ак. Assassins Creed 2 Ренессанс. Высоко в небе, на башнях палаццо Веккьо и Барджелло, то вспыхивало, то затухало пламя факелов. Чуть севернее редкие фонари освещали площадь перед собором
 Скачать 1.67 Mb.
|
|
– Кости не сломал? – Иди ты! – заулыбался верзила. – Но спасибо за помощь. К удивлению Эцио, спасенный заключил его в медвежьи объятия. – И все-таки кто ты? Уж не архангел ли Гавриил, черт бы побрал его задницу? – Меня зовут Эцио Аудиторе. – Бартоломео д’Альвиани. Рад знакомству. – У нас нет времени для обмена любезностями, – резко ответил Эцио. – Сам понимаешь. – Знаешь, акробат, не надо учить меня моему ремеслу, – огрызнулся Бартоломео, все еще не веря, что свободен. – Но я перед тобой в долгу! Эцио был прав: они уже потеряли немало времени. С парапетов заметили неладное и ударили в колокола. Из соседних зданий выбегали солдаты, торопясь к сухому доку. – Смелее, молокососы! – громогласно зазывал их Бартоломео, размахивая кулачищами, в сравнении с которыми кулаки Данте Моро показались Эцио обычными молотками. Теперь уже Аудиторе с восхищением смотрел, как д’Альвиано встречал подбегающих солдат, беря реванш за издевательства и унижения. Вдвоем они пробились к воротам и наконец выбрались наружу. – Надо побыстрее сматываться отсюда! – крикнул Эцио. – Разве ты не хочешь расшибить еще дюжину-другую этих пустых голов? – Хочу, но не сейчас. – Ты никак испугался? – Нет. Я просто реально оцениваю соотношение сил. Наемников Сильвио раз в сто больше, чем нас. Бартоломео задумался. – А ты прав. Я же все-таки командир и должен думать как командир и не допускать, чтобы юнцы вроде тебя тыкали меня носом в очевидные вещи. – Он нахмурился и озабоченно вздохнул. – Я лишь надеюсь, что с моей малышкой Бьянкой ничего не случилось. У Эцио не было времени спрашивать Бартоломео о его сердечных привязанностях или вообще думать о чем-то постороннем. Они кружили по улочкам, заметая следы и держа путь к логову д’Альвиано в Сан-Пьетро. Однако им пришлось сделать пару вынужденных остановок, чтобы бывший пленник Барбариго сообщил своим доверенным в Рива-Сан-Базио и Корте-Нуова о том, что снова на свободе, а потому все его солдаты, кто жив и не в плену, должны вновь собраться для перегруппировки сил. В Сан-Пьетро они вошли вместе с сумерками. Бартоломео ждала горстка кондотьеров. Выбравшись из укрытий, те хоронили успевшие распухнуть на жаре тела своих товарищей и пытались навести хотя бы какое-то подобие порядка. Появление живого и невредимого капитана воодушевило их, однако сам д’Альвиано едва замечал происходящее вокруг. Он бегал по своему развороченному лагерю и горестно звал: – Бьянка! Бьянка! Где ты? – Кого он ищет? – спросил Эцио у какого-то сержанта. – Кого-то милого его сердцу? – Конечно, синьор, – улыбнулся сержант. – Самую верную из всех. Аудиторе поспешил к Бартоломео: – Все в порядке? – А сам как думаешь? Видишь, во что эти скоты превратили мой штаб? Но где моя бедная Бьянка? Если с ней что-то случилось… Они подошли к сараю, наполовину вросшему в землю. Дверь в сарай висела на одной петле. Верзила сорвал дверь, швырнул на землю и устремился внутрь. До нападения у него здесь было что-то вроде кабинета и хранилища карт. Бартоломео принялся рыться в обломках и вдруг торжествующе завопил: – Бьянка! Дорогая моя! Слава богу, они тебя не тронули! – Д’Альвиано вытащил громадный боевой меч и замахал им над головой. – Ты не пострадала! Я никогда не сомневался в моей Бьянке! Познакомься… Напомни мне еще раз свое имя. – Эцио Аудиторе. Бартоломео наморщил лоб, словно что-то припоминая. – Ах, ну да. Слава бежит впереди тебя, Эцио. – Рад это слышать. – Что привело тебя сюда? – Неоконченные дела с Сильвио Барбариго. По-моему, он загостился в Венеции. – Сильвио! Этот ссохшийся кусок дерьма! Утопить бы его в ближайшем сортире, где ему и место! – Я подумал, что могу рассчитывать на твою помощь, – сказал Эцио. – После этого спасения? Да я тебе жизнью обязан! – Сколько солдат у тебя здесь? – Сержант, сколько наших осталось в живых? Уже знакомый Эцио сержант подбежал и отсалютовал: – Двенадцать, капитан, включая вас, меня и этого синьора. – Тринадцать! – завопил Сильвио, размахивая Бьянкой. – А их – две сотни, – вздохнул Эцио. – Сколько наших взято в плен? – спросил он, поворачиваясь к сержанту. – Думаю, больше сотни. Нас захватили врасплох. Кому-то