История Российского государства и права Учебник (Исаев М_. Учебник" (Исаев М. А.) ("
 Скачать 2.67 Mb.
|
|
Уставы духовных дел иностранных вероисповеданий (ч. 1 т. XI Св. зак.). § 6. Правовая система Российской империи Понятие закона по русскому праву. Источник права есть его форма выражения - это общее определение одного из важнейших элементов права достигло в эпоху Империи наивысшей точки развития. Таким образом, по состоянию на 1 января 1917 г. право Российской империи вполне можно было рассматривать в определенной системе, т.е. во внутренних взаимоотношениях различных источников права друг с другом. Особенностью правовой системы права Российской империи была ее мозаичность или многоуровневость; с полным основанием дореволюционные юристы могли бы воскликнуть: "Constat autem ius nostrum aut ex scripto aut ex non scripto, ut apud Graecos" (I. 1. 2. 3). В общем виде российское право имело следующие формы выражения: а) официальное право, представленное прежде всего результатами законотворчества органов государственной власти Империи; б) церковное право - огромные отрасли человеческой жизни до 1917 г. регулировались исключительно нормами канонического права; в) обычное право, по которому жило все стомиллионное русское крестьянство, при этом не следует забывать, что оно официально было санкционировано к применению в волостных учреждениях и мировых судах; г) местное право - правовые нормы инородцев, для многих из которых в качестве привилегии (priva lex) было сохранено пользование теми правовыми порядками, которым они подчинялись до присоединения к Империи. Все эти формы права были санкционированы к применению и с успехом действовали до 1917 г. Первым по иерархии в системе источников права, как известно, всегда идет закон. Понятие закона - общей нормы права (lex generalis), регулирующей наиболее общие стороны жизни, - в российском праве до 1917 г. не подвергалось сомнению, поскольку шло вслед за традицией в этом вопросе: "закон есть общее предписание... общее обещание государства" (D. 1.3.1). При этом до 1906 г. действенна была и другая древняя норма: "То, что император постановил путем письма и подписи или предписал, исследовав дело, или вообще высказывал, или предписывал посредством эдикта, как известно, является законом" (D. 1.4.1 § 1). Совершенно естественным тогда кажется практическая невозможность отличия на практике закона от подзаконного акта (административного распоряжения). Правда, А.Д. Градовский в своем фундаментальном курсе находил, что так называемые высочайшие повеления, особенно изданные в словесной форме, могут считаться административными распоряжениями. Совершенно оригинальную точку зрения высказал Н.М. Коркунов. Согласно его точке зрения, закон - тот акт, который прошел стадию обсуждения в Государственном Совете, указ (lex specialis), соответственно, не прошедший эту стадию, мог вполне претендовать на статус подзаконного акта. Следует отметить, что в данном случае Н.М. Коркунов был не совсем оригинален, так как следовал за традицией, основанной еще М.М. Сперанским, последний также пытался безуспешно найти точку разграничения закона и подзаконного акта в способе принятия названных актов. Надо заметить, точка зрения Н.М. Коркунова оказала довольно сильное влияние на русскую доктрину, кроме того, взгляды зарубежных юристов той эпохи на русский государственный строй также отчасти исходили из данного положения: закон - тот акт, в выработке которого принимало участие народное представительство. Следует помнить, что подобные взгляды утвердились в европейской науке только после 1789 г. под влиянием идей Французской революции. Именно тогда известной Декларацией прав человека и гражданина было постановлено: "Закон есть выражение общей воли. Все граждане имеют право участвовать лично или через своих представителей в его образовании" (п. 6). Однако представляется очевидным, что при подобной оценке критерия закона юрист неизбежно впадает в противоречие с объективным правом, для которого не существует иных определений, кроме догмы того же самого права. Получается, что государственный строй в силу тех или иных своих особенностей может быть начисто лишен естественных правовых форм, к одной из которых относится закон. Что это, как не попытка нравоучительного наставления, политического морализаторства и предвзятого отношения? В общем виде - попытка судить о чем-то через призму чуждой предмету суждения системы ценностей? Безусловно, любая такая оценка не научна, поскольку категория "ценность" и производные от нее сродни категориям "плохой" - "хороший", что напоминает личное, т.