Драч Г.В. - Культурология. - Р-на-Дону, 2002. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений Ростов нД Феникс, 2002. 608 с
 Скачать 6.31 Mb.
|
|
448 12. См. Аверинцев С. С. Византия и Русь: два типа духовности // Новый мир. 1988. № 9. С. 234, 13. См. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1992. С. 258. 14. Гачев Г. Д. Российская ментальность // Вопросы философии. 1994. № 1. с. 27. 15. Успенский Б. А. Царь и Бог. — Избр. труды. Т. 1. М., 1994. С. 123. 16. Пушкин А. С. Полн. соб. соч.: В 10 т. 2-е. изд. Т. VIII. М., 1958. С. 66—67. 17. Цит. по: Познанский В. В. Очерк формирования русской национальной культуры. М., 1975. С. 118. 207 Культурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений — Ростов н/Д: «Феникс», 2002. — 608 с. Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || 208 18. Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. С. 213. 19. См. Хоружий С. С. Трансформация славянофильской идеи в XX веке // Вопросы философии. 1994. № 11. 20. Рормазер Г. К вопросу о будущем России // Россия и Германия: Опыт философского диалога. М., 1993. С. 22—23. 21. Горький А. М. Собр. соч.: В 30 т. Т. 26. М., 1958. С. 150. 22. Шолохов М. М. Разговор с отцом // Дон. 1991. № 5. С. 159—160. 23. См. Солженицын А. И. Русский вопрос к концу XX века // Новый мир. 1994. № 7. 24. Фромм Э. Человек для себя. Иметь или быть? Минск, 1997. С. 345. 25. Цит. по: Знание — сила, 1992. № 1. С. 19. 26. Кемеров В. Е. Введение в социальную философию. М., 1996. С. 215. 27. Лосский Н. О. Характер русского народа. Кн. 2. М., 1990. С. 55. 28. См. Лихачев Д. С. Декларация прав культуры // Культурология. Научно-образовательный вестник. 1996. № 1. 29. Бородай Ю. М. Эротика — смерть — табу: трагедия человеческого сознания. М., 1996. С. 380—381. 30. Гумилев Л. Н. От Руси к России. М., 1992. С. 200. 3.5. ИЗ ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ 3.5.1. Скандинавское «присутствие» в древнерусской культуре Многогранные культурные связи Древней Руси с зарубежными странами уже у истоков ее государствен- ности складывались по-разному и различались по глубине и степени их интенсивности. В возникновении древнерусской культуры несомненно решающую роль сыграли собственная языческая культура, Византия и Скандинавия. Если роль и место двух первых обстоятельно изучены наукой, то за последней осталось все еще много неясного и дискуссионного. Здесь и присутствие на Руси в IX—X вв. скандинавских дружинников-варягов, и летописное повествование о варяжском происхождении древнерусской правящей династии Рюриковичей. Они породили длительную (с XVIII в.) дискуссию между норманистами и антинорманистами. Первые (Г. 3. Байер, Г. Ф. Миллер, Н. М. Карамзин и др.) отстаивали точку зрения о создании Древнерусского государства скандинавами, а вторые (М. В. Ломоносов, Д. И. Иловайский, С. П. Гедеонов и др.) отрицали это. В настоящее время у отечественных и зарубежных исследователей не вызывают сомнения как местные корни восточнославянской государственности, так и активное участие в процессе складывания Киевской Руси (преимущественно в формировании господствующего слоя) выходцев из Скандинавии. Вместе с тем сохраняется и ряд разногласий по частным вопросам этой проблемы, в том числе о призвании Рюрика. При общей скудости знаний о той далекой эпохе, особенно в сравнении с византийскими источниками, наш пристальный интерес вызывают новые данные науки и новые выводы ученых. В 1994 г. Новгородская археологическая экспедиция под руководством академика В. Янина сделала сенсационные открытия. В их свете возникновение славянской государственности 450 на Руси — сложный процесс, который шел по двум взаимосвязанным между собой путям. Поднепровское славянство объединялось вокруг Киева, северо-западное — вокруг Новгорода. Взаимообогащение этих двух традиций и создает то, что мы называем Древней Русью. Доказана также ошибочность бытовавшей в течение двух столетий концепции о том, что все, что касается восточного славянства, имеет свои корни в Поднепровье — с одной традицией, одной культурой, одним языком. Уже в начале своей исследовательской работы В. Янин обнаружил явное противоречие между этой концепцией и фактами. Изучая, в частности, историю древнерусских денежно-весовых систем, он выяснил, что они не сводятся к единой схеме. Существовали две денежные и две весовые системы — киевская, ориентированная на византийские единицы, на торговые связи с Византией, и новгородская, ориентированная на Скандинавию и Германию. Между двумя данными системами имелись простейшие способы