Этика науки. Учебнометодическое пособие для аспирантов Под общей редакцией
 Скачать 314.5 Kb.
|
|
УЧЕБНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ БГУ «Республиканский институт высшей школы» Т.В. МИШАТКИНА, Я.С. ЯСКЕВИЧ, В.С. ВЯЗОВКИН ЭТИКА НАУКИУчебно-методическое пособиедля аспирантовПод общей редакциейТ.В. Мишаткиной и В.С. ВязовкинаМинск 2002 Авторы–составители: кандидаты философских наук, доценты В.С. Вязовкин, Т.В. Мишаткина; доктор философских наук, профессор Я.С. Яскевич Под общей редакцией Т.В. Мишаткиной и В.С. Вязовкина Рецензенты: доктор философских наук, профессор А.Д. Гусев, кандидат философских наук, доцент Е.В. Беляева Издано по решению Ученого Совета РИВШ БГУ Этика науки: учебно-методическое пособие для аспирантов / Т.В.Мишаткина, Я.С. Яскевич, В.С. Вязовкин. – Минск, 2002. 58 с. В пособии рассматриваются различные модели взаимодействия этики и науки; ставится вопрос о моральной ответственности ученых; обсуждаются нравственные нормы взаимоотношений в научных коллективах и нормы научного творчества, в частности, этические требования к ведению научных дискуссий. Пособие предназначено для аспирантов вузов и научных сотрудников. С Республиканский институт высшей школы БГУ Ученый должен быть рыцарем истины В.Г. Белинский Проблема взаимодействия науки и морали охватывает большой круг вопросов, которые широко обсуждаются в научной литературе и публицистике, на симпозиумах и в дискуссиях ученых, вызывают глубокую заинтересованность общественности. В обсуждаемой проблеме можно выделить следующие основные аспекты: – нравственные проблемы, связанные с ролью науки в современном обществе, с социальной и моральной ответственностью ученого за научно-технический прогресс, за применение научного знания; – нравственные аспекты отношения ученого к своему труду, моральные проблемы собственно научного творчества; – проблема нравственных отношений в научном коллективе, требования, предъявляемые к личности и поведению ученого. 1. Наука, мораль и социально-нравственная ответственность ученого Проблема соотношения науки и морали появилась много веков назад и в зависимости от различных подходов и понимания места науки и нравственности в жизни общества принимала разные формы. В современном мире определенная часть ученых и философов, провозглашая этическую «нейтральность» науки, считает, что наука и мораль не имеют общих точек соприкосновения, что они чужды друг другу, что наука – «сама себе этика». Эти положения как бы «освобождают» ученых от моральной ответственности за последствия сделанных ими научных открытий. Однако существует и альтернативная точка зрения, которая не отрицает взаимовлияния науки и нравственности. Так, А. Эйнштейн отмечал, что «все здание научной истины можно возвести из камня и извести ее же собственных учений, расположенных в логическом порядке. Но… ни один дом нельзя построить только из камня и извести. Особенно важным я считаю совместное использование самых разнообразных способов постижения истины. Под этим я понимаю, что наши моральные наклонности и вкусы, наше чувство прекрасного и религиозные инстинкты вносят свой вклад, помогая нашей мыслительной деятельности прийти к наивысшим достижениям». Общее решение проблемы соотношения науки и нравственности и определенный компромисс между названными альтернативными позициями могут быть найдены при условии, если мы учтем многомерность бытия науки. Сегодня наука рассматривается и как система знаний, и как вид профессиональной деятельности человека, и как социальный институт. И если подходить к науке лишь как к системе знаний, то в этом смысле она действительно нейтральна в этическом плане: научное знание как таковое не может быть ни нравственным, ни безнравственным, оно ни «доброе» и ни «злое». Но когда мы рассматриваем науку как человеческую деятельность и как определенную систему организаций и отношений в обществе, то неизбежно приходим к выводу, что в этом смысле она удовлетворяет общим условиям всякой деятельности, а именно – подвержена влиянию на нее ценностных (в том числе и нравственных) факторов, принимаемых субъектами научного творчества и общества в целом. Как отмечает известный итальянский философ Э. Агацци, «… на протяжении почти всей своей истории ценностная нейтральность науки считалась ее отличительной чертой, ее добродетелью, спасающей от предвзятости и необъективности. В наше время это утверждение уже не произносят столь категорично, имея в виду, конечно, не то, что содержание науки, знание, которое она добывает, может зависеть от принятых людьми ценностей, а просто то обстоятельство, что научная деятельность ценностно-ориентирована (как прежде, так и сейчас, и в будущем), т.