Кохановский ВП Основы философии науки. Учебное пособие для аспирантов ростовнадону феникс 2004 оглавление от

• Название: Учебное пособие для аспирантов ростовнадону феникс 2004 оглавление от
• Анкор: Кохановский ВП Основы философии науки.doc
• Дата: 13.02.2017
• Размер: 3.38 Mb.
• Имя файла: Кохановский ВП Основы философии науки.doc
• Тип: Учебное пособие; #2665
• страница: 14 из 46

§1. Эмпиризм и схоластическое теоретизирование

В истории познания сложились две крайние позиции по воп­росу о соотношении эмпирического и теоретического уровней на­учного познания: эмпиризм и схоластическое теоретизирование. Сторонники эмпиризма сводят научное знание как целое к эмпи­рическому его уровню, принижая или вовсе отвергая теоретичес­кое познание. Эмпиризм абсолютизирует роль фактов и недооце­нивает роль мышления, абстракций, принципов в их обобщении, что делает невозможным выявление объективных законов. К тому же результату приходят и тогда, когда признают недостаточность «голых фактов» и необходимость их теоретического осмысления, но не умеют «оперировать понятиями» и принципами или делают это некритически и неосознанно.

Эмпиризм (от греч. impeiria — опыт) отрицает активную роль и относительную самостоятельность мышления. Единственным источником познания считается опыт, чувственное познание (жи­вое созерцание), вследствие чего эмпиризм всегда был связан с сенсуализмом (от лат. sensus — чувство), но это не тождествен­ные понятия. При этом содержание знания сводится к описанию этого опыта, а рациональная, мыслительная деятельность сво­дится к разного рода комбинациям того материала, который да­ется в опыте, и толкуется как ничего не прибавляющая к содер­жанию знания.

Однако для объяснения реального процесса познания эмпи­ризм вынужден выходить за пределы чувственного опыта и описания «чистых фактов» и обратиться к аппарату логики и математи­ки (прежде всего к индуктивному обобщению) для описания опыт­ных данных в качестве средств построения теоретического зна­ния. Ограниченность эмпиризма состоит в преувеличении роли чувственного познания, опыта и в недооценке роли научных абст­ракций и теорий в познании, в отрицании активной роли и отно­сительной самостоятельности мышления.

Говоря о схоластическом теоретизировании, необходимо от­метить, что понятие «схоластика» чаще всего употребляется в двух смыслах: прямом — как определенный тип (форма) религиозной философии, в особенности характерный для Средних веков, и в переносном — как бесплодное умствование, формальное знание, оторванное от реальной жизни и практики.

В свое время Гегель справедливо называл схоластику «вар­варской философией рассудка», лишенной всякого объективного содержания, которая «вертится лишь в бесконечных сочетаниях категорий» (а точнее — слов, терминов). При этом «презренная действительность» остается рядом и ею совсем не интересуются, что не позволяет понять ее существенные характеристики и фор­мообразования. Однако, как верно заметил великий математик Г. Вейль, ученый обязан пробиваться сквозь туман абстрактных слов и «достигать незыблемого скального основания реальности».

Схоластика — отвлеченно-догматический способ мышления, опирающийся не на реалии жизни, а на авторитет канонизирован­ных текстов и на формально-логическую правильность односто­ронних, чисто словесных рассуждений. Она не совместима с твор­чеством, с критическим духом подлинно научного исследования, поскольку навязывает мышлению уже готовый результат, подго­няя доводы под желаемые выводы.

Таким образом, схоластика представляет собой такой способ мышления, для которого характерны несвобода и авторитарность мысли, ее отрыв от реальной действительности, обоснование офи­циальной ортодоксальной доктрины и подчинение ей, абсолюти­зация формально-логических способов аргументации, субъекти­визм и произвольность в оперировании понятиями и терминами (зачастую переходящие в «словесную эквилибристику»), работа в рамках компилятивного, комментаторского исследования текстов, многосложность и полисемантичность дефиниций и вместе с тем — стремление к четкой рационализации знания, формально­логической стройности понятий.

Отрыв от опыта, от экспериментально установленных фак­тов, замкнутость мышления только на самого себя — недопусти­мое явление для научного познания. Как подчеркивал А. Эйнш­тейн, «чисто логическое мышление само по себе не может дать никаких знаний о мире фактов; все познание реального мира ис­ходит из опыта и завершается им. Полученные чисто логическим путем положения ничего не говорят о действительности». Вели­кий физик считал, что даже самая блестящая логическая матема­тическая теория не дает сама по себе никакой гарантии истины и может не иметь никакого смысла, если она не проверена наибо­лее точными наблюдениями, возможными в науках о природе.

Проявления схоластического мышления чаще встречаются в социально-гуманитарном познании, чем в естественнонаучном, особенно в условиях тоталитарных политических режимов. Это — цитатничество, начетничество и компилятивность, которые ста­новятся основными «методами» исследования; несвобода и авто­ритарность мысли, ее подчинение официальной идеологической доктрине и ее обоснование, субъективизм и произвольность в опе­рировании понятиями и терминами («словесная эквилибристика»), комментаторство и экзегетичность (произвольное толкование текс­тов). «Это — пресловутая «игра в дефиниции», манипулирование «голыми» (зачастую «заумными») терминами, тяга к классифика-торству и системосозиданию, доказыванию давно доказанного, псевдоноваторство с забвением азбучных истин, движение мысли от умозрительно сконструированных схем и формул к реальным процессам (но не наоборот), бесплодные перетасовки понятий и бесконечное «плетение словес» и т. д.

