В. Н. Билль Белоцерковский Шторм
 Скачать 0.53 Mb.
|
|
Председатель заседания. Пожалуйста. Продразверстник (поднимается на трибуну, говорит с расстановкой). Я, товарищи, предлагаю уничтожить главное местожительство насекомых: волосы. (Снимает шапку, обнажая лысую голову.) Надо организовать массовую стрижку. Пусть и женщины не стесняются, стригутся. Лучше постричься до тифа, чем во время тифа. (Садится.) Доктор (с места). Этого мало... Необходима чистота, мыло... Продразверстник (с места). Ну да, конечно, и мыло... тоже... хорошо. Председатель Чека (в кожаной куртке, с револьвером на боку). Я как председатель Чека могу сообщить доктору, что мною в одном месте обнаружен большой запас мыла и мыльного порошка. Мы постараемся направить это мыло куда следует, а тех, кто прятал его, тоже куда следует. (Садится.) Пауза. Курилова подымает руку. Председатель заседания. Слово товарищ Куриловой. Курилова. Товарищи, мы, беспартийные, конечно, еще не можем так работать в революцию, как коммунисты. Председатель заседания (звонит, прерывая). Пожалуйста на трибуну. Курилова. На трибуну? Хорошо... Мы не можем так работать в революцию, как коммунисты, потому что они передовая часть народа. Голова, значит... Но и мы помогаем революции, помогаем. Аплодисменты. Одно горе у нас с продразверсткой. Жалуются крестьяне. Продразверстник (с места). А ты учи их, агитируй. Курилова. Да я и агитирую! «Черти вы полосатые, да погодите, пока фронты уйдут. Разве Ленин себе продразверстку берет?» Председатель заседания. По существу, товарищ, по существу... Курилова. А мужики: «Ну, ты, баба, помалкивай, тоже в политику ударяешь». А я говорю: «Не только в политику, а даже учить вас, дураков, станем, потому Ленин сказал, что каждая кухарка должна научиться государством управлять!» Аплодисменты. Председатель заседания. Вы, товарищ, ближе к делу... Курилова. А это нешто не дело? Председатель заседания. Дело, да другого рода. Говорите о тифе. Что предлагаете против него? Курилова. Против его? А вот что. Надо, товарищи, очистить дворы и помойные ямы. От них зараза идет. Голос с места. Верно! Курилова. И вообще чистота. А чтобы поменьше мыла тратить, можно и с глиной постирать. (Показывает на юбку.) Во! И почаще в баню ходить. Была бы только охота помыться, а помыться, постирать и чистоту соблюсти завсегда можно. А то есть среди нашего брата такие, что моют и пудрют, что наружу показывают. Смех. А потому, товарищи, надо сообща за чистоту бороться, и тогда нам никакая зараза не страшна... Во. Аплодисменты. Председатель заседания. Насчет уборных и помойных ям я должен вас информировать, что в этом отношении у нас неважно: ассенизационный обоз мал, а требований на него много. Это вина не наша, а общей послевоенной разрухи. Редактор поднимает руку. Председатель собрания кивает головой. Редактор. Товарищи! Выступление Куриловой, вернее брошенные ею слова: «Ну, ты, баба, помалкивай!» — вынуждает меня выступить как женщину, хотя выступление мое может показаться не по существу. Голоса. Просим! Просим! Пожалуйста! Редактор. Слушая товарища Курилову, я вспомнила прием товарищем Лениным женщин Востока. Группа женщин с черными паранджами на лицах безмолвно сидели, как статуи. Паранджа в приемной Ленина казалась дикой и неуместной. Но когда Ленин вошел, женщины вскочили с мест, сорвали с себя паранджи и, плача от счастья, бросились его обнимать. Это было выражением любви к Ленину, как олицетворению свободы, избавившей их от паранджи. Домострой и буржуазный строй — это разновидность одной и той же паранджи, веками затем-нявшей сознание женщин. Это он делает из женщин «бабу». И только в одной части света, Совет-ской России, революция сорвала с нас эту проклятую паранджу. Можно с уверенностью сказать, что придет время, когда советские женщины уничтожат это оскорбительное слово «баба». И, говоря языком Куриловой, будут учить дураков — несознательных мужчин. Смех. Аплодисменты. Разрешите еще несколько слов закончить мысль. Голоса. Просим! Просим! Редактор. Еще вспомнила я, что покажется вам странным, рассказ Тургенева «Воробей». Большая охотничья