удалось бежать, но очень многих солдаты Сильвио заковали в цепи и увели с собой. – Эцио, давай распределим обязанности, – предложил Бартоломео. – Я соберу здесь всех, кто остался жив. Разгребем завалы, похороним павших. Потом я произведу смотр оставшихся сил. А ты пока наведаешься в Арсенал и узнаешь, куда эти мерзавцы запихнули моих ребят. У тебя это здорово получается. Согласен? – Intensi[124]. – Возвращайся поскорее вместе с ними. Удачи! Проверив свое оружие, Эцио отправился к Арсеналу. А вдруг Сильвио переправил пленных куда-то в другое место? Откуда у Бартоломео такая уверенность в том, что его ребята все еще там? Эцио стал вспоминать свою дневную вылазку. У него сложилось впечатление, что, кроме Бартоломео, других пленных там не было. Темнота облегчала ему задачу. Достигнув внешних стен, Эцио стал вслушиваться в разговоры караульных. – А большие клетки ты видал? – спросил один из караульных. – Нет, – ответил другой. – Но слышал, что бедняг напихали туда как сардин в бочки. Если бы капитан Барто победил, он бы не стал так обращаться с нами. – Еще как стал бы! А ты свои благородные мыслишки лучше держи внутри головы, если не хочешь с нею расстаться. Почему бы нам просто не опустить клетки в воду и не утопить этих бродяг? От таких слов Эцио стало не по себе. Арсенал имел три громадных водных дока, каждый из которых вмещал по тридцать галеонов. Все они находились в северной части, обнесенные толстой кирпичной стеной. Чтобы уберечь суда от природной стихии, сверху над доками были возведены деревянные крыши. Если Бартоломео держали в клетке одного и не над водой, то его солдатам наемники Барбариго устроили более изощренную пытку. Сколько таких клеток висело на цепях над водой одного или двух bacini?[125] – Все полторы сотни хорошо обученных наемников? – продолжил разговор второй караульный. – Зачем же впустую тратить такой хороший ресурс? Ставлю на кон месячное жалованье – Сильвио надеется склонить их на свою сторону. – А что? И в самом деле, они такие же наемники, как мы. Почему бы и нет? – Только для начала надо бы остудить их пыл. Показать, кто здесь хозяин. – Spero di sì[126]. – Слава богу, они не знают, что их командир сбежал. – Он долго не протянет, – ответил первый караульный и плюнул под ноги. Эцио поспешил к уже знакомым неприметным воротам. Дожидаться очередной смены караула он не стал. Луна еще не успела подняться над горизонтом. Часа два в запасе у него есть. Решив не тратить яд понапрасну, он быстро сменил клинок в правом наруче и полоснул им по горлу толстому пожилому солдату (оригинальное оружие костюма ассасина было по-прежнему его любимым). Оттолкнув тело, чтобы брызнувшая кровь не запачкала ему одежду, Эцио быстро отер лезвие о траву, потом снова сменил лезвие на клинок с ядом. Перекрестив убитого, он приоткрыл ворота и проник внутрь. При тусклом свете луны и нескольких звезд Арсенал выглядел совсем не так, как днем. Но Эцио знал, куда идти. Он крался вдоль стен, то и дело оглядываясь, чтобы не наткнуться на караульных. Наконец он достиг первого дока. В проеме арки темнела водная гладь, на которой покачивались галеоны. Молодой человек перебрался ко второму доку. И там тихо. Зато на подходе к третьему он услышал голоса. – Еще не поздно перейти на нашу сторону. Одно ваше слово, и вас освободят, – насмешливо предлагал кто-то из инквизиторских сержантов. Эцио вжался в стену. Неподалеку сидела дюжина караульных. Их оружие валялось рядом, а в руках они держали бутылки. Глаза всех были устремлены вверх, где на крепких веревках покачивались три огромные железные клетки. Невидимый механизм неумолимо опускал их вниз, к воде. Никаких галеонов в этом доке не было. Только черная, маслянистая вода, бурлящая от чьего-то невидимого, но пугающего присутствия. Однако среди караульных инквизитора был тот, кто не прикладывался к бутылке, а постоянно держался начеку, словно ожидая нападения из темноты. Эцио мгновенно узнал Данте Моро! После гибели прежнего хозяина телохранитель быстро нашел себе нового, тем более что Сильвио и раньше восхищался силой и преданностью этого человека-горы. Аудиторе осторожно двинулся вдоль стены и вскоре наткнулся на механизм, состоявший из шестеренок, блоков и хитросплетения веревок. Его ничуть не удивило бы, если бы создателем механизма оказался Леонардо. Всей этой механикой