". Письменный документ являлся также доказательным средством. Закон по этому поводу гласил следующее: "Третий образ доказывания бывает через грамотки и письменное свидетельство в сих письмах находится, что друг другу обязан, и по силе оных един из них имеет право от другого что-нибудь претендовать" (гл. 4 ч. 2 Крат. из. пр.). Присяга была "четвертым образом доказывания". В определенной мере она была воспринята еще из московского процесса, где играла роль очистительной клятвы. Напомним, в случае, если тяжущиеся стороны представляли равные по силе доказательства, то в допетровские времена дело разрешалось жребием, который указывал, какая из сторон должна принести присягу и тем самым выиграть процесс. Краткое изображение процессов 1715 г. признавало за присягой доказательную силу тогда, когда предъявленные сторонами доказательства не могут быть расценены убедительными, когда они являются "полуявными", или "ответчик в явных собраниях таким же образом обнесет, а иных доказов иметь не может, то повинен он свое дело присягою удостоверить" (п. 2 гл. 5 ч. 2 Крат. из. пр.). Присяга, помимо всего прочего, являлась субсидиарным средством, подкрепляющим свидетельские показания. Пытка признавалась процессом XVIII в. Следует указать, что она пришла в него также из Московской эпохи, однако довольно сильным новшеством было то, что пытку стали применять в гражданских делах: "Пытка употребляется в делах видимых, в которых есть преступление (sic! следует указать, что эта часть нормы определяет условием применения пытки только прямые улики, не косвенные. - М.И.). Но в гражданских делах прежде пытать не мочно, пока в самом деле злое действо наруже не объявится, разве когда свидетель в больших и важных гражданских делах в сказке своей оробеет или смутится, то пытан бывает" (п. 3 гл. 6 Крат. из. пр.). По общему смыслу данного доказательного средства оно служило только способом вынудить обвиняемого признать собственную вину, поскольку только такое признание было regina probationis: "Сей расспрос такой есть, когда судья того, на которого есть подозрение, и оный добровольно повиниться не хочет, пред пыткою спрашивает, испытуя от него правды и признания в деле" (п. 1 гл. 6 ч. 2 Крат. из. пр.). Пытка упраздняется в процессе под влиянием идей Просвещения, однако она применялась при расследовании государственных преступлений. Сам процесс распадается на несколько стадий. Характерно также и то, что петровское законодательство, пожалуй, впервые давало легальное определение самого судебного действа: "...процесс есть дело судебное, через которое случающиеся тяжебные дела основательным представлением и из обстоятельства дел обретенных доказов явны сочиняются, и потом от судей, по изобретению оных причин, решение чинится" (гл. 2 ч. 1 Крат. из. пр.). Сам процесс разделялся на три стадии, как гласил закон, "процесс разделяется на три части: 1) начинается от повещения и продолжается до ответчикова ответу; 2) часть продолжается до сентенции или приговору; 3) от приговору даже до совершенного окончания процесса" (п. 3 гл. 2 ч. 1 Крат. из. пр.). В отношении первой стадии - вчинения иска и возбуждения обвинения, таким образом, мы можем заметить, что суд в эту эпоху продолжал играть пассивную роль. Наблюдавшиеся в течение XVIII в. попытки ввести досудебное следствие по делу так и остались попытками. Дело начиналось "повещением" судей через челобитье, при этом позднейший Указ о форме суда 1723 г. устанавливал особую форму подобной челобитной. На этой стадии рассмотрения дела суд исследовал обстоятельства, приведшие к возникновению спора, сюда же вводился такой интересный институт, как салф кондукт (от лат. salvus conductus - обнадеживание обвиняемого): "Салф кондукт есть явная грамота, которая от вышнего начальства земли преступления ради ушедшему дается. В той же грамоте определяется ему несколько времени, в которое он принужден быть в суде, и оправдание в деле своем приносит" (п. 1 гл. 2 ч. 1 Крат. из. пр.). Конечно, подобный институт мог появиться на русской почве только в связи с упразднением судебного поручительства; но если первый институт, возможно, и был изжит благодаря укреплению государственной власти, то второй, реципированный с Запада, представлялся совершенно лишним украшением русского процессуального права - точь-в-точь как и с попыткой ввести при Екатерине II элементы Habeas corpus act. Данная часть процесса заканчивалась ознакомлением суда с ответом ответчика на челобитную истца (гл. 6 ч. 1 Крат. из. пр.). Вторая стадия начиналась с доклада дела суду. Доклад состоял из "доношения ответчика