§2. Особенности эмпирического исследования

Научное познание есть процесс, т. е. развивающаяся система знания, которая включает в себя два основных уровня — эмпири­ческий и теоретический. Они хотя и связаны, но отличаются друг от друга, каждый из них имеет свою специфику. В чем она заклю­чается?

На эмпирическом уровне преобладает живое созерцание (чув­ственное познание), рациональный момент и его формы (сужде­ния, пбнятия и др.) здесь присутствуют, но имеют подчиненное значение. Поэтому исследуемый объект отражается преимуще­ственно со стороны своих внешних связей и проявлений, доступ­ных живому созерцанию и выражающих внутренние отношения. Сбор фактов, их первичное обобщение, описание наблюдаемых и экспериментальных данных, их систематизация, классификация и иная фактофиксирующая деятельность — характерные призна­ки эмпирического познания.

Эмпирическое, опытное исследование направлено непосред­ственно (без промежуточных звеньев) на свой объект. Оно осваи­вает его с помощью таких приемов и средств, как описание, срав­нение, измерение, наблюдение, эксперимент, анализ, индукция, а его важнейшим элементом является факт (от лат. factum — сде­ланное, свершившееся).

Любое научное исследование начинается со сбора, системати­зации и обобщения фактов. Понятие «факт» имеет следующие ос­новные значения: 1. Некоторый фрагмент действительности, объективные события, результаты, относящиеся либо к объектив­ной реальности («факты действительности»), либо к сфере созна­ния и познания («факты сознания»). 2. Знание о каком-либо собы­тии, явлении, достоверность которого доказана, т. е. синоним истины. 3. Предложение, фиксирующее эмпирическое знание, т. е. полученное в ходе наблюдений и экспериментов.

Второе и третье из названных значений резюмируются в по­нятии «научный факт». Последний становится таковым тогда, когда он является элементом логической структуры конкретной систе­мы научного знания, включен в эту систему. Данное обстоятель­ство всегда подчеркивали выдающиеся ученые. «Мы должны при­знать, — отмечал Н. Бор, — что ни один опытный факт не может быть сформулирован помимо некоторой системы понятий».

Луи де Бройль писал о том, что «результат эксперимента никогда не имеет характера простого факта, который нужно только кон­статировать. В изложении этого результата всегда содержится не­которая доля истолкования, следовательно, к факту всегда при­мешаны теоретические представления».

А. Эйнштейн считал предрассудком убеждение в том, что буд­то факты сами по себе, без свободного теоретического построе­ния, могут и должны привести к научному познанию. Собрание эмпирических фактов, как бы обширно оно ни было, без «дея­тельности ума» не может привести к установлению каких-либо законов и уравнений.

В понимании природы факта в современной методологии на­уки выделяются две крайние тенденции: фактуализм и теоре­тизм. Если первый подчеркивает независимость и автономность фактов по отношению к различным теориям, то второй, напро­тив, утверждает, что факты полностью зависят от теории и при смене теорий происходит изменение всего фактуального базиса науки. Верное решение проблемы состоит в том, что научный факт, обладая теоретической нагрузкой, относительно независим от те­ории, поскольку в своей основе он детерминирован материальной действительностью.

Парадокс теоретической нагруженное™ фактов разрешается следующим образом. В формировании факта участвуют знания, которые проверены независимо от теории, а факты дают стимул для образования новых теоретических знаний. Последние, в свою очередь, — если они достоверны — могут снова участвовать в фор­мулировании новейших фактов и т. д.

В научном познании факты играют двоякую роль: во-первых, совокупность фактов образует эмпирическую основу для выдви­жения гипотез и построения теорий; во-вторых, факты имеют ре­шающее значение в подтверждении теорий (если они соответству­ют совокупности фактов) или их опровержении (если тут нет со­ответствия). Расхождение отдельных или нескольких фактов с те­орией не означает, что последнюю надо сразу отвергнуть. Только в том случае, когда все попытки устранить противоречие между теорией и фактами оказываются безуспешными, приходят к вы­воду о ложности теории и отказываются от нее. В любой науке следует исходить из данных нам фактов, которые необходимо при­знавать, независимо от того, нравятся они нам или нет.

Говоря о важнейшей роли фактов в развитии науки, В. И. Вер­надский писал: «Научные факты составляют главное содержание научного знания и научной работы. Они, если правильно установ­лены, бесспорны и общеобязательны. Наряду с ними могут быть выделены системы определенных научных фактов, основной фор­мой которых являются эмпирические обобщения.

Это тот основной фонд науки, научных фактов, их классифи­каций и эмпирических обобщений, который по своей достоверно­сти не может вызвать сомнений и резко отличает науку от фи­лософии и религии. Ни философия, ни религия таких фактов и обобщений не создают». При этом недопустимо «выхватывать» отдельные факты, а необходимо стремиться охватить по возмож­ности все факты (без единого исключения). Только в том случае, если они будут взяты в целостной системе, в их взаимосвязи, они и станут «упрямой вещью», «воздухом ученого», «хлебом науки».

