Дольник Непослушное дитя. Дольник Непослушное дитя биосферы. В. Р. Дольникнепослушноедитябиосферыбеседы о поведении человека
 Скачать 7.76 Mb.
|
|
ОТ ИНСТИНКТИВНЫХ ЗАПРЕТОВ — К МОРАЛИ Мораль и этика, огромные области проявления человеческого разума, из чего возникли они? Родимся ли мы безморальными, и только воспитание делает нас гуманными, или мы появляемся на свет с каким-то набором понятий, что хорошо, а что плохо, а воспитание направляет и развивает их? Вы вольны принимать одну из этих точек зрения, но в любом случае теперь вы не можете не учитывать знаний, полученных этологами. Этологи открыли у животных, как высших, так и низших, большой набор инстинктивных запретов, необходимых и полезных им в общении с сородичами. Конрад Лоренц пятьдесят с лишним лет назад, открыв первые из них, решился написать: «Мораль в мире животных». 109 ЭТОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕКА У сильновооруженных животных — сильная мораль. Конфликтуя, два самца ядовитой гадюки тягаются, кто встанет выше, пытаются уро- нить («унизить») друг друга, но не раскрывают пасти. Более того, они так уверены в соблюдении правил поединка, что могут поворачиваться затылком к пасти противника, не боясь быть укушенным насмерть. О том, что мораль не абсолютно чужда животным, люди знали с незапамятных времен: перед ними была собака. Каждый, воспитывая собаку, мог убедиться, как легко ей привить некоторые морально-этические правила человека, которые ей исходно совершенно чужды. Вы не хотите, чтобы она без разрешения ела пищу, которую может найти в доме, — пожалуйста, она не ест. Вы не хотите, чтобы она справляла нужду в доме, — пожалуйста, она будет терпеть, пока вы не выведете ее. Вы не хотите, чтобы она запрыгивала на стол, стул или кровать, — она не будет этого делать. Нельзя играть игрушками вашего ребенка, такими соблазнительными для нее, — она вздохнет и не будет. И главное, она переживает, если нарушит ваш запрет, просит простить ее. Более того, она может сама запрещать то же своим щенкам. Но если бы в ней были только эти понятливость и послушность, боязнь наказания, мы назвали бы ее своим четвероногим рабом. А мы зовем ее другом. И, помимо придуманной нами для нее этики, мы видим в хорошей собаке ее собственную мораль, во многом совпадающую с нашей. Нам нельзя бить женщину, ребенка — пес не может применять силу к щенку. Нужно выручать друга в беде — и наша собака умрет за друга. Нужно защищать своих, свой дом — так же поступает и собака. Если друг расстроен, мы чувствуем потребность видеть его, обласкать — и наша собака наделена той же чуткостью. Нельзя лгать, обманывать, скрывать — и собаке противен обман. Если обидим, мы извиняемся — и собака тоже. Трус презрен для нас обоих, и оба мы уважаем храбрость. И так далее, и так далее. Более того, хороший человек перед хорошей собакой чувствует себя немного виноватым: ее устои кажутся сильнее и бескомпромисснее. «Благородное животное», — говорят люди. «У сильного животного сильна и мораль», — говорит Лоренц. Так что же это за «мораль» животных? Это созданные естествен- ным отбором врожденные запреты на выполнение в некоторых случаях обычных программ. Не убей своего — первый запрет у очень многих видов. Для одних свои — это любые особи своего вида, для других — только члены своей группы, лично знакомые или носящие общий отличи- 110 Такое долгое, никем не понятое детство тельный признак группы. У последних тогда обязательно есть программа — различай всех на своих, к которым запреты применяй абсолютно, и на чужих, к которым применение их не строго обязательно. Человек — среди этих видов. Раньше все было просто: свои — это наше стадо, а остальные — чужие. Мир человека стал неизмеримо сложнее, а мы все ищем своих и чужих: родные — не родные, соседи — не соседи, земляки — не земляки, одно- классники — не одноклассники, соотечественники — иностран- цы, единоверцы — неверные. И так без конца. Другой запрет: чтобы не убить своего, прежде всего не нападай неожиданно, сзади, без преду- преждения и проверки: нельзя ли, поугрожав, разрешить кон- фликт без драки? В территориальном конфликте двух самцов каменки-плясуньи выигрывает тот, кому принадлежит участок (на рисунке он дальше от нас), потому что агрессор знает свою неправоту. Померившись ростом (слева), самцы встают параллельно, трясут хвостами и кричат. У хозяина участка все получается лучше, потому