В. Н. Билль Белоцерковский Шторм
 Скачать 0.53 Mb.
|
|
Иванова. И зачем его только в партии держат? Из центра. Что вы, товарищи! Нельзя так. У нас в центре... Васильев. Его уже давно пора под суд. Иванова. На общем собрании потребуем суда над ним. Голоса. Правильно! Согласны! Верно! Шум усиливается. Отдельные голоса тонут в общей массе. Попов (стоя на верхней ступеньке крыльца, отчаянно машет руками, метлой, кричит). Товарищи, тише! Товарищ Васильев прочтет свое стихотворение!.. Голоса. Тише! Тише! Тиш... тиш... Васильев (на верхней ступеньке, опираясь на метлу, читает). Слез бессилия не нужно Долой испуг и мягкотелость! Ты — коммунар, революционер, Смерть идет к тебе с визитом. Борись ты с ней, с тифозным паразитом! Пусть будет чистота везде. Мы, вешние потоки, Отпор незваному дадим, Страшна, страшна улыбка смерти. Но и ее мы победим, поверьте! Аплодисменты. Дворник. Смирно! Курьерша. Идут. Голоса. Кто? кто такой? Курьерша. Лектор и редактор. Лектор. В «Коммунистическом Манифесте» Маркс говорит... Редактор. Никогда он этого не говорил. Лектор (смущенно). Странно... Наконец, Ленин... Редактор. Оставьте вы, пожалуйста, и Ленина и Маркса в покое. Что у вас за привычка всюду тащить за собой великих людей? Не понимаю. Иванова. А вот и Раевич! Приближается Раевич. Он в старом, поношенном пальто, шляпе и валенках. Голоса. Раевич! Раевич! Раевича обступают, весело здороваются. Попов. Товарищи! Раевич чуть выкарабкался из тифа, а уж на субботник пришел. Голоса: — Домой его! — Домой! Домой! — И без тебя управимся! Раевич. Нет, нет, товарищи! Я с вами... Не могу без коллектива... Тоска! Голос. Но ведь тебе нельзя! Раевич. Ничего, ничего... Я с вами. Попов. Ладно! Пускай идет, а работать все-таки не пустим. Иванова. Не пустим, не пустим. Раевич. Дорогие товарищи! Мне бы только побывать с вами. Ведь такой момент!.. Ленин назвал его великим почином. Первый субботник в Москве, сказал он, имеет большее историческое значение, чем любая победа империалистов — бойня миллионеров из-за прибыли англо-американских миллиардеров. Иванова. Спокойно, спокойно, товарищ Раевич! Раевич. Коммунистические субботники — это фактическое начало коммунизма. (Дворнику.) Пойми! Ведь ты одним своим сознанием выше любого ученого, который не понимает этого момента. Васильев. Совершенно верно! Иванова (берет Раевича под руку). Пойдем, пойдем, дорогой! Нельзя! Васильев (беря Раевича под руку с другой стороны). Не так горячо! Нельзя! Нельзя! Раевича уводят. На крыльцо выходят Председатель Совета с листом в руке. Председатель Укома и матрос. Здороваются. Председатель Совета. Меркулов! Голос. Здесь! Председатель Совета. На конную. Кораблев! Голос. В тифу! Председатель Совета. Ковалев за него. Ковалев! Голос. Здесь! Председатель Совета. В первый район. Сергушев! Голос. Здесь! Председатель Совета. В первый район. Скворцов! Голос. В тифу! Председатель Совета. Шаповалов за него. Голос. Здесь! Председатель Совета. Второй район. Махметов! Голос. Здесь! Матрос. Начальство! (Машет списками.) Наряд по улицам получай. (Раздает списки.) Председатель Совета. Пошли... Командир. Стройся! Толпа торопливо зашевелилась: строится, перекликается. Голоса: — Иванова, сюда! Ваше место рядом! — Ау! Иду! — Шура! Шура! Васильев (Ивановой). На Колчака вместе и на работу вместе. Голоса: — Сергей, что жену оставил? — Таков приказ! — Ой, ногу отдавили! — Степан, сюда ступай! — Не могу, мое место здесь. — Ваня, а Ваня! — Куда вы... Вам на вокзал. — А мне с вами веселей. — Нельзя, любезничать не время. — Работать надо. — Федоров, где ты? Ау! — В раю!.. Командир. Смирно! Тишина. На плечо! Лопаты, топоры и прочие предметы взлетают на плечи. На месте шагом арш! Отряд мерно топает на месте. Запевала поет: «Слушай, рабочий, война началася». Прямо! Правое плечо вперед! Прямо! Пошли, дружно подхватив: