Дольник Непослушное дитя. Дольник Непослушное дитя биосферы. В. Р. Дольникнепослушноедитябиосферыбеседы о поведении человека
 Скачать 7.76 Mb.
|
|
В. Р. Дольник НЕПОСЛУШНОЕ ДИТЯ БИОСФЕРЫ Беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей Моей жене Татьяне Васильевне Дольник посвящается ББК 19.1 Д65 Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России». Дольник В. Р. Д65 Непослушное дитя биосферы. Беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей / В. Р. Дольник — СПб. : Издательство Петроглиф, 2009. —352 с, илл. ISBN 978 - 5 - 98712 - 040 - 8 Почему многие наши пристрастия странны для окружающих и необъяснимы для нас самих? Почему несколько лет детства значат для нас не меньше, чем вся остальная жизнь? Почему подростки любят собираться в стойкие шумные компании и становятся порой неуправляемыми? Почему любовь ослепляет? Какая форма брачных отношений "естественна" для человека? Откуда берутся агрессивность, страх, соподчинение? Какова естественная природа власти? На все эти вопросы можно найти ответы в доисторическом прошлом человека, в его биологическом начале. Для широкого круга читателей. ББК 19.1 ©Дольник В. Р., 2009 ISBN 978-5-98712-040-8 © ООО «Петроглиф», 2009 ЧИТАТЕЛЮ Эта книга распахивает дверь нашего дома. По одну ее сторону — наш маленький домашний мир, семья и детство, по другую — мир внешний. Он кажется нам большущим, но это как посмотреть. Можно так, что он сразу съежится до тонкой плен- ки на маленьком шарике. Имя ей — биосфера. Когда мы живем в городе, ее как бы и нет: вокруг одни люди да немного деревьев. Кое-где какая-то живность. Как тут поверить, что на Земле одновременно с нами живет несколько миллионов видов растений и животных?! Что в биосфере разных видов поболее, чем людей в огромном городе. Нам кажется, что «мы» и «они» совсем разные, что у нас с ними нет ничего общего. Пусть мы дети биосферы, но ведь особые, выдающиеся! Пусть вышли мы все из Природы, но ведь вышли же! И давно стали Властелинами, Покорителями, Преобразователями. И вдруг говорят, что мы всего лишь один из видов, вовсе даже не самый многочисленный и совсем не самый нужный. И не Творец вовсе, а шкодник, к тому же строптивый. Этакое непослушное дитя. Мать тащит его к зеркалу, приговаривая: «Ну посмотри, на кого ты похож!» Эта книга — беседы перед зеркалом о нас самих в кругу птиц, зверей, детей, далеких пращуров и близких предков. Но не нравоучительные и назидательные, а как раз такие, какие и подобает вести непослушным, проказливым и строптивым. Темы недозволенные, предметы запретные, речи вольные, а случаи либо смешные, либо страшные, либо нелепые. Андрею Битову В память о тех ветреных и ясных днях на безлюдном берегу моря, мой дорогой доктор Фауст Ватсон, в течение которых два перипатетика — Стилист и Этолог — разрисовали схемами песок, а ветер и волны — Редактор и Цензор — тут же поспешно и равнодушно разрушали написанное. Как же поведать людям об этологии и экологии человека как биологического вида? «Ты подымай, не то я подыму», — повторял ты слова Ахиллеса. Ты поднял в своих «Птицах», а теперь я подымаю в «Непослушном дитя». Если вы видели в детстве на луне рожицу, шагали по плитам, стараясь не наступать на стыки, совали пальцы в дырки, набивали карманы всякой всячиной, ловили лягушек и выковыривали червей, летали и падали во сне, хотели сбежать из дома и вам по-прежнему интересно знать, почему все это с вами творилось, — вы мой Благосклонный читатель. Если вы просто любите собак, лошадей, птиц, детей — вы тоже мой читатель. Если вы никогда не верили, что труд может сделать из обезьяны человека, — вы мой читатель. А вот если вам противна сама мысль о нашем родстве с обезьянами — вы тоже мой читатель, но Неблагосклонный. Если вам все же не «все ясно» и хочется узнать, что говорит об этом свободная от идеологии наука, — информацию получите в полной мере. А уж понравится вам она или нет — заранее, не зная вас, сказать не могу. Некоторым ой как не понравится. Наконец, если вам давно не до пустяков, вам бы только знать, «чем все это кончится», и не настал ли конец Света, вы удовлетворите свое любо- пытство и на этот счет. 6 ЭТОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕКА 500 см 3 Шимпанзе 550 см 3 Австралопитек 970 см 3 Прямостоящий человек 1400 см 3 Разумный человек В процессе эволюции мозг увеличился в 2 с лишним раза. Первый раз около 2 млн лет назад — при образовании умелого человека (не нарисован). Второй раз — при образовании прямостоящего человека, и в третий раз — при образовании совре- менного разумного человека. У поздних представителей прямостоящего человека (неандертальцев) объем мозга был не меньше, чему нас, а лицевая часть черепа — мощная. Сможем ли мы когда-нибудь по- нять, чем были заняты эти мозги? Встреть мы наших предков, которого из них мы признали бы «братом по разуму»? В свое время молодая наука этология попала в список «лженаук» и «прислужниц». За что такая честь — поговорим позднее, но ледни- ковый период для этологии весьма затянулся, особенно в популярной литературе. Про птичек этологам удавалось кое-что опубликовать, но о поведении человека — ни-ни. Чтобы провертеть во льду маленькую дырочку, я придумал лет двадцать пять тому назад что-то вроде бесед о пустяках. Пригласить читателя вместе покопать- ся в маленьких странностях нашего поведения и вдруг найти нечто забавное и непонятное. Найдем — рассмотрим, Тут и о животных вспомним, а дальше— об этологии, но уже применительно к человеку. Уловка удалась, и беседы с «широким читателем» об этологии человека потихоньку потекли, становясь все серьезнее. В переводе с греческого этос означает «нрав», «обычай». Этология — наука о нравах и обычаях животных. Ее не нужно путать с экологией — наукой об образе жизни и связях живых существ со средой обитания. Термин «экология» происходит от греческого слова «ойкос» — дом, причем дом не только как строение, но и как некое единое обжитое пространство вместе со своими чадами, домочадцами и наружным окружением. Науки эти разные, но тесно связанные. Начнем нашу книгу, читатель, с маленьких, всем хорошо знакомых странностей и, обсуждая их, легко и незаметно войдем в забавный мир это- логии, которую совсем не смущает, если «сме- шались в кучу кони, люди»... Возраст ближайших предков человека стреми- тельно растет с каждым новым археологи- ческим открытием. Сорок тысяч лет, сто пять- десят тысяч, миллион, два миллиона, четыре... Время сохранило нам лишь остатки их черепов 8 Археология человеческих пристрастий и каменные орудия. По черепам антропологи восстановили их облик. Мы всматриваемся в эти не слишком симпатичные лики — австралопитека, питекантропа, неандертальца, кро- маньонца — и хотим понять их душу. Как ты жил, что чувствовал, что думал, Гомо эректус, Прямоходящий человек? Мы рассма- триваем твои каменные орудия. Делал ли ты их сознательно? Ведь существует много животных, которые делают не менее сложные вещи инстинктивно. По орудиям понять это трудно. Вообразим, что через сто тысяч лет, проведя раскопки, наш потомок найдет в остатках одного дома много шлифованных стекол. Как он узнает, что здесь жил великий философ Спиноза, зарабатывавший на жизнь изготовлением линз? МАГИЯ ОГНЯ И еще от предков остались кострища. Стоп. Теперь мы видим их живыми. Они сидели у огня и зачарованно смотрели на его пляску, как смотрел на нее и Гомо сапиенс десять тысяч лет назад, тысячу, сто, как смотрим мы... Нас чаруют в нашем электрическом быту камины, свечи, даже мерцающие электро- камины с бутафорскими дровами. А мелькание огней в телевизоре, когда передача неинтересна и мысли, мешаясь с образами, плывут куда-то?.. Дикие животные боятся огня; одомашненные — к нему привыкают; только собаки врожденно любят костер. Зоологи утверждают: в двух проявлениях человек уникален в животном царстве — он пользуется речью и огнем. Использо- вание огня утилитарно, но тяга к огню у человека бессознательна, инстинктивна. Это единственный инстинкт, которого не знают звери. Инстинкт человека. Он возник у тебя, далекий предок, и сохранился в нас. Но как только не преломлялся он в сознании! Культы огнепоклонников. Разрушительные блаженства пиро- манов. Подожженный и заново отстроенный Рим. Пионерские костры. Вечный огонь в честь павших... Анализируя факты подобным образом, мы открываем для себя еще один путь познать образ предка, а значит, по-новому понять и себя: сравнительную экологию и сравнительную этологию. Поиск истоков нашего поведения во внешне иных, но по сути сходных действиях животных, особенно человекообразных обезьян. Путь этот — одно из крупнейших открытий нашего века. Примерно так, по самому осторож- ному мнению уче- ных, изменялась в процессе эволюции голова у предков современного чело- века. Объем головы увеличивался, но ее лицевая часть