и челобитчика" об основаниях собственной позиции. После выслушивания мнения сторон предъявлялись доказательства, которые рассматривались судьями на основании доктрины формальной оценки. Указ о форме суда 1723 г. также постановлял проводить опрос на суде как истца, так и ответчика (п. п. 3 и 4 Указа); кроме того, до вынесения решения тут же выдавались необходимые поруки за стороны в том, что они будут выполнять приговор суда. Последняя стадия процесса - вынесение решения - характеризовалась тем, что она проводилась путем обсуждения судьями предполагаемого постановления, закон особо подчеркивал: "Пока приговор еще не объявлен в суде публично, дотоль может судья данный свой голос всегда переменить" (п. 2 гл. 1 ч. 3 Крат. из. пр.). Петровское законодательство, посвященное процессуальному праву, пожалуй, впервые вводит понятие апелляции. Общим основанием апелляции следует признать гл. 2 ч. 3 Крат. из. пр., которая в дальнейшем развивалась в сторону ревизионного ее порядка. Весьма четко это показано в позднейшем легальном определении: "Ревизия уголовных дел не что иное есть, как прежнее рассмотрение, произведено ли дело порядочно и сходственно с законами, сколь для оправдания невиновности, столь и для приведения в ясность преступлений или для обличения преступника" (ст. 108 Уч. губ. 1775 г.). Последнее означало, что апелляция до 1864 г. производилась автоматически в силу самого закона, когда постановление нижестоящего суда шло на утверждение (ревизию) вышестоящего; по гражданским делам апелляционное обжалование допускалось и по просьбе проигравшей дело стороны, срок для этого был учинен в один год. Процесс по Судебным уставам 1864 г. Производство дел у мировых судей. Как известно, мировым судьям были подведомственны гражданские иски ценой не выше 500 руб. (ст. 29 Уст. гр. суд.). Разбирательство у мирового судьи начиналось с предъявления ему иска истцом. Исковая просьба могла быть как письменной, так и устной, в последнем случае судья заносил ее со слов истца в особую книгу. Закон устанавливал особую форму искового прошения. Следующим шагом мирового судьи являлся вызов сторон в суд: истец и ответчик особой повесткой оповещались о дне судебного заседания, однако срок заседания мог быть перенесен по просьбе сторон. Разбирательство дела у мирового судьи происходило публично, но по просьбе сторон оно могло проходить и при закрытых дверях. Начало действа полагалось с возможных заявлений отвода ответчиком подсудности дела данному мировому судье, а также в случае неправильного определения истцом предмета спора. Далее происходило "предварительное объяснение с обеими сторонами", в ходе которого судья старался привести их к мировому соглашению, и только в случае неуспеха в этом предприятии, как предписывал закон, "судья приступает к постановлению решения" (ст. 70 Уст. гр. суд.). Закон, находясь на точке зрения неформальности процедуры мирового производства, указывал тем не менее, что судья обязан детально ознакомиться с сутью дела: "Приступив к разбору дела, мировой судья предлагает истцу рассказать обстоятельства дела и объяснить свои требования, а потом выслушивает объяснения ответчика, дозволяя той и другой стороне и после сего дополнять поочередно свои показания и предлагая от себя нужные для объяснения дела вопросы. Когда мировой судья найдет, что дело достаточно объяснено, то прекращает состязание сторон" (ст. 72 Уст. гр. суд.). Последним шагом в судебном разбирательстве у мирового судьи было вынесение им решения, которое он постановлял в зависимости от приведенных сторонами доказательств. Данное условие держалось благодаря состязательности процесса, когда и речи не могло идти о так называемой активной роли суда в процессе <1>. Состязательность процесса ограничивала роль судьи видом простого наблюдателя, который выносит свое решение под влиянием убедительности аргументов сторон, таким образом, соревнование истца и ответчика становилось наиболее существенным и важным принципом обеспечения равенства сторон перед судом. Дополнением к принципу состязательности процесса следует считать и принцип свободного усмотрения судьи, о котором мы уже говорили. Здесь же отметим, что применение данного принципа было направлено на свободную оценку представленных сторонами в деле доказательств: "Истец должен доказать свой иск. Ответчик, возражающий против, обязан доказать свои возражения" (ст. 81 Уст. гр. суд.). -------------------------------- <1> Последнее в советское время отечественными процессуалистами расценивалось в качестве какого-то прогрессивного начинания, тогда как на