хрестоматия. Учебнометодическое пособие Томск 2012 Федеральное агентство по образованию
 Скачать 1.98 Mb.
|
Раздел 4. Философские проблемы сознания4.1 Сознание. Самосознание как особое специфическое свойство сознания человека.Альберт Николаевич Книгин (р. 1929) — к.ф.н., проф. каф. онтологии, теории познания и социальной философии философского фак-та ТГУ. В  1954 году закончил филос. фак-т Ленинградского гос. ун-та. В 1957 г. защитил кандидатскую диссертацию «Соотношение логики формальной и логики традиционной». С 1957 г. по 1962 г. преподавал в Томском гос. ун-те и в Томском политехническом институте. На кафедре философии ТПУ Книгину довелось работать совместно с выдающимся рос. логиком и философом Вл. Ал. Смирновым. С 1962 по 1971 гг. работал зав. каф. марксизма-ленинизма Армавирского педаг. института. С 1971 г. преподавал в ТПИ, а с 1982 г. по 2009 г. — в ТГУ, где читал курсы «Учение о категориях» и «Философские проблемы сознания».Осн. труды: «Философские проблемы сознания». Томск: Изд-во Том. унт-та, 1999; «Учение о категориях». Томск: Изд-во Том. унт-та, 2002; К вопросу о соотношении логики математической и логики традиционной // Вестник ЛГУ, серия экономики, философии и права. Ленинград, 1958 г. № 5; Специфика истинности математических выражений закона // Некоторые вопросы критерия истины в научном познании. Краснодар, 1969. Использование анализа и синтеза //Основы методики преподавания философии. М., 1971. Философия и метафилософия // Структура философского знания. Томск, 1986. А.Н. Книгин. Философские проблемы сознанияВ.И. Несмелов. Наука о человеке «Быть объектом самого себя, то есть мыслить себя как не себя самого субъект никогда и ни в каком случае не может. Поэтому самосознание не есть представление себя самого как не себя, а есть утверждение себя в его действительном отличии от всякого действительного ограничения его, и потому самосознание в качестве познания не есть выражение себя как явления для себя, а есть утверждение себя как действительно существующего предмета наряду с другими. Здесь «сознание и бытие оказываются вполне тождественными». «Я утверждаю бытие внешнего мира только потому, что я утверждаю своё собственное бытие в этом мире». «Дан ли мир субъекту, или создан им — это совершенно безразлично» (с. 128). К. Юнг. Настоящее и будущее «Мир существует, лишь будучи осознанным посредством психики, приходя к языку. Сознание есть условие бытия» (с. 134). Л.М. Лопатин. Понятие души «Единство нашего сознания есть не производный, а основной факт нашей психической жизни; это коренное условие самой возможности каких бы то ни было субъективных явлений вообще. Значение [этого] глубоко понимал Кант» [в учении о трансцендентальной апперцепции — Л.К.] (с. 195). М.М. Бахтин. Эстетика словесного творчества «Свидетель и судия. С появлением сознания в мире … мир (бытие) радикально изменяется. Камень остаётся каменным, солнце солнечным, но событие бытия в его целом … становится совершенно другим, потому что на сцену земного бытия впервые выходит новое и главное действующее лицо события — свидетель и судия. … [Бытие] перестало просто быть, а стало быть в себе и для себя … и для другого, потому что оно отразилось в сознании другого» (с. 341). П. Тиллих. Систематическое богословие [Субъективный разум] «всегда актуализирован в … индивидуальном «я», которое всегда соотнесено со своей средой и своим миром в терминах восприятия и реакции. Сознание воспринимает и реагирует. Воспринимая разумно, сознание овладевает своим миром, реагируя разумно, сознание свой мир формирует». «Мы преобразовываем реальность соответственно тому, как мы ее видим, и видим ее соответственно тому, как ее преобразуем» (с. 84). Г. Райл. Понятие сознания «Все мы … обладаем весьма обширным знанием [о сознании], причём это знание не заимствовано нами из рассуждений философов и не может быть опровергнуто этими рассуждениями». [Суть «мифа Декарта»] «Сознания не находятся в пространстве, а их деятельность не подчиняется законам механики. Работа, происходящая в одном сознании, не видная другим наблюдателям, его существование приватно. Только я один могу иметь непосредственное знание о состояниях и процессах, происходящих в моём сознании. Человек, таким образом, проживает две параллельные истории: одну, состоящую из всего, что происходит с телом и внутри него, и другую, складывающуюся из происходящего с его сознанием и внутри него. Одну — публичную, другую — приватную. События первой истории суть события физического мира, те же, что составляют вторую, являются событиями ментального мира» (с. 21-22). «Как выдающийся учёный, он [Декарт] не мог не разделять требований механицизма [господствовавшего в его время], но, будучи религиозным и нравственным человеком, Декарт не мог принять (как это сделал Гоббс) неутешительное дополнение к этим требованиям, а именно то, что человеческая природа отличается от часового механизма лишь степенью сложности. Ментальное для него не могло быть разновидностью механического. Декарт и последующие философы выбрали удобный, но ошибочный обходной путь». «Надо признать, что … использование существительных «сознание » и «сознания» несёт в себе немалую логическую опасность, … выстраивать логически некорректные … суждения типа «то-то и то-то произошло не только в моём теле, но и в моём сознании … и т.д.» (с. 19, 21-24, 170). Ж.-П. Сартр. Бытие и ничто «В качестве первого шага философия должна исключить вещи из сознания и восстановить его подлинное отношение к миру, а именно то, что сознание есть полагающее сознание мира» (с. 26). К. Гемпель [Точка зрения Гемпеля]: «концептуальной ошибкой было бы предположение, будто сознание есть нечто помимо телесного поведения, что подобное поведение есть лишь симптом или знак ментальности, или что сознания могут существовать как своего рода остаток, после того, как прекратится какое либо телесное поведение» (цит. по: Прист, с. 68). Э. Левинас. Время и другой «Sens — это проницаемость для ума, … о видении света можно говорить там, где есть чувственное или интеллектуальное восприятие: мы видим тяжесть объекта, вкус рыбы, запах духов, звук инструмента, истину теоремы. Свет, исходит ли он из чувственного или умопостигаемого солнца, является с тех пор как об этом сказал Платон, условием всех существующих. Какое бы ни было физико-математическое объяснение света, заполняющего нашу Вселенную, феноменологически он является условием для феномена, то есть для смысла. Существуя, объект существует для кого-то. … То, что извне приходит освещенным, понимается, то есть исходит из нас самих. Свет создает объекты в мире, то есть делает их относящимися к нам. … Через свет мир дан и постигаем. Чудо света — это сущность мысли: благодаря свету объект, приходя извне, является нашим в горизонте, который предшествует ему; приходит извне уже понятым и приходит в бытие так, как будто он исходит из нас» (с. 116). Дж. Харт «Физики не могут обойти обсуждения динамики вселенной, не привлекая к обсуждению человеческое сознание в качестве непосредственного участника. … Способны ли мы теперь объяснить духовные феномены при помощи нашей обогащенной коллекции физических законов? Именно на это надеялся бы просвещённый редукционизм. Однако слишком рано было бы думать, что появится такая наука о сознании. Закономерности пока слишком неясны, а тайны слишком глубоки» (цит по: Налимов В.В. Спонтанность сознания, с. 112). Э. Нойманн. Происхождение и развитие сознания «Творческий характер сознания является центральной особенностью культурных критериев Запада» (с. 57). С. Гроф. За пределами мозга «Сознание есть первичный и нередуцируемый атрибут существования» (с. 82). М. Анри. Значение понятия бессознательного для познания человека «Сущность сознания заключается … в представлении, то есть утверждении перед собой» (с. 12). Р. Декарт «Быть сознающим — значит мыслить и рефлексировать над своим мышлением» (цит. по: Гарнцев, с. 171). «Когда взрослый человек чувствует что-либо и одновременно воспринимает, что не чувствовал того же самого прежде, это восприятие я называю рефлексией» (там же, с. 177). Дж. Локк [Рефлексия это] «наблюдение, которому ум подвергает свою деятельность и способы её проявления, вследствие чего в разуме возникает идея этой деятельности» (Соч. в 3-х томах. Т.1., с. 129). Г. Гегель. Философия духа «Истина сознания есть самосознание, и это последнее есть основание сознания, так что в существовании всякое сознание другого предмета есть самосознание» (с. 214). C. Выготский «Осознать какую-нибудь операцию, значит перевести ее