Хотя любой факт, будучи детерминирован реальной действи­тельностью, практикой, так или иначе концептуализирован, «про­питан» определенными теоретическими представлениями, одна­ко всегда необходимо различать факты действительности как ее отдельные, специфические проявления, и факты знания как отра­жение этих проявлений в сознании человека. Не следует «гнать­ся» за бесконечным числом фактов, а, собрав определенное их количество, необходимо в любом случае включить собранную си­стему фактов в какую-то концептуальную систему, чтобы при­дать им смысл и значение. Ученый не вслепую ищет факты, а всегда руководствуется при этом определенными целями, задача­ми, идеями и т. п.

Таким образом, эмпирический опыт никогда — тем более в современной науке — не бывает слепым: он планируется, конст­руируется теорией, а факты всегда так или иначе теоретически нагружены. Поэтому исходный пункт, начало науки — это, стро­го говоря, не сами по себе предметы, не голые факты (даже в их совокупности), а теоретические схемы, «концептуальные каркасы действительности». Они состоят из абстрактных объектов («иде-

174

альных конструктов») разного рода — постулаты, принципы, оп­ределения, концептуальные модели и т. п.

Как в этой связи отмечал А. Уайтхед, научное познание пред­ставляет собой соединение двух слоев. Один слой складывается из непосредственных данных, полученных конкретными наблю­дениями. Другой — представлен нашим общим способом пости­жения мира. Их можно, считает Уайтхед, назвать Слоем наблю­дения и Концептуальным Слоем, причем первый из них всегда интерпретирован с помощью понятий, доставляемых концепту­альным слоем.

Согласно К. Попперу, является абсурдом вера в то, что мы можем начать научное исследование с «чистых наблюдений», не имея «чего-то похожего на теорию». Поэтому некоторая концеп­туальная точка зрения совершенно необходима. Наивные же по­пытки обойтись без нее могут, по его мнению, только привести к самообману и к некритическому использованию какой-то неосоз­нанной точки зрения. Даже тщательная проверка наших идей опы­том сама в свою очередь, считает Поппер, вдохновляется идеями: эксперимент представляет собой планируемое действие, каждый шаг которого направляется теорией.

Поппер считает, что если в факты не «встроено нечто теоре­тическое», то такие «факты» не являются ни основой, ни их гаран­тией. Однако между теорией и фактами, описываемыми данной теорией, всегда надо проводить «реалистическое различие».

Причисляя себя к «реалистам», Поппер отмечает, что ответ на вопрос о том, истинны или нет созданные человеком теории, за­висит от реальных фактов, которые, за очень немногими исклю­чениями, явным образом не созданы человеком. Созданные че­ловеком теории могут приходить в столкновение с этими реаль­ными фактами, и тогда в наших поисках истины нам приходится приспосабливать теории к фактам или же отказываться от этих теорий.

Таким образом, мы «делаем» наш опыт. Именно теоретик ука­зывает путь экспериментатору, причем теория господствует над экспериментальной работой от ее первоначального плана и до ее последних штрихов в лаборатории. Соответственно, не может быть и «чистого языка наблюдений», так как все языки «пронизаны тео-

175

риями», а голые факты, взятые вне и помимо «концептуальных очков», не являются основой теории.

§3. Специфика теоретического познания и его формы

Теоретический уровень научного познания характеризуется пре­обладанием рационального момента — понятий, теорий, законов и других форм мышления и «мыслительных операций». Живое созерцание, чувственное познание здесь не устраняется, а стано­вится подчиненным (но очень важным) аспектом познавательного процесса. Теоретическое познание отражает явления и процессы со стороны их универсальных внутренних связей и закономерно­стей, постигаемых с помощью рациональной обработки данных эмпирического знания. Эта обработка осуществляется с помощью систем абстракций «высшего порядка» — таких как понятия, умо­заключения, законы, категории, принципы и др.

На основе эмпирических данных здесь происходит мыслен­ное объединение исследуемых объектов, постижение их сущнос­ти, «внутреннего движения», законов их существования, состав­ляющих основное содержание теорий, — и «квинтэссенции» зна­ния на данном уровне. Важнейшая задача теоретического знания — достижение объективной истины во всей ее конкретности и пол­ноте содержания. При этом особенно широко используются такие познавательные приемы и средства, как абстрагирование — от­влечение от ряда свойств и отношений предметов, идеализация — процесс создания чисто мысленных предметов («точка», «идеаль­ный газ» и т. п.), синтез — объединение полученных в результате анализа элементов в систему, дедукция — движение познания от общего к частному, восхождение от абстрактного'к конкретному и др. Присутствие в познании идеализации служит показателем развитости теоретического знания как набора определенных иде­альных моделей.

Характерной чертой теоретического познания является его на­правленность на себя, внутринаучнаярефлексия, т. е. исследова­ние самого процесса познания, его форм, приемов, методов, по­нятийного аппарата и т. д. На основе теоретического объяснения и познанных законов осуществляется предсказание, научное пред­видение будущего.