е. направляется неким сознательно-ценностным выбором. Дело обстоит именно так, а не иначе, поскольку научная деятельность – род человеческой деятельности, и в этом своем статусе она не может не ориентироваться на ценности». При этом объективная связь науки и нравственности может интерпретироваться с позиций как пессимизма, так и сциентистского оптимизма. Пессимисты склонны видеть в науке и технике некую «демоническую силу», вырвавшуюся из-под контроля человека и способную принести человечеству неисчислимые бедствия. Они обвиняют науку и технический прогресс в разрушении окружающей среды, деградации культуры и нравственности. Вторая тенденция связана с тем, что кроме тревожащих общество явлений, связанных с научно-техническим прогрессом, стали очевидны успехи науки, благотворно влияющие на рост благосостояния, здравоохранения, культуры. На основании этого оптимисты утверждают, что дальнейший научно-технический прогресс будет «сам по себе» определять социальный прогресс, ликвидирует социальные противоречия и неравенство и, следовательно, приведет к торжеству Добра, Справедливости и Гуманизма. В конечном итоге эти разновидности абсолютизации роли науки и техники в жизни общества оказываются лишь разными способами ухода в сторону от решения вопроса: в чем же истинная причина всех бед человечества, антигуманного применения достижений науки и техники, отчуждения личности, какова роль самой науки в этих процессах? Ключ к решению этого вопроса – в рассмотрении науки как социально обусловленного явления. Социальная обусловленность науки проявляется, прежде всего, в ее связи с материальным производством, его потребностями. Кроме того, будучи одним из элементов социальной структуры, наука находится в тесной взаимосвязи с другими элементами этой структуры – политикой, господствующими нравами, моралью, интересами и потребностями людей. Поэтому в зависимости от социальной структуры общества будет развиваться наука и будут находить применение ее достижения. В соответствии с этим решается и вопрос о соотношении науки и морали, вопрос о том, становятся ли наука и техника благом или злом для общества. При этом следует помнить, что нравственный или безнравственный – а точнее, гуманный или антигуманный – характер может скорее всего иметь не сама научная деятельность, а последствия применения научных открытий. И хотя ученый иногда не в силах предугадать эти последствия, это отнюдь не снимает с него моральной ответственности перед обществом за свое открытие. Проблема ответственности ученого перед обществомза результаты научных исследований, за их использование на благо или во вред человеку является одним из наиболее показательных моментов взаимосвязи науки и морали. Эта проблема стояла перед учеными всегда. Но в современных условиях следует говорить об особенно сложной и трудной ответственности ученого. Суть нравственной проблемы, которая стоит перед ученым сегодня, хорошо передает предание, рассказывающее, как в эпоху Средневековья пражский раввин Лёв создал из глины могучего исполина Голема, вдохнул в него жизнь, но забыл внушить ему десять нравственных заповедей. Получив свободу, Голем стал творить такие страшные разрушения, что его создателю пришлось уничтожить свое детище. Поэтому сегодня ученый, которому подвластны более значительные и грозные, чем прежде, силы природы, должен уметь оценить потенциальные возможности своего открытия, показать как экономическую и социальную его пользу, так и возможный вред. Поэтому долг ученого заключается в том, чтобы информировать общественное мнение как о благах, которые принесет внедрение его открытия, так и об опасностях, которые могут возникнуть при злоупотреблении им. Такая острая постановка вопроса о долге и ответственности ученого перед обществом впервые возникла в связи с применением в США в 1945 году атомных бомб в Хиросиме и Нагасаки. В 1946 году была создана Всемирная федерация научных работников, зафиксировавшая в своих программных документах принципы гуманизма и социальной ответственности ученого. В 1955 году Ф. Жолио-Кюри и П. Бикар предложили ста видным ученых мира активно выступить против производства и применения ядерного оружия. С 1957 года регулярными стали конференции знаменитого Пагуошского движения ученых за мир и гуманизм науки. В 1973 году создается Международное общество социальной ответственности в науке. И в настоящее время ученые всего мира ведут борьбу за разоружение, против производства и применения ядерного, биологического, психического и других, столь же страшных, видов оружия. В связи с теми изменениями, которые вносит и в среду обитания человека, и в природу самого человека научно-технический прогресс, перед наукой встают новые вопросы, непосредственно заключающие в себе нравственную проблематику: может ли наука, и до каких пределов, вмешиваться в биологию, генетику и психику человека? Допустимо ли с позиций гуманистической этики такое вмешательство? Какими социально-этическими принципами должны руководствоваться ученые в процессе познания человека, особенно в экспериментах на нем? Ряд ученых ставит вопрос о социально-этическом регулировании исследований, касающихся человека, о необходимости запрета исследований, угрожающих человеку и человечеству. Возможно ли такое регулирование, не ограничит ли оно свободу научного творчества? Молекулярная биология и генетика открыли большие возможности для манипуляций с генетическим фондом человека: стало возможным исправлять генетические дефекты или вводить новую генетическую информацию в хромосомы человека. Многие из этих достижений направлены во благо человека. Но существует опасность и другого их использования: создания людей с заранее заданными свойствами (люди-ученые, люди-роботы и т.