ФИЛОСОФИЯ.Конспект лекций. Учебное пособие по философии представляет собой переработанное и дополненное издание 2005 года Философия конспект лекций
 Скачать 1.9 Mb.
|
|
Контрольные вопросы Что такое парадигма? Какие идеи общие для всех этапов развития позитивизма? Назовите отличительные особенности каждого этапа. Какая связь между понятиями «парадигма» и «научная революция»? С какой целью И. Лакатос вводит понятия «позитивная эвристика» и «негативная эвристика»? В чём проявляется гносеологический плюрализм П. Фейерабенда? В чём расхождение постпозитивизма с рационалистической традицией в философии? 6.7. Неокантиантство Во второй половине XIX века в Германии возникает новое направление в философии – неокантиантство. Оно представлено двумя школами – Марбургской и Баденской. В центре внимания Марбургской школы стоит проблематика математического естествознания. Представители Марбургской школы (Г. Коген, П. Наторп и др.) полагали, что такие понятия кантовской философии, как «чистый разум», «опыт», «вещь в себе» и т.д., должны быть очищены от примесей психологизма и истолкованы в соответствии с фактами математического естествознания. Виднейшими представителями Баденской школы (иногда ее называют Фрайбургской) являются Г. Риккерт и В. Виндельбанд. Идеи этих философов были своеобразной реакцией на позитивистское сведение исторического мира к природе, исторического познания к естественнонаучному. Позитивистская трактовка научного познания (независимо от того, о каком познании шла речь – познании природы или познании общества) сводилась к тому, что познание общества должно ориентироваться на идеалы естественнонаучного знания. Только в этом случае оно может иметь статус научности. Науки о природе изучают общее, устанавливают законы. И социальное познание, поскольку оно претендует на то, чтобы называться научным, должно изучать законы. Закон, по определению, это объективная, необходимая, повторяющееся, существенная связь между явлениями и объектами. Но в социальной жизни, с точки зрения неокантианцев, нет и не может быть ничего повторяющегося; в мире людей все события индивидуальны, уникальны, неповторимы. Именно этими свойствами обладают мифы, обычаи, ценности и т.п. объекты исторического познания. Все это делает необходимым проведение четкого различия между социальным познанием и естественнонаучным. Социальное познание одни авторы называют науками о духе, другие – науками о культуре (Г. Риккерт). Несмотря на некоторые разногласия и терминологические несовпадения, для всех философов этого направления характерно утверждение о том, что метод изучения общества должен отличаться от метода изучения природы. Для естественнонаучного объяснения действительности характерно каузальное объяснение (установление причинно-следственных связей). В противоположность этому науки о культуре должны ориентироваться на технику понимания. При этом сам принцип причинности применительно к историческим событиям не отрицается – каждое событие в истории общества имеет причину, но познание этой причины бессмысленно, поскольку каждое событие индивидуально. В. Виндельбанд разделяет науки на номотетические и идеографические. Науки о природе он называет номотетическими (от греч. – закон). Эти науки ищут в природе повторяющееся, а науки о духе или о культуре Виндельбанд называет идеографическими (от греч. – индивидуализирующий). Риккерт разделяет науки на генерализирующие и идеографические. Метод социальных наук он называет генерализирующим, что по сути то же самое. Таким образом, различие естественнонаучного познания от социального должно проводиться не по предмету, не по тому, что изучается, а по методу, по тому, как изучается. Но на этом различия не заканчиваются. Позитивистская модель познания предполагает ориентацию исследования на объективность, «очищение» сознания ученого от всякого рода идеологических, методологических и мировоззренческих установок, что обеспечивает объективность познания. Но в науках о культуре (науках о духе) тоже преследуется цель получения достоверного знания. Проблема заключается в том, что, применяя индивидуализирующий метод, мы рискуем впасть в субъективизм. Чтобы избежать этого, необходимо найти априорные (доопытные) принципы, которые обеспечили бы надежность