История Российского государства и права Учебник (Исаев М_. Учебник" (Исаев М. А.) ("
 Скачать 2.67 Mb.
|
|
Свод изд. 1832 г. тем не менее не вошли местные законы, из них позднее были составлены особые Сводные сборники; не вошли в него также узаконения по Министерству народного просвещения, постановления по ведомству православной Церкви, узаконения, относящиеся к МИДу, удельному ведомству, управлению почт, ведомству учреждений императрицы Марии; не включались военно-морские постановления. Манифестом 1833 г., вводившим в действие Свод законов, определялся порядок издания Продолжений Свода законов. Продолжения издавались к каждому тому Свода с одновременным указанием измененных новым законом постановлений прежнего. Всего к первому изданию Свода законов вышло шесть томов Продолжений: 1834, 1835, 1836, 1837, 1838 и 1840 гг. Второе полное издание Свода законов состоялось в 1842 г., в действие оно было введено 4 марта 1843 г. (ПСЗРИ. 2-е изд. Т. XVII. N 16594). Это издание, несмотря на исправление погрешностей предыдущего, в частности были исключены повторения, уже включало в себя 52328 статей, при этом приложения содержали 7040 дополнительных постановлений. В издании содержалось 870 форм и образцов деловых бумаг. К нему также издавались Продолжения общим числом 19 томов. Продолжения эти носили хронологический характер. Третье издание Свода законов вышло в 1857 г., в действие введено 12 мая 1858 г. (ПСЗРИ. 2-е изд. Т. XXXIII. N 33140). Это издание повторяло систему предыдущего, но ввиду расширения законодательного материала некоторые тома (I, II, VII, X, XI, XII, XV) пришлось разделить на две части. Это издание отличалось от предшествующих еще и тем, что включало в себя акты, не вошедшие в них. Общее число статей в данном памятнике дошло до 90000. Это издание было последним в истории полностью переизданным Сводом законов, после указанной даты издавались либо отдельные акты, например Устав рекрутский 1862 г. из т. IV Св. зак., либо отдельные тома самого Свода. Практика издания Продолжений Свода также имела место, причем теперь тома Продолжений сами стали издаваться в сводном виде, например Сводное продолжение в четырех томах, вышедшее в 1863 г. и включавшее материалы крестьянской реформы. Выс. утв. мнением Госсовета от 5 ноября 1895 г. (ПСЗРИ. 3-е изд. Т. XV. N 3261) велено было внести в Свод законов новый том, шестнадцатый по счету, в который включались Судебные уставы 1864 г. императора Александра II. В 1892 г. сразу были полностью переизданы I, II, IV, XII и XVI тома Свода законов. В 1897 г. переиздаются т. XIII и ч. 1 т. XI. В 1900 г. переиздается ч. 1 т. X. Практика изданий Продолжений к Своду имела место и в новом XX в. В общем к началу Первой мировой войны практическое применение частей Свода представляло довольно большую трудность и требовало определенных навыков. Сама форма ссылок на действующее законодательство приобрела следующие черты: 1) указание времени издания Свода или Продолжений; 2) указание тома Свода и части его, если том делился на таковые; 3) указание названия закона с допущением лишь указанного в самом законе сокращения его заглавия; 4) номер статьи цитируемого акта. Отношение Свода законов к Полному собранию законов. В отечественной дореволюционной доктрине существовало довольно большое разногласие по поводу того, что считать действующим или применимым правом, иначе, какой из плодов деятельности М.М. Сперанского - ПСЗРИ или СЗРИ - является действующим правом Империи. Данная неопределенность обусловлена была самим характером Свода, он занимал промежуточное положение между актами инкорпорации и кодификации одновременно. В результате, как отмечал известный дореволюционный процессуалист Е.В. Васьковский, при толковании его статей в первую очередь должно применяться историческое толкование, т.