ак. Assassins Creed 2 Ренессанс. Высоко в небе, на башнях палаццо Веккьо и Барджелло, то вспыхивало, то затухало пламя факелов. Чуть севернее редкие фонари освещали площадь перед собором
 Скачать 1.67 Mb.
|
|
– Откуда… откуда вам известно мое имя? – Я обязан знать все, что происходит в этом городе. И я в курсе, как мне кажется, почему ты веришь, что я смогу тебе помочь. – Ваше имя мне сообщил мой дядя… – (Лис снова улыбнулся, но ничего не сказал.) – Мне нужно найти одного человека и по возможности быть на шаг впереди него. – И кого же ты ищешь? – Франческо де Пацци. – Понятно. Он – важная птица. – Лис перестал улыбаться. – Возможно, в этом я смогу тебе помочь. – Он замолчал, словно что-то вспоминая. – Я слышал, что недавно сюда приплыли несколько гостей из Рима. Они явились на встречу, о которой не должна знать ни одна живая душа. Вот только они не в курсе, что есть я и у меня по всему городу есть глаза и уши. А устраивает встречу тот, кто тебе нужен. – И когда она состоится? – Нынешним вечером! – Лис опять улыбался. – Только ты, Эцио, не усматривай в этом перст судьбы. Если бы ты меня не нашел, я бы послал за тобой. Но мне уж очень захотелось тебя испытать. Из тех, кто старается меня найти, это удается очень немногим. – Так это вы подослали ко мне Коррадина? – Прости мне этот маленький спектакль. К тому же мне нужно было убедиться, что за тобой не следят. Коррадин еще слишком молод. Для него это тоже было чем-то вроде проверки. Я мог бы раскрыть свои карты, но решил не говорить, куда и зачем его посылаю. Малец думал, будто я нашел ему жертву, которую можно пощупать. – Тон Лиса стал серьезнее. – Тебе нужно найти способ пробраться на их встречу, но это будет нелегко. – Он посмотрел на небо. – Солнце уже садится. Надо торопиться, а самый быстрый путь – по крышам. Давай за мной! Не сказав больше ни слова, Лис с удивительным проворством полез на стену. Эцио едва за ним поспевал. В лучах закатного солнца они бежали по красным черепичным крышам и перепрыгивали через пропасти улиц. По-кошачьи бесшумно, быстро, как лисы, они неслись в северо-западную часть города, пока впереди не выросли величественные очертания церкви Санта-Мария Новелла. Здесь Лис остановился. Эцио догнал его через несколько секунд и с удивлением отметил, что тот почти не запыхался, в отличие от молодого Аудиторе. А ведь Лис был намного старше его. – У тебя был хороший учитель, – сказал Лис. Но Эцио понял, что, доведись им состязаться, Ла Вольпе с легкостью обошел бы его по всем статьям. Это открытие подстегнуло решимость молодого человека совершенствовать свои навыки. Однако сейчас их ждало дело поважнее состязаний или игр. – Вот здесь мессер Франческо и проводит свою встречу, – сказал Лис. – В церкви? – Под ней. Пошли! В это время площадь перед церковью была почти безлюдной. Лис спрыгнул с крыши, на которой они стояли, и грациозно приземлился на корточки. Эцио прыгнул следом. Они быстро пересекли площадь и побежали вдоль церкви, пока не оказались возле незаметной двери. Лис толкнул ее, увлекая за собой Эцио, – так они попали в капеллу Ручеллаи. Лис остановился возле бронзового надгробия в центре зала. – Под городом есть разветвленная сеть катакомб, – сказал он. – Она тянется во всех направлениях. Я часто использую ее для своих нужд, но, к сожалению, я там не единственный хозяин. Правда, о существовании этих катакомб знают немногие. Еще меньше тех, кто способен не заблудиться в них. Однако Франческо Пацци – как раз один из таких людей. Неудивительно, что встречу со своими римскими гостями он устроил именно здесь. От этого надгробия ближе всего до места, где они соберутся. Но туда ты пойдешь один. Когда спустишься, иди вправо. Пройдешь примерно пятьдесят метров. Там будет подземная часовня – часть давно заброшенной усыпальницы. Ступай очень осторожно. В катакомбах слышен каждый шорох. Сначала придется идти в темноте. Нужно, чтобы твои глаза к ней привыкли. Потом уже пойдешь на свет из часовни. Лис надавил рукой на каменный завиток, вделанный в пьедестал надгробия. Плита под ногами, казавшаяся цельной, опустилась на невидимых петлях вниз, обнажив узкие каменные ступеньки. – Buona fortuna, Эцио, – отойдя