познания. Неокантианцы считали не только уместным, но и необходимым условием успешного познания общества и человека ценностные установки исследователя. Ценности носят универсальный характер, их применение необходимо для уточнения нашего знания о социальной действительности, чтобы, в конечном итоге, отказаться от того, что не выдерживает проверки. С точки зрения неокантианства, в философии, в отличие от науки, нет «истин факта», все её суждения оценочны. Ценности обладают нормативным значением, при этом используются суждения типа «это должно быть так», в науке же суждения другого типа – «иначе не может быть». Философия должна быть теорией ценностей, её задача – установление ценностей, лежащих в основании познания, морали и искусства. Риккерт вводит понятие «отнесение к ценности». Введение этого понятия вызвано тем, что история предоставляет нам целый калейдоскоп событий, имен, явлений, и потому перед исследователем встает проблема выбора, отбора того, что необходимо исследовать, а что не заслуживает внимания, что важно для истории, а что нет. Такой выбор делается на основе ценности. Кроме того, в социальном познании познавать – значит судить, принимать или отвергать, одобрять или осуждать – всё это вызывает необходимость обращения к ценностям. При этом неокантианцы отличают ценность от оценки. Оценка носит субъективный характер, а ценность – объективна. Так, к оценочным явлениям относится то, что мы называем прогрессом. Это же явление или событие можно назвать и регрессом – всё зависит от субъективной оценки исследователя). Риккерт выделяет шесть сфер ценностей: 1) логика как сфера ценности истины; 2) эстетика как сфера ценности прекрасного; 3) мистика – ценности святости; 4) в этике – ценности моральность; 5) эротика – ценность счастья; 6) религиозная философия, где доминирует ценность личностной святости. Виндельбанд выделяет высшие ценности – истина, благо, красота и святость. Все они, считает немецкий философ, носят вневременой, надисторический характер. Субъективно они осознаются как нормы. В нормах наиболее явно выражен характер долженствования. Несмотря на кажущуюся субъективность исторического познания, социальное познание более адекватное, т. к. в нем меньше схемы. Индивидуализирующий метод тоже упрощает, преобразовывает действительность, но в значительно меньшей степени, чем в естественнонаучном познании. Естественные науки устанавливают единообразие реальности, переводят разрозненные эмпирические данные на язык общих понятий, формальных связей. Но и в мире природы существует уникальность любого явления и процесса. Одна и та же реальность выступает то как «природа» – тогда мы изучаемее со стороны общего, то как «история» – в этом случае мы изучаем её как частное. Можно ли установить такой метод познания, применив который стало бы возможным и изучение общего, законов, и изучение неповторимого, частного? С точки зрения неокантианцев, такое возможно только в религии, именно в боге соединяются сущее и должное. Таким образом, науки о природе и науки о культуре отличаются главным образом не по объекту, а по методу. В этом существенное отличие неокантиантской позиции от позитивистской. Сходятся они в одном – и те и другие считают, что познание (и естественнонаучное, и социальное) должно быть нацелено на изучение фактов. Идеи философов Баденской школы оказали большое влияние на дальнейшее развитие философии, в частности, учения о ценностях (М. Вебер и др.), послужили основанием для появления новой отрасли философского знания – аксиологии. Контрольные вопросы Чем, согласно неокантиантству, отличается социальное познание от естественно-научного? С какой целью неокантианцами вводятся ценности в социальное познание? Чем понимание отличается от объяснения? 