что он не заторможен запретом. Наконец, втор- женец принимает позу приуменьшения себя и умиротворения, а хозяин — позу превосходства и торжества победы (справа). Для соблюдения этого правила у животных существует масса забавных и красивых ритуалов подхода, демонстрации намерений и силы. Более того, у хорошо вооруженных природой животных есть запреты применять смертоносное оружие или убийственный прием в драке со своим. Волк может убить оленя или даже лося одним ударом, клыками разорвав горло или брюхо. Но в драке с другим волком он этих приемов применять не имеет права. Он бьет сородича-противника открытыми зубами по губам, разбивая их в кровь. Очень больно, достаточно, чтобы выиграть психологически и «по очкам», но не смертельно. Лев, наскочив на быка сбоку, одним ударом лапы ломает ему позвоночник, а кривыми ножами-когтями делает огромную рану на боку. Но два дерущихся льва не смеют применять этот «коронный удар». Они бьют друг друга когтями по ушам. Тоже очень больно, но тоже не смертельно. Собаке или другому врагу не своего вида кот норовит попасть когтями в глаза и часто достигает успеха. Когда дерутся два кота, удары сыплются градом. Но среди бродячих котов-драчунов почти нет одноглазых. Уши же изодраны в клочья. Олень, защищаясь от хищника, норовит ударить его рогами в бок, и этот удар страшен: несколько копий сразу пронзают тело. Но в драке с оленем же он бьет его по рогам или, сцепив рога, заставляет опустить голову и пятиться. Грохот боя слышен на весь лес, а соперники невредимы. 111 ЭТОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕКА Подергать вставшего в позу покорности противника за волосы — одна из про- грамм снятия победителем собственной агрессивности. Она есть и у человека. На этом барельефе пятитысячелетней давности сдавшийся после боя полководец Южного Египта точно выполняет позу подчинения, а победитель — царь Верхнего Египта Нармер — точно воспроизводит программу снятия с себя агрессивности. Но из-за слабости инстинктивных запретов у человека нам нелегко предсказать, чем кончилось дело. К этому времени египтяне научились писать, поэтому мы знаем, что программы не достигли цели, пленный был убит. Люди вооружены от природы слабо, два человека, дерущихся голыми руками, не смертельно опасны друг другу. В стычке один из них устанет и отсту- пит раньше, чем противник его убьет. Поэтому у человека, как и у многих других слабовоору- женных животных, почти нет врожденных ограничений для действий в драке. Они были не нужны. Но человек изобрел оружие и оказался редчайшим существом на Земле: он убивает себе подобных. Мы пытаемся компенсировать отсут- ствие врожденного запрета воспитанием: в драке не хватай в руки что ни попадя, особенно орудие; защищаясь, не превышай меры; стыдно воору- женному конфликтовать с безоружным... А оружие все совершенствуется и накапливается, а люди убивают друг друга все в большем и боль- шем количестве... Плохо, оказывается, разуму, когда он не обуздан инстинктом. Будь он сильным, мы бы решали мировые конфликты турнирами. Следующий запрет: не бей того, кто принял позу покорности. О нем уже шла речь выше. Наше: не бей лежачего и повинную голову меч не сечет. Как проигравшему остановить распаленного в драке победителя? Отбор нашел блестящее решение: пусть слабый предложит сильному нарушить запрет. И запрет остановит его. Прои- гравшие волк, лев или олень вдруг прыжком отскакивают от противника и встают к нему боком, в положение, самое удобное для нанесения смертельного удара. Но именно этот- то удар противник и не может нанести. Проигравший мальчишка закладывает руки за спину и, подставляя лицо, кричит: «На, бей!» Даже для нас, людей, в которых запрет очень слаб, это действие впечатляюще. Этот мальчишка ничего не слышал о Библии, в которой еще несколько тысяч лет назад безвестный психолог написал загадочную фразу: «Если ударят по одной щеке — подставь вторую». Зачем? Да чтобы не ударили еще. Тьма комментаторов не могла понять место, которое волк объяснил бы нам сходу. А вот еще один принцип: победа с тем, кто прав. Животное, защищающее свою территорию, свой дом, свою самку, своих детенышей, обычно выигрывает в конфликте даже с более силь- 112 Такое долгое, никем не понятое детство ным. И не только потому, что отчаяннее обороняется или нападает, но и потому, что противник заранее ослаблен. Его агрессивность сдерживается запретом — тем