д.), стерилизации генетически «неполноценных» индивидов, вмешательства в генетический фонд человечества и т.д. Именно это заставляет некоторых ученых требовать запрета исследований в области генной инженерии. Однако это не выход из положения: во-первых, невозможно и нецелесообразно искусственно сдерживать научный прогресс, во-вторых, нельзя отказываться от того, что может принести не только вред, но и пользу, в-третьих, трудно четко разграничить, какой род исследований можно вести, а какой – нет. Подобные нравственные проблемы возникают сегодня и в связи с глобальными достижениями психиатрии, нейрохирургии и нейробиологии, в связи с проникновением науки в глубь психики и структуры сознания личности, в связи с возможностью вмешиваться в эту структуру и влиять на нее. Серьезного этического подхода требует и решение вопросов о трансплантации органов человека, о допустимых пределах его реанимации, заставивших ученых многих профессий (и не только медиков) вновь обратиться к нравственным аспектам проблемы жизни и смерти. Множество этических проблем возникло в связи с опасностью надвигающегося на планету экологического кризиса. Еще Ф.Энгельс предупреждал: «Не будем… слишком обольщаться нашими победами над природой. За каждую такую победу она нам мстит». Действительно, в результате бурного роста науки и техники, овладения тайнами и силами природы и использования этих сил на благо человека, среда нашего обитания значительно истощилась и загрязнилась. По данным экологов, за последние 500 лет люди извлекли из земли более 50 млрд. т углерода, 2 млрд. т железа, 20 млн. т меди, 20 тыс. т золота. В настоящее время человечество ежегодно потребляет более 5 млрд. т полезных ископаемых и 3 млрд. т растительной массы. За последние 100 лет изведено 2/3 лесов; в настоящее время лес уничтожается со скоростью 20 га в минуту, в результате 19% суши грозит превращение в пустыню. Земля деградирует со скоростью 44 га в минуту. Огромную опасность представляет загрязнение окружающей среды: 30 млрд. тонн нефтепродуктов ежегодно проникает в воды мирового океана, только в результате человеческой деятельности в атмосферу ежегодно выбрасывается 10 млрд. тонн углекислого газа. Резко истощаются ресурсы питьевой воды. За последние десятилетия XX века вымерло 34 вида млекопитающих. Сегодня под угрозой вымирания – почти 1000 позвоночных и 25 тыс. видов растений. В результате человечество оказалось перед серьезной угрозой экологического кризиса, поставившей особенно остро на повестку дня вопрос о повышении нравственно-экологической ответственности современных ученых. Ответственность эта проявляется в ряде моментов: – прежде всего, в необходимости изменения сложившегося в сознании ученых стереотипа: в переходе от привычных антропоцентристских представлений о том, что человек – «царь природы», завоевывающий и покоряющий ее, к представлению о том, что он – часть природы и должен поэтому способствовать ее расцвету и гуманизации; – в связи с этим актуальной становится необходимость формирования у ученых – будущих и настоящих – экологического стиля мышления; повышения роли экологического воспитания молодых научных кадров; – ученым диктуется необходимость в первую очередь заняться изысканием и созданием искусственных материалов и новых видов энергии, способных заменить истощающиеся природные ресурсы. Таким образом, постижение таких сложных объектов, как атомная энергия, уникальные объекты экологии, генной инженерии, микроэлектроники и информатики, кибернетики и вычислительной техники, в которые включен сам человек, широкое внедрение роботов и компьютеров в самые различные сферы жизни человека и общества ставят под сомнение тезис об «этической нейтральности» современной науки. Этот вывод тем более очевиден, что естествознание нашего времени стало значительно ближе по стратегии исследования к гуманитарным наукам, чем в предшествующие периоды. В ткань современного естественнонаучного поиска все активнее включаются непривычные для традиционного подхода моральные ценности и категории – такие, как добро и зло, долг и совесть и т.п. Механизмы, трансформировавшие идеалы научного знания, особенно интенсивно вошли в науку во второй половине XX столетия через разработку идей нелинейной термодинамики, синергетики, современной космологии, развитие системных и кибернетических подходов, идей глобального эволюционализма, так называемого «антропного космологического принципа». Вхождение «человекоцентристских» аргументов и параметров четко наблюдается, прежде всего, в концепции ноосферы В.