6.8. Философская герменевтика Гуманитарное познание обладает рядом особенностей по сравнению с познанием естественнонаучным. Предметом гуманитарного познания являются тексты. Текст – это любая знаковая система, которая способна быть носителем смысловой информации и имеет языковую природу1. Изъятый из мира культуры, текст теряет своё значение. Особенности гуманитарного познания таковы, что на первое место в нём выходит оценка (аксиологический аспект) научных положений. Она зависит от взглядов автора и социально-политических условий его жизни. В гуманитарном познании наряду с объясняющими методами присутствует понимание, и приоритет принадлежит именно понимающим методам. Понимание – это постижение смысла явления культуры или текста. Герменевтика есть наука о понимании, истолковании текста. Сначала герменевтическая практика возникла в рамках экзегетики, то есть дисциплины, цель которой – понимание священного текста. Так, Августину Блаженному необходимо было соединить в единой интерпретации Ветхий и Новый заветы, такая же проблема стояла и перед протестантизмом. Но, как отмечает П.Рикер, экзегеза могла привести к появлению общей герменевтики только в конце XVIII – начале XIX вв. благодаря развитию классической филологии и исторических наук. Философской проблемой герменевтика становится благодаря Шлейермахеру и Дильтею. Герменевтическая проблематика выводится из психологии: для человека как конечного существа понимать означает переноситься в чужую жизнь, говорил Рикер. Соотношение понимания и объяснения в герменевтике принимает характер герменевтического круга: для того, чтобы понять, надо объяснить, а для того, чтобы объяснить, надо понимать. В понимании наличествует психологический оттенок, которого нет в объяснении. Психологический характер понимания, подчеркивал Г. Зиммель, сводится целиком к эмпатии – вчувствованию, то есть воссозданию в сознании ученого духовной атмосферы, всего мира чувств и разнообразия мотивов автора. Основоположником герменевтики как общей теории интерпретации и методологии гуманитарного знания является немецкий филолог Фридрих Шлейермахер (1768–1834). Для него герменевтика была искусством понимания чужой речи и правильного сообщения другим отраженного в мыслях интерпретатора содержания. Главное место отводится Шлейермахером предполагаемому диалогу автора и интерпретатора, а основная цель его герменевтического метода – понять автора и его труд лучше, чем он сам понимал свое творчество. Для этого надо войти в духовный мир автора и понять его жизненные обстоятельства. Главное в герменевтике Шлейермахера – это диалектика части и целого, герменевтический круг, предварительное понимание. Часть понимается через целое, а целое через часть. Понимание целого изменяется при переходе от одной части к другой, третьей и т.д. Новое гипотетическое понимание целого влияет на понимание частей. Происходит постоянное возвращение для того, чтобы уточнить смысл. Полное понимание произведения состоит, по Шлейермахеру, из диалектического синтеза предварительных пониманий. «Взаимосогласие отдельного и целого – всякий раз критерий правильности понимания. Если такого взаимосогласия не возникает, значит, понимание не состоялось», – уточняет Гадамер1. Субъективная сторона понимания заключается во вживании в другого, перевоплощении в автора, что возможно при родстве душ, конгениальности. Это уже психологическая интерпретация. Превращение герменевтики из методологии гуманитарного познания в общенаучную философскую дисциплину осуществил немецкий философ В. Дильтей (1833–1911). Метод понимания у него выступает как метод непосредственного постижения духовной целостности. Объектом понимания выступает внутренний мир человека, внешний мир и культура прошлого. Дильтей использует герменевтику для понимания культуры прошлого. Дильтей впервые разделил всю совокупность наук на науки о духе и науки о природе. Хотя эти два мира наук и отличаются по предмету и законам, но они всё же переплетаются и взаимодействуют друг с другом. Предмет историко-общественных наук – это система «жизненных единств», под которыми понимается всё собственно человеческое. Понимание и истолкование – вот адекватные методы, используемые науками о духе. Дильтей пришел к выводу, что в жизненном единстве целого существует некоторая часть, которая не может быть познана рациональными методами. Здесь мы сталкиваемся с областью бессознательного. Для его познания нужны особые методы: сопереживание, вчувствование, симпатическое проникновение во внутренний мир другого. Если сама жизнь иррациональна, значит, нечто иррациональное есть и во всяком понимании, говорит Дильтей. Существуют границы логической разработки гуманитарной проблематики. «Поэтому искусство понимания имеет свой центральный пункт в