е. привлечение норм ПСЗРИ. В результате получалась парадоксальная ситуация: одновременному применению к определенному фактическому составу подлежали статьи и Свода законов, и Полного собрания законов. Уже сам М.М. Сперанский предлагал законодателю на выбор три основных способа применения Свода: 1) признать статьи Свода единственным основанием в решениях дел, но так, чтобы текст законов служил лишь указанием источников, из коих статьи составлены; 2) признать статьи Свода законом, но не единственным, а действующим в тех только случаях, где нет сомнения ни о существовании закона, ни о его смысле; 3) признать текст законов единственным и исключительным основанием при решении дел, а статьи Свода только средством вспомогательным, или, так сказать, совещательным к приисканию и познанию их смысла. На заседании Государственного Совета 19 января 1833 г. постановлено было придерживаться первого правила, позднее подтвержденного п. 4 Манифеста от 31 января 1833 г.: "Как Свод законов ничего не изменяет в силе и действии их, но приводит их только в единообразие и порядок, то как в случае неясности самого закона, так и в случае недостатка или неполноты его порядок пояснения и дополнения остается тот же, какой существовал доныне". Соответственно. подобное решение вопроса, предложенного законодателем, вело к ситуации, когда Свод нельзя было считать новым законом; он представлял собой лишь новую форму ранее действующих законов, "для установления точного смысла которых решающее значение имеет не положение статей Свода, а первоначальный законодательным порядком утвержденный текст" [Коркунов. 1909. С. 332]. Другая точка зрения (интересно отметить, что среди ее приверженцев преобладали в основном цивилисты) состояла в том, что полагала Свод законов новым постановлением, заменившим собой по принципу lex posteriori derogatpriori старый закон. Судебная практика тем не менее указывала, что применению в основном подлежали нормы СЗРИ, но в особых случаях судьи прибегали к историческому толкованию данной нормы, т.е. обращались к условиям ее составления, и в конечном счете восходили к тексту, помещенному в ПСЗРИ. Данная ситуация объясняется тем, что как Собрание, так и Свод представляли собой незавершенную работу по кодификации правовой системы Российской империи, подобная незавершенность и позволила появиться данной юридической неопределенности. Свод законов духовных. Состав СЗРИ не включал в себя некоторые отрасли русского права. Прежде всего это относилось к законоположениям, регулирующим статус и полномочия Русской православной церкви. Ввиду этого профессор А.П. Куницын, работая во II отделении СЕИВК, подготовил проект особого Свода законов духовных; в 1836 г. этот проект был представлен М.М. Сперанским на утверждение Николая I. Проект носил наименование "Полное собрание духовных узаконений в России со времен учреждения Святейшего Синода". Проект этот встретил в самом Синоде резкое сопротивление, поэтому работы над его составлением были прекращены. В 1865 г. уже сам Синод инициировал издание такого Свода. В основу его были положены: проект Куницына; Сборник узаконений, составленный оренбургским епископом Августином, и Предметный указатель, составленный диаконом Волобуевым. Весь законодательный материал должен был располагаться в хронологическом порядке. К 1901 г. было издано 10 томов Полного собрания постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. Тома охватывали период с царствования Петра I до воцарения Елизаветы. Дальше работа не продвинулась. Свод военных постановлений. Работа над законодательством по военному праву Империи началась уже в 1827 г. в рамках Главного штаба. Работу эту курировал М.М. Сперанский. В 1831 г. проект был представлен на ревизию в Военное министерство. Ревизия положений Свода заняла несколько лет, и в 1839 г. этот акт был обнародован Манифестом от 25 июня 1839 г. (ПСЗРИ. 