Западная философия 20 века. Западная философия XX. Учебное пособие РостовнаДону 2009 удк 1(4 (075)) 3 34
 Скачать 475.5 Kb.
|
|
Своеобразный подход к пониманию научной рациональности развивает английский ученый венгерского происхождения И.Лакатос на основе предложенной им методологии исследовательских программ. В его концепции рациональность познавательной деятельности определяется, наряду с опытом и логикой, установками научной программы. А так как при переходе от программы к программе эти установки меняются, то и понятие рациональности, научности знания оказывается исторически относительным. Согласно Локатосу, в развитии исследовательской программы можно выделить две основные стадии – прогрессивную и вырожденную. На первой стадии активно выдвигаются гипотезы, расширяющие эмпирическое и теоретическое содержание знания. Однако в дальнейшем развитие исследовательской программы резко замедляется, теряется ее познавательная мощь. Внутри исследовательской программы судьба теоретических построений решается не столько на основании опытных данных, сколько на основании их соответствия или несоответствия ядру программы и правилам эвристики, имеющим согласительную природу. Интересную концепцию истории науки выдвигает американский исследователь Т.Кун в своей книге «Структура научных революций». История научного познания ему видится как периодическая смена своего рода моделей научной деятельности, т.е. совокупности теоретических стандартов, критериев, мировоззренческих установок (или научной «парадигмы»). Безраздельное господство одной парадигмы характеризует период «нормальной науки» (например, классическая физика 17-19 вв.). Затем «парадигма» взрывается изнутри под давлением «аномалий», т.е. неразрешимых в ее рамках проблем. Наступает кризис или «революционный» период, когда создаются новые парадигмы. Победа одной из них дает начало новому «нормальному» периоду. М.Полани – британский ученый – автор концепции личностного знания. Он делает шаг в сторону социологии науки. Для Полани личностное знание – это интеллектуальная самоотдача, страстный вклад познающего. Это не свидетельство несовершенства, но насущно необходимый элемент знания. Он подчеркивает, что всякая попытка исключить человеческую перспективу из нашей картины мира неминуемо ведет к бессмыслице. Ученый уверен, что установление истины становится зависимым от ряда наших собственных, внутренних оснований и критериев, которые не поддаются формальному определению. Неизбежны и соответствующие ограничения статуса оформленной в словах истины. Полани по-новому оценивает огромную роль веры в познавательном процессе. На ней строится система взаимного общественного доверия. Согласие явное и неявное, интеллектуальная страстность, наследование культуры – все это предполагает импульсы, тесно связанные с верой. Разум опирается на веру как на свое предельное основание, но всякий раз способен подвергнуть ее сомнению. Появление и существование в науке наборов аксиом, постулатов и принципов также уходит своими корнями в нашу веру в то, что мир есть совершенное гармоничное целое, поддающееся нашему познанию. Принципиальные новации учения М.Полани состоят в указании на то, что сам смысл научных положений зависит от неявного контекста скрытого знания, имеющего в своих глубинных основах инструментальный характер. Смысл формируется как бы в процессе внутреннего прочтения формирующегося текста посредством сотворенной человеком языковой системы. Автор утверждает, что смысл неотделим и от той личной уверенности, которая вкладывается в провозглашаемое научное суждение. Крайние позиции среди постпозитивистов по вопросу критерия научности знания занимает американский ученый П.Фейерабенд. Он отрицает роль опыта в познании и каких-либо единых методологических стандартов вообще. Его позицию нередко называют «методологическим анархизмом», ибо такая позиция приводит его к отрицанию рациональности науки как таковой. Концепции научной рациональности он противопоставляет концепцию исторического релятивизма, согласно которой стандарты рациональности полностью меняются от эпохи к эпохе и даже от одного ученого к другому. С критикой основных положений неопозитивизма в пятидесятые-шестидесятые годы прошлого века выступил американский методолог науки С.Тулмин. Он считает, что ученый признает понятными те события или явления, которые соответствуют его научным представлениям, принятым им стандартам. То, что не укладывается в эту «матрицу понимания», считается «аномалией», устранение которой выступает стимулом развития науки. Согласно Тулмину, развитие науки сходно с дарвиновской схемой биологической эволюции. Сохраняются те теории и концепции, которые лучше приспосабливаются к требованиям научной среды. Хотя определенное влияние, по его мнению, имеют и вненаучные факторы (социальные, экономические, психологические и др.). Такую сложную и многоступенчатую эволюцию проделывает философия науки вплоть до наших дней. Глава 3. Проблема человека в экзистенциализме и персонализме. Экзистенциализм (лат.exsistentia-существование) или философия существования,- самое влиятельное иррационалистическое направление в западной философии ХХ-го века. Возникает экзистенциализм в своей ранней форме накануне Первой мировой войны в России (Лев Шестов, Николай Бердяев), после войны развивается в Германии (М.