в сторону, сказал Лис. – Так вы не пойдете? – переспросил Эцио, хотя слышал, что вниз ему придется спускаться одному. – Это излишне. При всем моем умении двое производят больше шума, чем один. Я буду ждать тебя здесь. Va! Иди! Спустившись, Эцио нащупал каменные стены коридора. К счастью, коридор был неширок, что позволяло идти, касаясь руками обеих стен. Мокрый земляной пол гасил звук шагов. От коридора в разные стороны уходили другие туннели. Эцио не столько видел, сколько чувствовал их, когда то одна, то другая рука хватала пустоту. На мгновение он представил, каково заблудиться здесь, не имея даже маленькой свечки. Его насторожило тихое шуршание. Потом он догадался: это крысы. Но когда одна из серых тварей пробежала у него по ногам, молодой человек чуть не вскрикнул. В стенных нишах, затянутые густой паутиной, чуть белели черепа тех, кто был погребен здесь неизвестно сколько веков назад. Эти катакомбы с крысами и древними черепами вызвали у Эцио какой-то первобытный страх, который он тут же подавил в себе усилием воли. Наконец впереди забрезжил свет. Эцио замедлил шаги, ступая со всей осторожностью, на какую был способен. Прячась в тени, он подобрался достаточно близко, чтобы слышать, о чем говорят пятеро собравшихся. Эцио видел лишь их силуэты, очерченные светом нескольких лампад тесной и очень старой часовни. Невысокого, жилистого, суетливого Франческо он узнал сразу. Тот склонился перед двумя священниками с тонзурами на голове. Старший из них громким гнусавым голосом читал благословение: «Et benedictio Dei omnipotentis, Patris, et Filii, et Spiritus Sancti, descendat super vos et maneat semper…»[72] Потом священник повернулся к свету, и Эцио узнал его. Это был Стефано да Баньоне – секретарь Якопо Пацци, дяди Франческо. Сам Якопо стоял рядом. – Спасибо, padre, – произнес Франческо, когда благословение завершилось, а затем выпрямился и обратился к четвертому человеку, стоявшему рядом со священниками: – Бернардо, что вы имеете нам сообщить? – Все готово. Мы располагаем обширным арсеналом мечей, дубинок, топоров, луков и арбалетов. – Для подобных дел хватило бы и обыкновенного кинжала, – заметил священник помоложе. – Это, Антонио, будет зависеть от обстоятельств, – ответил ему Франческо. – Яд тоже неплох, – продолжал Антонио. – Главное – отправить его на тот свет. Я никогда не прощу ему захват моей родной Вольтерры. Это единственный город, где я чувствовал себя как дома. – Успокойтесь, – посоветовал ему тот, кого звали Бернардо. – У всех нас есть основания желать его смерти. А теперь, благодаря папе Сиксту, у нас появились и возможности осуществить желаемое. Из дальнего конца раздался голос шестого участника встречи, скрытого темнотой: – Он благословляет задуманное вами, но при условии, что никто не будет убит. Я дословно передаю вам его слова. Говоривший вышел на свет. У Эцио перехватило дыхание. Он сразу узнал человека в красном плаще с капюшоном, хотя видел лишь губы, скривленные в усмешке. Это был главный римский гость – Родриго Борджиа! Il Spagnolo![73] Остальные заговорщики тоже понимающе улыбнулись. Они прекрасно знали, чему верен нынешний папа. Знали они и то, что приехавший к ним кардинал, по сути, управляет Сикстом. Но папа, естественно, не мог открыто потворствовать кровопролитию. – Хорошо уже то, что мы наконец-то сможем осуществить задуманное, – сказал Франческо. – Мы слишком долго мешкали и выжидали. И все-таки убийство в стенах собора навлечет на нас суровое осуждение. – Это наша последняя и единственная возможность, – властным тоном произнес Родриго. – А поскольку, избавляя Флоренцию от подобного сброда, мы вершим богоугодное дело, место, где оно свершится, не так уж важно. К тому же, когда город окажется в нашей власти, пусть людишки ропщут на нас… если осмелятся. – Учтите, что они постоянно меняют свои замыслы, – напомнил тот, кого называли Бернардо. Эцио догадался, что это, должно быть, Барончелли – банкир Пацци. – Я даже собираюсь послать надежного человека к его младшему брату Джулиано. Пусть проследит, чтобы не опоздал к торжественной мессе. Четверо засмеялись. Испанец даже не улыбнулся. Якопо тоже было не до смеха. – Что вас