2-е изд. Т. XIV. N 12468). Свод состоял из пяти частей и размещался в 12 томах. Первая часть (т. I - IV) содержала учреждения военных установлений; вторая (т. V - VI) - Устав о службе по военному ведомству; третья (т. VII) - Наказ войскам; четвертая (т. VIII - XI) - Устав хозяйственный; пятая (т. XII) - Устав военно-уголовный. Переиздание этого Свода осуществлено было в 1859 г. (ПСЗРИ. 2-е изд. Т. XXXIV. N 36464); система его изменена не была. Третье издание началось в 1869 г. (ПСЗРИ. 2-е изд. Т. XLIV. N 47267), но происшедшая в 1874 г. широкая военная реформа существенно изменила систему Свода; необходимо отметить, что главный акт этой реформы - Устав о воинской повинности 1874 г. вошел в т. IV Св. зак. Сама систематика Свода военных постановлений приобрела следующие черты: ч. I - акты военного управления; ч. II - войска регулярные; ч. III - войска иррегулярные; ч. IV - военные заведения; ч. V - военное хозяйство; ч. VI - уставы военно-уголовный, дисциплинарный и военно-судебный. Свод морских постановлений. Работа над этим актом началась 13 мая 1833 г. по инициативе начальника Главного морского штаба. М.М. Сперанский курировал и эту работу; в частности, он составил план Свода. Работа над ним тем не менее тянулась более 50 лет, наконец, 18 апреля 1888 г. он был обнародован (ПСЗРИ. 3-е изд. Т. VIII. N 5115). Сам Свод состоял из 18 книг: 1) общее образование управления морским ведомством; 2) экипаж и команда; 3) учебные заведения; 4) врачебные заведения; 5) технические заведения; 6) учреждения по гидрографической части; 7) тюремные заведения; 8) прохождение службы; 9) награды, пособия и меры призрения; 10) Морской устав; 11) Портовый устав; 12) общие распоряжения по хозяйству; 13) о довольствии чинов морского ведомства; 14) хозяйство экипажей команд на берегу и хозяйство на судах флота; 15) Счетный устав; 16) Военно-морской устав о наказаниях; 17) Военно-морской дисциплинарный устав; 18) Военно-морской судный устав. С 1896 г. работы по кодификации военно-морского права сосредоточены были в канцелярии Морского министерства (ПСЗРИ. 3-е изд. Т. XVI. N 12994). Текущее законодательство по морскому ведомству издавалось в виде Продолжений свода морских постановлений. Наряду с перечисленными выше изданиями в Российской империи выходили сборники местных узаконений. § 7. Суд и процесс периода Российской империи Суд, как одна из важнейших отраслей государственного управления, очень долго в эпоху Империи представлял собой самое бедственное зрелище. Эпоха Петра Великого, вместившая в себя глобальные изменения государственного быта, довольно своеобразно отразилась на старом московском процессе и суде. Вот как описал эту ситуацию академик М.М. Богословский: "Медленность суда в эпоху Петра Великого равнялась его бессилию, которое нередко, вероятно, было также одною из причин продолжительности процессов. Трудно себе представить ту беспомощность, в которой оказывался иногда суд начала XVIII в. Он в постоянном страхе перед сильными персонами, с которыми, конечно, ничего не может поделать; ему приходилось лавировать между правосудием и гневом сильных персон. Сам президент Юстиц-коллегии, чувствуя себя в сиротстве, опасался знатных особ, угрожающих ему за это беспристрастие, прося защиты у Государя. Но помимо сильных особ суд не всегда был в состоянии справиться даже с обыкновенным нежелающим явиться ответчиком. Судебный агент, посланный с повесткой, всюду встречал сопротивление. Сельский мiр, куда появлялся подьячий с понятыми для исполнения какого-нибудь судебного распоряжения или приговора, собирался ему навстречу "многолюдством" и принимал его "с дубьем, с цепы и с кольи завостренными, с крючьи железными; присланного указа не слушал" и при малейших поползновениях со стороны подьячего совершать какие-либо действия исполнительного характера с криком бросался на судебных чинов, которым едва удалось уносить ноги. Любопытнее всего, что эти вооруженные сопротивления судебной власти остаются совершенно безнаказанными; суд ограничится тем, что пошлет подьячего с небольшим числом солдат другой и третий раз и, встретив вновь такое же упорное сопротивление, откажется от дальнейших попыток довести до конца начатое дело, которое и продолжает лежать в канцелярии без всякого движения" [Богословский. 