Кохановский ВП Основы философии науки. Учебное пособие для аспирантов ростовнадону феникс 2004 оглавление от
 Скачать 3.38 Mb.
|
|
§6. Основания науки и их структура. Идеалы и нормы исследования Наука, выступая как целостная, развивающаяся система знания, имеет многочисленные определения. Она понимается как специфическая форма духовной деятельности, как система или совокупность дисциплинарных знаний и как социальный институт. Наука как особый вид деятельности, направлена на фактически выверенное и логически упорядоченное познание предметов и процессов окружающей действительности. Она помещена в поле целеполагания « принятия решений, выбора и признания ответственности. Наука как система знаний, отвечающих критериям объективности, адекватности, истинности, стремится обеспечить себе зону автономии и быть нейтральной по отношению к идеологии и политическим приоритетам. Истина — основная цель и ценность науки, «то, ради чего» ученые отдают свои жизни. Именно истина предстает как основной, отличающий науку от других форм общественного сознания (искусства, политики, религии и пр.), конституирующий ее компонент. Наука как социальный институт связана с производством научно-теоретического знания. Впрочем, институционально оформлены и другие формы обще- 217 ственного сознания, например религия, политика, право, искусство и т.д. Один из основателей науки о науке Дж. Бернал отмечал, что дать определение науки по существу невозможно, можно лишь наметить пути, следуя которым мы приближаемся к пониманию того, чем является наука. Итак, наука предстает как: 1) институт; 2) метод; 3) накопление традиций знаний; 4) фактор развития производства; 5) наиболее сильный фактор формирования убеждений и отношения человека к миру. В «Американском этимологическом словаре» науку определяют посредством указания на процедуры наблюдения, классификации, описания, экспериментальные исследования и теоретические объяснения естественных явлений. Это определение указывает на ее деятельностный и операциональный характер. Э. Агацци отмечает, что науку следует рассматривать как «теорию об определенной области объектов, а не как простой набор суждений об этих объектах»49. В таком определении содержится важная заявка на разграничение научного и обыденного знания, на то, что наука может в полной мере состояться лишь тогда, когда доводит рассмотрение объекта до уровня его теоретического анализа. Таким образом, мы будем иметь состоявшуюся в собственном смысле науку лишь тогда, когда сможем установить принципы, основания, идеалы и нормы исследования. В настоящее время помимо общественных, технических и естественных наук различают также науку фундаментальную и прикладную, теоретическую и экспериментальную. Говорят о большой науке, твердом ядре науки, о науке переднего края, подчеркивая ее гипотетичность. Наука сегодня развивается с учетом глубокой специализации, а также на стыках междисциплинарных областей, что свидетельствует о ее интеграции. Однако все научные знания, несмотря на их многодисциплинарную дифференциацию, отвечают определенным стандартам и имеют четко выверенные основания. В качестве таковых принято выделять: научную картину мира; идеалы и нормы познания, характерные для данной эпохи и конкретизируемые применительно к специфике исследуемой области; философские основания50. 218 В центре проблемы оснований науки лежат представления о том, что научный прогресс развивается непрерывно. И это отражено кумулятивной моделью развития науки. Однако история науки свидетельствует, что научное развитие предполагает ломку и смену оснований науки, что отражено антикумулятивной моделью развития науки. Ее следствием является тезис о несоизмеримости теорий, согласно которой сменяющие друг друга теории не связываются логически, а используют разнообразные принципы и способы обоснований. Развитие науки истолковывается как дискретный процесс. Процедуры выбора тех или иных основоположений опираются на социальные и психологические предпочтения. Научное сообщество предстает в виде разобщенных, исповедующих не согласующиеся принципы группировок, не вникающих в доводы оппонентов. Современные западные философы науки кладут в основания науки различные модели: это конвенциализм А. Пуанкаре, психофизика Э. Маха, анализ протокольных предложений Венского кружка