е. внутреннее, пристрастие автора оценки, а не систему выверенных объективных данных. Напомним, именно такая система способна к верификации, к объяснению и толкованию, а не противоположная ей. Соответственно, в России подзаконным актом или административным распоряжением могла быть такая норма права, на придание характера подзаконности которой воспоследовала высочайшая воля. Следовательно, если обратиться к ст. ст. 80 и 81 Осн. гос. зак. Т. I Св. зак. изд. 1892 г., которыми устанавливалось деление государственного управления на верховное и подчиненное, что в дополнение постановлений ст. 51 того же акта ("никакое место или правительство в государстве не может само собою установить нового закона и никакой закон не может иметь своего совершения без утверждения самодержавной власти"), то мы получаем определение административного распоряжения по русскому праву до 1906 г. как норму, направленную к исполнению закона (прим. к ст. 51 Осн. гос. зак. Т. I Св. зак. изд. 1892 г.). Понятно, что подобные меры, могущие иметь нормативно-технический характер, принимаются в рамках подчиненного управления. Подтверждение столь ригористическим образом выраженному понятию законности или "закономерности управления", как говорили до 1917 г., находится снова в статьях Основных государственных законов и после 1906 г., не изменивших этого главного оселка российской государственности: "Империя Российская управляется на твердых основаниях законов, изданных в установленном порядке" (ст. 84 Св. осн. гос. зак. Т. I Св. зак. изд. 1906 г.); ср. прежнюю редакцию этой же статьи (ст. 47 в Св. зак. изд. 1892 г.): "Империя Российская управляется на твердом основании положительных законов, уставов и учреждений, от самодержавной власти исходящих". Итак, повторим: до 1906 г. различие между законом и указом (подзаконным актом) устанавливалось на каждый отдельный случай самой верховной властью, после указанной даты формальный закон стал означать тот акт, который был издан в порядке ст. 7 Св. осн. гос. зак.! Все же остальные акты, издаваемые в порядке исполнения других статей Основных государственных законов, имели силу либо указа (общее правило, установленное в порядке верховного управления, т.е. проявления власти монарха как гаранта существующего порядка вещей), либо административного распоряжения - технического ли, частного ли или иного какого характера. Классификация законов Российской империи. В России за период существования Империи сложилась своеобразная дуалистическая система классификации законов. Данный род классификации можно определить как (1) законы по сфере применения и (2) законы по форме выражения. Добавим здесь, что, в свою очередь, законы по форме выражения могут подразделяться на понятие закона в материальном и формальном смысле, но последняя классификация, будучи чересчур специальной, в данном случае не принимается. Законы по сфере применения. Под названной категорией нормативных актов следует понимать те общие нормы права, которые, формируясь постепенно весь XVIII в., в кодификации графа М.М. Сперанского приобретают характер актов, регулирующих отдельные сферы государственной жизни. Одним из главных разделений подобных законов следует считать, конечно же, законы основные и законы коренные. Под первыми, основными законами российское право понимало те нормы права, которые были призваны регулировать важнейшие отрасли государственного общения, - словом те, которые сегодня получают свое разрешение в конституционных актах; законы коренные в таком случае будут теми актами, которые призваны регулировать также важнейшие сферы государственного общения, но в отличие от основных коренные законы заключаются в давности издания первых и, как следствие этого, в практической невозможности их изменения. Как отмечалось в Наказе Непременному совету от 5 апреля 1801 г., коренные законы те, "коих предметы постоянны и непременны и которые объемлют в себе все времена и узаконения навеки". По меткому определению А.С. Алексеева, подобные законы устанавливают своеобразие государственного строя страны, отличающее его от государственного строя других стран. В дальнейшем законы подразделялись на постоянные и временные. Впервые практика подобного разделения встречается уже при Петре Великом, например Указ от 29 апреля 1721 г. "О различении указов на временные и к всегдашнему наблюдению издаваемые и о напечатании последних"; ср. Указ от 16 марта 1714 г., в котором между прочим читаем: "Указы все за нашею подписью разбирать надвое: которые временные - в особливую книгу, а которые в постановлении какого дела, то припечатывать, а именно что подлежит до коллегии, то в регламент коллегии, а что к уставу или к артикулам и прочим делам - в регламент, а не на время: то оные припечатывать на все годы к оным