1 на перевод. В состав Центральной Азии входят 5 постсоветских республик Казахстан
 Скачать 52.66 Kb.
|
|
существование несоответствия интересов США и стран Центральной Азии в сфере безопасности, в частности с интересами Казахстана, по отношению к России, Китаю и нескольким региональным государствам, включая Иран; сближение с США для стран Центральной Азии представляет некоторый риск из-за отдаленности США, по сравнению с близлежащей Россией; ограничение в возможностях США снабдить страны Центральной Азии необходимыми ресурсами для полной реструктуризации цетральноазиатской инфраструктуры, что, в свою очередь, уменьшило бы влияние России на регион; существование значительного разрыва между интересами США в Центральной Азии и где-либо еще, в частности, на Ближнем Востоке. Данный фактор ярко проявляется в случае с Ираном, когда центральноазиатские страны лишились многих видов альтернативного транспорта, трубопроводов и коммуникационных связей в силу наложения санкций США в целях изоляции Ирана. Данная ситуация только лишь увеличила зависимость Центральной Азии от России [36, c. 160-161]. «Геополитический плюрализм» - стратегия США в Центральной Азии - предусматривает баланс регионального сотрудничества в области безопасности, энергетики и экономики и прав человека посредством реформ. США полагают, что продвижение к этим целям лучше всего осуществлять на региональной основе [83, c. 12]. Данный проект явился в определенном смысле той системной матрицей политики Вашингтона в регионе, структурирующей цели, задачи, пути и методы их достижения Соединенными Штатами в новых условиях, что, безусловно, несмотря на масштабность, смелость и одновременно упрощенность американского подхода в условиях сложных политических и геополитических реалий, а также проблем в области безопасности и экономической разнополюсности, требует серьезного, прагматичного и превентивного анализа [97, c. 128-129]. На официальном уровне новый подход США к Центральной Азии и Афганистану впервые был обозначен в октябре 2005 г. и впоследствии неоднократно упоминался в заявлениях Госдепартамента Соединенных Штатов. Он нашел свое отражение в пресс-релизе Белого дома по итогам визита президента США Дж. Буша в Пакистан в начале марта 2006 г., а также в национальной стратегии безопасности Соединенных Штатов, опубликованной в середине марта 2006 г. [114]. В соответствии с этим новым подходом была осуществлена структурная реформа Госдепартамента США и начата реализация новой программы «Инициатива по интеграции инфраструктуры в Центральной Азии», провести которую было поручено Агентству по торговле и развитию США. Основными задачами данной программы является стремление США связать Афганистан со странами Южной и преимущественно Центральной Азии, тем самым объединив эти два региона прежде всего транспортно-инфраструктурными проектами с центральной ролью Кабула в данном процессе [97, c. 129]. Вместе с тем важно отметить концептуальное отличие официального подхода США к региональной политике от предложенного институтом проекта. Проект института предполагал создание территориально именно Большой Центральной Азии, куда предполагалось включить Афганистан, и тесное взаимодействие данного пространства за счет Афганистана с другим регионом - Южная Азия (Индия, Пакистан, Бангладеш, Бирма, Бутан, Мальдивы, Непал, Шри-Ланка). Официальный же подход США сосредоточился на концепции создания объединенного региона Южной и Центральной Азии, где Афганистану отведена роль связующего звена. В общем контексте данного вопроса следует отметить реформу структуры Госдепартамента США, проведенную в начале 2006 г. Комментируя (5 января 2006 г.) данную реформу, К. Райс заявила: «Одна из вещей, которую мы сделали в Государственном департаменте, - передислокация нами республик Центральной Азии из Европейского бюро (что являлось следствием их пребывания в составе Советского Союза) в бюро Южной Азии, которое отвечает за Афганистан, Индию и Пакистан» [97, c. 129-130]. Однако данный проект США имеет прежде всего два ключевых проблемных момента, редуцирующих перспективы его осуществления, либо, с другой стороны, провоцирующих региональную дестабилизацию для стран Каспийско-Центральноазиатского региона, блокируя процесс всесторонней модернизации на данном пространстве. Первый момент основан на том, что ситуация в Афганистане в области безопасности