самом деле эта активность суда в разбирательстве напоминала средневековые формы инквизиционного процесса. Доказательствами при разбирательстве в мировом суде являлись свидетельские показания, письменные акты, собственное признание, присяга, заключение сведущих людей. Свидетельство отбиралось под присягой, причем закон устанавливал подробные критерии качества свидетелей. При противоречивости свидетельских показаний судья мог назначить им очную ставку (ст. 100 Уст. гр. суд.). Письменными доказательствами признавались "всякого рода акты, как совершенные и явленные установленным порядком, так и домашние <1>, а равно и другие бумаги" (ст. 105 Уст. гр. суд.). В отношении признания закон постановлял следующее: "Когда одна из сторон сама признает при производстве ее дела у мирового судьи письменно или словесно действительность такого обстоятельства, которое служит к утверждению прав ее противника, то оно считается не требующим дальнейших доказательств" (ст. 112 Уст. гр. суд.). Присяга приносилась тяжущимися только по взаимному согласию (ст. 115 Уст. гр. суд.). Вместе с тем закон особо указывал случаи недопущения присяги: по делам, в которых участвуют несовершеннолетние, по делам о преступлениях и проступках, по делам казенного управления. Присягой нельзя было опровергнуть письменный акт. Допущение в процесс сведущих людей (экспертов) происходило по просьбе тяжущихся. -------------------------------- <1> Терминологическое различение актов в дореволюционном праве можно было бы пояснить при помощи следующего сопоставления: крепостной акт - нотариально заверенный акт, домашний - любой другой документ, представляющий собой нечто цельное, а не отрывок из чего-либо. Решение мирового судьи вступало в законную силу, если не было обжаловано в съезд мировых судей. Срок обжалования устанавливался в один месяц со дня вынесения решения. Апелляция подавалась судье, вынесшему решение, который должен был ее направить уже на съезд. Само рассмотрение апелляции происходило на съезде с участием сторон. Принятое съездом решение по апелляции подлежало немедленному исполнению. Дальнейшее обжалование этого решения съезда мировых судей могло состояться только в порядке кассации. Разбирательство уголовных дел у мировых судей происходило следующим порядком. Процесс начинался по жалобе самого потерпевшего или его поверенного. Порядок предъявления жалобы был точно такой же, как и по гражданским делам. Определенным отличием было только то, что мировой судья мог поручить полиции произвести дознание по жалобе потерпевшего. Вызов сторон в суд производился повесткой. Стороны могли попросить судью отсрочить заседание для сбора необходимых доказательств по делу. Закон также устанавливал особый порядок обеспечения явки обвиняемого на заседания. В этом случае судья для обеспечения явки по первому призыву мог потребовать поручительства или внесения обвиняемым залога, в особых случаях обвиняемый брался под стражу. Разбирательство начиналось с заявлений отводов сторон, затем судья приступал к рассмотрению дела по существу. В уголовном процессе у мирового судьи стороны могли быть представлены присяжными поверенными (адвокатами) (ст. 90 Уст. уг. суд.). Процесс был устный, состязательный и публичный, однако по некоторым родам дел разбирательство проходило при закрытых дверях (ст. 89 Уст. уг. суд.). В ходе состязания стороны предъявляли доказательства по делу: свидетельские показания (отбирались под присягой), результаты осмотра и освидетельствования, обыск. Последнего рода доказательства собирались самим судьей или полицией (ст. ст. 105 - 111 Уст. уг. суд.). Закон разрешал также приглашать сведущих людей (экспертов) для оценки результатов освидетельствования, осмотра и обыска. После выслушивания сторон и оценки доказательств судья выносил решение, которое вступало в законную силу через день после его вынесения. Апелляционное и кассационное обжалование приговоров происходило тем же порядком, что и по гражданским делам. Производство дел в окружном суде. Производство гражданских дел в окружном суде было двух видов: обычное и сокращенное. Обычное производство начиналось с предъявления иска: "Суд приступает к производству дела не иначе как по исковому прошению, которое пишется на гербовой бумаге по форме, при сем прилагаемой" (ст. 256 Уст. гр. суд.). Исковое прошение подавалось лично истцом либо его поверенным (адвокатом). По получении искового прошения председатель суда назначал одного из его членов докладчиком по делу. Закон устанавливал особые правила для вызова ответчика в суд. Прежде всего если место жительства