М. Шлика, личностное знание М. Полани, эволюционная эпистемология Ст. Тулмина, парадигма Т. Куна, научно-исследовательская программа И. Лакатоса, тематический анализ науки Дж. Холтона и анархический плюрализм П. Фейерабенда. На рубеже XIX—XX вв. мир науки потрясли революционные изменения и сенсационные открытия, приведшие к переосмыслению содержательных основоположений науки, которые и привели к оформлению конвенциализма. Его ведущим представителем стал французский математик, физик и методолог Жуль Анри Пуанкаре (1854—1912). Конвенциализм (от лат. conventio — соглашение) —методологическая программа, провозглашающая в качестве основания науки соглашения между учеными. Соглашения обусловлены соображениями удобства, простоты и не связаны непосредственно с критериями истинности. Свою концепцию умеренного конвенциализма А. Пуанкаре изложил в двух произведениях «Наука и гипотеза» (1902) и «Ценность науки» (1905). Появлению конвенциализма способствовали различные системы аксиом геометрий: Евклида, Лобачевского, Римана. Поскольку каждая из них согласовывалась с опытом, возникал вопрос, какая из них истинна и соответствует действительному пространству и может быть положена в основание физического миропостижения. Доктрина конвенциализма показывала, что и законы 219 механики Ньютона являются языковыми соглашениями. Первый закон Ньютона гласит: тело, на которое не действует никакая внешняя сила, движется прямолинейно. Но каким образом, можно узнать, что на тело не действует никакая внешняя сила? Следовательно, первый закон Ньютона становится соглашением о том, как употреблять выражение «прямолинейное движение». Подобные соглашения должны быть также полезными соглашениями; они вводятся для того, чтобы сделать хорошее описание явлений. Для Пуанкаре объективность означает общезначимость, «что объективно, то должно быть обще многим умам и, значит, должно иметь способность передаваться от одного к другому»51. Так как, по мнению Пуанкаре, новые результаты невозможно получить лишь путем логицизма — системы строгих правил вывода, то в основания науки следует включить интуицию. Именно интуиция многократно приводила его математический гений к открытиям. Свои основные идеи Пуанкаре обосновывал, используя доказательную базу математики, классической механики, термодинамики и электродинамики. Он был уверен, что конвенциальные основания неустранимы из корпуса науки. Австрийский физик и философ Эрнст Мах (1838—1916) представлял дознание как процесс прогрессивной адаптации к среде. В основании научного познания он усматривал глобальный факт ощущения. По мнению Маха, именно ощущения предстают как первоначальные элементы мира и нет необходимости дополнительно предполагать существование неизвестной реальности, стоящей за спиной ощущений. Они есть одновременно процесс физический и психический, в чем и состоит нейтральность этих элементов мира. Естествознание может изображать комплексы этих элементов, причем
—разъяснять законы связи между ощущениями — психофизика. В работе «Познание и заблуждение» Мах стремится показать, то идеалом науки является чистое описание фактов чувственно-) восприятия, а сознание подчиняется принципу экономии мыш- 220 ления. Адаптация мыслей к фактам есть наблюдение, а взаимная адаптация мыслей друг к другу — теория. Принцип экономии мышления достижим, когда удается отыскать наименьшее число наипростейших независимых суждений, из которых могут быть получены все остальные, как логические следствия. Примером такой упорядоченной системы служит система Евклида. Названный принцип объясняется изначальной биологической потребностью организма в самосохранении и вытекает из необходимости приспособления организма к окружающей среде. В целях «экономии мышления» не следует тратить силы на различного рода объяснения, достаточно лишь описания. Рецепт экономности содержится в воспроизведении постоянного в фактах, о чем Мах пишет в книге «Механика. Историко-критический очерк ее развития». Задача науки — искать константу в естественных явлениях, способ их связи и взаимозависимости. Оценка идей Маха весьма неоднозначна. Подорвав веру в абсолютное пространство Ньютона как «чувствилище бога», он не принял также теорию относительности, а атомно-молекулярную теорию называл «мифологией природы». Им не признается фундаментальное для науки