пересчета. Многолетние раскопки в Новгороде (с 1932 г.), особенно исследование берестяных грамот, проведенное выдающимся лингвистом А. Зализняком и подкрепленное всем комплексом других находок, все больше подтверждали значительное передвижение масс славянства на территории Северо-Запада из южной Балтики (северная Польша, северная Германия, Шлезвиг-Гольштейн). Ученые приходили к новому взгляду на об- разование Древнерусского государства как на результат слияния двух славянских традиций, ветви которых дали ту великую державу, какой была Русь во времена Владимира Святославича и Ярослава Мудрого. Главный торговый и военный путь, связывающий оба центра, не случайно не ограничивался Новгородом и 208 Культурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений — Ростов н/Д: «Феникс», 2002. — 608 с. Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || 209 Киевом, а пролегал в обе стороны дальше — «из варяг в греки», становясь также путем распространения культуры. С Севера по этому пути приходили по найму и приглашению варяги. На Севере обосновались Рюриковичи, спустившиеся на Юг к Киеву и осевшие как государственная сила по всему пути от Ладоги до Херсонеса. Известный ученый, академик Д. Лихачев выдвинул в последние годы гипотезу о том, что для Русской земли, особенно в первые века ее исторического бытия, гораздо больше значило положение между Севером и Югом и потому ей гораздо больше подходит определение Скандославии и Скандовизантии, чем Евразии, так как от Азии она получила чрезвычайно мало. На самом деле Россия — никакая не Евразия. Если смотреть на Россию с Запада, то она, безусловно, лежит между Западом и Востоком. Но это чисто географическая точка зрения, 451 ибо Запад от Востока отделяет разность культур, а не условная граница, проведенная по карте. Россия — несомненная Европа по религии и культуре, утверждает тонкий знаток русской древности. С юга, из Византии и Болгарии, пришла на Русь духовная европейская культура, а с севера — другая, языческая дру- жинно-княжеская военная культура Скандинавии. Гораздо сложнее, чем духовное влияние Византии с Юга, было значение для государственного строя Руси скандинавского Севера — рефреном проходит мысль ученого в выступлениях и статьях последних лет. Безусловно, идеи Д. Лихачева — не обновленная попытка реставрировать норманскую теорию, а стремление к объективному осмыслению культурных истоков Древней Руси. Думается, исследователь не всегда прав с употреблением термина «Евразия»: ведь Русь становилась Россией. Более того, по прозорливому уточнению В. Вернадского, она — континент, со всеми вытекающими из этого положения и звания последствиями. Жалки потуги современных геростратов объявить Россию «империей зла» и содействовать ее развалу. Политический строй Руси в XI—XIII вв. представлял собой смешанную власть князей и народного веча, существенно ограничивавшего права первых. Княжеско-вечевой строй Руси сложился из соединения северо-германской организации княжеских дружин с исконно существовавшим на Руси вечевым укладом. Единство Руси было с самого начала древнерусской государственности гораздо более реальным, чем единство, к примеру, шведского государственного строя. И в этом, несомненно, сыграло свою роль христианство, пришедшее с Юга, ибо скандинавский Север еще долго оставался языческим. Призванные из Швеции конунги Рюрик, Синеус и Трувор, три варяжских брата, скандинавские имена которых в переводе означают: Миротворный, Победоносный и Верный (если таковые в действительности существовали), могли научить русичей по преимуществу военному делу, организации дружины. Княжеский же строй в значительной мере поддерживался на Руси собственными государями и общественными традициями: вечевыми установлениями и земскими обычаями. Старший из них, Рюрик, поселился на Ладожском озере, против финляндских финнов, и основал или восстановил город Ладогу; Синеус — на Белоозере, среди веси; Трувор — в Изборске, чтобы сдерживать ливонские племена. После смерти двух последних Рюрик переселился в Новгород, где построил княжеский двор, а не город, как можно бы заключить из слов известного летописца Нестора... Первый книжник, построивший 452 свою «теорию» «происхождения Руси» на соблазн грядущим исследователям, был составитель «Повести временных лет». Он отождествил Русь с варягами, счел ее одним из северогерманских племен. Из всех предложенных объяснений самого слова «Русь » на научное значение может претендовать только его производство от финского названия, которое обращается в Русь при переходе в славянскую речь по общему фонетическому закону финно-славянских языковых отношений (А.