тревожит, Якопо? – спросил Борджиа старшего Пацци. – Думаете, они могут что-то подозревать? – Такого просто быть не может! – воскликнул порывистый Франческо, не дав сказать дяде. – Эти Медичи слишком высокомерны и слишком глупы. Где им заметить то, что творится у них под самым носом? – Глупо недооценивать наших врагов, – упрекнул племянника Якопо. – Не на деньги ли Медичи в Сан-Джиминьяно была устроена кампания против нас? – На этот раз проблем не будет, – огрызнулся племянник, возмущенный тем, что его одернули перед соратниками. В его памяти была еще слишком свежа гибель собственного сына, Вьери. Некоторое время все молчали. Затем Бернардо повернулся к Стефано да Баньоне: – Padre, мне нужно одолжить у вас несколько сутан для завтрашнего утра. Пусть думают, что их окружает духовенство. Это их успокоит. – Кто нанесет удар? – спросил Родриго. – Я! – ответил Франческо. – И я! – хором добавили Стефано, Антонио и Бернардо. – Хорошо. – Родриго задумался. – Думаю, лучшим оружием будут кинжалы. Их намного легче спрятать. К тому же в узком пространстве они удобнее мечей. Но не стоит забывать и о папском арсенале. Не сомневаюсь, что после устранения братьев Медичи нам придется спрятать все концы. – Подняв руку, он перекрестил заговорщиков. – Dominus vobiscum[74], синьоры. Да направит нас Отец Понимания. – Он огляделся по сторонам. – Полагаю, мы обсудили все, что требовалось. А сейчас я вынужден вас покинуть. У меня есть еще ряд важных дел. Ночью я отбуду в Рим. Я не хочу, чтобы меня видели во Флоренции в день, когда правление Медичи обратится в прах. Вжавшись в стену, Эцио ждал, когда все шестеро покинут часовню. Убедившись, что он совсем один, молодой человек достал фонарь, высек огонь и зажег фитиль. Он вернулся тем же путем. Лис ждал его в сумраке капеллы Ручеллаи. Ощущая тяжесть на сердце, Аудиторе пересказал ему все, что услышал. – Выходит, завтра утром они собираются убить Лоренцо и Джулиано Медичи… прямо в храме, во время торжественной мессы, – сказал Лис, выслушав рассказ. Чувствовалось, он сильно встревожен. – Это же святотатство! Но что еще хуже: если Флоренция станет вотчиной Пацци, нам всем несдобровать. Эцио был погружен в свои раздумья. – Вы могли бы сделать так, чтобы я тоже мог присутствовать на завтрашней службе? – спросил он у Лиса. – Хорошо бы мне расположиться у алтаря, как можно ближе к Медичи. Лис помрачнел: – Задача трудная, но выполнимая… Я догадываюсь, что́ у тебя на уме. Только одному тебе не справиться. – Я попытаюсь застичь их врасплох. Учтите, Пацци знают местную aristocrazia[75]. Одно незнакомое лицо они могут не заметить, а несколько уже будут подозрительны. Но вам, Джильберто, обязательно нужно сделать так, чтобы я попал в собор. – Зови меня Лисом, – ответил Ла Вольпе с улыбкой. – Только лисы сравнятся со мною в хитрости. – Он задумался. – Встретимся перед собором за полчаса до начала мессы, – сказал он, с каким-то новым уважением глядя на молодого человека. – Если сумею, я тебе помогу, мессер Эцио. Отец гордился бы тобой. 9 Воскресным утром 26 апреля Эцио проснулся на рассвете и сразу же поспешил к кафедральному собору. Людей на площади было совсем немного. Лишь монахи торопились вознести хвалу Богу. Помня, что ему нельзя привлекать к себе внимание, молодой человек влез на колокольню и уже там встречал восход солнца. А площадь постепенно заполнялась горожанами всех сословий. К собору шли супружеские пары и целые семьи. Шли простолюдины, богатые торговцы и знать. Воскресная утренняя месса считалась главной службой недели, и на ней, за редким исключением, всегда присутствовали герцог Лоренцо и его младший брат и соправитель Джулиано. Эцио пристально вглядывался в лица прихожан. Заметив Лиса, Эцио с ловкостью обезьяны спустился по боковой стене колокольни. Он еще раз напомнил себе о необходимости ничем не выделяться из толпы и не особо поднимать голову. Сегодня он облачился в лучшую одежду, какая у него была. Аудиторе усмехался, глядя на церемониальные мечи, висевшие на поясе у многих торговцев и знатных горожан мужского пола. Он не взял даже кинжала. Только скрытые клинки. Его глаза инстинктивно пытались разглядеть в толпе Кристину, но