из плоскости действий в плоскость языка». «Осознание — акт сознания, предметом которого является самосознание», «обыденное (комплексное, предпонятийное) мышление … не нуждается в рефлексии». «Рефлексия появляется только в школе, при усвоении научных знаний» (Собрание сочинений в 6 томах. Т. 2, с. 17). П. Тейяр де Шарден. Феномен человека «Рефлексия — это приобретенная сознанием способность сосредоточиться на самом себе и овладеть самим собой как предметом, …способность уже не просто познавать, а познавать самого себя; не просто знать, а знать, что знаешь» (с. 53). Ж. Пиаже «Основой возникновения рефлексии у ребенка является общение со сверстниками, где приходится обосновывать и оправдывать свои мысли и мнения». «В плане интеллекта кооперация является … объективно ведущейся дискуссией, … из неё и на основе её возникает позднее та интериоризованная дискуссия, какую представляет собой размышление или рефлексия», «рефлексия необходима для проверки хода мысли и доказательства» (Избранные психологические труды, с. 217). Ж.-П. Сартр. Бытие и ничто «Непосредственное сознание восприятия … не знает моего восприятия, оно не полагает его, … всякое полагающее сознание объекта есть не полагающее сознание самого себя». «Именно нерефлексивное сознание делает рефлексию возможной. Есть дорефлексивное cogito, которое и составляет условие картезианского cogito» (с.27). С. Автономова. Рефлексия в науке и философии «Под рефлексией в традиционном смысле понимается … подход к анализу сознания, [который не верифицируется из внележащих причин], [который означает] такую самонаправленность сознания, при которой оно предстаёт как область самопричинения и саморазвертывания». [В рационалистической философии такой подход опирается] «на безграничное доверие к разуму, его способности к прояснению внутренних и внешних содержаний». [В эмпирико-сенсуалистической философии] «рефлексия как внутренний опыт ума, … анализирующего свои собственные построения, необходимо дополняет внешний опыт». [Выходящее за рамки отрефлексированности считалось несущественным, маргинальным]. [В «неклассической» философии] «маргинальное оказывается центральным: на первый план выходят … нерефлективные содержания и образования». «Общий знаменатель самых разнообразных содержаний этого опыта — их непредъявленность сознанию и их воздействие на сознание, нарушающее представление о его самопричинности и саморазвертывании». [Способностью прояснения нерефлексивных содержаний обладает язык]. «Обращение к языку … позволяет ставить … конструктивные задачи, связанные с рационализацией нерефлексивного опыта» (с. 25). Свойства индивидуального сознания 1. Интенциональность сознания Г. Гегель «В непосредственном наличном бытии духа, в сознании, есть два момента: момент знания и момент негативной по отношению к знанию предметности», «Сознание знает и имеет понятие только о том, что есть у него в опыте» (Феноменология духа, с. 19). «Предмет, с одной стороны, находится внутри меня, а с другой стороны, имеет столь же самостоятельное существование и вне меня. Сознанию предмет является не как положенный посредством «я», но как непосредственный, сущий, данный» (Философия духа, с. 204). Э. Гуссерль. Идеи «Понятие «интенциональность» … служит по существу основной отправной точкой для феноменологии. … Мы придаём опытным переживаниям весьма конкретное и очень важное значение, если мы выделяем их как интенциональные, и если мы говорим, что они суть сознание чего-то. Тогда совершенно неважно, имеем ли мы дело с конкретными опытными переживаниями или же с абстрактными уровнями опыта» (цит. по: Шварцкопф, с. 68). 2. Субъективность сознания Л. Фейербах. К критике философии Гегеля «Мышление есть непосредственная деятельность, поскольку оно самодеятельность. Никто не может за меня мыслить; в истинности мысли я убеждаюсь только через самого себя»(с. 32). К. Юнг. Аналитическая психология и психотерапия «Я знаю, что за каждым словом, которое я высказываю, стоит моя особенная и единственная в своем роде Самость со своим специфическим для нее миром и своей историей» (с. 45). X. Ортега-и-Гассет. Идеи и верования «То, что мы именуем областью интимного, есть не что иное, как воображаемый мир, мир наших идей. И это движение, благодаря которому мы на несколько мгновений отворачиваемся от реальности, с тем, чтобы обратиться к нашим идеям. Это специфическое свойство называется «уходить в себя». [Выйди из этого состояния, человек] смотрит [на реальность] словно с помощью оптического прибора, смотрит из глубин своего внутреннего мира, из своих идей, часть которых отлилась в верования. Человек ведёт двойное существование, пребывая в загадочном мире реальности и в ясном мире идей. <…>. Однако обратите внимание, воображаемое существование входит в абсолютную реальность человека» (с. 401). Г.