Смело мы в бой пойдем За власть Советов И как один умрем В борьбе за это. Занавес КАРТИНА ВТОРАЯ Уланские казармы. Красноармейцы бродят, сидят на скамьях, лежат на нарах. У некоторых в руках винтовки. Щелкают затворами, стучат прикладами об пол. Напряженное состояние. Сердюков. Чего мы ждем, ребята? Итти или не итти? Гаврилов. Куда итти, когда командира нет. Не убежал ли? Бутов (с винтовкой). Никуда не убежал. Головой за него отвечаю. Жди и не разговаривай! Чистов. А меня сумление берет. Какой антирес коммунистам заразу на нас пущать? А коммунистов сколько полегло! Начисто все в лазарете. Брешет командир. Белогвардейская, в ём душа. Бутов. Дура ты! Коммунисты нарочно и своих морят, чтобы нам глаза замазать, а Колчаку заразу оставить, когда он сюда придет. Не понимаешь? Не видишь, что ль? Буркалы повылазили? Чуркин. Не коммунисты — англичанка, через вшивое белье, заразу пущает. Голос. Зачем? Чуркин. Чтоб советскую власть заморить... Шалай. Что брешешь? Что брешешь? Тебе кто сказывал? Чуркин. Дядька вчера заходил; сказывал, у одной спекулянтки целый склад с заразой накрыли. Шалай. А почем он знает, что от англичанки товар? Чуркин. По обмундированию. Голос. А дядька твой не коммунист? Чуркин. Не-е, беспартийный. Бутов. Да чего ты брешешь там! Помалкивай! Сучков (на нарах). Подох бы ты у меня, кулацкий выродок, да вот головы не подыму. Шалай. А мне на все наплевать! В лесу место найдется. Сам себе власть... По башке хвачу. Самогон разведу. Раздолье одно. Гаврилов. В бандиты метишь. Народ грабить. Шалай. А коммунисты твои не грабят? Хлеб отбирают. Чистов. Для нас же отбирают, на фронт да для заводов. Будто не знаешь. Дурака валяешь! Бутов. Ты чего тут аблакатствуешь, чего народ смущаешь? Стерва! (Бросается к Чистову с вин-товкой.) Шалай. Бей! Пыряй! Чистов, выхватив винтовку у стоящего рядом красноармейца, отбивается. Шум. Крики. Голоса: — Заткни ему зевало! — Не трожь, не трожь! — Стой! Стой! — Эй, черти, погодь! — Разнять их! — Стой, стой! Бутов (с дикой яростью). Я тебе покажу!.. Коммунистов выгораживать?! Шалай. Бей! Пыряй! Сучков, с усилием приподнявшись на нарах, с криком: «Эх!» — швыряет одеяло на голову Бутову, Бутов, споткнувшись, падает. Хохот. Голос. Подымайсь! Пойдем к военному комиссариату, командира встренем. Шалай. Подымайсь! Подымайсь! По дороге малость пошарим, спирту попробуем. Эх, раздолье! Берут винтовки, щелкают затворами. Голоса: — На волю, ребята! — Аида на улицу! — Скажем, чтоб домой пустили! — Без толку не желаем тут сидеть! Чистов. А ежели палить начнут? Голоса: — Ответ дадим! — Го-го-го! — Не ходи... Не ходи! — Не слухай их! — Подымайсь! Чистов. Стой на месте! Стой, говорят! Бутов. За мной. Неожиданно шум обрывается. В дверях появляется редактор. Все взоры изумленно устремляются в ее сторону. Пауза. Редактор. Командира ждете? Голос. Где он пропадает? Редактор (спокойно). Расстрелян... Пауза... Растерянность. Голос. Вот те и на! Чистов (насмешливо). На тот свет командировку получил! Редактор. Кровью вашей хотел Деникину дорогу открыть. На следствии сознался, что он английский шпион. Шум. И связан с Деникиным. Обманув вас с помощью кулаков, проникших в вашу часть, он хотел устроить здесь резню, чтобы потом вашими же руками установить власть помещиков и... Бутов (прерывая). Брешет! Голос. Тихо! Редактор. Не в силах справиться с нами на фронтах, враги в тылу нашем, вместе с ложью, распространяют и тифозную заразу. Раскрыт заговор. Склад с заразным бельем... Чуркин. Во! Во! Об этом дядька мой и гуторил! Редактор. Все это с помощью интервентов. Бутов. Чего болтаешь?! Кой леший звал тебя сюда? Голоса: — Агитацию тут разводить! — Головы нам забивать! — Гони ее к чертям... Бутов. Пошла отсюда! Ну! Голоса: — Стой! Стой! — Не трожь! Не трожь! — Погоди! — Чего расшумелся — Дай дослухать! Бутов. Чего тут слухать! Подослали