отношение причинности, которое заменяется функциональной зависимостью. Поворот к фиксированию оснований в сфере языка науки был осуществлен Венским кружком, основанным в 1922 г. на базе философского семинара руководителем кафедры философии индуктивных наук Венского университета Шликом (1882— 1936). В число представителей Венского кружка входили: Отто Нейрат, Курт Гедель, Герберт Фейгл, Ганс Рейхенбах, Карл Густав Гемпель, Филипп Франк, Айер, Рудольф Карнап и др. Основанием научного познания считалась фиксация «непосредственно данного», т. е. установление протокольных предложений (исходных элементарных утверждений). Им приписывались многообразные достоинства: они выражают чистый чувственный опыт субъекта; нейтральны по отношению ко всему остальному знанию; гносеологически первичны; абсолютно достоверны; в их истинности нельзя сомневаться. Требованием, входившим в основания науки, стала унификация языка, т. е. построение единого языка науки при помощи символической логики. Программа логического анализа языка науки стала доминирующей и получила название аналитической, куль- 221 тивирующей интерес к формальной логике. Она призывала изгнать из языка науки все «псевдонаучные утверждения», к которым причислялись не только двусмысленности обыденного языка, но и философские суждения. Другим, входящим в основание науки, требованием было признание гносеологической первичности результатов наблюдения. Тем самым в основания научного знания было положено обобщение и уплотнение чувственно данного. Все подлинно научное знание должно быть редуцировано (сведено) к «чувственно данному». Критика наличного массива знаний должна осуществляться согласно принципу верификации (подтверждения). Утверждения логики и математики, которые не сводимы к чувственно данному, всего лишь схемы рассуждений. Законы же природы должны быть представлены согласно правилам языка науки. Такая платформа была оценена как узкий эмпиризм. Форма протокольных предложений представителям Венского кружка виделась по-разному. Если для Карнапа они сводятся к чувственным впечатлениям, то Нейрат считал необходимым внести в них имя протоколирующего лица, а Шлик утверждал, что подобные «констатации» должны фиксироваться словами «здесь» и «теперь». В 30-х гг. XX в. состоялась дискуссия по поводу протокольных предложений, их феноменальная трактовка была заменена вещной с тем, чтобы преодолеть опасность солипсизма и учесть интерсубъективность. Предложения типа: «сейчас я вижу зеленое», «здесь я чувствую теплое», «сейчас я чувствую голод или испытываю боль», «мое сознание в состоянии гнева» заменялись: «это — зеленое», «данная точка выше и правее той» и пр. Теперь эмпирический каркас науки строился на предложениях, которые не считались абсолютно достоверными от первого лица, однако их истинность устанавливалась наблюдением и в ней не следовало сомневаться. «Листья деревьев оставались зелеными» и для Аристотеля, и для Ньютона, и для Эйнштейна. Их протокольный язык был одним и тем же, несмотря на различие эпох и теоретических представлений. Акцент переместился на процедуру наблюдаемости. Вместе с тем индивидуальные различия наблюдателей, приборная ситуация, когда в роли прибора могли оказаться очки или даже оконное стекло, ставили под сомнение достоверность протокольных предложений, которые впоследствии потеряли реальный смысл для методологии науки. 222 Р. Карнап в работе «Философские основания физики. Введение в философию науки» обращает внимание на то, что одним из важнейших элементов в структуре оснований науки является причинность, которая ведет к таким определениям, как «производит», «создает», «творит», «вызывает». В целом Венский кружок можно рассматривать как образец деятельности научного сообщества, направленного на поиск оснований и идеалов науки. Согласно концепции критического рационализма Карла Поп-пера (1902—1994), история науки представляет собой нагромождение «исторических прецедентов», поэтому в фундаменте оснований науки находится гипотетто-дедукттная модель роста знания, которая предполагает процесс выдвижения научных гипотез с последующим их опровержением. Это отражено в принципе фальсификации. Опытное знание не может обеспечить полную уверенность в истинности теории, ведь достаточно одного факта, противоречащего теории, чтобы стало возможным