На теоретической стадии науки преобладающим (по сравне­нию с живым созерцанием) является рациональное познание, ко­торое наиболее полно и адекватно выражено в мышлении. Мыш­ление — осуществляющийся в ходе практики активный процесс обобщенного и опосредованного отражения действительности, обеспечивающий раскрытие на основе чувственных данных ее за­кономерных связей и их выражение в системе абстракций (поня­тий, категорий и др.). Человеческое мышление осуществляется в теснейшей связи с речью, а его результаты фиксируются в языке как определенной знаковой системе, которая может быть есте­ственной или искусственной (язык математики, формальной ло­гики, химические формулы и т. п.).

Говоря о важнейшем значении мышления для научного по­знания, М. Борн подчеркивал, что «человеческий ум может про­никать в тайны природы с помощью мышления вследствие гар­монии между законами мышления и законами природы». От­сутствие такой гармонии, расхождение законов мышления с за­конами бытия закрывает путь к истине, ведет к заблуждению.

Мышление человека — не чисто природное его свойство, а выработанная в ходе истории функция социального субъекта, об­щества в процессе своей предметной деятельности и общения, идеальная их форма. Поэтому мышление, его формы, принци­пы, категории, законы и их последовательность внутренне связа­ны с историей социальной жизни, обусловлены развитием труда, практики. Именно уровень и структура последней обусловливают в конечном итоге способ мыщления той или иной эпохи, своеоб­разие логических «фигур» и связей на каждом из ее этапов. Вмес­те с развитием практики, ее усложнением и внутренней диффе­ренциацией изменяется и мышление, проходя определенные уров­ни (этапы, состояния и т. п.).

Исходя из древней философской традиции, восходящей к ан­тичности, следует выделить два основных уровня мышления — рассудок и разум. Рассудок — исходный уровень мышления, на котором оперирование абстракциями происходит в пределах не­изменной схемы, заданного шаблона, жесткого стандарта. Это способность последовательно и ясно рассуждать, правильно стро­ить свои мысли, четко классифицировать, строго систематизиро­вать факты. Здесь сознательно отвлекаются от развития, взаимо­связи вещей и выражающих их понятий, рассматривая их как нечто устойчивое, неизменное. Главная функция рассудка — расчлене­ние и исчисление. Мышление в целом невозможно без рассудка, он необходим всегда, но его абсолютизация неизбежно ведет к метафизике. Рассудок — это обыденное повседневное житейское мышление или то, что часто называют здравым смыслом. Логи­ка рассудка — формальная логика, которая изучает структуру вы­сказываний и доказательств, обращая основное внимание на фор­му «готового» знания, а не на его содержание и развитие.

Разум — (диалектическое мышление) — высший уровень ра­ционального познания, для которого прежде всего характерны твор­ческое оперирование абстракциями и сознательное исследование их собственной природы (саморефлексия). Только на этом своем уровне мышление может постигнуть сущность вещей, их законы и противоречия, адекватно выразить логику вещей в логике поня­тий. Последние, как и сами вещи, берутся в их взаимосвязи, раз­витии, всесторонне и конкретно. Главная задача разума — объе­динение многообразного вплоть до синтеза противоположностей и выявления коренных причин и движущих сил изучаемых явле­ний. Логика разума — диалектика, представленная как учение о формировании и развитии знаний в единстве их содержания и формы.

Процесс развития мышления включает в себя взаимосвязь и взаимопереход рассудка и разума. Наиболее характерной формой перехода первого во второй является выход за пределы сложив­шейся готовой системы знания на основе выдвижения новых — диалектических по своей сути — фундаментальных идей. Пере­ход разума в рассудок связан прежде всего с процедурой форма­лизации и перевода в относительно устойчивое состояние тех си­стем знания, которые были получены на основе разума (диалек­тического мышления).

Формы мышления (логические формы) — способы отраже­ния действительности посредством взаимосвязанных абстракций, среди которых исходными являются понятия, суждения и умо­заключения. На их основе строятся более сложные формы рационального познания, такие как гипотеза, теория и другие, кото­рые будут рассмотрены ниже.

Понятие — форма мышления, отражающая общие закономер­ные связи, существенные стороны, признаки явлений, которые закрепляются в их определениях (дефинициях). Например, в оп­ределении «человек есть животное, делающее орудия труда» вы­ражен такой существенный признак человека, который отличает его от всех других представителей животного мира, выступает фундаментальным законом существования и развития человека как родового существа. Понятия должны быть гибки и подвиж­ны, взаимосвязаны, едины в противоположностях, чтобы верно отразить реальную диалектику (развитие) объективного мира. Наиболее общие понятия — это философские категории (качество, количество, материя, противоречие и др.). Понятия выражаются в языковой форме — в виде отдельных слов («атом», «водород» и др.) или в виде словосочетаний, обозначающих классы объектов («экономические отношения», «элементарные частицы» и др.).

Суждение — форма мышления, отражающая отдельные вещи, явления, процессы действительности, их свойства, связи и отно­шения. Это мысленное отражение, обычно выражаемое повество­вательным предложением, может быть либо истинным («Париж стоит на Сене»), либо ложным («Ростов — столица России»). В форме суждения выражаются любые свойства и признаки пред­мета, а не только существенные и общие (как в понятии). Напри­мер, в суждении «золото имеет желтый цвет» отражается не су­щественный, а второстепенный признак золота.

