Главная страница

Кравченко, История Менеджмента. Учебное пособие для студентов вузов. М. Академический Проект, 2000. 352 с. (Gaudeamus) isbn 5829100649


Скачать 1.39 Mb.
НазваниеУчебное пособие для студентов вузов. М. Академический Проект, 2000. 352 с. (Gaudeamus) isbn 5829100649
АнкорКравченко, История Менеджмента.doc
Дата01.04.2017
Размер1.39 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаКравченко, История Менеджмента.doc
ТипУчебное пособие
#4422
КатегорияЭкономика. Финансы
страница6 из 28
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   28

Глава 4 МАКИАВЕЛЛИ: ТЕХНОЛОГИЯ ВЛАСТИ И ДИДЕРСТНА


Полторы тысячи лет, отделивших античность от Нового времени, понадобилось для того, чтобы на сме­ну древнегреческому менеджменту пришел западноев­ропейский. Его основоположником по праву можно считать великого итальянского гуманиста Никколо Макиавелли (1469—1527). Долгое время он представлял интерес ско­рее как политический мыслитель, историк и писатель, чем как создатель теории управления.

Провозвестник европейского менеджмента


Во второй половине XX века политологи, истори­ки, специалисты по менеджменту проявили к Н.Ма­киавелли повышенное внимание. В его произведени­ях — политических трактатах, исторических очерках, реляциях и новеллах — обнаружили идеи, в совокуп­ности составлявшие оригинальную систему практи­ческого управления. По своей эффективности, глуби­не и политической мудрости она не только не уступает, но даже превосходит иные разработки наших совре­менников.

Западные менеджеры активно изучают его творче­ство. Идеям Макиавелли посвящены курсы в школах бизнеса, научные семинары и конференции, докторские диссертации, специальные монографии и популярные брошюры. Сегодня в Макиавелли видят высочайший интеллектуальный авторитет, создателя одного из самых эффективных лидерских стилей, образец консультанта по управлению, теоретика социального конфликта.

Специалисты упоминают четыре принципа Макиа­велли, которые, по мнению Р. Ходжеттса, оказали влия­ние на развитие менеджмента:

1) авторитет, или власть лидера, коренится в под­держке сторонников;

2) подчиненные должны знать, чего они могут ожидать от своего лидера, и понимать, чего он ожида­ет от них;

3) лидер должен обладать волей к выживанию;

4) лидер — всегда образец мудрости и справед­ливости для своих сторонников.

Историческое лицо эпохи


Макиавелли жил в то время, когда человек еще не был рабом товарно-денежных отношений, а работода­тель не преследовал исключительно корыстные цели. В эпоху Возрождения над людьми тяготели императивы прибыли и безжалостной конкуренции.

Работодатель в эпоху Возрождения еще не был пред­принимателем в точном смысле слова, он мыслит себя скорее деятелем культуры и прогресса, гордится чест­ным именем и репутацией, превыше денежного расче­та ценит человеческую свободу и независимость. Ведь эпоха ренессанса — изящная копия античности. Италь­янцы возрождают идеалы и ценности Древней Греции, а не Римской империи, более близкой им по крови.

Возврат к общечеловеческим ценностям произойдет в истории еще раз — во второй половине XX века, в эпо­ху экономического процветания, демократических сво­бод и политической терпимости.

Жизнь Никколо Макиавелли пришлась на пере­ломный период — рубеж XV—XVI веков: закончился че­тырехсотлетний этап поступательного развития Италии, глубокий кризис охватил механизмы власти и социаль­но-экономическую структуру общества, мануфактур­ный капитала результате постепенного спада производ­ства уступает конкурентные позиции капиталу ростовщическому. На заре новой, капиталистической эры главную роль в экономической и политической дра­ме играет торговая буржуазия. Политическая филосо­фия Макиавелли как проекция эпохи полна антиномий, противоречий, неожиданных решений.

Страсть к приобретеним и страх потерять


Макиавелли учил правителя, стремящегося к ус­пеху, согласовывать свои действия, во-первых, с зако­нами необходимости (судьбой), а во-вторых, с поведе­нием подчиненных.