самым, который когда-то люди формулировали как «не пожелай ни дома ближнего своего, ни жены его...», а современные юристы называют неприкосно- венностью жилища, личной жизни и имущества. Очень забавно наблюдать, как ссорятся две птицы, самцы-соседи, на границе своих участков: по очереди проигрывает тот, кто залетит на участок другого. Многие морально-этические нормы поведения человека, называемые еще общечеловеческой моралью, имеют свои аналоги во врожденных запретах разных видов животных. В некоторых случаях можно предполагать, что это совпадение чисто внешнее. Что моральная норма у человека возникла на разумной основе и случайно оказа- лась похожей на инстинктивный запрет живот- ного. Но по крайней мере часть наших так назы- ваемых общечеловеческих норм морали и этики генетически восходит к врожденным запретам, руководившим поведением наших предков, в том числе и дочеловеческих. Ацтекский воин дергает за волосы побеж- денного противника. Остановимся на этом. Надеюсь, мой Благосклонный читатель, я убедил вас в том, что в поведении ребенка много врожденного. Если вы сперва и не соглашались со мной, то по естественной при- чине: вы многих фактов не знали. Видели что-то похожее, но не ведали, как это назвать. Теперь вы «сами с усами» и будете легко сажать в лужу тех, кто многое знает, но скрывает от вас «по идеологическим соображениям». Семье, правда, легче. Основу благополучного развития своих детей и внуков мы с вами закладываем более или менее правильно независимо от господствующей идеологии, потому что эта идео- логия не может лишить нас главного оружия — непроизвольной, инстинктивной любви к детям. Но вспомните о детях в приютах, где господствует идеология рационального воспитания («сыт, одет, обучен, послушен»). Раньше вы могли верить, что «там все в порядке», а теперь? И если вам сейчас что-то «сжало сердце», то это опять инстинктивная программа сработала — программа 113 ЭТОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕКА сопереживания. Недаром древнеримский стоик Сенека утверждал, что сопереживание противоречит разуму, что оно иррационально. А раз так — от него надо освобождаться. Рационалистически воспитывая в этом духе своего ученика Нерона, Сенека поплатился: ученик, повзрослев и став императором, велел своему воспитателю умереть. Это было далеко не единственное злодеяние рациона- листически воспитанного Нерона: за ним числится и убийство собственной матери. А Неблагосклонный читатель скажет: — Ну хорошо, пусть правы этологи. Но что мне проку от этих знаний? Много ли мне пользы от того, что я знаю, что эмбрион сначала похож на рыбку, потом на крокодила, потом еще на кого- то? Кому все это нужно? Эти знания полезны многим. Они нужны учителю и врачу, психологу и социологу; без них трудно воспитателю, офицеру, тюремщику, судье, администратору. Очень хотелось бы, чтобы для пользы всего человечества ими обладали политики. Но самое главное — они нужны каждому из нас, ведь у всех нас есть или будут дети, младшие братья, внуки. Природа наделила нас самым долгим среди живых существ детством, чтобы мы могли, овладевая своими инстинктами и учась, пройти за полтора десятка лет огромный путь от прачеловека до современного человека. Этот путь будет прямее, а результат выше, если мы будем любить и понимать наших детей такими, какими их создала природа, а не такими, какими их рисует наше воображение. 114 Беседа четвертая ЭТОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕКА Неугомонный жук скарабей лепит из навоза и катает по земле шары, круг- лые как Солнце. За поклонение Солнцу пришлось объявить жука священным. Многие древние народы, в том числе егип- тяне, поклонялись Солнцу и каждый раз приветствовали его восход, вознося небу молитвы. На этом рисунке бог Солнца Ра имеет облик сокола, а его друг-змей свер- нулся в круг. По бокам изображены при- ветствующие Солнце павианы. Согласно одному папирусу, они поют: Сотворил ты павианов, да поют они тебе, да пляшут они перед тобою, да восклицают они восхваления тебе. Жрецы считают, что поклонение бо- гам — главное, что отличает человека от животных. Исчерпали ли мы «детскую тему» ? Нет, ведь ничего не сказано ни о половом поведении детей и подростков, ни об организации их в клубы и банды. А и то и другое — темы во многом этологические. Рассказать о них нужно так, чтобы во взрослом читателе меня понял уснувший подросток, а в