истолковании или интерпретации содержащегося в произведении остатка человеческого бытия»2. В конце Дильтей приходит к тому, что использует герменевтику для понимания любых «жизненных проявлений», а не только культуры прошлого. Это внутренний мир индивида, объективированный вовне, ставший таким образом правом, религией, языком, моралью, то есть объективным духом, через который люди опосредуют свое понимание друг друга. Дильтей устанавливает, что между объектом понимания и понимающим существует общность. Она основана на одинаковых элементах сознания индивидов. Общность – это основа понимания, а не сам способ понимания. Через Дильтея дошла до нас от Шлейермахера проблематика герменевтического круга. Следующий этап превращения герменевтики в философскую дисциплину связан с именем немецкого философа Мартина Хайдеггера (1889–1976). Понимание для Хайдеггера возможно только в языке, который есть сущностное свойство человеческого бытия. Язык определяет постановку всех герменевтических проблем, а герменевтика превращается в учение о бытии. Понимание – это онтологическая категория. Понимание выявляет онтологическое или общефилософское отношение к миру. Это область философского дискурса, а не научного. Хайдеггер толкует герменевтику как поиск смысла текста, который предзадан еще до начала чтения. «Кто хочет понять текст, тот всегда делает предположение, – комментирует Гадамер хайдеггеровское понимание герменевтического круга. – Он предполагает смысл целого, который кажется ему первым смыслом в тексте. Так получается потому, что текст читают уже со значительным ожиданием определённого смысла»1. Хайдеггер начинает толкование с предварительных понятий, которые со временем заменяются более адекватными понятиями, – это есть постоянное проецирование, пробрасывание смысла, составляющее смысловое движение понимания и истолкования. Хайдеггер осознает, как пишет о нём Гадамер, что понимание текста всегда предопределено забегающим вперёд движением предпонимания2. Предмнения, неоправданные самой сутью дела – источник заблуждений. Понимание должно разрабатывать верные, адекватные самой сути дела предмнения. Кто хочет что-то понять, должен быть открыт к инаковости текста. Герменевтически воспитанное сознание осознает свою предвзятость, тогда и текст ему является во всей своей инаковости. Это и составляет предварительную структуру понимания по Хайдеггеру. Круг понимания вообще не является «методологическим» кругом, он описывает онтологический структурный момент понимания. Человеческое существование невозможно без языка, язык – это дом бытия (Хайдеггер). Понимание поэтому – момент человеческого бытия. Понимание, по Хайдеггеру, «не просто одна из форм познания среди других, но наша самая основная способность вживаться и умело справляться с нашим миром»3. Герменевтика представляет собой феноменологию (описание явлений сознания) нашего повседневного мира, понимание и интерпретация составляют фундаментальные способы человеческого бытия, а философия – герменевтическую интерпретацию этого бытия1. Философское толкование является у Хайдеггера интерпретацией не текста, а Dasein`а, то есть вот-бытия. То, что понимается, это не смысл, а сущее. Немецкий философ Г.-Г. Гадамер (1900–2001) – крупнейший представитель герменевтики, ученик Хайдеггера. Философ, интерпретирующий текст, не должен вживаться в авторский мир, а находить в нём современный смысл, говорит Гадамер. Понимание основывается на предпонимании. Первое из условий герменевтики – это предметное понимание, ситуация, когда я и другой имеем дело с одной и той же вещью. Смысл сопричастности реализуется в форме общности основополагающих предрассудков – заранее сложившихся суждений. Тот, кто хочет понять, связывает себя с предметом, о котором гласит предание, либо находится в контакте с традицией или ищет такого контакта. Для Гадамера полярность близости и чуждости выступает как основа герменевтики, как её местопребывание. Отсюда проблема времени как основы события, в котором коренится наше сегодняшнее понимание. Со временем проявляются те предрассудки, которые обеспечивают истинное понимание. Только эта временная дистанция и в состоянии решать настоящую критическую задачу герменевтики – задачу дифференциации истинных и ложных