Сила на стороне лидера, когда он учитывает пси­хологию людей, знает особенности их образа мыслей, нравственных привычек, достоинства и недостатки. Очевидно, что действиями людей, наряду с другими ка­чествами, правит честолюбие. Но знать это еще недо­статочно. Надо выяснить, кто именно честолюбивее и потому опаснее для власть придержащего: желающие сохранить то, что имеют, или стремящиеся приобрести то, чего у них нет.

Состоятельными двигает страх потерять то, что они накопили. Страх потери порождает в них те же стра­сти, которыми одержимы стремящиеся к приобрете­нию, считает Макиавелли. Оба мотива власти, за ко­торыми нередко прячется обыкновенная страсть к разрушению, одинаково порочны. Бедные жаждут приобретения точно так же, как и богатые, которым всегда кажется, что их обладание недостаточно обес­печено, если они не делают новых приобретений.

Богатые, имеющие в своем распоряжении рычаги власти, и бедные, стремящиеся завоевать ее, в принципе ведут себя одинаково. Аморализм зависит не от со­циального происхождения, он продиктован участием в борьбе за власть. «Сатанинский злодей» Цезарь Борджиа, которого Макиавелли считал идеальным руководи­телем, ведет себя ничуть не хуже «революционеров» из народа.

В «Истории Флоренции» (1525) Макиавелли кра­сочно рисует психологию и тактику тех, кто рвется к власти, на примере предводителя знаменитого восстания чомпи — одного из первых в Европе восстаний рабо­чих, случившегося во Флоренции в 1378 г.

Победителей не судят


Предводитель восставших, обращаясь к толпе, при­зывал «идти до конца», раз уж люди взялись за оружие и учинили массовые погромы. Если бы нам пришлось сей­час решать, браться за оружие и опустошать дома граж­дан или нет, продолжает говорить вождь, то я был бы пер­вым, кто советовал не торопиться, предпочитая мирную нищету братоубийственной войне. Но оружие поднято и теперь уже речь идет о том, как избежать наказания за содеянное зло и при этом добиться большей свободы. Что делать, если все — население, власть — объединились против нас?

Мы должны, говорит предводитель восставших, не покоряться, а удвоить зло, умножить пожары и грабе­жи, вовлекая в преступления, повязывая злом все новых и новых людей. Ибо там, где ошибаются многие, не на­казывают никого.

Нельзя наказать всех, так как виновных слишком много. И еще: карают, как правило, за мелкие проступ­ки, а за крупные — награждают. Когда страдают все, мало кто захочет мстить, ведь общую обиду переносить легче, чем личную.

Умножая зло, не бойтесь упреков совести за соде­янное, потому что победа не вызывает позора, какой бы ценой она ни была одержана.

Победителей не судят; из рабства помогают выйти только измена и отвага. Когда люди начинают пожирать друг друга, участь слабого с каждым днем ухудшается. Когда обстоятельства не благоприятствуют человеку, он может положиться только на собственные силы.

Сегодня мы знаем, что многие поколения политичес­ких лидеров XX столетия, даже не изучая трудов Маки­авелли, эффективно применяли эти принципы на прак­тике. Почему так происходило, не знает никто. Может быть, законы «негативного управления» передаются ге­нетическим путем? Или лидеры, добивающиеся или уже добившиеся власти, применяют некие универсальные законы, которые действуют независимо от воли и созна­ния людей? Ни одного научного исследования на подоб­ную тему еще не проведено.

Воля к власти


Ориентация на власть, стремление ее достичь таит в себе потенциальную опасность для социального порядка, гарантом которого может быть только тот, кто эту власть уже имеет. Правитель, как персональное олицетворение привилегий и силы, превращается в цель для честолюби­вых подданных. К высшему посту в государстве или ком­пании тянется множество рук, а дотянувшись, берут от власти по максимуму.

Свойство стремиться наверх не зависит от лич­ных достоинств и недостатков. Оно действует в людях наподобие объективного закона, независимого от воли и сознания. «Воля к власти», если воспользоваться ниц-шевской терминологией, выше человеческих чувств. Она управляет нами вопреки нам самим.