-Г. Гадамер. Неспособность к разговору «Как человек переживает мир в своём опыте. Как он его видит, слышит, наконец, ощущает на вкус — всё это навеки остаётся его сокровенной тайной. «Как показать на запах?»» (с. 86). 3. Смысл К. Юнг. Об архетипах коллективного бессознательного «Каким образом мы придаем смысл? Откуда мы его, в конечном счете, берем? Формами придания смысла служат исторически возникшие категории, восходящие к туманной древности, в чем обычно не отдают себе отчета. Придавая смысл, мы пользуемся языковыми матрицами, происходящими в свою очередь от первоначальных образов. С какой бы стороны мы ни брались за этот вопрос, в любом случае необходимо обращаться к истории языка и мотивов, а она ведет прямо к первобытному миру чуда. <…> Нет ни одной существенной идеи или воззрения без их исторических прообразов. Все они восходят, в конечном счете, к лежащим в основании архетипическим прообразам, образы которых возникли в то время, когда сознание еще не думало, а воспринимало. Мысль была объектом внутреннего восприятия, она не думалась, не обнаруживалась в своей явленности, так сказать, виделась и слышалась. Мысль была по существу откровением, не чем-то искомым, а навязанным, убедительным в своей непосредственной данности. Мышление предшествует первобытному «сознанию Я». Последняя вершина сознательности еще не достигнута» (с. 102). Г.-Г. Гадамер. Семантика и герменевтика «Стоящий за высказыванием вопрос — вот то единственное, что придаёт ему смысл, … высказать что-то — значит дать ответ» (с. 66). Ж. Делёз. Логика смысла «Смысл не существует вне выражающего его предложения. То, что выражено [смысл — А.К.]не существует вне своего выражения». «Мы не можем сказать, что смысл существует, но что он, скорее, — упорствует или обитает». [Но] «он не сливается полностью с предложением», «то, что выражено, не похоже на что-либо в выражении». «Смысл — это выражаемое, то есть выраженное предложением, и атрибут положения вещей». «Он развёрнут одной стороной к вещам, а другой — к предложениям». «Он является границей между предложениями и вещами». [Смысл и речь]: «когда я обозначаю что-либо, я исхожу из того, что смысл понят, что он уже налицо». «Как сказал Бергсон, мы не переходим от звука [речи] к образам и от образов к смыслу: мы «с самого начала» помещены в смысл. … Смысл всегда предполагается, как только я начинаю говорить. Без такого предположения я не мог бы начать речь. Иными словами, говоря нечто, я никогда не проговариваю смысл того, о чем идет речь. Но … я всегда могу сделать смысл того, о чем говорят, объектом следующего предложения, смысл которого я, в свою очередь, не проговариваю» (с. 38, 45). Е.М. Иванов. О скрытом в нас Боге «Очевидна сверхчувственная природа смысла». «В смысле присутствует что-то, … не имеющее чувственной формы — чистое знание. Акт осмысления есть не что иное, как соотнесение осмысляемого предмета с этим чистым знанием. По сути, осмысление осуществляется всей совокупностью знаний субъекта» [Чтобы понять, что такое собака, нужно знать, что такое млекопитающее, животное, лапа, хвост…]. «Каждый смысл раскрывается через соотнесение со всем другим смыслом», предмет становится осмысленным тогда, когда субъект «встраивает» его в интегральную «картину мира» — актуальные и потенциальные связи данного предмета со всеми остальными действительными и возможными предметами». «Соотнесение осмысляемого предмета интегральной «картине мира» осуществляется особым, неявным, «сверхчувственным» способом». «Смысл должен обладать потенциальной природой и быть причастен к вечности». «Существенная черта смысла — его сверхчувственный характер. Смысл невозможно описать в категориях качественности, пространственности и временности. Он «неуловим», он как бы одновременно присутствует и не присутствует в составе непосредственно данного, переживаемого. … Смысл нельзя увидеть, услышать, представить. Он не предметен, … существует в особом, непредметном (бескачественном) онтологическом модусе. В пределе смысл — это «место» данной вещи внутри системы мироздания … [это объективный смысл]. Субъективный смысл — более или менее полное отображение объективного смысла в индивидуальной душе». «Смысл постигается нами прямо и непосредственно». «Неуловимость смысла … есть следствие его потенциальности» (с. 25-29). Проблема Я И. Кант «Странная мысль»: «я, рассматриваемый как предмет внутреннего чувства, т.е. как душа, могу быть известен себе только как явление, а не как вещь в себе» «Я сознаю самого себя — эта мысль заключает в себе уже двойное Я: Я как субъект и Я как объект. Каким образом я, мысля, могу быть для себя предметом (созерцания) и потому могу отличить себя от самого себя, этого никак нельзя объяснить. [Чувство Я — это способность, стоящая] «выше всякого чувственного созерцания», она создает пропасть между нами и животными, ибо приписывать им «способность обращаться к себе как к «я» нет причины». «Я, которое я мыслю и созерцаю, есть личность». «О логическом Я как априорном представлении, … решительно ничего нельзя узнать — ни что оно за сущность, ни какой оно природы». «Я … (как субъект перцепции), психологическое Я как эмпирическое сознание, доступно разнообразному познанию» (Сочинения, Т. 6. С. 191-192). «То обстоятельство, что человек может обладать представлением о своём Я, бесконечно возвышает его над всеми другими существами. Благодаря этому он личность, и в силу единства сознания при всех изменениях, которые он может претерпевать, он одна и та же личность» (там же, с. 357). «Абсолютное единство апперцепции, простое Я» (Критика чистого разума, с. 381). И.Г. Фихте «Приходится сталкиваться с вопросом — что такое был я до того, как пришёл к самосознанию? Естественный ответ … я был ничем, так как я не был Я. Я есть лишь постольку, поскольку оно сознаёт себя. <…>. Я представляет самого себя … и только тогда становится нечто объектом. … Ничего нельзя помыслить без того, чтобы не примыслить своего Я как сознающего самого себя; от своего самосознания никогда нельзя отвлечься» (Избранные произведения, с. 73-74). Г. Гегель. Философия духа «Вбодрствовании человек преимущественно обнаруживается как конкретное «я», как рассудок» (с.98). «Если «я» свободно внутри себя самого, то оно и предметы делает независимыми от своей субъективности, рассматривает эти предметы как некоторые замкнутые в себе совокупности и как звенья одной … целокупности» (с. 103). ««Я» есть совершенно всеобщая, абсолютно непрерывная, никакой границей не прерванная, для всех людей общая сущность, [так что] связанные здесь друг с другом самости образуют единое тождество, так сказать, один свет и, тем не менее, в то же время представляют собой два «я», которые, в совершенной косности и недоступности друг для друга, существуют каждое как нечто в себя рефлектированное, от другого абсолютно различённое и непроницаемое для него» (с. 220). Книгин А.Н. Философские проблемы сознания. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1999. С. 203-213. Ф  рэнсис Фукуяма (р. 1952) — амер. философ, политолог и социолог. Старший научный сотрудник Центра по вопросам демократии, развития и верховенства права в Стэнфорде, с февраля 2012 года — ведущий научный сотрудник Ин-та международных исследований Фримена Спольи при Стэнфордском ун-те.В 1989 выступил со статьей «Конец истории?», в 1992 переработанной в книгу «Конец истории и последний человек». Фукуяма выдвинул здесь концепцию единственного магистрального пути человечества — развитие демократического общества амер. типа. С распадом советского блока исчез последний противовес этому пути, которым теперь, по Фукуяме, последуют все страны мира. Концепция «конца истории» вызвала огромный интерес, но вскоре развитие событий в мире показало ее незрелость. В 1995 выпустил книгу «Доверие: Социальные добродетели и путь к процветанию», в которой понятие доверие (trust) раскрыл как основную характеристику общества, формирующуюся в результате длительной эволюции. В обществах с низким уровнем доверия гос. регламентация