ее, чтобы задержать нас, пока они свои силы против нас соберут! Чистов. Тихо! Редактор. Нет!.. Я пришла с одной целью. Спасти тех, кто обманут. Спасти от позора и гибели. Пришла к вам, хотя знала, что среди вас найдутся такие, которые могут убить меня, чтобы не дать мне сказать правду. Пришла потому, что знала, что среди вас есть и такие, которые не предадут свою рабоче-крестьянскую власть! Не позволят себе такого позора!.. Клянусь своей партией — что для меня превыше всего, — клянусь памятью мужа, повешенного белыми в Чите, клянусь своими детьми, что я пришла спасти вас, пока не поздно! Бутов. Брешет она! Брешет, подлюга! Лазаря поет! Голос. Не впервые! Бутов. Пока она тут поет, там (жест) дружки ее собираются, чтобы разбить нас. Брешет, стерва! Голос. Ничего не брешет! Кто на смерть идет, тот не станет брехать. Шалай. Знаем ее... Хитрющая баба. Гони ее! Не зевай! Голос. Гони! Гони! Гони! Шалай. Бей! Пыряй ее!.. Бутов. Уйди! Убью! (Решительно рванулся к ней, занося штык.) На миг все как бы замерли, оцепенели... Редактор спокойно шагнула навстречу. Чей-то вскрик. Бутов останавливается. Опускает винтовку. Растерянно топчется на месте. Шумный взрыв протеста. Несколько бойцов угрожающе бросаются к Бутову. Чистов. Ты что же это? Ты что? Голоса: — Тебе кто позволил? — Ты чего разошелся! IIIалай (оттащив в сторону Бутова). Да что с такими разговаривать. Пущай на свою погибель остаются здесь, а мы на улицу. Пошли, Бутов. За мной! Голос. Ишь ты, командир сыскался. Гаврилов (насмешливо). Спирту пограбить! Не терпится! Шалай (во весь голос). Айда на волю! Айда! Чистов (рассвирепев). Заткнись! (Ударом приклада отбрасывает его в сторону, загораживая выход.) Никуда не пойдешь! Редактор (подняв руку). Дайте мне слово сказать! Голос. Говори! Говори! Чистов. Тихо Редактор. Вам тут кулачье и белогвардейцы наболтали, что Колчак, мол, снова пошел в наступ-ление. Ложь. Колчак отступает. Он уже далеко за Уфой. Теперь Колчаку и его союзникам только и остается, что мутить в советском тылу. Голос. Да нам тут такое наговорили... Редактор. И будут говорить. Тут не только Колчак, за спиной его заграничные советчики. Недаром во главе их стоит такой матерый враг наш, как английский капитал. Недаром английская буржуазия считается самой подлой в политике. И недаром с ней пошел против нас и американский капитал — «Желтый дьявол», как его называл наш писатель Максим Горький. И вот этим врагам вашим вы чуть не поддались. Кто этого не понимает — тот сам себе враг! Голоса. Правильно! Правильно! Редактор. Тот рубит сук, на котором сидит. Голос. Правильно! Редактор. Я вам прочту приказ из белой газеты белогвардейского полковника Розанова. Голос. Просим! Редактор. Дело происходит в Сибири. (Читает.) «Занимая деревни, требовать выдачи партизан, в противном случае расстреливать каждого десятого. В случае сопротивления — деревни сжигать дотла; всех взрослых мужчин расстреливать. Ропот. Мертвых вешать на телеграфных столбах. Имущество — телеги, скот и прочее — забирать». Ропот. А командующий английскими частями в Сибири генерал Нокс за этот приказ назвал Розанова молодцом. Сучков (с нар). Вот сволочь! Как у себя дома. Редактор. Вот кому вы на руку играете. Пауза смущения. Сучков. Совесть где, раздери вашу душу! В группе кулаков подозрительно шепчутся. Редактор. Эту газету я вам оставлю. Кто пограмотней, пусть почитает другим. Там есть что почитать... И вообще, товарищи, думать надо. Думать. Это значит учиться у партии, слушать партию, и тогда никто не обманет вас. Страшен не враг — страшна несознательность ваша. В ней, и только в ней враг черпает силы свои. Голоса. Точно! Верно! Редактор. И наоборот, ваша сознательность — это смертельный страх для буржуазии, ибо в этом она видит гибель свою. Голоса: — Да мы сами понимаем. — Замутили нас! — В оба уха дудят. — А