Успех в продвижении наверх зависит не столько от интенсивности ориентации на власть, сколько от на­личных средств. Обладающие многим имеют в рас­поряжении больше средств — деньги, связи, — чтобы сеять смуту в обществе, дестабилизировать существу­ющий порядок.

Имея многое, они фактически злоупотребляют тем, чем уже обладают, ибо противозаконными действиями провоцируют у неимущих те же самые алчные чувства.

«Богатое честолюбие» опаснее «бедного», ибо воз­буждает в людях, не обладающих властью, желание ов­ладеть ею и всем тем, что сопряжено с властью, — бо­гатствами и почестями.

Свобода — всего лишь желание не быть угнетенным


Наряду с властью несомненной ценностью для лю­дей обладает свобода. Она — такой же императив че­ловеческих поступков, как и власть. Если власть чаще стремятся захватить, то свободу хотят удержать.

В «Рассуждениях о Тите Ливии» Макиавелли спра­шивает, кому лучше доверить охрану свободы — тем, кто желает приобрести то, чего не имеет, или тем, кто хочет удержать за собой уже приобретенные преимущества?

Сравнивая исторические факты, он делает вывод о том, что свободу республики правильнее доверить про­стым людям, а не дворянам. Последние одержимы же­ланием господствовать, а первые хотят всего лишь не быть угнетенными. Значит, они больше любят свобод­ную жизнь и имеют меньше средств для похищения сво­боды, чем дворяне.

Подтверждая свои выводы, флорентийский фи­лософ многократно повторяет одну и ту же мысль: че­ловек может смириться с утратой власти или чести, смириться даже с потерей политической свободы, но не с утратой имущества.

Народ молчит, когда казнят сторонников респуб­лики либо посягают на честь ее вождей. Но народ восстает, когда посягают на его имущество.

Толпа идет за видимостью успеха


Что правит человеческим поведением — мотивы или последствия, истинные цели или ложные результаты?

Трудно разобраться в тайниках человеческой души. Часто приходится встречаться с ничтожностью мо­тивов и величием результатов, а еще чаще — с вели­чием замыслов при ничтожности результатов. Про­верять или принимать на веру — вот в чем вопрос, который должен решить для себя эксперт от политики или управления.

Принимать видимость за действительность, счи­тать, что достигнутый успех оправдывают любые, даже самые бесчестные, средства, если они находятся в руках власть придержащих, свойственно только профанам. Из них состоит толпа. Она не разбирается в тонкостях политики, ее интересует лишь видимость дела.

Если государь достиг того, что ценится всеми или большинством, а именно единства общества, и использо­вал сомнительные средства, они, эти средства, всегда бу­дут сочтены достойными похвалы. Ведь толпа обращает внимание только на видимость. Мнение немногих имеет вес, когда большинству не на что опереться.

Толпа — всегда большинство, но не всякое большин­ство — толпа. Народ, послушный воле необходимости или разума, не есть толпа. Толпой управляют страсти скорее дурные, нежели хорошие.

Можно выразиться иначе: толпа — пространство чувств, страстей, эмоций; одиночество — пространство разума и сосредоточенности. Страстям подвержены все люди, независимо от того, причисляют они себя к дворянству или простонародью.

Люди, говорит Макиавелли, обычно неблагодарны, непостоянны, лживы, боязливы и алчны. Умный пра­витель должен уметь пользоваться страстями, играя на них как музыкант. Чтобы не попасть в неудобное по­ложение, ему лучше не питать иллюзий и заранее пред­полагать всех людей злыми. Хорошо, если действи­тельность опровергнет его точку зрения и он встретит добро. Тогда его успех только окрепнет. Но если ис­ходить из противоположного мнения, то действитель­ность, оказавшись иной, разрушит его замыслы.

Страх и любовь


Правитель не ошибется, зная, что поведением лю­дей руководят два главных мотива — страх и любовь. Поэтому тот, кого боятся, способен управлять так же легко, как и тот, кто любим.

Любовь очень тонка, а страх прочнее и тверже. Лю­бовь держится на крайне зыбкой основе — человечес­кой благодарности. Но благодарность легко разрушает­ся, и злой человек готов воспользоваться любым предлогом, чтобы ради личной корысти изменить ей.