книгам". Впоследствии важные законы получили наименование "непременных", так они были названы в Манифесте от 14 декабря 1766 г., а законы временные получили более точное легальное толкование: "все те, кои определяют какое-либо обстоятельство государственное, перемене подлежащее" (Наказ Непременному совету от 5 апреля 1801 г.). При Петре I устанавливается и общее деление законов на генеральные и сепаратные, иными словами, общие и частные. Правда, если в правление царя-реформатора различие этих актов определяемо было по способам издания, то в позднейшую эпоху под lex generalis подразумевается общая норма, регулирующая ряд однородных отношений, а под специальным законом (lex special's) подразумевается норма, регулирующая ряд фактов, характерных либо для части населения Империи - сословные законы, либо для части территории Империи - местные законы. Именно под определение lex specialis подпадало обычное право. Наконец, особенным видом специальных законов следует признать сепаратные акты (priva lex), согласно легальному определению, "указ так называемый сепаратный, то есть состоявший по частному делу, если в нем не будет именно означено, что он распространяется в подобных случаях и на будущее, и при этом если он не будет надлежащим порядком обнародован, не имеет силы закона" (ст. 67 Осн. гос. зак. Т. I Св. зак. изд. 1892 г.). Надо отметить, что сила сепаратных законов, одной из разновидностью которых были так называемые привилегии, представлялась чрезвычайно великой, не случайно ст. 70 Осн. гос. зак. по этому поводу гласила: "Высочайший указ по частному делу, последовавший или особенно на каком-либо роде дел состоявшийся по сему именно делу или роду дел, отменяет действие законов общих". Впрочем, это постановление только подтверждало старую презумпцию: lex specialis derogat generalis. Последней классификацией в этом ряду следует признать уже неоднократно упоминавшиеся нами устные указы, каковые по характеру своего применения представляли собой дополнение и изъяснение закона ("истинный смысл закона" - ст. 55 Осн. гос. зак.), а также указывали способ его исполнения. Законы по форме выражения. Во многом эти акты представляли собой смесь установлений самых разных наименований, объединенных их материальным содержанием, - по этому критерию все они содержали общие нормы права. Последуем в классификации этих форм за М.М. Сперанским, доктринальные определения которого были положены в основу легального же определения. Как гласил закон, ст. 53 Осн. гос. зак. Т. I Св. зак. изд. 1857 г., "законы издаются в виде уложений, уставов, учреждений, грамот, положений, наказов (инструкций), манифестов, указов, мнений Государственного Совета и докладов, удостоенных Высочайшего утверждения". Примечание к данной статье гласило: "Высочайшие повеления в порядке управления изъявляются сверх сего рескриптами и указами". Итак, уложение представляло собой систематическое изложение законов, посвященных какой-либо отрасли права вообще. В этом смысле уложение представляет собой кодификацию отдельной отрасли права. На этом сходились практически все ведущие юристы дореволюционной России. Особое внимание обращалось на то, что уложение никак нельзя было отожествлять со сводом, так как последний всегда представлял собой инкорпорационный акт. Наиболее яркий пример уложения - Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., смененное в 1903 г. Уголовным уложением. Учреждения есть совокупность законов, которыми определяется организация "мест и властей, их состав, их предметы и порядок производства в них дел" или, по Градовскому, "совокупность законов, определяющих устройство и порядок действия известных отраслей государственного управления". Такими актами, например, были Общее учреждение министерств, Учреждение Государственного Совета, Учреждение губерний 1775 г. и ряд других. Устав - совокупность правил управления какой-либо отдельной частью администрации или, по определению В.Н. Латкина, "специальные законодательные акты, изданные для известного ведомства и имеющие в виду определенную отрасль материального права". Здесь в первую очередь следует назвать Воинский устав 1716 г., Устав благочиния 1782 г., Устав о питейном сборе 1817 г., Судебные уставы 1864 г. и целый ряд других важнейших актов. Грамота или "грамата", если пользоваться старой орфографией, происшедшей от греч. ГаммаРоАльфаМиМиАльфаТауАльфа ДельтаЭтаМиОмикронСигмаЙотаАльфа, представляет собой акт, устанавливающий, как правило, привилегии для целых сословий, такова, например, Жалованная грамота дворянству 1785 г., либо изъятия из общих правил по управлению какой-либо отраслью или местностью, например, Жалованная грамота городу Риге 1713 г. |