ее опровержение, фальсификация. Поппер весьма определенно заявляет: «Критерием научного статуса теории является ее фальсифи-цируемость, опровержимость...»52 Далекие от идеала научности, ненаучные концепции по своей сути неопровержимы. Их не может опровергнуть какой-либо факт, ибо они по большей части с фактами дела не имеют. От первоначального «наивного фальсификационизма» (в котором опровергнутые опытом гипотезы немедленно отбрасываются) Поппер двигается к усовершенствованному фальсификаци-онизму (когда теории сравниваются по степени правдоподобия, и хорошо обоснованные теории не отбрасываются сразу при обнаружении контрпримеров, а уступают место более продуктивным в объяснении фактов теориям). Здесь обнаруживается потребность в новом термине, входящем в основание науки, — «корроборация», означающая подтверждение, не повышающее вероятности теории, не портящее ее фальсифицируемость. Идеал науки — в постоянном самообновлении. В концепции британского ученого и философа, выходца из Венгрии Майкла Полати (1891—1976) манифестируются новые приоритеты — в основания науки включается неявное, личностное знание. Автор против эпистемологии без познающего субъек- 223 та, против отвлечения процесса познания от его культурно-исторической и социальной обусловленности. Он вводит в основания науки антропологическую ориентацию и представляет идеал знания с учетом глубоко личностного характера того акта, посредством которого истина провозглашается. Стремясь преодолеть ложный идеал деперсонифицированного научного знания, Пола-ни подчеркивает, что всякая попытка исключить человеческую перспективу из картины мира ведет к бессмыслице. По его мнению, в основании познавательной и научной деятельности чрезвычайно важными оказываются мотивы личного опыта, переживания, внутренней веры в науку, в ее ценность, заинтересованность ученого, личная ответственность. К основным тезисам его концепции относятся утверждения: науку делают люди, обладающие мастерством; искусству познавательной деятельности нельзя научиться по учебнику (оно передается лишь в непосредственном общении с мастером); люди, делающие науку, не могут быть заменены другими, отделены от произведенного ими знания53. Включенное в основание науки личностное знание понимается как состояние, связанное с интеллектуальной самоотдачей, страстным вкладом познающего. В нем, по-новому, проявляется роль веры, которая заявляет о себе как компонент познавательного процесса. На ней строится система взаимного доверия, явное и неявное согласие, интеллектуальная страстность. Существование в науке набора аксиом, постулатов и принципов также уходит своими корнями в веру о мире как совершенном, гармоничном, подвластном познанию. Полани показывает, что мастерство познания не поддается описанию средствами языка, сколь бы развитым и мощным он ни был. Научное знание, представленное в текстах научных статей и учебников, — лишь некоторая часть, находящаяся в фокусе сознания. Другая часть сосредоточена на половине периферийного (неявного) знания, постоянно сопровождающего процесс познания. Это знание приобретается в непосредственном общении ученых. Оно остается «за кулисами» той сцены, на которой происходят научные дискуссии. Интерпретировать неявное, периферийное знание можно по аналогии с «краевым опознаванием ощущений» от находящегося в руке инструмента, без которого процесс 224 деятельности как целенаправленный процесс невозможен. В объем неявного знания погружен и механизм ознакомления с объектом, в результате которого формируются навыки и умения. Знакомство с объектом, первоначальное знание о нем, превращаясь в навык и умение, становится личностным знанием человека. Представитель эволюционной эпистемологии американский философ Стивен Тулмин (1922—1997), опираясь на идею идентичности биологической эволюции и познавательного процесса, кладет в основания науки «идеалы естественного порядка»54. С его точки зрения, познавательный аппарат человека — это механизм адаптации, развитый в процессе биологической эволюции. Поэтому используется эволюционная терминология: теории называются «популяциями понятий». Их подверженность выживаемости уподобляется процессам сохранения и мутации (инновациям). Мутации сдерживаются факторами критики и самокритики, что по аналогии играет роль естественного и