способна поддерживать хозяйственную эффективность, но не в состоянии привести к позитивным социальным переменам. Книги в рус. пер.: «Великий разрыв» (2003); «Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции» (2004); «Доверие: Социальные добродетели и путь к процветанию» (2004); «Конец истории и последний человек» (2004); «Сильное государство: Управление и мировой порядок в XXI веке» (2006); «Америка на распутье: демократия, власть и неоконсервативное наследие» (2006). Ф. Фукуяма. Наше постчеловеческое будущее: последствия биотехнологической революцииОбласть, в которой наиболее ярко проявляется неспособность современной редукционистской науки объяснить наблюдаемые явления, — это вопрос человеческого сознания. Под сознанием я понимаю субъективные ментальные состояния: не просто мысли и образы, которые появляются у вас, когда вы думаете или читаете эту страницу, но и ощущения, чувства и эмоции, испытываемые вами в повседневной жизни. За последние лет пятьдесят появилось колоссальное количество работ и теорий о сознании, в равной мере порожденных науками о высшей нервной деятельности и исследованиями компьютерной техники и искусственного интеллекта (АI). В последней области особенно много энтузиастов, убежденных, что с наличием более мощных компьютеров и новых подходов к вычислительным процессам, например теории нейронных сетей, мы вот-вот добьемся прорыва, в результате которого компьютеры обретут сознание. Проводились конференции и серьезные дискуссии по вопросу о том, будет ли моральным выключить такую машину — если и когда произойдет этот прорыв — и надо ли будет давать права обладающим сознанием машинам. Но на самом деле мы даже близко не подошли к подобному прорыву: сознание упрямо остается той же загадкой, что и было всегда. Проблема современной мысли начинается с традиционной философской проблемы онтологического статуса сознания. Субъективные ментальные состояния, хотя и порожденные материальными биологическими процессами, имеют, очевидно, совсем иной, нематериальный порядок в отличие от других явлений. Страх перед дуализмом — то есть учением о том, что существуют два по сути различных вида бытия, материальное и ментальное — так силен среди ученых в этой области, что приводит их к явно смехотворным выводам. Говоря словами философа Джона Сирла: Рассматриваемые в ретроспективе последних пятидесяти лет, философия разума, как и наука о познании и некоторые ветви психологии, разыгрывают весьма любопытный спектакль. Наиболее поразительно — насколько многое из того, что лежит в главном русле философии разума последних полувека, кажется очевидно ложным... в философии разума очевидные факты о ментальном, вроде того, что у нас действительно есть субъективные сознательные ментальные состояния, и что их не заменить ничем другим, привычно отрицаются многими, если не большинством, передовых мыслителей, пишущих на эту тему. Пример заведомо ложного понимания сознания дает нам один из ведущих экспертов в этой области, Дэниел Деннет, книга которого «Сознание объясненное» приходит в конце концов к следующему определению сознания: Человеческое сознание само есть огромный комплекс мемов (точнее, действий мемов в мозгу), что лучше всего можно представить себе как работу некоей «фон-неймановской» виртуальной машины, реализованной в параллельной архитектуре мозга, который не был спроектирован в расчете на такую работу. Наивному читателю можно простить, если он подумает, что утверждение подобного рода мало продвигает нас вперед в понимании сознания. Деннет, на самом деле говорит, что человеческое сознание есть всего лишь побочный продукт работы компьютера определенного типа, и если мы думаем, что это еще не все, то мы придерживаемся ошибочно старомодного взгляда на то, что такое сознание. Как говорит о таком подходе Сирл, он действует, только если отрицать существование того, что мы с вами и каждый прочий понимаем под сознанием (то есть субъективных чувств). Аналогично многие исследователи в области искусственного интеллекта обходят вопрос о сознании путем фактической подмены темы. Они предполагают, что мозг есть просто органический компьютер большой сложности, который можно идентифицировать внешними характеристиками. Известный тест Тьюринга утверждает, что если