периодами выглядит патовой, а ее стабилизация на гражданском уровне представляется маловероятной в среднесрочной перспективе. Наркотрафик и наркоторговлю, несмотря на больше декларируемые усилия, не удается минимизировать, поскольку эта теневая статья дохода остается основной для афганского населения при существовании Афганистана в условиях феодального периода и тотальной коррупции. Данная тенденция представляет собой огромный риск в области безопасности для стран Каспийско-Центральноазиатского региона в случае кооперации с Афганистаном в рамках совместных проектов. При этом нельзя не исключать перспективу региональной дестабилизации. Bторой момент сосредоточен на несопоставимой разнице в численности населения, экономической и территориальной градированности двух регионов - Центральная Азия и Южная Азия. Сегодня только Индия и Пакистан представляют собой огромнейший конгломерат человеческих ресурсов потенциально крупнейших экономик будущего. «В итоге в случае слияния Южной и Центральной Азии мы получаем, скорее, «поглощение» Южной Азией Центральной Азии» [97, c. 130-131]. Парадоксально, однако гипотетически вышеуказанные риски в перспективе в зависимости от регионального расклада сил, в случае ослабления позиций США в регионе в пользу Китая, России и/или Ирана, могут трансформироваться в политике США из категории «рисков» в категорию «приоритетов». Контекста подобной трактовки придерживается известный эксперт по Центральной Азии и Афганистану А. Князев, приводя следующий аргумент: «Основная суть американской геостратегии для центральноазиатского региона была сформулирована Збигневом Бжезинским: США должны быть способны контролировать процесс возможного усиления других региональных держав с тем, чтобы он шел в направлении, не угрожающем главенствующей роли Вашингтона в мире. Одним из средств такого контроля является создание «управляемых конфликтов». Под этим углом нужно рассматривать и проект «Большая Центральная Азия»...» [97, c. 131-132]. Но главная проблема состоит в том, что даже классическая Центральная Азия, не говоря уже о концепте БЦА, не является единым образованием. Как отмечают исследователи, Центральная Азия в настоящий момент - это лишь удобное географическое определение, которое вовсе не влечет за собой необходимость позиционирования государств региона в качестве субъектов, стремящихся к интеграции. И тем более - как субъектов международных отношений, которых можно «подводить» под единые знаменатели в процессе выстраивания конкретных внешнеполитических шагов. Государства региона как минимум в настоящих условиях не только не стремятся к углублению взаимодействия друг с другом, но и, наоборот, зачастую идут в противоположном направлении, руководствуясь прежде всего своими национальными интересами, выбранными путями развития, стоящими перед ними угрозами и вызовами и другими аспектами [83, c. 12]. Например, как отмечают казахстанские эксперты, в течение 15 лет Соединенные Штаты рассматривали Центральную Азию как единое целое. Вместе с тем Центральная Азия – неоднородный регион, в котором Казахстан занимает особое место и с точки зрения экономики (ВВП этой страны больше, чем экономики всех центральноазиатских стран, вместе взятых), и как крупное евразийское государство, в большей степени склоняющееся к западным ценностям, нежели его соседи. Даже в советское время Казахстан стоял особняком, и в ходу была формула «Казахстан и Средняя Азия». Кроме того, 4,5% территории Казахстана находится в Европе. Казахстанцы считают себя «евразийцами». Поэтому, по мнению Астаны, искусственно притягивать Афганистан в Центральную Азию и тем более ставить эту страну на одну доску с Казахстаном чревато провалом концепции БЦА [172, c. 84]. Попытка «вовлечения» в этот псевдоединый регион БЦА еще и Афганистана, который никогда не был тесно связан с остальными центральноазиатскими государствами ни экономически, ни политически, ни культурно, вряд ли приведет к определенным практическим результатам. К тому же с большой натяжкой можно характеризовать классические центральноазиатские государства как стабильные и прозападно- ориентированные. США продолжают вести с региональными режимами диалог о необходимости либерализации и политических реформ, однако фактически Вашингтон предпочитает сохранить нынешние режимы у власти, для того чтобы избежать более демократической, но |