искусственного отбора. Изменения наступают тогда, когда интеллектуальная среда позволяет выжить тем популяциям, которые в наибольшей степени к ней адаптированы. Наиболее важные изменения связаны с заменой самих матриц понимания или наиболее фундаментальных теоретических стандартов. Тулмин выдвигает идею «интеллектуальной инициативы», управляющей историческим развитием знания. Долгосрочные крупномасштабные изменения в науке происходят не в результате внезапных скачков, а благодаря накоплениям мелких изменений, каждое из которых сохранилось в процессе отбора в какой-либо локальной проблемной ситуации. Прежде, чем новое станет реальностью, оно должно быть коллективно принятым. Механизм эволюции «концептуальных популяций» предполагает взаимодействие с внутринаучными (интеллектуальными) и вненаучными (социальными и экономическими) факторами. Они действуют совместно, подобно двум фильтрам. Если институциональные, социальные, идеологические условия неблагоприятны, то спорные проблемы долго не получают своего решения. Социальные факторы ограничивают возможности и побудительные мотивы интеллектуального новаторства, они необходимы, но решающими в процессе «улучшения понимания» являются интел- 225 лектуальные факторы. Поэтому ведущая роль принадлежит «научной элите», которая является носительницей научной рациональности. От нее зависит успешность «искусственного отбора», «выведение» новых продуктивных популяций понятий. Изменения в науке зависят от изменений установок ученых, поэтому Тулмин подчеркивает роль лидеров и авторитетов в развитии науки. Исторически сменяющие друг друга ученые воплощают историческую смену процедур объяснений. Содержание науки предстает в виде «передачи» совокупности интеллектуальных представлений следующему поколению в процессе обучения. Каждое новое поколение, развивая свои собственные интеллектуальные перспективы, в то же время оттачивает оружие, чтобы, в конечном итоге, завоевать приоритет своей специальности. Американский историк и философ Томас Сэмюэл Кун (1922— 1995) усматривал в качестве основания науки парадигму — т. е. модель (образец) постановки и решения научных проблем. Ученые видят мир сквозь призму принятой парадигмы. Нет и быть не может факторов, независимых от научной парадигмы. Она находит свое отражение в классических работах ученых, в учебниках, определяющих на долгий срок круг проблем и совокупность методов их решения в той или иной сфере научной деятельности55. Важным элементом, входящим в основание науки, по Куну, является деятельность научного сообщества, которое составляют исследователи с определенной специальностью, сходной научной подготовкой и профессиональными навыками, освоившие определенный круг научной литературы. Наиболее глобальным оказывается сообщество представителей естественных наук. В нем выделяются уровни физиков, химиков, астрономов, зоологов и пр., а также подуровни, например, среди химиков — специалисты по органической или неорганической химии, среди философов — специалисты по истории философии, методологии, философии науки и пр. Оформляя членство, сопровождая его функционирование выпуском научной периодики, научное сообщество углубляет дальнейшую дифференциацию знания. Этим достигается полнота профессиональных суждений, но одновременно возникает опасность глухоты. Представители разных научных сооб- 226 ществ говорят «на разных языках», связь между ними оказывается весьма затруднительной. Структура парадигмы включает, во-первых, символические обобщения — законы и определения наиболее употребляемых терминов. Во-вторых, совокупность метафизических установок, задающих ту или иную онтологию универсума. В-третьих, совокупность общепринятых стандартов, «образцов» — схем решения некоторых конкретных задач. Выдвигая тезис о «несоизмеримости» парадигм, Кун фактически отрицает преемственность в истории развития науки. Научные сообщества вытесняют друг друга, а знание, накопленное предыдущей парадигмой, отбрасывается. Понятие «парадигма» в дальнейшем трансформируется в понятие «дисциплинарной матрицы», учитывающей как принадлежность ученых к определенной дисциплине, так и систему правил научной деятельности. Матрицу составляют следующие компоненты: •Символические обобщения, которые имеют чисто формальный характер или легко формализируются (например, F = = та).