безуспешно. – Тебе повезло, – шепнул ему Лис. – Я сумел оставить за тобой место в третьем ряду, у прохода. В это время толпа на ступенях собора расступилась. Герольды, выстроившиеся цепью, затрубили в фанфары. – Ну вот и они, – добавил Лис. Первыми со стороны баптистерия появились Лоренцо Медичи и его жена Клариче. Она держала за руку Лукрецию – самую старшую из их детей. Рядом с отцом гордо шагал пятилетний Пьеро. Позади, сжимая руку няньки, семенила трехлетняя Маддалена. Вторая нянька несла малыша Лео, запеленатого в белый атлас. За ними шел Джулиано со своей любовницей Фьореттой. Внушительный живот Фьоретты свидетельствовал о том, что вскоре и она станет матерью. Народ на площади кланялся семейству Медичи. А на ступенях, у входа в собор, их приветствовали двое священников, в которых Эцио с ужасом узнал Стефано да Баньоне и уроженца Вольтерры. Лис сообщил ему, что того зовут Антонио Маффеи. Первым внутрь собора вошло семейство Медичи, затем священники и только потом – горожане, соблюдая сословный порядок. Лис пихнул Эцио локтем, кивнув вправо. Среди идущих Эцио заметил Франческо Пацци и еще одного заговорщика – Бернардо Барончелли, нарядившегося дьяконом. – Пора, – шепнул Лис. – Держись к ним поближе. А люди все шли и шли внутрь, пока собор не заполнился целиком. Тем, кому не хватило места, пришлось стоять у открытых дверей. Внутри собралось десять тысяч прихожан. Лис еще ни разу не видел столь внушительной мессы. Он молча молился за успех Эцио. В зале было нестерпимо жарко. Вопреки ожиданиям Аудиторе не удалось сесть в непосредственной близости от Франческо и остальных заговорщиков, но он постоянно следил за ними, мысленно прикидывая, как быстрее добраться до них, как только они решатся напасть. А пока флорентийский епископ занял место перед алтарем, и месса началась. Епископ благословлял хлеб и вино, когда Эцио заметил, что Франческо и Бернардо переглянулись. Семейство Медичи сидело впереди них. Еще ближе к Лоренцо и Джулиано были Баньоне и Маффеи, стоявшие на нижних ступенях алтаря. Оба бросали осторожные взгляды в зал. Епископ повернулся лицом к прихожанам, поднял золотую чашу и произнес: – Кровь Христова… Дальше все произошло очень быстро. Барончелли вскочил на ноги и с криком «Creapa, traditore!»[76] ударил Джулиано кинжалом в затылок. Хлынувший фонтан крови забрызгал Фьоретту, которая с отчаянным криком рухнула на колени. Джулиано зажимал рану обеими руками, безуспешно пытаясь остановить кровь. – Дай мне добить этого гада! – закричал Франческо. Отпихнув Барончелли, он столкнул Джулиано на пол, склонился над своей жертвой и начал наносить удар за ударом. Ярость настолько ослепила Франческо, что один удар пришелся ему в собственное бедро. Джулиано был давно уже мертв, когда обезумевший Пацци нанес ему последний, девятнадцатый по счету удар. Тем временем Лоренцо закричал, а затем развернулся, чтобы вступить в схватку с убийцами брата. Клариче и няньки торопились увести детей и Фьоретту. Началась паника. Лоренцо на службах никогда не окружал себя телохранителями, считая, что даже сам отъявленный мерзавец не посмеет устроить покушение в церкви. Теперь его охрана, стоявшая у входа, изо всех сил старалась пробиться к герцогу. Ей мешали обезумевшие от ужаса прихожане. Люди толкались, давили друг друга, чуть ли не по головам пробираясь к дверям, подальше от этой бойни. Положение усугублялось жарой внутри зала и жуткой скученностью, не позволявшей двигаться… Единственным местом, где можно было бы развернуться, остался алтарь. Епископ и двое его помощников словно приросли к своему месту. Но Баньоне и Маффеи, видя, что Лоренцо повернулся к ним спиной, выхватили из-под сутан кинжалы и бросились к герцогу. Священники редко бывают опытными убийцами. Как бы оба ни верили в успех своего замысла, они сумели лишь легко ранить Лоренцо, прежде чем тому удалось увернуться от более точных ударов. Но заговорщики снова набросились на герцога. К ним спешил Франческо, хромающий от раны. Ненависть клокотала в нем, заставляя забыть о боли. Изрыгая проклятия, он подобрался совсем близко к Лоренцо. Баньоне и Маффеи, истратив все свое мужество на убийство младшего брата Медичи, кинулись