предрассудков. Надо признать, что существуют вполне законные предрассудки, пишет Гадамер. Авторитет может быть источником истины, а не противоположностью разуму и свободе, он связан прежде всего с познанием, а его высказывания доступны пониманию. Форма авторитета – традиция2. Традиция является методом культурного обоснования. В рамках традиции человек воспитывается, чтобы затем критиковать её. Традиция – это форма внеличностного авторитета, связывающего историю и современность. Мы находимся внутри предания всегда. Принадлежность к традиции – непременное герменевтическое условие для Гадамера. Современный французский философ-герменевт Поль Рикер (р. 1913) поставил перед собой задачу сделать прививку герменевтической проблематики к феноменологическому методу. Для этого нужно найти подходящую структуру. В феноменологии есть пути обоснования герменевтики. Первый короткий путь онтологии понимания как у Хайдеггера: онтология отказывается от рассуждений о методе и сразу переносит себя в план онтологии конечного сущего, чтобы обнаружить здесь понимание как способ бытия, а не познания. Вопрос при каком условии познающий субъект может понять текст или историю? – заменяется вопросом: что это за существо, бытие которого заключается в понимании? Отсюда герменевтическая проблематика становится аналитикой того бытия, которое существует, понимая1. Вопрос об истине не является больше вопросом о методе, это вопрос о явленности бытия для сущего, чьё существование заключается в понимании бытия. Не в самом ли языке надо опять искать указания на то, что понимание является способом бытия?2 Рефлексия и язык приводят к онтологическим корням понимания. В языке и только в языке открывается всякое понимание. Нет символики до говорящего человека, именно в языке космос, желание, воображение получают свое выражение, непременно нужно слово, чтобы воспроизвести мир и сделать его священным. Отсюда и масштаб философской герменевтики, и её предназначение – стать подлинным арбитром в споре интерпретаций, каждая из которых претендует на исчерпывающий характер своих выводов. Рикер рассматривает эту общую герменевтику как вклад в создание масштабной философии языка. «Сегодня мы, люди, располагаем символической логикой, экзегезой, антропологией и психоанализом, которые, может быть, впервые способны охватить вопрос о целостном воссоздании человеческого дискурса»3. Отсюда намечается и движение к онтологии: именно через самопонимание в рефлексии мы имеем шанс познать сущее. «Всякая герменевтика, – говорит Рикер, – это понимание самого себя через понимание другого». Рикер пойдет по пути философской рефлексии о психоанализе: сначала через устранение классической проблематики субъекта как сознания (Декартово Cogito), потом через восстановление проблематики существования как желания. Существование есть желание и усилие. Философия остается герменевтикой, то есть прочтением смысла, скрытого в тексте за явным смыслом. Задача герменевтики – показать, что существование достигает слова, смысла, рефлексии лишь путем непрерывной интерпретации всех значений в мире культуры. Существование становится человечески зрелым существованием, лишь присваивая себе тот смысл, который пребывает сначала вовне, где объективируется жизнь духа – в институтах, в памятниках культуры. Так радикально противоположные герменевтики (искусства, морали и религии), каждая по-своему, продвигаются в направлении онтологических корней понимания. Онтология неотделима от интерпретации. Рикер возвращается к онтологии Хайдеггера, чтобы показать механизм его отказа от Декартовского Cogito как простого эпистемологического принципа и от всей старой метафизики, к которой оно принадлежало. Рикер показывает отказ от Cogito также и в плане психоанализа, который заменяет его желанием. Философская функция фрейдизма заключается в установлении интервала между абстрактным Cogito и возвращением к истине конкретного субъекта1. Рикер задаётся вопросом: как выявить упорядоченную последовательность образов духа (по типу гегелевской феноменологии духа) и взаимосвязь сфер культуры, которая была бы на деле сублимацией желания и разумным использованием энергии человеческих фантазий. Таким образом, Рикер показывает связь феноменологии, психоанализа и герменевтики. |