машина может выполнять познавательные задачи, такие как поддержание беседы так, чтобы внешне это нельзя было отличить от тех же действий, совершаемых человеком, то внутренне она тоже от человека отличаться не будет. Почему это должно быть адекватным тестом ментальности человека — загадка, поскольку машина точно не будет иметь никакого субъективного осознания своих действий, как и связанных с ними чувств*. Это не мешает таким авторам, как Ганс Моравец и Рей Курцвайль, предсказывать, что машины, достигнув должного уровня сложности, получат и такие человеческие свойства, как сознание. Если они правы, то это будет иметь серьезные последствия для нашей концепции человеческого достоинства, поскольку будет логически доказано, что люди суть не более чем сложные машины. [*Критика этого подхода содержится у Сирла в его загадке «Китайская комната», где поднимается вопрос, можно ли сказать, что компьютер понимает китайский язык лучше, чем не говорящий по-китайски человек, сидящий в запертой комнате и получающий инструкции, как обрабатывать ряд символов китайского языка.] Вероятность, что это случится, кажется весьма далекой, и не столько потому что машины никогда не смогут иметь разум, равный человеческому (я подозреваю, что в этом отношении они подойдут к нему весьма близко), но потому что невозможно вообразить, будто они обретут человеческие эмоции. Это в научной фантастике андроид, робот или компьютер вдруг начинают испытывать страх, надежду и даже половое влечение, но никто еще и близко не подошел к объяснению, как такое может случиться. Проблема здесь не только в том, что никто еще не понял, что представляют собой эмоции (как и сознание) онтологически; никто не понял, почему они начали существовать в биологии человека. Конечно, есть функциональные причины для существования таких эмоций, как боль и удовольствие. Если бы секс не был нам приятен, мы бы не стали размножаться, а если бы мы не испытывали боль от огня, мы бы то и дело обжигались. Но в современном течении науки о познании считается, что конкретная субъективная форма, принимаемая эмоциями, не является необходимой для их функций. Вполне возможно, например, построить робота, у которого датчики в пальцах будут соединены с актуатором, убирающим руку робота от огня. Робот сможет предотвратить сгорание пальцев без всякого чувства боли и будет способен принимать решения, какие цели преследовать и каких действий избегать, путем математической обработки входных сигналов от разных датчиков. Тест Тьюринга скажет нам, что он по своему поведению — человек, но на самом деле этот робот будет лишен самого важного свойства человека — чувств. Конкретная субъективная форма, которую принимают эмоции, в современной биологии и теории познания рассматривается всего лишь как эпифеномен функций, на которых они основаны: нет никаких объективных причин, чтобы именно такая их форма должна была быть выбрана в процессе эволюционной истории. Как указывает Роберт Райт, это ведет к весьма парадоксальному выводу: то, что наиболее важно для нас как для людей, не имеет явной цели в материальной схеме вещей, которые делают нас людьми. Ибо только человека отличает гамма эмоций, которые порождают цели, назначение, стремления, желания, страхи, отвращения человека, и потому они — источники человеческих ценностей. Хотя многие включили бы разум человека и его способность к нравственному выбору в список наиболее важных отличительных его свойств, я бы возразил, что полная гамма человеческих эмоций важна по крайней мере столь же, если не больше. Политолог-теоретик Роберт Мак-Ши демонстрирует важность эмоций человека для нашего исходящего из здравого смысла понимания того, что значит быть человеком, предлагая выполнить следующий мысленный эксперимент. Допустим, что вы на необитаемом острове встречаете два создания, каждое из которых обладает умственными способностями человека и потому способно вести разговор. Первое имеет внешний облик льва, но эмоции человека, второе — внешний вид человека, но эмоциональные характеристики льва. С каким из них вам будет уютнее, с кем из них вы скорее подружитесь или вступите в какие-то моральные взаимоотношения? Ответ, как предполагают бесчисленные детские книжки, симпатизирующие львам, будет лев, поскольку видоспецифичные