собака стала хищно подкрадываться к выпавшему из гнезда воробью. Вдруг с дерева, перед самой пастью собаки, камнем упала мать воробышка. Взъерошенная, с хриплым писком, она прыгнула навстречу собаке и заслонила собою свое детище. Каким громадным чудовищем должен был ей казаться этот пес! Но в птичке-матери было столько отчаянной решимости, что собака смущенно остановилась и... попятилась. Вспоминая этот рассказ, я с горечью задала себе вопрос: а способны ли женщины-матери на такую решимость в защиту своих детей? Способны ли они броситься против чудовища, именуемого империализмом, в минуты смертельной опасности, скажем, войны? К сожалению, история не знает такого случая. Почему это? Потому ли, что женщины, быть может, меньше любят своих детей? Вздор! Так почему же? Ответ все тот же: паранджа! Это она веками уродует душу и парализует волю женщины. Она! Но я глубоко уверена, что недалек тот день, когда женщины всего мира, следуя примеру советских женщин, способны будут заслонить собою не только своих детей, но и все человечество. Аплодисменты. Никто не устоит перед женщиной, если она сорвет с своего сознания паранджу. Аплодисменты. Это выступление не по существу, а по существу я предлагаю: в комиссию по борьбе с тифом привлечь и женщин. Аплодисменты. Председатель Укома (до сего времени записывавший что-то, жестом просит слова; поднявшись с места, он, стиснув зубы, минуту смотрит на публику). Товарищи! Мы слышали здесь и похорон-ную речь врача о гибели нации, и глупости одних, и дельные предложения других, и интересную речь товарища редактора. Товарищ врач, не вымер Китай, не вымрет и Советская Россия. Если говорить о гибели нации, то под этим надо разуметь гибель старой, царской России. Аплодисменты. От нее, от старой России, давно бы и следа не осталось, если бы остатки ее не поддерживали лорды, банкиры и подобные им цивилизованные бандиты, грабители народов. Когда в начале прошлого года в Петрограде появилась холера, они завыли от радости, — они хотели видеть в холере гибель советского народа. Однако Петроград жив!.. Аплодисменты. Петроград задушил холеру... Точно так же задушим мы тиф и его союзников... Аплодисменты. Они вопили на весь свет, что с потерей Красной Горки потерян Петроград; но мы отбили Красную Горку. Петроград устоял! Аплодисменты. Товарищи! Доктор говорит, что дело наше — дрянь, все одно: опускайся, кум, на дно. А мы говорим: нет! Чорта с два! Ко всему тому, что уже предлагалось, я предлагаю следующее: немедленно выдать гарнизону новое обмундирование и белье, а если белья нехватит — шить его из сурового полотна. Болевших ранее сыпным тифом мобилизовать на сыпной фронт в первую очередь, как не боящихся заразы. Взять на учет порайонно все бани, ванны и души в частных домах. Назначить новую комиссию для борьбы с тифом из следующих лиц: меня, товарища редактора... Аплодисменты. ...председателя Совета, председателя Чека, председателя Совнархоза, упродкомиссара. Объявить приказом, что за спекуляцию вшивым бельем — расстрел на месте! Аплодисменты, шум, движение. (Возвышая голос.) Товарищи! Партия наша не из господ. Вместе с гарнизоном, рабочими и интел-лигенцией мы горы своротим! Аплодисменты. Занавес КАРТИНА ВТОРАЯ Председатель Чека наклеивает на картон кусочки разорванной записки. Пробегает глазами. Председатель Чека. Так... (Прячет в ящик. Берет трубку телефона.) Алло! Комендатуру! Да, это я. Вот что, надо усилить караулы, без пропусков немедленно арестовывать, а с пропусками всех, кто бы там ни был, направлять в проверочный стол Чека. Ну и все. (Кладет трубку. Вынимает из кобуры, револьвер и кладет на стол. Звонит в колокольчик.) Появляется красноармеец. Давай сюда арестованную! Красноармеец выходит и тут же возвращается с арестованной и сам уходит. Арестованная. Товарищ председатель, за что же это вы меня арестовали? Должно, обознались. Председатель Чека (мягко). А вы вот садитесь, красавица, потолкуем, узнаем. Сначала давайте по-знакомимся. Как фамилия, имя, отчество? Арестованная. Документы у вас... Там все прописано. Председатель Чека. Тут их два... Какой ваш? Или