его было неизвестно, то вызов производился посредством публикации; если же он пребывал за границей, то устанавливался четырехмесячный срок для его явки. Вызов осуществлялся повесткой, к которой прилагалась копия искового прошения. Сама повестка вручалась судебным приставом. Ответчик был обязан уведомить суд о выбранном им месте пребывания. После удостоверения места жительства ответчика производилась так называемая предварительная письменная подготовка дела. Закон в этом случае постановлял: "Число подаваемых тяжущимися состязательных бумаг ограничивается четырьмя - по две с каждой стороны. Бумаги сии суть: исковое прошение, ответ, возражение и опровержение" (ст. 312 Уст. гр. суд.). Ответчик, получив повестку о явке в суд, обязан был составить ответ на исковое прошение, которое ему вручалось вместе с повесткой. В ответе должны были быть изложены обстоятельства, на которых основан спор ответчика, и приведены подкрепляющие этот спор доказательства (ст. 315 Уст. гр. суд.). Ответ сообщался истцу, который в двухнедельный срок представлял суду возражение на ответ ответчика, после возражение снова пересылалось судом ответчику, который в свою очередь писал опровержение, тоже в двухнедельный срок. Такой обмен письмами через суд между сторонами заканчивался требованием любой из них назначить день судебного разбирательства. Рассмотрение дела начиналось с доклада, который готовил один из членов суда. Слушание дела могло происходить как при открытых, так и при закрытых дверях. По окончании доклада стороны приступали к словесному состязанию друг с другом, которое, по выражению закона, заключалось "в изложении сперва истцом, а затем ответчиком как требований их, так и обстоятельств и доводов, на коих сии требования основаны" (ст. 330 Уст. гр. суд.). Важно отметить, что стороны во время словесного прения могли приводить новые доказательства, вчинять встречный иск, однако можно было только при ответе ответчика на исковое прошение истца, но никак не позже первого заседания по делу. При предъявлении встречного иска доклад отсрочивался от трех до семи дней. Прокурор мог участвовать в разбирательстве гражданских дел только в случаях, особо указанных в законе: казенное управление, отвод судьи, участие в деле органа власти или самоуправления и др. Доказательствами по делу являлись свидетельские показания, опрос окольных людей, письменные акты, признание, присяга. Правила принесения свидетельских показаний были очень подробны (ст. ст. 370 - 411 Уст. гр. суд.). Сам суд при этом оценивал силу свидетельских показаний смотря по достоверности свидетеля, ясности, полноте и вероятности его показания. Дознание через окольных людей происходило при разборе межевых споров (ст. 412 Уст. гр. суд.). В этом случае суд поручал провести его одному из своих членов. Интересно отметить, что в этом процессуальном действие сказалось влияние еще процесса эпохи Московского царства, когда суд допускал при спорах о недвижимости "общую ссылку" (ст. ст. 420 - 423 Уст. гр. суд.). Напомним, общая ссылка - это показание о меже наибольшего числа старожилов данной местности. К письменным доказательствам применялись практически те же требования, что и при разборе дел у мирового судьи. Закон особо подчеркивал разницу силы представленных актов, отдавая предпочтение крепостным документам перед домашними. Признание считалось достаточным основанием для принятия решения, если оно указывало на обстоятельство, положенное стороной в основание предмета спора. Признание могло быть совершено как в устной, так и в письменной форме. Присяга приносилась какой-либо одной из сторон по взаимному согласию между ними. Особое действо при разбирательстве являла собой проверка представленных доказательств. Важно подчеркнуть, что и в этом случае суд занимался проверкой только по требованию сторон в споре. Проверка доказательств проводилась с использованием следующих процессуальных средств: осмотр на месте; заключение сведущих людей. Проверка письменных доказательств проводилась лично одним из членов суда путем сличения копий с подлинниками, подлинников - с регистрационными книгами. В случае сомнения подлинности документа возбуждался вопрос о подлоге. В этом случае в дело вступал прокурор (ст. 563 Уст. гр. суд.), но само дело не выделялось в отдельное производство. По окончании словесного состязания судьи удалялись в особую комнату, где, обсудив выслушанное дело, постановляют по оному решение (ст. 693 Уст. гр. суд.). При вынесении решения судьи обязаны были руководствоваться только теми обстоятельствами дела, которые не вызвали среди них