Е. Пресняков). На основе Полянского союза племенных княжеств к началу IX в, сложилось политическое образование, носившее название Русь. Распространено мнение о привнесении этого термина в Восточную Европу скандинавскими дружинниками, именовавшимися на Руси варягами. Но его первое достоверное упоминание на юге Восточной Европы, в так называемом «Баварском хронографе», составленном между 811 и 821 гг., относится ко времени, когда присутствие норманнов в этом регионе не прослеживается. Вопрос остается дискуссионным, но наиболее вероятно, что это название имеет местное, южное (при этом, скорее всего, неславянское в основе) происхождение и восходит ко времени во всяком случае ранее IX в. В этом же столетии оно выступает как обозначение этнополитического образования, не совпадающего территориально ни с одним славянским союзом племенных княжеств. Днепровской Руси предстояло пережить еще ряд потрясений, связанных с движением на юг варягов, раньше чем она сложится в большое восточнославянское государство и войдет в устойчивые отношения к Византии (А. Е. Пресняков). Высшим классом древнерусского общества, с которым князь делил труды управления и защиты земли, была княжеская дружина. Она разделялась на высшую и низшую: первая состояла из княжих мужей, или бояр, вторая — из детских, или отроков; древнейшее собирательное название младшей дружины «грида» или «гридьба» (скандинавское слово, означающее «дворовая прислуга») заменилось потом словом «двор» или «слуги». Эта дружина вместе со своим князем вышла, как мы знаем, из среды вооруженного купечества больших городов. Дружина княжества составляла военный класс. Большие торговые города тоже были устроены по-военному, образовывали каждый цельный организованный полк, называвшийся тысячей, которая подразделялась на сотни и десятки. Тысячей командовал выбиравшийся 209 Культурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений — Ростов н/Д: «Феникс», 2002. — 608 с. Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || 210 городом и назначаемый князем тысяцкий, сотнями и десятками — также выборные сотские и десятские. Эти выборные командиры составляли 453 военное управление города и принадлежащей ему области, которое называется в летописи «старцами градскими». Вооруженные города принимали постоянное участие в походах князя наравне с его дружиной. С другой стороны, дружина служила князю орудием управления: члены старшей дружины, бояре, составляли думу князя, его государственный совет. Договор князя Игоря с греками был заключен от его имени в 945 г. послами и купцами, которые вели торговые дела с Византией. Те и другие говорят о себе в договоре: «мы от рода русского сли и гостье». Это русское купечество далеко еще не было славянорусским, это были варяги. Договор вскрывал роль их в заморской русской торговле. Как люди бывалые и привычные к морю, варяги, входившие в состав купечества, служили посредниками между ним и заморскими рынками. Сторонним наблюдателям оба класса, княжеская дружина и городское купечество, представлялись одним общественным слоем, который носил общее название Руси. Не случайно на Руси варяг — преимущественно вооруженный купец, идущий через ее земли, чтобы пробраться далее в богатую Византию, там с выгодой послужить императору, с барышом поторговать, а иногда и пограбить богатого грека. На такой характер варягов указывают следы в языке. В областном русском лексиконе варяг — разносчик, мелочный торговец, варяжить — заниматься мелочным торгом. Любопытно, что когда неторговому вооруженному варягу нужно было скрыть свою личность, он прикидывался купцом, идущим из Руси или на Русь: это была личина, внушавшая наибольшее доверие. Известно, чем обманул Олег своих земляков Аскольда и Дира, чтобы выманить их из Киева. Он послал сказать им: «Я купец, идем мы в Грецию от Олега и княжича Игоря: придите к нам, землякам своим». Скандинавская сага о св. Олафе, полная исторических черт, рассказывает, как этот скандинавский герой, долго и усердно служивший русскому конунгу Вальдамару, т.е. св. Владимиру, возвращаясь с дружиной на кораблях домой, был занесен бурею в Померанию, где выдал себя за купца гардского, т.е. русского. Отдельные древнерусские фольклорные мотивы XII — начала XIII в. (например, связанные с образом Ильи Муромца) вошли в немецкий и скандинавский фольклор. На Западе были известны русские летописи, которые использовались при составлении латинских хроник. Богатая и самобытная культура Киевской Руси, развивавшаяся в постоянных контактах с культурами других стран и народов, особенно Севера и Юга, Византии и Скандинавии, стала важным компонентом средневекового мира. 454 1. Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций в 3 кн. М., 1993. 2. Лихачев Д.С. Нельзя уйти от самих себя... Историческое самосознание и культура России // Новый мир. 1994. № 6. 3. Лихачев Д.С. Культура как целостная среда // Новый мир. 1994. № 8. 4. Пресняков А.Е. Княжое дело в Древней Руси. Лекции по русской истории. М., 1993. 5. Славяне и скандинавы / Пер. с нем. М., 1986. 6. Фетисов А. Норманская теория и зарождение государственности у восточных славян // Проблемы становления и развития российской государственности. М., 1994. 7. Каратеев М. Норманская болезнь в русской истории // Слово. 1990. № 8. 3.5.2. Русь верхневолжская: природные условия, община и их роль в формировании соборных архетипов культуры В истории России недостаточно известен период, в ходе которого русский народ фактически создавал свою цивилизацию наново после гибели древнерусской (Киевской) цивилизации, наступившей в результате удельных стремлений князей и татаро-монгольского нашествия. В то время как этот период истории русской культуры является самостоятельным, так как он отличается от древнерусской цивилизации по многим параметрам культурно-цивилизационного процесса. Однако очень часто этот период формирования великоросского этноса и его культуры не выделяется и не рассматривается в качестве самостоятельного, так как заслоняется или сливается с третьим периодом истории отечественной культуры — Московским. В то время как именно в период заселения Верхневолжского региона закладывались основы нового политического и социального порядка: удельно-княжеского (частнособственнического, с прямой линией на- следования от отца к детям); свободно-захватного землевладения, сыгравшего особую роль в характере последующих процессов отечественной истории и культуры. Здесь же, в условиях нового «космоса» — природно-климатических условий, — 455 будут вырабатываться специфические черты характера и тип мышления русского человека, которые будут устойчиво проявляться даже в изменившихся условиях: терпеливость, наблюдательность, способность к интенсивному труду в короткое время, знаменитое русское «авось», целостность видения и др. Прежде всего надо иметь в виду, что складывающийся в верховьях Волги в XII—XIV вв. великоросский этнос имеет иной генотип, чем представитель Днепровской Руси. Славянский генотип изменится как под 210 Культурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений — Ростов н/Д: «Феникс», 2002. — 608 с. Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || 211 воздействием природно-климатических условий, так и в результате смешения с местными финскими племенами, которых русские собирательно называли «чудью». В связи с этим В. О. Ключевский отметит, что «наша великоросская физиономия не совсем точно воспроизводит общеславянские черты». По мнению того же Ключевского, над характером и типом мышления великоросса много поработала природа этого края, резко отличающаяся от природы Поднепровья, с его устойчивым климатом, жарким летом, плодородными черноземами и т. п. благоприятными для земледелия чертами. В верховьях Волги землепашцу приходилось осваивать новые земли в мало пригодных для земледелия условиях: короткое лето, густая сеть рек и речушек, идущих в разных направлениях, малоплодородный суглинок, покрытый лесными дебрями. Для того чтобы здесь вырастить хлеб, крестьянин должен был вырубить лес, сжечь его и удобрить почву, плодородие которой истощалось через 4—5 лет и это заставляло великоросса передвигаться на восток, осваивать новые участки. Для того чтобы обеспечить освещение и прогревание полю, землепашец должен был расчищать от леса территорию в три раза больше, чем та, которую он засевал. Эту тяжелую работу, постоянные перекочевки земледельцу приходилось осуществлять в условиях очень неустойчивого климата, с заморозками в мае и в августе, с оттепелями в январе. Тысячи мелких непредвиденных трудностей и опасностей создавали речки, озерца, болота, сырой климат. Эти обстоятельства изменили характер переселенца из Поднепровья. Изменчивость, неустойчивость климата, малоустранимые препятствия выработали у великоросса терпеливость и изворотливость в преодолении препятствий. Капризная природа, неустойчивый климат развили в нем удивительную наблюдательность, которая нашла отражение в народных приметах. В них раскрывается ум, знания природы, план и календарь сельскохозяйственной деятельности |