В современной логике по сравнению с традиционной, т. е. с начала XX в., когда сформировалась математическая (символи­ческая) логика, вместо термина «суждение» обычно пользуются термином «высказывание». Последнее представляет собой грам­матически правильное повествовательное предложение, взятое вместе с выражаемым им смыслом. Основными типами выска­зываний являются дескриптивные (описательные) и оценочные.

Однако истинность и ложность не являются единственными характеристиками высказываний, что было присуще традицион­ной логике. Для гуманитарных наук особое значение приобрета­ют, например, нормативные суждения, в которых выражены нор­мы и законы права, этики — нормы поведения людей в различ­ных условиях.

Умозаключение— форма мышления (мыслительный про­цесс), посредством которой из ранее установленного знания (обыч­но из одного или нескольких суждений) выводится новое знание (также обычно в виде суждения). Классический пример умозак­лючения:

1. 
   Все люди смертны (посылка).
   
2. 
   Сократ — человек (обосновывающее знание).
   
3. 
   Следовательно, Сократ смертен (выводное знание, называе­мое заключением или следствием).
   

Важными условиями достижения истинного выводного зна­ния являются не только истинность посылок (аргументов, осно­ваний), но и соблюдение правил вывода, недопущение наруше­ний законов и принципов логики и диалектики. Наиболее общим делением умозаключений является их деление на два взаимосвя­занных вида: индуктивное движение мысли от единичного, част­ного к общему, от менее общего к более общему, и дедуктивное (силлогизмы), где имеет место обратный процесс (как в приве­денном примере). В современной логике, в отличие от традици­онной, исследуют дедуктивные и недедуктивные умозаключения.

Говоря о формах мышления, следует иметь в виду, что «в научных исследованиях должно соблюдаться единство формаль­но-логических правил определения и методологических принци­пов диалектики».

Рациональное (мышление) взаимосвязано не только с чув­ственным, но и с другими — внерациональными — формами по­знания. Большое значение в процессе познания имеют такие фак­торы, как воображение, фантазия, эмоции и др. Среди них осо­бенно важную роль играет интуиция (внезапное озарение) — спо­собность прямого, непосредственного постижения истины без предварительных логических рассуждений и без доказательств. В истории философии на важную роль интуиции (хотя и по-разному понимаемой) в процессе познания указывали многие мыслители. Так, Декарт считал, что для реализации правил своего рациона­листического метода необходима интуиция, с помощью которой усматриваются первые начала (принципы), и дедукция, позволя­ющая получить следствия из этих начал.

Единственно достоверным средством познания считали ин­туицию сторонники такого философского течения XX в., как ин­туитивизм. А. Бергсон, противопоставляя интеллекту интуицию, считал последнюю подлинным философским методом, в процес­се применения которого происходит непосредственное слияние объекта с субъектом. Связывая интуицию с инстинктом, он отме­чал, что она характерна для художественной модели познания, тогда как в науке господствует интеллект, логика, анализ.

История познания показывает, что новые идеи, коренным об­разом меняющие старые представления, часто возникают не в ре­зультате строго логических рассуждений или как простое обобще­ние. Они являются как бы скачком в познании объекта, прерывом непрерывности в развитии мышления. Для интуитивного пости­жения действительности характерна свернутость рассуждений, осознание не всего их хода, а отдельного наиболее важного звена, в частности, окончательных выводов.

Полное логическое и опытное обоснование этих выводов им находят позднее, когда они уже были сформулированы и вошли в ткань науки. Как писал известный французский физик Луи де Бройль, «человеческая наука, по существу рациональная в своих основах и по своим методам, может осуществлять свои наиболее замечательные завоевания лишь путем опасных внезапных скач­ков ума, когда проявляются способности, освобожденные от тя­желых оков строгого рассуждения, которые называют воображе­нием, интуицией, остроумием». Крупнейший математик А. Пу­анкаре говорил о том, что в науке нельзя все доказать и нельзя все определить, а поэтому приходится всегда «делать заимствование у интуиции».

Действительно, интуиция требует напряжения всех познава­тельных способностей человека, в нее вкладывается весь опыт предшествующего социокультурного и индивидуального разви­тия человека — его чувственно-эмоциональной сферы (чувствен­ная интуиция) или его разума, мышления (интеллектуальная ин­туиция).

Многие великие творцы науки подчеркивали, что нельзя не­дооценивать важную роль воображения, фантазии и интуиции в научном исследовании. Последнее не сводится к «тяжеловесным силлогизмам», а необходимо включает в себя «иррациональные скачки». С их помощью, по словам Луи де Бройля, разрывается «жесткий круг, в который нас заключает дедуктивное рассужде­ние», что и позволяет совершить прорыв к истинным достижени­ям науки, осуществить великие завоевания мысли. Вместе с тем французский физик обращал внимание на то, что «всякий прорыв воображения и интуиции, именно потому, что он является един­ственно истинным творцом, чреват опасностями; освобожденный от оков строгой дедукции, он никогда не знает точно, куда ведет, он может нас ввести в заблуждение или даже завести в тупик». Чтобыэтого не произошло, интуитивный момент следует соеди­нять с дискурсивным (логическим, понятийным, опосредован­ным), имея в виду, что это два необходимо связанных момента единого познавательного процесса.