Соотнесение понятий «парадигма» и «научная теория» выявляет их нетождественность. Понятие «парадигмы» шире понятия «теории» и предшествует ей. В него включены социально-психологические и этические правила и нормы. Формирование научной парадигмы говорит о зрелости той или иной научной сферы. Выбор определенной парадигмы обусловлен не только логическими критериями, как это принято в сфере строгой научной теории, но также ценностными и философскими соображениями. Куновская модель развития науки предполагала чередование эпизодов конкурентной борьбы между различными научными сообществами. Период господства принятой парадигмы — «нормальной науки» — сменялся периодом распада парадигмы, что отрази- 227 лось в термине «научная революция". Допарадигмальный период отличался хаотичным накоплением фактов. Выход из данного периода означал установление стандартов научной практики, теоретических постулатов, точной картины мира, соединение теории и метода. Смена научной парадигмы, переход в фазу «революционного разлома» предусматривает полное или частичное замещение элементов дисциплинарной матрицы, исследовательской техники, методов, теоретических допущений и эпистемологических ценностей. Британский философ и историк науки ИмреЛакатос (1922— 1974) придавал первостепенное значение истории науки и в качестве основания науки выделял научно-исследовательскую программу. Научная программа — это основная единица развития научного знания, предстает как совокупность и последовательность теорий, связанных непрерывно развивающимся основанием, общностью основополагающих идей и принципов. Развитие науки представляет собой смену исследовательских программ. Демаркация между «зрелой» наукой и «незрелой» проводится Лакатосом по нескольким основаниям. Зрелая наука предсказывает ранее неизвестные факты; предвосхищает новые вспомогательные теории; обладает эвристической силой; располагает теоретической автономией. Структура исследовательской программы включает в себя жесткое ядро, фундаментальные допущения, правила «положительной» эвристики (предписывающие, какими путями прокладывать дальнейший ход исследований) и правила «отрицательной» эвристики (говорящие о запрещениях, о том, каких путей следует избегать). Фундаментальные допущения принимаются за условно неопровержимые. Жесткое ядро представляет собой совокупность конкретно-научных и онтологических принципов, сохраняющихся без изменения во всех теориях научной программы. Поскольку правила «отрицательной» эвристики запрещают переосмысливать жесткое ядро даже в случае столкновения с контрпримерами, исследовательская программа обладает своего рода догматизмом, в котором есть позитивное значение. Его следы обнаруживаются при характеристике периода «нормальной» науки Куна. Без него ученые отказывались бы от теории раньше, чем поняли ее потенциал и значение. 228 Для сохранения «жесткого ядра» образуется «предохранительный пояс» дополнительных гипотез, которые адаптируются к аномалиям и обеспечивают сохранность «жесткого ядра» от опровержений. Этим Лакатос стремится избежать крайностей фальсифи-кационизма при оценке теорий, которые сталкиваются с контрпримерами. Правила «положительной» эвристики показывают, как модифицировать гипотезы «предохранительного пояса», какие новые модели необходимо разработать для расширения области применения программы. Положительная эвристика выручает ученого в ситуации замешательства перед аномалиями, его внимание сосредоточено на конструировании моделей. В развитии исследовательских программ выделяют две стадии: прогрессивную и вырожденческую (регрессивную). На прогрессивной стадии положительная эвристика стимулирует образование вспомогательных гипотез, расширяющих сферу применения программы, а также ее эмпирическое и теоретическое содержание. По достижении «пункта насыщения» развитие исследовательских программ резко замедляется. Парадоксы, несовместимые факты, противоречия обрушиваются на данную исследовательскую программу. Это симптомы стадии ее вырождения. Она регрессирует, если теоретические объяснения отстают от роста эмпирических фактов. Вырождающиеся теории заняты в основном самооправданием. Возникает огромное количество гипотез ad hoc, относящихся лишь к данному случаю. Когда появляется соперничающая исследовательская программа, которая в состоянии объяснить эмпирический успех своей предшественницы, превосходит ее по своему эвристическому потенциалу, можно говорить об отказе от предшествующей. Научные революции как раз и предполагают вытеснение прогрессивными исследовательскими программами своих предшественниц, исчерпавших внутренние резервы развития. Однако Лакатос подмечает уникальный эффект, связанный тем, что, когда исследовательская программа вступает в регрессивную фазу, то творческий толчок в ее положительной эвристике может снова продвинуть ее в сторону прогрессивного сдвига. В целом концепция ученого имеет логико-нормативный характер. Пол Карл Фейерабенд (1924—1994) — американский философ и методолог защищает приоритеты методологического плюрализ- 229 ма. Задаваясь вопросами: что есть наука, как она действует, каковы ее результаты? — мыслитель совершенно справедливо подмечал, что ответ указывает на существование особого научного