пререканий, все же спорные обстоятельства - те, по которым судьи так и не пришли к определенному выводу, - не учитывались при формулировании решений. Решение судьи постановляли голосованием (судебное присутствие состояло из нескольких коронных судей, один из них был председательствующим), в случае разделения голосов мнение председателя давало перевес (ст. 698 Уст. гр. суд.). Решение исполнялось с помощью института судебных приставов. Сокращенное производство по делу отличалось от обычного тем, что в нем отсутствовала стадия предварительного письменного разбирательства. Сокращенное разбирательство назначалось по желанию сторон, а также по требованию закона для некоторых категорий дел (ст. 349 Уст. гр. суд.). Решение окружного суда можно было обжаловать в апелляционном или кассационном порядке в вышестоящую инстанцию, которой по закону являлась судебная палата. Апелляционная жалоба подавалась в суд, постановивший обжалуемое решение. Если решение было принято в ходе сокращенного порядка разбирательства, то срок подачи апелляции устанавливался в один месяц, во всех остальных случаях - четыре месяца со дня вынесения решения (ст. 748 Уст. гр. суд.), копию апелляционной жалобы суд направлял противной стороне и с ее ответом сообщал уже судебной палате. В судебной палате при апелляционном производстве происходило повторное рассмотрение дела по существу с участием сторон (ст. ст. 768 и 769 Уст. гр. суд.). При этом закон устанавливал следующее правило: "Палата входит в рассмотрение тех только частей решения окружного суда, которые тою или другою стороною обжалованы" (ст. 773 Уст. гр. суд.). По рассмотрении дела палата вновь возвращала его в окружной суд с копией своего решения (ст. 775 Уст. гр. суд.). Кассация решений окружного суда допускалась в четырехмесячный срок. При этом закон постановлял следующие основания для кассации: 1) в случае явного нарушения прямого смысла закона или неправильного его толкования; 2) в случае нарушения обрядов и форм судопроизводства столь существенных, что вследствие несоблюдения их невозможно признать приговор в силе судебного решения; 3) в случае нарушения пределов ведомства или власти, законом предоставленных судебной палате. Кассационные жалобы подавались прямо в кассационные департаменты Правительствующего сената. Однако впоследствии этот порядок был несколько изменен, в связи с чем жалоба подавалась, как и апелляция, в суд, постановивший обжалуемое решение. Сенат, рассмотрев кассационную жалобу, либо утверждал принятое судом решение, либо отменял его, направляя в этом случае дело на новое рассмотрение в суд, ближайший к тому, как гласил закон, который постановил кассированное решение (ст. 809 Уст. угр. суд.). Уголовный процесс в окружном суде начинался со стадии так называемого предварительного следствия, для производства которого уставы ввели особый институт судебных следователей. Судебный следователь уведомлялся о состоявшемся преступлении полицией в течение суток с момента его обнаружения. Полиция одновременно уведомляла и прокурора об этом. До начала предварительного следствия полиция проводила дознание, основной целью которого было окончательное удостоверение о событиях преступления. Кроме того, полиция принимала меры к задержанию преступника. Другим способом начала следствия была жалоба частного лица, которая приносилась либо полиции, либо непосредственно судебному следователю. Следователь по собственной инициативе мог возбудить дело, равно такое право предоставлялось и прокурору (ст. 297 Уст. уг. суд.). Предварительное следствие начиналось с осмотра и освидетельствования места совершения преступления, потерпевшего и обвиняемого. В этом необходимую помощь следователю оказывали полиция, а также сведущие люди (эксперты), которых следователь вызывал по необходимости повесткой. К делу мог быть привлечен врач. В ходе следствия производились обыски и выемки с целью приискания должных улик и вещественных доказательств. Хранение последних до суда возлагалось на следователя. Следователь осуществлял привод или призыв обвиняемого, а равно и его допрос. Закон подробно регулировал правила допроса свидетелей, привлекаемых по делу. Устав уголовного судопроизводства знал такое процессуальное действо, как опрос окольных людей, что напоминало повальный обыск московского процесса. В ходе этого опроса собирались сведения о занятиях, связях и образе жизни обвиняемого "или если последний в показаниях своих по этим предметам сошлется на местных жителей" (ст. 454 Уст. уг. суд.). Важно указать, что в российском процессе с 1864 г. возобладала презумпция