Но разве правитель знает наперед, кто злой, а кто добрый? Ему надо быть трезвым реалистом, рассчи­тывая на успех даже при самых неблагоприятных об­стоятельствах.

Честный ошибается чаще


Конечно, людям свойственно стремиться быть че­стнее, чем они есть на самом деле, как и казаться лучше, чем они есть. Но если правитель принимает желаемое за действительное, то он добровольно обманывается.

Между тем, как живут люди, и тем, как они должны жить, дистанция огромная. Чаще всего терпит крушение честный правитель, ибо он мерит людей на свой аршин, т. е. представляет их лучше, чем они есть. В отличие от него умный правитель изучает то, что есть в действительности.

Хотя честности в людях меньше, чем они думают, сама по себе честность ценится очень высоко, ибо че­ловек склонен стремиться к тому, чего у него нет. Осо­бенно если такие качества пользуются уважением и ок­ружены почетом.

Людям свойственно обставлять себя видимыми символами, желаемыми благами, вымышленными доб­лестями. Если государь стремится добиться власти, признания или лидерства, ему надо пользоваться сим­волами, проистекающими из мотива любви. Но удер­жать власть можно, лишь полагаясь на мотив страха.

Существует только два способа достижения цели — путь закона и путь насилия. Первый присущ человеку, а второй — диким животным. Правителю не обязатель­но выбирать одно из двух, ибо данная антиномия не­разрешима. Он должен уметь пользоваться обоими спо­собами.

Руководитель не должен быть щедрым


Труден путь государя, его подстерегают опасности там, где он их не ждет. Вчерашний опыт, приведший к успеху, сегодня оборачивается провалом; благо, к ко­торому он стремится, ожидая, что и подчиненные по­читают это благом, способно обернуться злом.

Государь может проявить самые лучшие лидерс­кие качества, но они не принесут ему пользы. Поэтому правитель не может быть щедрым в такой степени, что­бы эта щедрость приносила ему ущерб. Но он не должен бояться также осуждения за те пороки, без которых не­возможно сохранить за собой власть.

Умный лидер — это тот, кто взвешивает все обстоя­тельства и последствия своих поступков. И круг анали­зируемых обстоятельств должен быть достаточно велик, чтобы ясно понять простую мысль: существуют добро­детели, обладание которыми ведет к гибели, и есть по­роки, усвоив которые, можно достичь безопасности и благополучия.

Когда на чашу весов поставлено высшее социаль­ное благо — порядок и стабильность, государь не дол­жен бояться прослыть жестоким. Хуже, если он, желая заслужить расположение подданных либо от избытка снисходительности, позволяет развиваться беспоряд­кам, грабежам и насилию.

Для острастки лучше казнить столько, сколько надо, ибо казни касаются все-таки отдельных лиц, а бес­порядки — бедствие для всех.

Полезнее держать в страхе


Самый знаменитый вопрос Макиавелли, который до сих пор будоражит умы менеджеров: что для ли­дера лучше — внушать страх или любовь? Что для него полезнее: чтобы его любили или чтобы боялись?

В принципе, лучше, конечно, сочетать оба мотива, но, коли в жизни такое недостижимо, для личной выго­ды правителя полезнее держать подданных в страхе. Од­нако поступать надо так, чтобы страх не перерос в нена­висть, иначе ничто не спасет государя от разбушевавшихся страстей.

Достичь необходимой меры нетрудно, памятуя, что главное — не посягать на имущественные и личные права подданных. Для пользы дела он может даже казнить кого-то из родственников бунтовщика, но только не посягать на имущество. Ведь люди обык­новенно прощают и забывают даже смерть родителей, но не потерю состояния.

Быть щедрым — значит быть зависимым


И еще одно правило: предусмотрительный пра­витель не должен выполнять все свои обещания. Он обязан сделать это лишь в том случае, еслд неиспол­нение наносит ему вред.

Подобный совет, возможно, звучит безнравственно, но только там, где все люди честны и добросовестны. Но мы-то знаем, что в большинстве своем подданные не особенно заботятся о выполнении распоряжений госуда­ря. Значит, и государь может не быть особенно щепетиль­ным в выполнении своих обещаний. Добиваясь власти, он расточает обещания налево и направо, пытаясь снискать любовь и преданность подчиненных. Но оставаться доб­рым слишком долго — неимоверно тяжкий груз.