человеческие эмоции важнее для нашего ощущения человечности, чем разум или внешний вид. Холодно-аналитичный мистер Спок в телевизионном сериале «Звездный путь» иногда кажется приятнее эмоционального мистера Скотта только потому, что мы подозреваем, что глубоко под его рациональной внешностью кроется человеческое чувство. И наверняка много можно найти в этом сериале женских персонажей, надеющихся добиться от него большего, чем реакции робота. С другой стороны, мистера Спока, лишенного на самом деле любых эмоций, мы бы сочли психопатом или чудовищем. Если бы он сулил нам выгоду, мы могли бы принять ее, но не испытывали бы благодарности, поскольку знали бы, что это с его стороны результат рационального расчета, а не добрая воля. Если бы мы его объегорили, то не чувствовали бы вины, поскольку знаем, что он не способен испытывать чувства гнева или обиды за предательство. И если бы обстоятельства заставили нас убить его ради собственного спасения или пожертвовать его жизнью, будь он заложником, мы бы жалели не более чем при потере любого ценного имущества, автомобиля или телепортатора. Даже если бы мы захотели сотрудничать с этим мистером Споком, мы бы не считали его существом, действующим под влиянием морали, и не думали бы, что ему полагается такое же уважение, как людям. Компьютерные фанаты в лабораториях АI, которые считают сами себя всего лишь более сложными компьютерными программами и хотят загрузить себя в компьютер, должны поостеречься, ибо всем будет безразлично, если их потом выключат навеки. Так что есть много такого, что проходит совместно под рубрикой сознания и что помогает определить специфичность, а потому и достоинство человека, но что тем не менее не может в данный момент быть полностью истолковано наукой. Недостаточно сказать, что у каких-то животных есть сознание, или культура, или язык, поскольку их сознание не сочетает человеческий разум, человеческий язык, человеческий нравственный выбор и человеческие эмоции таким образом, что они способны порождать человеческую политику, человеческое искусство или человеческую религию. Все предтечи человека в этих человеческих свойствах, существовавшие в процессе эволюции, и все материальные причины и условия их возникновения вместе составляют существенно меньше, чем человек в целом. Джеред Дайамонд в книге «Третий шимпанзе» замечает тот факт, что геномы человека и шимпанзе перекрываются более чем на 98%, а это подразумевает, что разница между этими двумя видами относительно несущественна. Но для возникающей сложной системы малое различие может повести к огромным качественным изменениям. Это как сказать, что нет существенной разницы между льдом и водой, поскольку они различаются только температурой в один градус. Так что не обязательно соглашаться с Папой насчет того, что именно Бог вложил в человека душу в процессе эволюционной истории, чтобы признать вместе с ним, что в какой-то момент этого процесса произошел очень важный качественный, если не онтологический скачок. Этот скачок — переход от частей к целому, которое в конечном счете должно составить основу человеческого достоинства, — концепции, в которую можно поверить, даже если не исходить из общих с Папой религиозных предпосылок. Что такое это целое и как оно появилось, остается, по словам Сирла, «таинственным». Ни одна из ветвей современной науки, обращавшихся к этому вопросу, не копнула глубже самой поверхности, вопреки вере многих ученых, что они сняли мистический покров с процесса в целом. Для многих специалистов по АI общим является мнение, что сознание есть «возникающее свойство» определенного вида сложных компьютеров. Но это не более чем недоказанная гипотеза, основанная на аналогии с другими сложными системами. Никто никогда еще не видел возникновения сознания в эксперименте и даже не предложил теории, как это может произойти. Было бы удивительно, если бы процесс «возникновения» не играл важной роли в объяснении того, как люди стали людьми, но только ли в нем дело — мы сейчас не знаем. Проблема возникновения сознания не требует обращения к прямому вмешательству Бога. Но и не исключает его. Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции / Ф. Фукуяма; Пер. с англ. М.Б. Левина. М.: ООО «Издательство АСТ»: ОАО «ЛЮКС», 2004. С. 299-305. |