становилась легче и миниатюрнее. Это свидетель- ствует о том, что пища становилась менее грубой. Что они ели? ЭТОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕКА Предки человека делали каменные орудия 8 течение 2,4 млн лет. Обязательно ли каменные орудия свидетельствуют о ра- зумности тех, кто их изготовил? ОТ ВОРОНЫ ДО КОЛЛЕКЦИОНЕРА Я живу на безлюдном берегу моря. Когда устанешь, нет лучшего отдыха, чем бродить с собакой вдоль песчаного берега. Собака то отстает, что-то обнюхивая, то забегает далеко вперед, вспугивая расхаживающих по берегу чаек и ворон. Они ходят не без дела — они собирают. Для эколога это слово — научный термин. Собира- тельство — это экологическая ниша, профессия животного, его способ добывать себе пропитание. Нелегкая профессия. Другие умеют нырять за рыбой, или бить птиц на лету, или нападать из засады, или долбить деревья в поисках насекомых, или безошибочно вынимать длинным клювом червей из-под земли, а собиратель ничего этого не может. Он бродит, подбирая все, что не убежит, что удается найти, переворачивая коряги и камни, роясь в выбросах водорослей. Они умны, эти собиратели. Природа не снабдила их специализированными органами- орудиями, они все время сталкиваются с нестан- дартными ситуациями: каждый раз приходится решать, как вынуть насекомое, спрятавшееся под этот камень, как перевернуть именно эту корягу, как извлечь объедки из брошенных человеком предметов. Они учатся всю жизнь. Моя собака очень довольна: она знает, что ей делать на берегу, — ведь она тоже отчасти собиратель. Вернее, собирателями были ее предки, а она — породистая собака, она сама не должна искать пропитание, более того, ей запрещено подбирать всякую дрянь. Но нет-нет да и схватит украдкой тухлую рыбешку и жадно сожрет ее. А дома такая чистюля и привереда в еде! Сколько ни перевоспи- тывай, а инстинкт сильнее. Инстинкт собирателя. Да, здесь, на этом пустынном берегу, у всех есть дело, все знают, зачем они здесь. Только я отды- хаю. И какой это отдых! Бреду неторопливо, то приближаясь к воде, то отдаляясь, привлеченный какими-то валяющимися предметами. Иногда это диковинные бутылки дальних стран, порой — ящики странной формы, необычного материала, с надписями на неведомых языках, или разно- цветные поплавки. Машинально подбираю их, 10 Археология человеческих пристрастий несу с собой — жалко расставаться, а когда накопится много — прячу в какой-нибудь ящик и боюсь, как бы кто-нибудь не унес его, хотя знаю, что никогда не вернусь за этим хламом. А какие занима- тельные деревянные скульптурки выточили песок и ветер! Вот блеснул под кучей водорослей кусочек янтаря, и я собираю в ладонь мелкие крупинки медового цвета, но потом переключаюсь на разноцветные гальки, а с них — на раковины. В одной кто-то спрятался, и я долго выуживаю его на свет божий, но тут начал летать вокруг и кричать кулик, и хочется найти среди галек и палочек его четыре незаметных яйца... Вот я и отдохнул. Мы с собакой поворачиваем и быстро идем обратно — мимо разбросанных мною куч, мимо тщательно собран- ных груд сокровищ. Нет, и у меня тоже было занятие на берегу — я собирал. Мы все собираем, отдавшись инстинкту, голосу предков человека, ибо человек начал свой путь на Земле, имея единственную экологическую нишу — нишу собирателя. И сейчас еще в дебрях Амазонки, в пустынях Австралии и Южной Африки, на островах Океании существуют племена собирателей. Многим видам животных, например травоядным, пища дается даром, она вокруг. Первобытный человек не был наделен ни быстрым бегом, ни острыми когтями, ни мощными зубами, ни желудком, способным переваривать траву, листья и ветки. Пищевые ресурсы человека всегда были ограниченны, голод — постоянный его спутник. Даже в наш самый сытый в истории век более 2 миллиардов живут на грани голода или голодают. Небольшие стада — два-три десятка — предков человека бродили по тропической саванне, вблизи водоемов и рек. Дохлая рыба, объедки со стола хищников, моллюски, почки, побеги, камбий со стволов деревьев, ягоды, орехи, черви, насекомые, пресмыкающиеся, изредка — попавшиеся зверьки, птицы, яйца — вот меню собирателя. Немногое из этого странного набора используется в современной кухне. Но наша склонность лакомиться продуктами с разными оттенками тухлятины — с тех времен. Такие блюда есть у всех народов — от сыра рокфор и камамбер у французов до копальхена у эскимосов. Азарт, сопутствующий