Быть добрым, значит дать еще одно обязательство, стать зависимым от подчиненных. А там, где есть за­висимость, возникают нерешительность, малодушие и легкомысленность, т. е. качества, недопустимые для ру­ководителя.

Народ презирает в первую очередь малодушных, а не жестоких. Зависимый государь не способен быть твердым и злым, он неизбежно добр. Однако заслу­жить ненависть за добрые дела так же легко, полагает Макиавелли, как и за дурные. Вывод: чтобы удержать власть, надо быть порочным.

Вознаграждай постепенно, наказывай сразу


Управляя людьми, их надо либо ласкать, либо уг­нетать, поступая очень осмотрительно. Люди мстят, как правило, только за легкие обиды и оскорбления. Силь­ное давление лишает их возможности мстить. И уж если лидер избрал свой путь, то угнетение должно быть настолько мощным, чтобы отнять всякую надежду на со­противление .

Добрые дела и благодеяния правильнее расточать по капле, чтобы подчиненные имели достаточно вре­мени для благодарной оценки. Позитивные стимулы должны цениться, только тогда они выполняют свое предназначение.

Наградами и повышением по службе дорожат, когда они редки, когда раздаются мало-помалу. Напротив, наказание лучше производить сразу и в больших до­зах. Единовременная жестокость переносится с мень­шим раздражением, нежели растянутая во времени.

Там, где есть раздражение, управлять поведением людей нельзя. Негативные санкции не нуждаются в оце­нивании и ответной благодарности, они производят смя­тение чувств. Сильный гнет лишает подданных возмож­ности отмщения, и это — благо для руководителя.

Итак, зло надо творить сразу, а добро — постепен­но; гораздо надежнее внушать страх, чем быть любимым.

И еще: зло причиняет людям боль, а добро приеда­ется, и оба чувства ведут к одному и тому же результату.

Качества льва и свойства лисицы


Правитель не обладает всеми добродетелями одновре­менно. Поэтому важно не то, какой он есть, а то, каким он кажется подданным. На подобную уловку их легче пой­мать. Толпа с удовольствием идет за видимостью успеха.

Мудрый лидер соединяет в себе качества льва (силу и честность) и качества лисицы (мистификацию и ис­кусное притворство), т. е. качества прирожденные и качества приобретенные.

От природы человеку дано очень мало, гораздо боль­ше он получает, живя в обществе. Прямодушен, хитер или талантлив он бывает по рождению, но честолюбие, жад­ность, тщеславие, трусость формируются в процессе со­циализации индивида. Природа создала людей такими, что они могут желать чего угодно, пишет Макиавелли, но не всегда они могут этого добиться.

Между двумя полюсами — желаемым и действи­тельным — возникает опасное напряжение, способное надломить человека, сделать его завистливым, ковар­ным или жадным. Ведь желание приобретать превы­шает наши силы, а возможностей вечно недостает. В ре­зультате появляется недовольство тем единственным, чем человек уже владеет. Подобное состояние Макиа­велли называет неудовлетворенностью.

Зависть порождает врагов, напористость — сторонников


Неудовлетворенность— стимул к движению, из нее проистекают перемены в наших судьбах. Мы таковы, что хотим большего, чем имеем, но боимся потерять уже при­обретенное.

Завидуя тем, кто живет лучше, мы испытываем к ним ненависть, превращая во врагов тех, кто об этом даже не подозревает. Постепенно стимул к движению превра­щается в тормоз: мы становимся врагами самим себе. Тогда-то и настает час оборотней: зло предстает в маске добра, а добро используется во зло.

Во всем нужна мера. Желание приобретать — свойство вполне естественное. Одни стремятся к этому в меру своих сил. Другие будут не завидовать, а хвалить, не осуждать, но одобрять. Плохо, когда они не могут, но добиваются, не заслуживают, но получают.