подростке — пробуждающийся взрослый. Начнем с клубов на примере фанатов рок-музыки. ЗНАКОМЬТЕСЬ: ПОШУМЕЛКИ Древние египтяне причислили павиана к священным животным, потому что на заре он поднимается на открытое место и при восходе Солнца воздевает к небу руки, громко ревет и кланяется. Священное животное, подобно человеку поклоняющееся Солнцу... Все логично. Через тысячелетия этология внесла лишь одну поправку: не павиан поклоняется Солнцу подобно человеку, а человек — подобно павиану. Ибо кричать на заре — общее свойство приматов. Впрочем, не только приматов, но и некоторых других животных, особенно птиц. «Ночь с ее опасностями миновала! Слышите? Я жив! А вы ? » И крики соседей оглашают округу. Вот коммуникативное содержание утренних криков. Для нас, жителей севера, гомон леса — это птичий гомон. В тропиках же все перекрывает рев обезьян. Это самые шумные млекопитающие. Лес время от времени оглашается групповыми кри- ками потрясающей силы. Обезьяны приходят в возбуждение, трясутся, подпрыгивают, сотря- сают деревья. Цель такого демонстративного поведения (как называют это этологи) — показать соседним группам мощь и единство своей группы. После участия в демонстративном шуме каждый член группы чувствует себя увереннее, особенно если его группа перекричала соседние. От подобных предков нам, людям, досталась не только звуковая коммуникативность (и именно звук, а не жест, например, стал базой для языка), но и многие связанные с ней врожденные про- граммы поведения. Одна их них — потребность в групповых пошумелках. 116 Рок рока В ритмичном грохоте, выкрике, топоте и движении боевой группы мужчин любой без труда узнает ее прародительскую основу. Через ритмический шум к воинам по бессознательному каналу приходит ощущение единства и силы, а к их противникам, тоже по бессозна- тельному каналу— смятение и ужас. Нуждаемся мы и в мирных пошумелках — собра- лись свои, и все говорят друг с другом громко, оживленно, и неважно о чем. Каждый участник чувствует — это ему очень нужно, но выразить почему — трудно: пошумели, погудели и разо- шлись. Это одна из многих доразумных форм общения, речь в ней принимает участие, но не как средство передачи информации, а как средство общения. Пошумелки на стадионе (с подпрыгиванием, криком, топотом, грохотом, треском трещалок, воем дудок) происходят вообще без речевого общения, в нем и не нуждаются. Здесь важно соревнование в шуме своих и чужих. Возбуж- дение так велико, а чувство единства становится таким сильным, что болельщики одной команды (друг с другом не знакомые), бывает, всей массой бросаются на болельщиков другой команды. Так случалось в Древнем Риме, так происходило в современном Лондоне — у народов, уважаемых за их разумность и выдержку. Главное в массовой пошумелке — ритм. Если массе удалось создать единый мощный ритм, масса едина. Мы все умеем это делать инстинктивно: вспомните чудо рождения единого ритма из шума аплодисментов в зале или на митинге. Как бы против закона об энтропии тысячи незнакомых людей, не договариваясь, в течение нескольких десятков секунд синхронизируются. Если согласиться с тем, что ритм — первооснова музыки, то мы должны понимать, что способность создавать ритм и эмоционально на него реагиро- вать передалась нам с генами дочеловеческих предков, что в этом мы едины с приматами. «Музыка» (в такой ее расширенной трактовке) — очень важное доречевое средство общения. Ладони, Тех же почестей удостоился павиан, истошно орущий на восходе солнца. Ведь признать, что павиан пытается молить- ся, как мы, много приятнее, чем... Ревун — рекорд- смен среди прима- тов по силе криков и любви соревно- ваться в этом. 117 ЭТОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕКА На наскальном рисунке мы видим двух древних мужчин, играющих на арфах (справа стоит собака). пятки, голос и подходящие предметы — ее инструменты, которые всегда с нами. Ребенок пробует играть в «ладушки» раньше, чем пробует говорить. В маленьких детях потребность в пошумелках, попрыгушках очень сильна. Уже в доречевом возрасте они знают, как это делать, и делают точно так же, как все детеныши приматов: топа- ют, кричат, подпрыгивают, стучат предметами. Они сходятся по нескольку человечков и устра- ивают прекрасно ритмизированную пошумелку. Спустя несколько тысяч лет на арфе играет древнегре- ческая арфистка. Ударные инстру- менты, возможно, еще древнее щип- ковых. |