оба ваши? Арестованная. Мне и одного хватит. Вот тот, что в правой руке. Председатель Чека. А другой чей? Арестованная. Не знаю... по дороге нашла. Хотела в милицию снесть, мабуть кто загубыв. Председатель Чека. Понимаю... Так как же вас звать-то? Арестованная. Так я ж кажу, в документе прописано. Председатель Чека. А я вот не разберу. Арестованная. Ну... Настасья ж Петровна. Председатель Чека. Фамилия? Арестованная (неестественно кашляя). Мабуть, соломинка от хлиба в горле застряла. Теперь в хлебах соломы больше, чем зерна. Председатель Чека (читая, подсказывает). Солодубова... Арестованная. Эге ж, эге ж, Солодубова. Председатель Чека. Ой нет, ошибся, Сологубова. Арестованная. Та я ж кажу, Сологубова. Председатель Чека. А сказала Солодубова. Арестованная. Да я ж за вами повторила. Не обратила внимания, у нас в сели хвамылию не пытають, больше по батькови. Председатель Чека. А отца как звали? Арестованная. Кар... (Спохватившись.) Петро... Председатель Чека. Какой губернии? Арестованная (морща лоб). Херсонской. Председатель Чека. Уезда? Арестованная. Алешкинского. Председатель Чека. Далеко, однако, забралась — с Днепра на Волгу. У Деникина места нехватило? Там бы себе и спекулировала на здоровье. Арестованная. Беспокойно там у него. Председатель Чека. А тут спокойно? Вот — арестована. Арестованная. Да это ж по ошибке. Председатель Чека. Возраст? Арестованная. Тридцать пять. Председатель Чека (игриво). А на вид и тридцати не дам. Арестованная. Ну так що ж. (Играя глазами.) Вы вот из виду тоже молодой да гарный, а годов за тридцать будет. Председатель Чека (искоса глядя на нее). Нет, не угадала, Марья Карповна, моложе. Арестованная (вздрогнув, кокетливо). Да яка ж я вам Марья Карповна? Смеетесь... Председатель Чека. Виноват, Настасья Петровна. Арестованная. Чудной вы... Председатель Чека (читая документ). Крестьянка? Арестованная. А вже ж не дворянка. Председатель Чека. А написано — мещанка. Арестованная. Когда жила в сели, так была крестьянкой, а в городе — мещанка. Председатель Чека. Чем занимаетесь? Арестованная. Торгую. Председатель Чека. Чем? Арестованная. Чем попало. Всяким барахлом. Председатель Чека. Где достаете это барахло? Арестованная. У одних беру, другим продаю. Председатель Чека. А у кого берете? Арестованная. Всех не запомнишь. Председатель Чека. Ну, назовите хотя бы одного. Арестованная. Та як я назову, як своя хвамылия в голови не держится. Председатель Чека. Ну, а улицы-то знаете? Арестованная. Эге ж. Председатель Чека. Назовите. Арестованная. Чудно якось, по-новому; не выговорить. Председатель Чека. А по-старому как? Арестованная. Да я ж не здешняя. Як бы знала, що пытать будете, записала бы. Председатель Чека. Вы же неграмотная. Арестованная. Других попрохала бы. Председатель Чека, поднявшись, отходит от стола. Арестованная хищным движением хватает со стола револьвер, прячет под кофту. Председатель Чека. Родные живы? Арестованная (слезливо). Ни... братья на войне погибли, а батько вмер. Председатель Чека. А где живете? Арестованная. Та там, где арештували. Председатель Чека. А раньше? Арестованная (улыбаясь). Где все живут: на земле тай в хате. Председатель Чека. У кого? Арестованная. А грець его зна, у кого, теперь хаты без хозяев. Председатель Чека. А если по улице поведем, узнаете? Арестованная. Да что вы до мене причепились? Голова кругом пошла. Председатель Чека. Не волнуйся, последний вопрос и отпущу. Где достаешь вшивое белье и обмундирование? Арестованная. Где все достают. Одни с покойников снимают, другие — продают. Председатель Чека. А почему белье английское? Да и обмундирование... (Вынимает из ящика стола.) Вот, например... Знакомо? Арестованная. А хиба мало пленных у нас, да и тех, шо сами от Колчака бежали. У всех почти начисто английская хворма. Председатель Чека. У них одна рвань, старье, а это новое, только для виду помято и загрязнено. Плохо сработано. Наспех. Должно быть, кто-то торопил. И много у тебя этого добра, целый склад! Арестованная. Это не мое. Ничего не знаю. Председатель Чека. Слушай, Манька, брось дурака валять, давай поговорим