Познание как единство чувственного и рационального, эмпи­рического и теоретического, рассудка и разума, интуитивного и дискурсивного тесно связано с пониманием (см. гл. V, §6).

Рассматривая теоретическое познание как высшую и наибо­лее развитую его форму, следует прежде всего определить его структурные компоненты. К числу основных из них относятся проблема, гипотеза, теория и закон, выступающие вместе с тем как формы, «узловые моменты» построения и развития знания на теоретическом его уровне.

Проблема — форма теоретического знания, содержанием ко­торой является то, что еще не познано человеком, но что нужно познать. Иначе говоря, это знание о незнании, вопрос, возник­ший в ходе познания и требующий ответа. Проблема не есть за­стывшая форма знания, а процесс, включающий два основных момента (этапа движения познания) — ее постановку и решение. Правильное выведение проблемного знания из предшествующих фактов и обобщений, умение верно поставить проблему — необ­ходимая предпосылка ее успешного решения. «Формулировка проблемы часто более существенна, чем ее разрешение, которое может быть делом лишь математического или эксперименталь­ного искусства. Постановка новых вопросов, развитие новых воз­можностей, рассмотрение старых проблем под новым углом зре­ния требуют творческого воображения и отражают действитель­ный успех в науке».

В. Гейзенберг отмечал, что при постановке и решении науч­ных проблем необходимо следующее: а) определенная система понятий, с помощью которых исследователь будет фиксировать те или иные феномены; б) система методов, избираемая с учетом целей исследования и характера решаемых проблем; в) опора на научные традиции, поскольку, по мнению Гейзенберга, «в деле выбора проблемы традиция, ход исторического развития играют существенную роль», хотя, конечно, определенное значение име­ют интересы и наклонности самого ученого.

Как считает К. Поппер, наука начинает не с наблюдений, а именно с проблем, и ее развитие есть переход от одних проблем к другим — от менее глубоких к более глубоким. Проблемы возни­кают, по его мнению: 1) либо как следствие противоречия в от­дельной теории, 2) либо при столкновении двух различных тео­рий, 3) либо в результате столкновения теории с наблюдениями.

Тем самым научная проблема выражается в наличии проти­воречивой ситуации (выступающей в виде противоположных по­зиций), которая требует соответствующего разрешения. Опреде­ляющее влияние на способ постановки и решения проблемы имеет, во-первых, характер мышления той эпохи, в которую фор­мулируется проблема, и, во-вторых, уровень знания о тех объек­тах, которых касается возникшая проблема. Каждой историчес­кой эпохе свойственны свои характерные формы проблемных ситуаций.

Научные проблемы следует отличать от ненаучных (псевдо­проблем) — например, проблема создания вечного двигателя. Ре­шение какой-либо конкретной проблемы есть существенный мо­мент развития знания, в ходе которого возникают новые пробле­мы, а также выдвигаются те или иные концептуальные идеи, в том числе и гипотезы. Наряду с теоретическими существуют и практические проблемы.

Гипотеза — форма теоретического знания, содержащая пред­положение, сформулированное на основе ряда фактов, истинное значение которого неопределенно и нуждается в доказательстве.' Гипотетическое знание носит вероятный, а не достоверный харак­тер и требует проверки, обоснования. В ходе доказательства вы­двинутых гипотез — а) одни из них становятся истинной теорией;

183

б) другие видоизменяются, уточняются и конкретизируются, в) тре­тьи отбрасываются, превращаются в заблуждения, если проверка дает отрицательный результат. Выдвижение новой гипотезы, как правило, опирается на результаты проверки старой, даже в том случае, если эти результаты были отрицательными.

Так, например, выдвинутая Плавком квантовая гипотеза пос­ле проверки стала научной теорией, а гипотезы о существовании «теплорода», «флогистона», «эфира» и др., не найдя подтвержде­ния, были опровергнуты, перешли в заблуждения. Стадию гипо­тезы прошли и открытый Д. И. Менделеевым периодический за­кон, и теория Дарвина, и др. Велика роль гипотез в современной астрофизике, геологии и других науках, которые окружены «ле­сом гипотез».

Выдающиеся философы и ученые хорошо понимали важную роль гипотезы для научного познания. Д. И. Менделеев считал, что в организации целеустремленного, планомерного изучения явлений ничто не может заменить построения гипотезы. «Они, — писал великий русский химик, — науке и особенно ее изучению необходимы. Они дают стройность и простоту, каких без их допу­щения достичь трудно. Вся история наук это показывает. А пото­му можно смело сказать: лучше держаться такой гипотезы, кото­рая может со временем стать верною, чем никакой»²⁰. Ф. Энгельс рассматривал гипотезу как «форму развития естествознания, по­скольку оно мыслит» и связывал ее с понятиями теории, закона, истины.

Крупный британский философ, логик и математик А. Уайтхед подчеркивал, что систематическое мышление не может про­грессировать, не используя некоторых общих рабочих гипотез со специальной сферой приложения. Такие гипотезы направляют на­блюдения, помогают оценить значение фактов различного типа и предписывают определенный метод. Поэтому, считает Уайтхед, даже неадекватная рабочая гипотеза, подтверждаемая хотя бы не­которыми фактами, все же лучше, чем ничего. Она хоть как-то упорядочивает познавательные процедуры. Указывая на важное значение гипотез для прогресса научного познания, британский ученый отмечает, что «достаточно развитая наука прогрессирует в двух отношениях. С одной стороны, происходит развитие знания

184

в рамках метода, предписываемого господствующей рабочей ги­потезой; с другой стороны, осуществляется исправление самих рабочих гипотез»²¹.