невиновности обвиняемого, в связи с чем на следователя возлагалась обязанность "с полным беспристрастием приводить в известность как обстоятельства, уличающие обвиняемого, так и обстоятельства, его оправдывающие" (ст. 265 Уст. уг. суд.). По окончании следствия материалы его представлялись обвиняемому. После ознакомления последнего с материалами дела и разбора его заявлений дело пересылалось прокурору (ст. 478 Уст. уг. суд.). Прокурор, получивший материалы предварительного следствия, исследовал их на предмет подведомственности дела ему или вышестоящей прокурорской власти, законности проведения следствия, придания обвиняемого суду, приостановления дела или прекращения дела за отсутствием состава преступления. В случае неполноты следствия дело могло быть направлено на доследование. Необходимо отметить, что сроки следствия законом ограничены не были. В случае вынесения прокурором решения о придании обвиняемого суду (в течение недели) он составлял обвинительный акт и предъявлял его вместе с материалами дела в окружной суд (ст. 520 Уст. уг. суд.). Даже в случае решения прокурора о прекращении дела за отсутствием состава преступления оно все равно направлялось в суд, так как только он правомочен был выносить окончательное решение (ст. ст. 522 и 523 Уст. уг. суд.). Стадия судебного рассмотрения дела в окружном суде начиналась с получения обвинительного акта прокурора, определения судебной палаты (по подсудности дела), по частной жалобе лица, не получившей разрешения у мирового судьи. Дело принималось к рассмотрению через распорядительное заседание суда, в ходе которого выяснялось, не требует ли оно каких-либо дополнительных разъяснений со стороны следствия. Тут же делалось распоряжение о введении в судебное заседание жюри присяжных (если это было необходимо). Судебное разбирательство проходило в виде так называемого судебного следствия, в ходе которого суд повторял все шаги предварительного следствия, проверяя собранные по делу доказательства. Обвиняемый имел право назначить защитника (присяжного поверенного); если у него не было средств, адвокат предоставлялся ему бесплатно. Обвинение по делу поддерживал прокурор. Заседание начиналось с введения обвиняемого в зал (ст. 636 Уст. уг. суд.). Затем следовала процедура удостоверения его личности, после происходила проверка полноты судебного присутствия (наличие свидетелей, экспертов и т.п.), затем суд удостоверялся в присутствии присяжных и приведении последних к присяге. Только после этого начиналось непосредственно судебное следствие. Председательствующий приглашал зачитать обвинительный акт, после спрашивал обвиняемого, признает ли он свою вину. В случае признания вины суд прямо переходил к заключительным прениям (ст. 681 Уст. уг. суд.). Однако признание вины не исключало возможности проверки собранных по делу доказательств. После подтверждения каждого доказательства председательствующий всякий раз обращался к подсудимому с вопросом: признает ли он свою вину? Последнее делалось, разумеется, тогда, когда с самого начала подсудимый отказался признать себя виновным. После проверки доказательств и заслушивания показаний экспертов и свидетелей суд переходил к заключительным прениям по делу. Закон гласил: "Заключительные прения состоят: 1) из обвинительной речи прокурора или частного обвинителя; 2) из объяснений гражданского по делу истца и 3) из защитительной речи защитника или из объяснений самого подсудимого" (ст. 736 Уст. уг. суд.). Если преступление, за которое судился обвиняемый, не требовало участия в деле присяжных, то прокурор заканчивал свою речь указанием на виновность подсудимого и на меру наказания, которую ему следовало бы назначить (ст. 738 Уст. уг. суд.). При участии в заседании присяжных сторона обвинения и сторона защиты заботились только о выяснении фактической стороны и мотивов предполагаемого обвинения. После окончания прений председательствующий приглашал присяжных составить свое мнение об этой стороне дела. Присяжные удалялись в совещательную комнату и выносили там свой вердикт. По оглашении его в зале заседания председательствующий тут же постановлял меру наказания, предварительно приглашая прокурора произнести свое заключение относительно этой меры. Следует заметить, что решение суда присяжных не подлежало апелляции, но только кассации (ст. 854 Уст. уг. суд.). В исключительных случаях суд мог не согласиться с вердиктом присяжных, тогда дело подлежало пересмотру при новом составе присяжных (ст. 818 Уст. уг. суд.). СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД ИСТОРИИ РОССИЙСКОГО ПРАВА |