по-хорошему. Ты ведь знаешь, что тебя ждет за распространение заразного белья. Поэтому для твоего же здоровья лучше признаться: откуда и от кого получаешь эту заразу и кто помогает тебе ее распространять. Одна ведь не управишься. Скажешь начистоту — в тюрьме посидишь, но будешь жива, не скажешь — похороним. Так что советую тебе подумать, а я пока похожу. (Поворачивается спиной.) Подумай, подумай!.. Арестованная (выхватив револьвер). Подыхай, гад! Слышен щелк спускового курка, затем второй, но выстрела нет. Председатель Чека (спокойно повернувшись, насмешливо). Не стреляет... Не заряжен. Арестованная растерянно роняет револьвер. А вот этот стреляет. (Вынимает из кармана другой револьвер.) А теперь давай поговорим по душам... Садись... Занавес КАРТИНА ТРЕТЬЯ Председатель Укома в кабинете, пишет. Появляется матрос в белом шлеме на голове. Матрос. Здорово, сэр! Хау ду ю ду? Председатель (смеется). Что за цирк? Матрос. Южно-африканский шлем английского происхождения. Англичане в Туркестане. Председатель. А к тебе как он попал? Матрос. Товарищ привез. Сбежал оттуда. Этот шлем и спас ему жизнь. За своего приняли. Председатель. Ты в нем похож на английского лорда. Матрос. Ну?! Тогда долой! (Сорвав с головы шлем, разглядывает.) Ничего себе прогулочка — из Южной Африки в Россию: водичку помутить и рыбку половить, знаем ваши штучки! Потом свои африканские порядки и у нас завести. А вот этого, мистер лорд, не желаете? (Ударом ноги вышибает шлем за дверь.) Катись! (Уходит.) Пауза. Входит флиртующего вида, нарумяненная, напудренная мещанка. Глупое выражение лица. Председатель, углубившись в работу, не замечает ее присутствия. Мещанка, вытащив зеркальце, глядит в него, затем прячет его и вмиг привычным движением руки приводит себя в порядок. Мещанка. Где здесь принимают в партию? Председатель. А вам зачем это? Мещанка. Я хочу вступить в партию. Председатель. Вы кто такая? Мещанка. Любовь Ивановна. Председатель. А кто вам дает рекомендацию? Мещанка. Господин Беляев из ЕПО и комиссар образования Шуйский. Председатель. Вы с Шуйским лично знакомы? Мещанка. А как же! Одно время ухаживал за мной, продукты присылал. Удивительно любезен. Да вообще у меня много поклонников. Председатель. А где они служат? Мещанка. Больше в ЕПЕ. Председатель. В ЕПО? Мещанка. Ну да, ЕПО, где раздают по запискам материю для платьев, продукты и даже конфекты. Председатель. А как вам нравится товарищ Ковалев? Мещанка. Это самый главный в ЕПЕ? (Делает кислую мину.) Грубый мужик, ничего не выдает по запискам. Невежа... Председатель. А заместитель его, Беляев? Мещанка. Беляев? Прекрасен. Когда Ковалева нет, у него можно получить и не по записке, а по знакомству. Широкая натура... русская. (С чувством уважения.) Он ведь из купцов первой гильдии. Председатель (серьезно). Вот молодец! (Незаметно для посетительницы записывает.) А Григорьев и Толмачев как вам нравятся? Они, кажется, тоже в ЕПО работают? Мещанка. Тоже симпатичные. Председатель (записывает). Тоже из купцов? Мещанка. Что вы! Толмачев был только приказчиком у Беляева, а про Григорьева не знаю. Председатель. А Калашникова знаете? Мещанка. Хам! Ругается некрасиво... Председатель. А вам почему в партию захотелось? Мещанка. На собрания ходить, политикой заниматься... Интересно! Председатель (смеется). А ну, покажите ваши рекомендации. Мещанка (подает). Вот. Председатель (читает). «Товарищ Любовь Ивановну Козозубову знаю по работе в своем отделе как честную, энергичную и вполне свободомыслящую женщину. Василий Николаевич Шуйский». Так... (Читает вторую рекомендацию.) «Вполне гарантирую доброкачественность политической физиономии товарища Любовь Ивановны Козозубовой. И. М. Беляев». Так... хорошая рекомендация, хорошая! (Звонит.) Входит матрос, угрюмо смотрит на мещанку, но, заметив жест председателя, сдерживает себя. Вам, Любовь Ивановна, придется на некоторое время направиться в комнату номер два к симпатичному товарищу Акимову. (Указывает на матроса.) Товарищ проводит вас. Небольшая формальность: ответить на некоторые вопросы, а затем вы вернетесь ко мне, и все будет сделано. |