Наука нередко вынуждена принимать две или более конкури­рующие рабочие гипотезы, каждая из которых имеет свои досто­инства и недостатки. Поскольку такие гипотезы несовместимы, то, по мнению Уайтхеда, наука устремится примирить их путем создания новой гипотезы с более широкой сферой применения. При этом выдвинутая новая гипотеза должна быть подвергнута критике с ее же собственной точки зрения.

Таким образом, гипотеза может существовать лишь до тех пор, пока не противоречит достоверным фактам опыта, в против­ном случае она становится просто фикцией. Она проверяется (ве­рифицируется) соответствующими опытными фактами (в особен­ности экспериментом), получая характер истины. Гипотеза явля­ется плодотворной, если может привести к новым знаниям и но­вым методам познания, к объяснению широкого круга явлений.

Говоря об отношении гипотез к опыту, можно выделить три их типа: а) гипотезы, возникающие непосредственно для объяс­нения опыта; б) гипотезы, в формировании которых опыт играет определенную, но не исключительную роль; в) гипотезы, кото­рые возникают на основе обобщения только предшествующих кон­цептуальных построений.

В современной методологии термин «гипотеза» употребляет­ся в двух основных значениях: а) форма теоретического знания, характеризующаяся проблематичностью и недостоверностью; б) метод развития научного знания. Как форма теоретического знания гипотеза должна отвечать некоторым общим условиям, которые необходимы для ее возникновения и обоснования и кото­рые нужно соблюдать при построении любой научной гипотезы. вне зависимости от отрасли научного знания. Такими непремен­ными условиями являются следующие:

Выделяемая гипотеза должна соответствовать установленным в науке законам. Например, ни одна гипотеза не может быть плодотворной, если она противоречит закону сохранения и превращения энергии.

Гипотеза должна быть согласована с фактическим материа-

185

лом, на базе которого и для объяснения которого она выдви­нута. Иначе говоря, она должна объяснить все имеющиеся достоверные факты. Но если какой-либо факт не объясняется данной гипотезой, последнюю не следует сразу отбрасывать, а нужно более внимательно изучить прежде всего сам факт, искать новые — более лучшие и достоверные факты.

Гипотеза не должка содержать в себе противоречий, которые запрещаются законами формальной логики. Но противоречия, являющиеся отражением объективных противоречий, не толь­ко допустимы, но и необходимы в гипотезе (такой, например,
была гипотеза Луи де Бройля о наличии у микрообъектов про­тивоположных — корпускулярных и волновых — свойств, ко­торая затем стала теорией).

Гипотеза должны быть простой, не содержать ничего лишне­го, чисто субъективистского, никаких произвольных допуще­ний, не вытекающих из необходимости познания объекта та­ким, каков он в действительности. Но это условие не отменя­ет активности субъекта в выдвижении гипотез.

Гипотеза должна быть приложимой к более широкому клас­су исследуемых родственных объектов, а не только к тем, для объяснения которых она специально была выдвинута.

6. Гипотеза должка допускать возможность ее подтверждения, или опровержения; либо прямо — непосредственное наблю­дение тех явлений, существование которых предполагается данной гипотезой (например, предположение Леверье о су­ществовании планеты Нептун); либо косвенно — путем выве­дения следствий из гипотезы и их последующей опытной про­верки (т.е. сопоставления следствий с фактами). Однако вто­рой способ сам по себе не позволяет установить истинность
гипотезы в целом, он только повышает ее вероятность. Развитие научной гипотезы может происходить в трех основ­ных направлениях. Во-первых, уточнение, конкретизация гипоте­зы в ее собственных рамках. Во-вторых, самоотрицание гипоте­зы, выдвижение и обоснование новой гипотезы. В этом случае происходит не усовершенствование старой системы знаний, а ее качественное изменение. В-третьих, превращение гипотезы как
системы вероятного знания — подтвержденной опытом — в дос­товерную систему знания, т. е. в научную теорию.

186

Гипотеза как метод развития научно-теоретического знания в своем применении проходит следующие основные этапы.

Попытка объяснить изучаемое явление на основе известных фактов и уже имеющихся в науке законов и теорий. Если та­кая попытка не удается, то делается дальнейший шаг.

Выдвигается догадка, предположение о причинах и законо­мерностях данного явления, его свойств, связей и отноше­ний, о его возникновении и развитии и т. п. На этом этапе познания выдвинутое положение представляет собой вероятное знание, еще не доказанное логически и не настолько под­твержденное опытом, чтобы считаться достоверным. Чаще всего выдвигается несколько предположений для объяснения одного и того же явления.

Оценка основательности, эффективности выдвинутых пред­положений и отбор из их множества наиболее вероятного на основе указанных свыше условий обоснованности гипотезы.

Развертывание выдвинутого предположения в целостную си­стему знания и дедуктивное выведение из него следствий с целью их последующей эмпирической проверки.