1902. С. 251 - 252]. Истины ради надо заметить, что и суд ведет себя в данное время не лучшим образом. Вот выдержка из подлинного документа, описывающего бесчинства подьячих, посланных исполнять судебное решение: "...Для подлинного о вышеозначенном разорении известия пишут устюжские фискалы... и от разных крестьян во многих разных сказках и доношениях заручных объявлено на подьячего, вологжанина, на Якова Зубкова и с ним на солдат на вологжан же на Ивана Круглого с товарищи - Южской трети из 14 волостей, двинской трети из 6 волостей, в сказках объявлено: великими и непомерными всякими муками мучили одного человека священника, 38 человек мужеска, 30 человек женска полов; в том числе у одного мужа изломали руки и ноги, да у одной жены, казня, перст отсекли, да и у одной жены ж выломали зуб и руки изломали, да трех девиц мучили ж и ругательски нагих водили, а куды водили за срамом не сказывали, да трех младенцев от матерних грудей в снег бросали, да от великих его и непомерных тиранских мук померло два человека мужеска, два женска полов; да от непомерных же мучений жена извергла дву человек младенцев мертвых; всего от непомерных мучений померло шесть человек. Блудным воровством сильно обесчестили двух жен, да одну жену ж возили долгое время и от великих побой была беспамятна и сказать подлинно, как над ней ругались, не ведает; да в церковных трапезах мучили шесть человек мужеска, четыре человека женска полов, в том числе 4 человека окровлены и мертвы были долгое время и тут в церковной трапезе упразднились. Да в тех же сказках объявлено: из-за вышеоказанных мучений деньгами взяли сильно 269 рублей 23 алтын" и т.д. - документ очень длинный. Ситуация в дореформенном суде не менялась десятилетиями. Так, в своих мемуарах известный русский поэт Г.Р. Державин, в последующем министр юстиции писал: "Хаживала к ним в дом в соседстве живущего приходского дьякона дочь, и в один вечер, когда она вышла из своего дома, отец или матерь, подозревая ее быть в гостях у соседей, упросили бутошников, чтоб ее подстерегли, когда от них выйдет. Люди их и Блудова увидели, что бутошники позаугольно кого-то дожидаются: спросили их; они отвечали грубо, то вышла брань, а потом драка; а как с двора сбежалось людей более, нежели подзорщиков было, то первые последних и поколотили. С досады на таковую неудачу и чтоб отомстить, залегли они в крапиве на ограде церковной, через которую должна была проходить несчастная грация. Ее подхватили, отец и мать мучили плетью и, по научению полицейских, велели ей сказать, что была у сержанта Державина. Довольно было сего для крючков, чтобы прицепиться. На другой день, когда он в часу пополудни в первом ехал из Вотчинной коллегии, где был по своим делам, в карете четвернею, и лишь приблизился только к своим воротам, то вдруг ударили в трещотки, окружили карету бутошники, схватив лошадей под уздцы, и, не объявя ничего, повезли чрез всю Москву в полицию. Там посадили его с прочими арестантами под караул. В таком положении провел он сутки. На другой день поутру ввели в судейскую. Судьи зачали спрашивать и домогаться, чтоб он признался в зазорном с девкою обхождении и на ней женился; но как никаких доказательств, ни письменных, ни свидетельских, не могли представить на взводимое на него преступление, то, проволочив, однако, с неделю, должны были с стыдом выпустить, сообща, однако, за известие в полковую канцелярию, где таковому безумству и наглости алгвазилов дивились и смеялись. Вот каковы в то время были полиция и судьи!" |