командира нет, ячейки нет. Редактор. Обещаю ходатайствовать о прощении вам, если выдадите провокаторов, если в казарме порядок и дисциплину наведете, а главное, если искупите свой грех перед советской властью, когда этого потребует дело. Гул голосов. Хоть сейчас на фронт. Голос. Значит, опять воевать? А большевики сказывали, что советская власть против войны. «Долой войну». Голоса: — Да что он городит — Он же придурковатый! — Не слухайте его! — Геть на свое место! Шум. Редактор (жестом прерывая шум). Он правильно говорит: да, долой войну! Долой тех, кто ради наживы затевает ее. Мы за войну войне! Мы за войну дворцам и мир хижинам. Мы воюем за мир и братство народов! Мы воюем за то, чтобы дети наши никогда не были жертвами спекулянтов войны! Понятно? Чистов. Да он у нас заместо попугая. Слова командира повторяет. Голоса: — Попка дурак! Добродушный смех. — Товарищи, нам бы комиссара сюда! Редактор. Будет у вас и комиссар, будет и командир. А пока (обращаясь к Чистову) командуете вы. (Понизив голос.) Арестовать зачинщиков. Чистов. Слушай мою команду! Стройся! Смирно! На-ле-во! Шагом арш! Четкий шаг. Группа кулаков нервничает. Левое плечо вперед! Направо! Стой! Группа кулаков оказалась отрезанной от выхода. Бутов (отчаянно). Напролом! За мной! Все одно помирать! (Вскинув винтовку, в сторону редактора.) Вот тебе, подлюга! Чистов успевает выстрелить раньше. Бутов падает. Бойцы дружно набрасываются на группу кулаков, с криками: «Сдавайтесь!» — «В штыки их!» — «В приклады!» Чистов (заслонив собою редактора). Живьем брать! Живьем! Шалай (высоко подняв руки). Да я ничего! Я же шутковал! Занавес КАРТИНА ТРЕТЬЯ Вечеринка у Шуйского. Гости, разбившись группами, разговаривают. В одной группе. Бучинский. Нет! Нет! Не говорите! Никак не могу с вами согласиться. Никак. В вас говорит не логика, а ненависть. Нагорный. Неужели вы, Павел Иванович, думаете, что интеллигенция пойдет за ними? Бучинский. Боюсь! Ей-богу, боюсь! Если не сейчас, так потом. Не сегодня, так завтра. Нагорный (насмешливо). Так все и ринутся за Лениным... Бучинский. Возможно. Нагорный. На каком основании вы так думаете? Бучинский. На основании фактов. Нагорный. Каких? Бучинский. Тимирязев, Павлов, Вильяме и другие. Нагорный. Дуракам закон не писан. Бучинский. Ну, знаете... слово «дурак» может произнести и попугай. Белов (примиряюще). Господа! Господа! Бучинский. Ну, как можно называть таких людей дураками? Нагорный. Похоже на то, что вы высокого мнения об их поступке? Бучинский. Не об их поступке, будь они неладны, а об их интеллекте. А это означает, что они могут послужить примером для других. Не будем обманывать себя: эти люди совершенно независимы. В любом государстве им создадут хорошие условия, в особенности, если они выскажутся против большевиков. А между тем они остались здесь, в России. Белов. Более того: Тимирязев высказал свою любовь и уважение Ленину, Вильяме, говорят, вступает в партию, а Павлов, говорят, одному французу, пытавшемуся сманить его во Францию, указал на дверь: «В Париж! В Париж!» Бучинский. На него это похоже... (Белову.) А вы, синьор, почему не высказываете свои мудрые мысли? Мы вот с ним спорим, спорим... Белов. О чем спорить? О чем? Пустые разговоры. Не интеллигенция решит ваш спор. Нагорный. А кто же, по-вашему? (Иронически.) Народ? Белов. Нет. Нагорный. А кто же? Белов. Интервенция. Нагорный. Дай бог. В другой группе. Гронский. Не понимаю! Какой был смысл Шуйскому вступать в партию большевиков? Егупов (со смешком). Он из тех, что примазываются к любой господствующей партии. При Керен-ском он был эсером. Гронский. И зачем это ему? Кто мешает ему занимать пост обыкновенного специалиста? Ведь большевики охотно принимают их. Чухнин. Повидимому, ему хочется занимать еще общественное положение; этакий общественный зуд — своего рода болезнь. |