сбору бесполезных предметов на морском берегу, особенно наглядно демонстрирует нашу инстинктивную тягу к подобным занятиям. В других случаях картина смазана, потому что, когда у человека страсть (именно страсть, а не средство заработка) к сбору грибов, ягод, орехов, кажущаяся практичность 1 1 ЭТОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕКА Ни у кого не учась, птица портняжка ловко сшивает листья ниткой, сделанной из луба. А вот пример со столь любимым гумани- тариями камнем. Оса аммофила, постро- ив в земле гнездо и отложив в него яйца, закапывает вход и отправляется подыс- кивать камешек. Возвратясь с камнем к гнезду, она, зажав его челюстями, утрам- бовывает грунт каменным молотком. Ее действиями руководит инстинктивная программа. этих занятий скрывает их суть. Так ли нам нужны эти грибы — ведь их можно купить, но вы любите их собирать. Может статься, что вы и есть их даже не любите. Но, собирая, вы счастливы, когда внутреннее чувство — «там, за этой березкой» — не ошибается. Это счастье предвидения, знания наперед, счастье сбывшегося инстинкта. ЗНАКОМЬТЕСЬ: ИНСТИНКТ Слово это употребляется в быту как символ всего низменного, всего дурного в человеке. Инстинкты рекомендуется скрывать и подавлять. Инстинкту противопоставляются мораль и разум. Но в биологии, у этологов, слово инстинкт имеет иное значение. Им обозначают врожденные програм- мы поведения. Можно собрать очень сложную ЭВМ, но, пока ее не снабдят программами, она просто бесполезная груда «железа». Програм- мы — инстинкты ЭВМ. То же относится и к мозгу. Чтобы начать действовать, он нуждается в про- граммах: как узнавать задачи и как их решать, как учиться и чему учиться. Животное рождается с этими программами, с большим набором очень сложных и тонких программ. Они передаются с генами из поколения в поколение, их создает естественный отбор, без конца по-разному комбинируя малые, простые блоки в новые сис- темы. Комбинации проверяются в судьбах — счастливых и несчастных — миллионов особей. Неудачные программы выбраковываются с ги- белью особи, удачные — размножаются. Это и есть естественный отбор. Инстинкты выраба- тываются медленно — так же долго, как и новые органы, а став ненужными, перестраиваются или разрушаются зачастую не быстрее, чем морфо- логические приспособления — число пальцев, форма клюва, строение зубов. Наши предки были не беднее инстинктами, чем любые другие животные. Множество инстинктов, которые унаследовал человек, не только не успели 12 Археология человеческих пристрастий разрушиться, но, более того, они не исчезнут никогда. Потому что они нужны, потому что они по-прежнему служат, составляя фундамент новой, рассудочной деятельности. Она разви- валась не на пустом месте, а от врожденных программ. И инстинкт собирателя, содержащий в себе стре- мление искать, различать, классифицировать, учиться, награждающий нас за правильное при- менение программы радостью удовлетворения, — этот инстинкт проявляется не только в атавизмах — сборе даров природы. Он в азарте коллекционера марок и этикеток, он в страсти зоолога и ботаника собирать и классифицировать коллекции живот- ных и растений, он и в неутомимой жажде геолога к пополнению коллекций минералов. Никого из нас не заливает краска стыда из-за того, что все мы рождаемся и умираем, как животные. Отчего же стыдиться, что во многих своих пристрастиях и поступках мы руководствуемся инстинктом? С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ РОДИНА Каждый из нас носит в себе любовь к родине в двух ее образах. Есть Родина — огромная страна, в ней много десятков языков, из кото- рых я знаю лишь один, в ней тысячи городов, в большинстве из которых я не был, сотни рек, в которых я не купался, и даже много морей, которых я еще не видел. Ради процветания Родины мы трудимся, ради нее терпим невзгоды и готовы умереть, защищая ее границы. Эту Родину мы любим сознательной любовью и сознательно внушаем нашим детям любовь к ней. Но у каждого из нас есть еще другая родина, которую никто нас любить не учил. И нужды учить нет. Мы и так ее любим, причем бессозна- тельной любовью. Эта родина — маленькая точка Ткачики, строя гнезда из растительных волокон, завязывают их сложными узла- ми, причем такими же, какие использу- ют швеи и моряки. Мы знаем, что в ос- нове этой деятельности птиц лежат врожденные программы поведения, что оно инстинктивно. |