метода, т. е. совокупности правил, управляющих деятельностью ученого. Процедура, осуществляемая в соответствии с правилами, является научной, процедура, нарушающая эти правила, — ненаучна. Однако подобные правила не всегда формулируются явно, они зачастую несоизмеримы. Есть мнение, что ученый руководствуется правилами скорее интуитивно, чем сознательно. Однако тот факт, что эти правила существуют и они «рациональны», что наука своими успехами обязана применению данных правил, не подвергается ни малейшему сомнению. Вот то явное противоречие, на которое обращает внимание Фейерабенд, анализируя сущность современной науки57. В основание науки положен механизм размножения (пролиферации) теорий, являющихся несоизмеримыми (т. е. не связанными единым логическим основанием и использующими различные понятия и методы). Принцип пролиферации (размножения) теорий разрешает создавать и разрабатывать теории, несовместимые с принятыми, даже если последние достаточно подтверждены и общепризнаны. Периоды борьбы альтернатив, по Фейерабенду, самые плодотворные. Идею плюрализма теорий Фейерабенд расширяет до плюрализма традиций. Его концепцию называли «анархистской эпистемологией», отчасти из-за отрицания единого универсального метода, отчасти из-за убеждения, что ученые руководствуются принципом «все дозволено». Следование строгому методу и исполнение всех его предписаний, с точки зрения Фейерабенда, несовместимо ни с реальной практикой научного исследования, ни с творческой природой познания. Поэтому «наука обладает не большим авторитетом, чем любая другая форма жизни». В нашумевшем произведении «Против методологического принуждения. Очерк анархистской теории познания» (1970) Фейерабенд говорит о принципиальной нерегулируемости познавательного процесса, о неравномерности в развитии научного познания, о хаотичности науки. Случайному, неупорядоченному росту знания никакая методология не нужна. По мнению ученого, теоре- 230 тический анархизм более гуманен и прогрессивен, чем его альтернативы, опирающиеся на закон и порядок; единственным принципом, не препятствующим прогрессу, является принцип «допустимо все». Можно использовать гипотезы, противоречащие хорошо подтвержденным теориям, развивать науку, действуя контриндуктивно. Условие совместимости неразумно, поскольку оно сохраняет более старую, а не лучшую теорию, единообразие подвергает опасности свободное развитие индивида. Помимо препятствий чисто методологического характера ученый ограничен своим собственным арсеналом исследования, понятливостью своих коллег, материальной основой телесных, физиологических, социальных и духовных принуждений, а также прагматических приоритетов. Фейерабенд указывает на значение принципа «теоретическогоупорства», т. е. отказа от введения в гносеологический оборот новых теорий и сохранение имеющих. Американский философ науки Джеральд Холтон (р. 1922) известен благодаря «тематическому анализу науки». Занимаясь историей науки, он приходит к выводу, что тематизм играет главную роль в стимулировании научных прозрений и не зависим от эмпирического или аналитического содержания исследований58. Тематическая ориентация ученого оказывается на удивление долгоживущей. «Тематический анализ» направлен на то, чтобы найти в науке черты постоянства, непрерывности, инвариантные структуры, которые воспроизводятся даже в ситуациях научных революций. «Появляющиеся в науке темы можно — в нашей приблизительной аналогии — представить в виде нового измерения, т. е. чем-то вроде оси». Тематизм — не случайное измерение науки. Холтон подчеркивает «древность» большинства тем в науке. Истоки некоторых из них уходят в недра мифологического мышления и являются весьма устойчивыми к революционным потрясениям. Именно в темах, по мнению автора, собраны понятия, гипотезы, методы, предпосылки, программы и способы решения проблем. Холтон обсуждает понятие «тематической оппозиции" и находит закономерность: альтернативные темы связываются в пары, например, сторонники атомизма сталкиваются с защитни- 231 ками темы континуума. Ученый приходит к выводу, что новые теории возникают на стыке конкурирующих позиций. А новые темы появляются в ситуации, когда невозможно сблизить существующие, как, например, тему субъекта и объекта, классической и вероятностной причинности. Темы, помимо сугубо научных признаков, предполагают индивидуальные предпочтения, личную оценку. Они регулируют воображение ученого, являются источником его творческой активности, ограничивают набор допустимых гипотез. «Тематические структуры», по мнению Хрлтона, не меняются во времени и пространстве, так как выступают в качестве всеобщих определений человеческого интеллекта. И в этом своем качестве они надысто-ричны, т. е. не зависят от конкретно-исторического развития науки. В физике, например, их можно насчитать больше сотни. Применение «тематического анализа» в качестве оснований науки сближает естественнонаучное и гуманитарное знание, представляя тематизм как признак сходства между ними; позволяет локализовать научное событие в историческом пространстве и времени; обращает внимание на борьбу и сосуществование тем, связывает анализ науки с потребностями развития человечества, с его мировоззренческими ориентациями. |