Опытная, экспериментальная проверка выдвинутых из гипо­тезы следствий. В результате этой проверки гипотеза либо «переходит в ранг» научной теории, или опровергается, «схо­дит с научной сцены». Однако следует иметь в виду, что эм­пирическое подтверждение следствий из гипотезы не гаран­тирует в полной мере ее истинности, а опровержение одного из следствий не свидетельствует однозначно о ее ложности в целом. Эта ситуация особенно характерна для научных рево­люций, когда происходит коренная ломка фундаментальных концепций и методов и возникают принципиально новые (и зачастую «сумасшедшие», по словам Н. Бора) идеи.
Таким образом, решающей проверкой истинности гипотезы является в конечном счете практика во всех своих формах, но оп­ределенную (вспомогательную) роль в доказательстве или опро­вержении гипотетического знания играет и логический (теорети­ческий) критерий истины. Проверенная и доказанная гипотеза пе­реходит в разряд достоверных истин, становится научной теорией. Благодаря выдвижению гипотезы намечаются только общие контуры концептуальной структуры теории, обоснование же ги-

187

потезы в основных чертах завершает формирование этой струк­туры.

Следует иметь в виду, что сам поиск гипотезы не может быть сведен только к методу проб и ошибок, как полагал К. Поппер. В формировании гипотезы существенную роль играют принятые ис­следователем идеалы познания, картина мира, его ценностные и иные установки, которые целенаправленно направляют творчес­кий поиск.

Говоря о гипотезах, нужно иметь в виду, что существуют раз­личные их виды. Характер гипотез определяется во многом тем, по отношению к какому объекту они выдвигаются. Так, выделя­ют гипотезы общие, частные и рабочие. Первые — это обоснова­ние предположения о закономерностях различного рода связей между явлениями. Общие гипотезы — фундамент построения основ научного знания. Вторые — это тоже обоснованное предпо­ложение о происхождении и свойствах единичных фактов, конк-гных событий и отдельных явлений. Третьи — это предполо-кение, выдвигаемое, как правило, на первых этапах исследова­ния и служащее его направляющим ориентиром, отправным пун­ктом дальнейшего движения исследовательской мысли.

Существуют и так называемые, «ad hoe-гипотезы» (от лат. ad hoc — к этому, для данного случая). Каждая из них — это пред­положение, выдвинутое с целью решения стоящих перед испы­тываемой теорией проблем и оказавшееся в конечном итоге оши­бочным вариантом ее развития. Обычно такие гипотезы логически не связаны с основными положениями данной теории и являются нарушением общепризнанных критериев научности. Однако уче­ные иногда сознательно идут на нарушение этих критериев, при­бегая к помощи ad hoe-гипотез «во имя спасения» испытываемой теории, которая сталкивается с конкретными трудностями (невоз­можность предсказания новых фактов, адаптации к новым экспе­риментальным данным и др.).

Следует иметь в виду, что гипотезы, позволяющие успешно ешать определенные проблемы, вполне могут оказаться в даль-ейшем гипотезами ad hoc. Вместе с тем отдельные ad hoc-гипо-езы временно обеспечивают исходной теории некоторые важные прагматические преимущества (например, достаточную степень согласованности с экспериментальными данными).

188

Теория — наиболее сложная и развитая форма научного зна­ния, дающая целостное отображение закономерных и существен­ных связей определенной области действительности. Примерами этой формы знания являются классическая механика Ньютона, эволюционная теория Ч. Дарвина, теория относительности А. Эйн­штейна, теория самоорганизующихся целостных систем (синер­гетика) и др.

А. Эйнштейн считал, что любая научная теория должна отве­чать следующим критериям: а) не противоречить данным опыта, фактам; б) быть проверяемой на имеющемся опытном материа­ле; в) отличаться «естественностью», т. е. «логической простотой» предпосылок (основных понятий и основных соотношений меж­ду ними); г) содержать наиболее определенные утверждения: это означает, что из двух теорий с одинаково «простыми» основными положениями следует предпочесть ту, которая сильнее ограничи­вает возможные априорные качества систем; д) не являться логи­чески произвольно выбранной среди приблизительно равноцен­ных и аналогично построенных теорий (в таком случае она пред­ставляется наиболее ценной); е) отличаться изяществом и красо­той, гармоничностью; ж) характеризоваться многообразием пред­метов, которые она связывает в целостную систему абстракций; з) иметь широкую область своего применения с учетом того, что в рамках применимости ее основных понятий она никогда не будет опровергнута; и) указывать путь создания новой, более общей те­ории, в рамках которой она сама остается предельным случаем²².

Любая теоретическая система, как показал К. Поппер, долж­на удовлетворять двум основным требованиям: а) непротиворе­чивости (т. е. не нарушать соответствующий закон формальной логики) и фальсифицируемости — опровержимости, б) опытной экспериментальной проверяемости. Поппер сравнивал теорию с сетями, предназначенными улавливать то, что мы называем реальным миром, для осознания, объяснения и овладения им. Ис­тинная теория должна, во-первых, соответствовать всем (а не не­которым) реальным фактам, а, во-вторых, следствия теории дол­жны удовлетворять требованиям практики. Теория, по Попперу, есть инструмент, проверка которого осуществляется в ходе его. применения и о пригодности которого судят по результатам таких применений. Рассмотрим теорию более подробно.

189