Хайдеггер, К.Ясперс), а в период Второй мировой войны во Франции (Ж.-П.Сартр, А.Камю, Г.Марсель и др.). Все названные мыслители ныне считаются классиками философии ХХ-го столетия. Своими предшественниками они считали С. Кьеркегора, Ф. Достоевского, Ф. Ницше, Э. Гуссерля. В центр внимания экзистенциалисты решительно ставили индивидуальные смысложизненные вопросы (вины и ответственности, решения и выбора, отношения человека к своему призванию и к смерти). Проблемы науки, морали, религии их интересовали преимущественно в связи с этими вопросами и в гораздо меньшей степени. Они отказываются от рационалистического, теоретически развитого знания и обнаруживают стремление вслушаться, проникнуть в меняющиеся исторические переживания человека, личности, существующей здесь и теперь. Экзистенциализм, будучи попыткой осмысления социальных потрясений, постигших европейскую цивилизацию в первой половине XX в., обращается к проблеме кризисных ситуаций, критических обстоятельств, в которых оказывается человек. Бытие экзистенциалистами представляется как некоторая непосредственная нерасчлененная целостность субъекта и объекта, человека и мира. В качестве подлинного бытия, начального бытия, выделяется само переживание, а именно переживание человеком своего «бытия-в-мире». При этом бытие понимается как непосредственно данное человеческое существование, как экзистенция, которая непознаваема ни научными, ни рационалистически-философскими средствами. Экзистенция направлена на другое, а не на самое себя, и только в моменты глубочайших потрясении, в условиях «пограничной ситуации» (перед лицом смерти), человек может прозреть, постичь экзистенцию как стержень своего существа. Экзистенция конечна, т. е. она сама есть временность, точкой отсчета которой является смерть. Представление о смерти как о непереходимой границе всяких человеческих начинаний занимает у экзистенциалистов почти такое же место, как в религии (кстати говоря, различают экзистенциализм религиозный — К. Ясперс, Г. Марсель, Н. Бердяев, Л. Шестов и экзистенциализм атеистический — Ж.-П. Сартр, А. Камю, М. Мерло-Понти). Человек не должен устраняться от сознания своей смертности, конечности, напротив, нужно высоко ценить все то, что напоминает ему о суете мирской. Гносеология экзистенциализма не что иное, как бунт против крайностей рационалистического познания. Наука, считают экзистенциалисты, не в состоянии решать мировоззренческие, гуманистические проблемы. Истина, по их мнению, не гносеологическая категория, а нравственно-социальная. Самым надежным свидетелем истины оказывается индивидуальная субъективность сознания, которая выражается в настроениях, в переживаниях, в эмоциях личности. В них всегда есть нечто общее всем людям и выражающее самую суть положения человека в мире. Основоположник немецкого экзистенциализма Мартин Хайдеггер (1889—1976) был учеником Э. Гуссерля. Формирование его философского мировоззрения пришлось на сложное время (первая четверть XX в.), полное не только внешними событиями, на время, когда вышло в свет полное собрание сочинений Ф. Ницше, возвратилось внимание к Г. Гегелю и Ф. Шеллингу, были переведены на немецкий язык С. Кьеркегор и Ф. Достоевский, началось издание собрания сочинений В. Дильтея, был заново открыт И. Гельдерлин, Вернер Гейзенберг сформулировал соотношение неопределенностей в квантовой механике. Опираясь на гуссерлевскую феноменологию, М. Хайдеггер стремился раскрыть «смысл бытия» через рассмотрение человеческого бытия. Появление в 1927 г. самой знаменитой книги Хайдеггера «Бытие и время» ознаменовало возникновение нового направления с четко выраженной программой. Хайдеггер считает, что смысл человеческому существованию придает его конечность, временность, поэтому время должно рассматриваться как самая существенная характеристика бытия (в экзистенциализме вообще проблема времени становится одной из центральных). Задача заключается в том, чтобы раскрыть связь между бытием, временем и человеком. Утверждая единство времени и бытия, Хайдеггер доказывает, что ничто сущее, кроме человека, не знает о своей конечности, а значит, только человеку ведома временность, а с нею и само бытие, при этом время неразрывно связано не просто с бытием, а именно с человеческим бытием. Сущность времени можно раскрыть лишь в его отношении к человеку. Время, относимое к человеку, Хайдеггер называет «первоначальным», а время, не связанное непосредственно с человеком, — «производным». Иными словами, деление им времени на первоначальное и производное соответствует различению психологического — переживаемого человеком времени и объективного — физического времени. Время, переживаемое человеком, Хайдеггер называет временностью. Эта временность выступает у него даже не как способ бытия человека, а как само это бытие, т. е. превращается им в субъект. Время имеет свой источник в конечности человека, жизнь которого заключена между рождением и смертью. Получается, что не существует мира вне и независимо от человеческого существования. Временность всегда наша и в нас, благодаря временности раскрывается бытие. Временность Хайдеггер характеризует такими свойствами, как конечность, экстатичность, горизонтальность, направленность к