в сторону апсиды. Лоренцо поднялся с пола пошатываясь – кровь струилась по его правой руке, которая, по всей видимости, была парализована. – Твое время кончилось, Лоренцо! – крикнул ему Франческо. – Ты и твое нечестивое семейство падет от моего меча! – Infame![77] – крикнул в ответ Лоренцо. – Я сам тебя убью! – Какой рукой? – усмехнулся Франческо и занес кинжал для удара. Но его руку как клещами сжала другая сильная рука, заставив развернуться. И Пацци столкнулся лицом к лицу еще с одним своим заклятым врагом. – Эцио? – прорычал он. – Ты?! Здесь? – Ты ошибся, Франческо. Это твое время кончилось! Телохранители Лоренцо были совсем близко. К Франческо подбежал Барончелли. – Уходим, иначе нас схватят! Все кончено! – крикнул он. – Сначала я добью этих шелудивых псов, – упрямился Франческо, однако лицо его заметно побледнело. Рана на бедре сильно кровоточила. – Нет! Нам нужно бежать! Франческо бешено вращал глазами, но уже не спорил. – Я до тебя еще доберусь! – пообещал он Эцио. – Скорее я до тебя доберусь. И ты от меня не скроешься, Франческо. Я не успокоюсь, пока не оборву твою поганую жизнь. Еще раз сердито взглянув на Эцио, Франческо поспешил вслед за Барончелли и скрылся за алтарем. Должно быть, апсида имела свою дверь. Эцио решил последовать за заговорщиками. – Стойте! – послышался сзади надтреснутый голос. – Не догоняйте их. Все равно они далеко не уйдут. Вы нужны мне здесь. Мне требуется ваша помощь. Повернувшись, Эцио увидел герцога, лежащего между двумя опрокинутыми стульями. Неподалеку, сбившись в тесный комок, на разные голоса плакала его семья. Перепуганная Клариче крепко прижимала к себе старших детей. Фьоретта оцепенело смотрела туда, где в скрюченной позе лежал обезображенный труп Джулиано. Наконец к Лоренцо пробились его телохранители. – Поручаю вам мою семью, – сказал им герцог. – В городе вот-вот начнутся беспорядки… если уже не начались. Отведите моих близких в палаццо и забаррикадируйте двери. – Он повернулся к Эцио. – Вы спасли мне жизнь. – Я лишь исполнил свой долг. Теперь Пацци заплатят за содеянное. С процентами! Эцио помог Лоренцо встать, потом осторожно усадил на стул. Епископ и другие священники исчезли. А прихожане, превратившиеся в обезумевшее стадо, по-прежнему рвались к главному выходу из собора. – Я должен догнать Франческо! – снова сказал Эцио. – Нет! – возразил Лоренцо. – Самому мне не выбраться отсюда. Вы должны мне помочь. Отведите меня в Сан-Лоренцо. Там у меня друзья. Эцио разрывало между желанием догнать Франческо и необходимостью помочь герцогу. Он помнил, как много сделал Лоренцо для семьи Аудиторе. Молодой человек понимал, что не вправе упрекать Лоренцо за смерть отца и братьев. Все случилось слишком быстро… А сегодня жертвой стал сам Лоренцо. Правда, он был еще жив, но, если Эцио ему не поможет и не отведет в безопасное место, герцог разделит участь своего несчастного брата. Церковь Сан-Лоренцо находилась совсем недалеко от баптистерия. Порвав рубашку на лоскуты, Эцио как мог перевязал раны старшего Медичи. Потом снова поднял его на ноги. – Обопритесь левой рукой о мое плечо, – сказал он герцогу. – Идемте за алтарь. Там должна быть дверь… Они уходили тем же путем, что и их враги. Апсида действительно имела небольшую дверь, которая сейчас была открыта. На пороге темнели пятна крови. Именно этим путем ушел Франческо. А вдруг не ушел, а затаился где-то и выжидает, чтобы ударить исподтишка? Эцио прикинул свои шансы. Даже со скрытыми клинками трудновато одновременно сражаться и поддерживать слабеющего Лоренцо. Случись такое, вся тяжесть сражения достанется левой руке. Но в этом было и преимущество: левый наруч имел броню. Они вышли на площадь через северную стену. Здесь царил хаос и замешательство. Эцио набросил на плечи Лоренцо свой плащ, закрыв камзол с гербом Медичи. Между собором и баптистерием сторонники Медичи и Пацци схватились врукопашную. Все они были настолько поглощены битвой, что Эцио без труда провел Лоренцо мимо сражающихся. Но в створе улицы, которая вела к церкви Сан-Лоренцо, путь им преградили двое солдат. На мундирах красовались дельфины и кресты. У обоих на поясе болтались жуткого вида кривые мечи. |