И. Вернадского, основанной на идее целостности человека и космоса, а также целостности современной науки, в которой стираются грани между ее отдельными областями и происходит специализация скорее по проблемам, чем по специальным наукам. В 1926 году в «Мыслях о современном значении истории знаний» Вернадский писал о том, что «XX век вносит со все увеличивающейся интенсивностью уже коренные изменения в миропонимание нового времени», что это время «интенсивной перестройки нашего миропонимания, нас самих и нас окружающего, в искании смысла бытия». Эти процессы, связанные с революционными изменениями и открытиями в физике, химии, астрономии не только изменяют наши представления о материи, энергии, пространстве и времени, но и совершают перелом научного творчества в другой области – «понимании положения человека в научно создаваемом строе мира» (В.И. Вернадский). Какие моральные следствия и нравственные регулятивы, выходящие за рамки научных представлений и формирующие новые идеалы миропонимания и поиска смысла бытия, складываются в рамках концепции ноосферы? Это, прежде всего, осознание того, что задача строить мир, отказавшись от себя и стараясь найти какое-то независимое от природы человека понимание мира, человеку не под силу – это иллюзия. Сам наблюдатель, сам субъект с необходимостью включен в картину исследуемой реальности, в природу как объект научного анализа. В соответствии с этим идея господства над природой, рассмотрение природы как независимого от человека объекта с необходимостью сменяется идеей гармонизации человека и природы, человека и космоса, возрастанием ответственности человека перед последующей эволюцией Земли – во имя выживания и быстрейшего достижения ноосферы на всей планете. С этой позиции «объектное» понимание научного знания является недостаточным, более того, невозможным, оно «достраивается» субъектной, ценностной компонентой. Сами аргументы, используемые при построении современной научной картины мира, становятся ценностно наполненными, ибо человек должен мыслить и действовать в планетарном аспекте. «Гордо-независимый» идеал научной рациональности классической науки, в котором любой объект выступал как данный «сам по себе», вне точки зрения субъекта познания, трансформируется в неклассический, в рамках которого человек со своими ценностными и мировоззренческими установками как субъект познания перемещается «внутрь» природы. В результате осуществляется гуманизация науки и ее идеалов, ибо сам человек, способ его бытия и жизнедеятельности в биосфере, воздействия на нее и ее сохранения становятся самыми вескими «аргументами», приобретая общепланетарный, космический характер. Разум человека, воплощенный в научную мысль, предназначается для обоснования идеи целостности, гармонизации и единства человека и биосферы, обеспечивающих целенаправленное развитие биосферы. Вхождение «человекоцентристских» подходов и аргументов в современную науку и культуру происходит не только через развитие концепции ноосферы, но и благодаря исследованиям, предпринятым в области термодинамики неравновесных процессов и вводящим в структуру научного знания «стрелу времени» (И. Пригожин). Наука, в которой исследуется совместное действие многих подсистем самой различной природы, процессы их самоорганизации, в результате которых возникают новые структура и соответствующее им функционирование, называется синергетикой. Важнейшими характеристиками самоорганизующихся систем являются: их нелинейность, стохастичность, необратимость, неповторимость, наличие большого числа подсистем, открытость. Фундаментальность проявлений этих характеристик в различных областях, биологические и космические факты, а также данные о необратимых процессах в области элементарных частиц приводят к революционным концептуальным изменениям в наших представлениях о мире. Открытый характер подавляющего большинства систем во Вселенной, наличие большого числа подсистем в их структуре приводит их к постоянным флуктуациям, т.е. случайным отклонениям величин, характеризующих системы, от их среднего значения. Иногда отдельные флуктуации или их комбинации могут быть настолько сильными, что существующая прежде структура или организация не выдерживает и разрушается. В такие переломные моменты (бифуркации) принципиально невозможно предсказать, в каком направлении будет происходить дальнейшее развитие, в какое состояние перейдет система, какой из вариантов структур «выберет» система. Анализ функционирования самоорганизующихся систем позволяет сделать следующие выводы:
что произойдет, если..? какой ценой будет установлен порядок из хаоса? какие последствия вызовет такое слабое «воздействие» на систему, как..? какова значимость того, что погибнет и что возникнет, если..? – такого рода вопросы свидетельствуют о необходимости отказа от позиции беспрекословной «манипуляции» и жесткого контроля над изучаемыми системами – и природными, и социальными;