смерти. Конечность ее связана с конечностью человеческого существования. Экстатичность заключается в том, что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно и представляют собой экстазы — моменты субъективных переживаний человека, его выходы в прошлое, в настоящее и в будущее. Горизонтальность означает, что первоначальное время никак не связано с процессом развития, с движением от менее развитого состояния к более развитому. Для него свойственно не развитие, а повторение. Хайдеггер считает, что в европейской философской традиции происходит абсолютизация одного из моментов времени — настоящего. На самом же деле прошлое, настоящее и будущее взаимно проникают друг друга. Прошлое постоянно присутствует в человеке и влияет на его настоящее и будущее, которые также всегда есть, влияют друг на друга и на прошлое. Рассматриваемое как настоящее время раскрывается как вечное присутствие (бытие-при); в форме будущего оно связано с заботой, страхом, ожиданием. Только сосредоточенность на будущем дает личности подлинное существование. «Перед и вперед, — утверждает Мартин Хайдеггер, — показывают настоящее как такое, какое вообще впервые делает возможным для присутствия быть так, что речь для него идет о его способности быть. Основанное в настоящем бросание себя на «ради себя самого» есть сущностная черта экзистенциальности. Ее первичный смысл есть будущее». Перевес же настоящего приводит к тому, что мир повседневности заслоняет для человека его конечность. Именно понятия: вина, совесть, решимость, страх, забота — выражают духовный опыт личности, чувствующей свою неповторимость, однократность и смертность. Человеческое существование соединяет собою различные моменты времени, соединяет бытие со временем. Более того, человек, по Хайдеггеру, сам оказывается создателем времени, ибо настоящее и будущее (а следовательно, и прошлое) детерминированы его поведением и планами. Для обозначения времени человека в совместном его существовании с другими людьми Хайдеггер вводит понятие мирового времени, которое носит безличный, общественный характер. Мировое, или публичное, время связано с озабоченным бытием. Тем не менее, в открытом мире, в повседневности это время измеряется независимо от человека и является, в отличие от временности, бесконечным. Время вначале дано человеку в повседневной практической деятельности и понимается им исходя из обстоятельств и потребностей этой деятельности. На такой основе становится возможным теоретическое (абстрактное) понимание времени. В ходе деятельного общения человека с миром возникает, согласно Хайдеггеру, естественная датируемость времени на раньше, теперь, потом. Но поскольку деятельное общение человека осуществляется с предметами, находящимися в настоящем, то и деятельность человека является только настоящей. Соответственно, и все три измерения мирового времени рассматриваются сквозь призму настоящего. Бытие, понятое в горизонте времени, это и есть история. А так как время для немецкого мыслителя является формой переживания целесообразной индивидуальной деятельности, то историческое становится индивидуально-историческим. «Мировая история» для него — это «вторично-историческое», а история человека, под которой понимается субъективное переживание человеком своего индивидуального существования, — это «первично-историческое». «Расхожая характеристика времени как бесконечной, уходящей, необратимой череды теперь возникает, — утверждает Хайдеггер, — из временности падающего присутствия... Потому и история обычно и чаще понимается публично как внутривременное событие». Иначе говоря, история включена во время человеческой жизни. Она, таким образом, превращается в биографию. Бытие человека в мире определяется, по Хайдеггеру, следующими обстоятельствами: Личность «заброшена» в мир, не имеющий смысла, кроме того, который она сама ему придает. Возникновение личности навязано извне. Личность существует из-за себя и для себя. Хотя личность и нуждается в других людях, но никакая подлинная связь между ними невозможна (коллектив подавляет личность). Личность — это бытие, направленное к смерти. Итак, человек свободен и одинок. Перед ним ряд путей. Выбор зависит только от человека. При этом человеческое бытие может быть подлинным или неподлинным. В первом случае для него на передний план выдвигается будущее, направленность к смерти, во втором — настоящее, «обреченность вещам», повседневности. Традиционное понимание человека, полагает Хайдеггер, основывалось на объяснении человека по аналогии с вещами, на забвении им своей временности, историчности, конечности. Неподлинное существование приводит к так называемому объективному взгляду на личность, когда она оказывается вполне заменимой любой другой личностью, при этом другой — это уже не кто-то вполне определенный, а любой другой, другой вообще. Возникает фикция среднего, простого человека. Подлинное же существование выступает как осознание человеком своей историчности, конечности и свободы. Оно достижимо только перед лицом смерти. Человек вырывается за пределы неподлинного существования, переживая экзистенциальный страх. В основе всякого страха лежит страх смерти, раскрывающий перед человеком последнюю перспективу — смерть. Посмотреть в глаза смерти — это, с точки зрения Хайдеггера, |