Макиавеллиевский «Государь», ставший с тех пор политическим учебником по управлению, изобилует настолько смелыми (и, несомненно, глубокими) сентен­циями, что и сегодня не всякий решился бы высказать­ся столь откровенно. Например: «Я полагаю, все-таки, что лучше быть напористым, чем осмотрительным, по­тому что судьба — женщина, чтобы одержать над ней верх, нужно ее бить и толкать. В таких случаях она чаще уступает победу, чем когда проявляют к ней холодность. И, как женщина, она склонна дружить с молодыми, по­тому что они не столь осмотрительны, более пылки, и смелее властвуют над ней».

Личности и безликости


Когда человеку недостает пылкости или смелости, он предпочитает полагаться не на удачу или везение, а на собственную рассудительность. Быть может, судьба дей­ствительно благосклонна к молодым и безрассудным, но жизнь учит осмотрительности и степенности.

Честные и смелые идут напрямик, а слабые и неве­зучие — в обход. Идти в обход — значит, умерять свои аппетиты, сообразовываться с обстоятельствами, где надо — отступать и всегда — притворяться: говорить не то, что думаешь, не доверять первому встречному, по­ступать только с выгодой себе, думать не так, как велят. Иными словами, играть некую роль, надев социальную маску, через которую не разглядеть настоящего лица.

Любимцев судьбы очень мало, честные и благород­ные составляют меньшинство. Их можно назвать лич­ностями, большинство же — безликая толпа, ибо при­творство и есть та маска, которую вынуждены носить неличности, чтобы скрыть обман и коварство.

Поэтому о людях вообще можно сказать, что они при­творщики. Они бегут от опасностей и жадны до наживы. Когда им делаешь добро, они — навек твои друзья: гото­вы пожертвовать для тебя жизнью, имуществом и деть­ми, если, конечно, надобности в этом не предвидится.

Но если вы лишите их того, в чем они особенно нуж­даются, или что ценят превыше всего, даже когда это нуж­но сделать для общественного блага, они вас предадут или возненавидят. Ибо большинство — численное большин­ство — не обладает стойкими нравственными достоинства­ми. Чувство собственного достоинства выступает у них не абсолютным императивом, а всего лишь пассивной фор­мой выражения честолюбия и страсти к приобретению.

Принцип относительности


Все люди, независимо от того, нравственны они или нет, стремятся к одной и той же цели — к славе и богат­ству. Хотя каждый выбирает к ней свой путь: одни посту­пают осмотрительно, другие берут смелостью; одни при­бегают к хитрости, другие к насилию; одни терпеливы, другие решительны; все они способны добиться успеха, несмотря на то, что образ их действий противоположен. Почему же это возможно? Поступают по-разному, но целей достигают в равной мере.

Причина кроется в том, что, несмотря на противо­положность, и тот и другой образ действия соответству­ет конкретным обстоятельствам, данной минуте. То, что хорошо в одно время, может быть дурно в другое. В од­них ситуациях нужна жестокость, а в других снисходи­тельность.

Выбор цели также зависит от обстоятельств: нельзя стремиться установить демократию в тираническом об­ществе, или, напротив, монархию — в свободолюбивом.

Цели следует сообразовывать со средствами, а сред­ства — с обстоятельствами и результатами. Если ваша цель — ввести республику, то надо поступать одним спо­собом, а если монархию, другим.

Относительность н принцип разграничения


Итак, принцип относительности управления Маки­авелли гласит: выбор средств соотносится с ситуацией, оценка результата — со средствами, наконец, все вмес­те — цель, средства, ситуация — должны соотноситься между собой.

Многочисленные казни нельзя оправдать с точки зрения высших принципов, но это необходимо сделать с точки зрения целей или конкретной ситуации. Стало быть, с принципом относительности тесно связан прин­цип разграничения политики и морали: политику нельзя судить с нравственных позиций.

Политик не может руководствоваться нравствен­ными нормами, ибо политика — сфера относительного, а нравственность — область абсолютного.

Идея разделения властей (политической и рели­гиозной) Макиавелли легла в основание классической доктрины буржуазного либерализма.

Кругооборот форм управления


До сих пор не потеряла актуальности макиавеллиевская концепция циклического развития государ­ственных форм (демократия — олигархия — арис­тократия — монархия). Монархия легко обращается в тиранию, аристократия — в олигархию и т. д. Цикли­ческое развитие форм управления напоминает идею кругооборота, взаимообращения добра и зла.