Причем, специфические свойства проявляются у сложных статистических систем в результате увеличения «степеней свободы» и взаимодействия между элементами системы. А поскольку случайность является обязательным и существенным фактором развития природных и социальных объектов, то свобода выбора определяется не столько мерой осознания еще не реализованной действительности (т.е. будущего), сколько мерой понимания ее возможных и случайных путей становления. И если даже в областях, где по традиции принято считать все процессы однозначно задаваемыми посредством начальных условий, случайность и неопределенность выступают необходимыми параметрами физических объектов, то их значимость в социальной и гуманитарной среде еще выше, ибо здесь речь идет о людях, чей язык «делает их способными воспринимать бесконечное множество вариантов прошлого или будущего, которого они могут страшиться или ожидать с надеждой» (И. Пригожин). Учет различных действующих на систему параметров, отказ от жестких средств обоснования научного знания и обращение к концепциям случайных, вероятных процессов демонстрируют на современном этапе многие дисциплины – от космологии до медицины. Так, кризис советской клинической психиатрии, как отмечают некоторые исследователи, во многом объясняется «пристрастием» к линейному принципу, согласно которому каждая психическая болезнь должна включать единые причины, проявления, течение, исход и анатомические изменения (т.е. одна причина дает одинаковый эффект). Такая «жесткость» в формулировке тезиса (постановке клинического диагноза) ничем не оправдана, ибо нельзя не учитывать тот фактор, что как неповторимы физические и духовные свойства отдельных индивидов, так индивидуальны проявления и течение болезни у отдельных больных. Аргументация на основе «непогрешимого», «объективного», «непредвзятого» клинического метода, изложения «без личного толкования» является несостоятельной не только с логической точки зрения, поскольку лечение адресуется не к личности, как декларируется клинической психиатрией, а к болезни, т.е. лечится «болезнь, а не больной». Отказ от однолинейности и жесткости, обращение к теориям случайных процессов приведет, как считают некоторые специалисты, к обновлению психиатрии, ибо понятие болезни будет вероятностным, а ее возникновение в ряде случаев – принципиально непредсказуемым. В психиатрии появится свобода воли в ее термодинамическом выражении, что повлечет за собой и изменение суждения о «норме» и патологии, к размыванию «границы» между нормой и болезнью широким спектром адаптационных реакций, а суждение о «нормальном» будет изменяться вместе с обществом и в зависимости от модели медицины. Этические и аксиологические аргументы с неизбежностью «пронизывают» и другие медицинские дисциплины. Такая медико-биологическая наука, как танатология, изучающая причины, признаки и механизмы смерти, с особой остротой ставит проблему «этической аргументации» при пересадке органов (как избежать этического перекоса: прежде чем донорский живой орган может быть изъят, сам донор должен быть мертвым); при продлении жизни больного с помощью аппаратуры (какие аргументы будут этически вескими при отключении аппаратуры, т.е. по сути дела умерщвлении больного); при решении вопроса о сохранении жизни больных, обреченных на умирание от неизлечимых болезней (насколько нравственны идеалы медицинской этики, предписывающей бороться за жизнь «до конца», если больной предпочитает «легкую смерть») и т.д. Вхождение в науку «человекоцентристских» ориентиров и аксиологических параметров и все более сильное звучание тезиса об ответственности ученых за применение результатов науки, отмечается уже в конце первой половины XX века. А. Эйнштейн предостерегал, что существует опасность полного самоуничтожения человечества, которую нельзя сбрасывать со счетов. В реальной науке и ее этике, писал М. Борн, произошли изменения, которые делают невозможным сохранение старого стиля служения знанию ради него самого. Мы были убеждены, что это никогда не сможет обернуться злом, поскольку поиск истины есть добро само по себе. Это был прекрасный сон, от которого нас пробудили мировые события. В начале XXI столетия мировые события и эти предостережения выглядят не менее тревожно. И поэтому не только результат, но и сам процесс постижения уникальных эволюционных систем никак не может оставаться этически безразличным, а научное исследование, нацеленное лишь на получение истинного знания (любой ценой) становится слишком узким, а порою и опасным. «Не ищи в науке только истину, – предупреждает академик Д.С. Лихачев, – и не пользуйся ею во зло или ради корысти». В современной науке возникает настоятельная необходимость в привлечении факторов, устанавливающих контроль за самим постижением научной истины, а в иерархии ценностей, к которым она несомненно относится, должны присутствовать и такие ценности, как благо человека и человечества, добро и мораль, благополучие и безопасность. Поиск научной истины «освящается» ценностным императивом: новое знание не должно увеличивать риск существования и выживания человека, а должно служить благу человечества, его интересам. |