Политические перевороты как раз и свидетель­ствуют о непрочности даже самого прогрессивного режима: его свергают и на смену приходит тирания.

В движении и кругообороте находится практи­чески все — материальные объекты, формы правления, человеческие дела. Природа не позволяет вещам пре­бывать в покое. Достигнув предела совершенства, дальше которого двигаться уже невозможно, государства всту­пают на обратную дорогу.

Маятниковое движение «вверх-вниз-вверх» совер­шают государства, добро и зло, наши поступки. Челове­ческие дела то идут на подъем, то клонятся к упадку.

Каждый человек, поступающий разумно, стремится только к успеху. Однако необходимость превыше разу­ма, она ведет ко многим вещам, к каким не привел бы нас рассудок.

Кругооборот Макиавелли возможен в силу отно­сительности противоположных состояний — добра и зла, низа и верха, упадка и подъема. Они легко пре­вращаются друг в друга.

Согласно Макиавелли, существуют три «хоро­ших», или основных формы управления (монархия, аристократия и демократия) и три плохих, или извра­щенных (тирания, олигархия и анархия).

Вторые так похожи на первые, что все они легко пе­реходят одна в другую: монархия — в тиранию, а демок­ратия — в анархию. Основатель любой из трех «хоро­ших» форм правления способен установить ее лишь на короткое время, ибо никакое средство не удержит ее от превращения в свою противоположность. Так и в чело­веческих делах: добродетель легко превращается в по­рок, а порок принимает обличье добродетели.

Принцип принятия решений


Кругооборот событий создает единую цепь взаи­мосвязи явлений в природе и обществе. Рассматривая человеческие дела, пишет Макиавелли в «Рассужде­ниях», мы все больше убеждаемся в непререкаемости закона: никогда нельзя устранить одно неудобство, что­бы из него не возникло другое.

Если хочешь сделать народ сильным и великим, то придется воспитать в нем такие качества, как, например, свободолюбие и независимость, благодаря которым уже нельзя будет управлять им по желанию.

Если народ оставить слабым и малочисленным, дабы иметь возможность удобно править им, то он сделается столь ничтожным, что не сумеет сохранить свое бла­госостояние и власть.

Принимая управленческие решения, лидер дол­жен тщательно взвешивать, на стороне какого из них меньше неудобств, и брать его за основу, ибо совершен­но безупречных решений не бывает.

Весьма сомнительным представляется другой путь: взвешивая альтернативы, выбираешь ту, которая сулит больше выгод и удобств.

Значение идей Макиавелли


Вклад Макиавелли в историю социальной мысли, в теорию и практику управления огромен. Одним из пер­вых он обосновал понятие гражданского общества и при­менил термин «государство» так, как принято сейчас — для обозначения политической организации общества.

Его идеи дали жизнь современной социологической теории элит (В.Парето, Э.Дженнинг, Г.Моска, Ч.Р.Миллс), повлияли на автора теории «менеджерской революции» Дж.Бернхайма, возглавлявшего так называемое «макиа-веллистское направление».

На авторитет Макиавелли ссылаются теоретики бюрократии (М.Вебер, Р.Михельс), коррупции (А.Бо-надео), политического руководства и престижа власти (С.Хантингтон), «постиндустриального общества» и по­литического прогнозирования (Д.Белл, Г.Кан, Э.Винер). Наконец, задолго до О.Конта Макиавелли выдвинул идею «общественного консенсуса». Несомненно, фигу­ра Макиавелли занимает важное место в истории соци­ологии и менеджмента.

Вопросы к главе


1. В чем заключается принцип относительности Макиавелли и как он применим в современном менеджменте?

2. Приложима ли концепция кругооборота к объяснению пове­дения людей в организации?

3. В чем сходство и различие идей Никколо Макиавелли и Дейла Карнеги?

4. Как можно применить принцип разграничения властей к со­временному обществу?

5. Просмотрите еще раз четыре основных принципа Макиавел­ли, о которых говорил Р.Ходжеттс, и постарайтесь найти в тек­сте главы мысли и идеи Макиавелли, подтверждающие либо опровергающие их правильность.
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   28


написать администратору сайта