управляли водяные часы, заставляя клетки опускаться все ниже. Выхватив обычный кинжал, Эцио воткнул его между двух шестеренок, застопорив механизм. Клетки к этому времени уже почти соприкасались с водой. Караульные, хотя и подвыпившие, сразу встрепенулись и кинулись проверять, все ли в порядке. Кто-то бросился к механизму и был встречен легким уколом ядовитого клинка. Двое с криками повалились в черную, маслянистую воду. Эцио бросился навстречу остальным, но они в страхе побежали прочь. Не струсил лишь Данте. Он стоял, возвышаясь, словно башня. – Теперь ты – пес Сильвио? – спросил Эцио. – Лучше быть живым псом, чем дохлым львом, – ответил Данте, норовя сбросить молодого человека в воду. – Не мешай мне! – крикнул ему Аудиторе, уворачиваясь от его рук. – У меня есть счеты с твоим хозяином, но не с тобой! – Заткни свою пасть! – Данте поймал его за воротник и толкнул к стене. – Может, лично мне ты тоже ничего плохого не сделал, но я должен предупредить своего господина. Если к моему возвращению ты еще будешь здесь, я тебя точно скормлю рыбам! Данте ушел. Эцио мотнул головой, оправляясь после удара. Пленные в клетках что-то кричали. Молодой человек сообразил, что крики обращены к нему, и обернулся. Предупреждение было очень своевременным: к механизму подползал караульный, явно намереваясь вырвать кинжал. Аудиторе поблагодарил Бога за уроки метания ножей, полученные в Монтериджони. Нож, брошенный им в караульного, вошел тому между глаз. Караульный взвыл, тщетно пытаясь вырвать застрявшее лезвие. Увидев возле стены багор, Эцио схватил его и, рискуя свалиться в воду, подтянул к себе ближайшую клетку. Дверца запиралась на обычную задвижку – он рывком ее отодвинул. Наемники д’Альвиано быстро выбрались наружу и помогли подтянуть оставшиеся две клетки и освободить своих товарищей. Уставшие и измученные, солдаты Бартоломео громко благодарили своего спасителя. – Не будем терять время! – сказал им Эцио. – Я должен вернуть вас вашему командиру. Смяв малочисленную охрану возле доков, освобожденные солдаты вернулись в Сан-Пьетро, где их встретили с большой радостью. Пока Эцио освобождал пленных в Арсенале, к Бартоломео вернулись бежавшие солдаты, и теперь лагерь д’Альвиано снова был in perfetto ordine[127]. – Salute, Эцио! С возвращением! Как здорово у тебя все получилось! Ей-богу! Я знал, что могу рассчитывать на тебя. – Верзила тряс Эцио руки, зажав в своих ручищах. – Ты – сильнейший из союзников. Можно подумать… – Бартоломео осекся и сказал совсем другое: – Благодаря тебе моя армия восстановлена в ее прежнем величии. Вскоре наш дружок Сильвио поймет, какую серьезную ошибку он допустил! – Что будем делать дальше? – спросил Эцио. – Возьмем Арсенал штурмом? – Нет. Они рассчитывают на лобовую атаку. Сильвио стянет к воротам все силы, и, если мы сунемся, нас просто перебьют. Я намерен рассредоточить своих людей вокруг и досаждать Сильвио то здесь, то там. Это оттянет большинство солдат. – То есть Арсенал почти опустеет, и… – …мы возьмем его с небольшим отрядом моих лучших бойцов. – Будем надеяться, что Барбариго заглотнет наживку. – Сильвио – инквизитор. Он умеет запугивать тех, кто попал к нему в лапы. Но он не солдат. И стратег никудышный. На размещение кондотьеров Бартоломео вокруг Кастелло и Арсенала ушло несколько дней. Когда все было готово, с д’Альвиано и Аудиторе остался небольшой отряд. Эцио старался подобрать самых умелых и ловких. Нападение на Арсенал готовилось тщательно. Одного наемника отправили на башню Сан-Мартино. Когда луна поднялась достаточно высоко, солдат Бартоломео зажег там большую римскую свечу[128], сделанную в мастерской Леонардо. Это было сигналом к атаке. Одетые в легкие кожаные доспехи, кондотьеры взобрались на стены Арсенала со всех четырех сторон. Словно призраки двигались они по притихшей крепости. (Расчет Бартоломео оправдался: основные силы Барбариго находились за пределами Арсенала.) Очень скоро сопротивление горстки защитников было подавлено. Эцио и Бартоломео оказались лицом к лицу со своими злейшими врагами – Сильвио и Данте. Моро был вооружен железным кастетом и кистенем. Он размахивал кистенем, защищая хозяина. Бартоломео и Эцио приходилось держаться на расстоянии. – Такого потрясающего телохранителя еще поискать! – хвастливо прокричал Сильвио, прячась за стены парапета. – Считайте, что вам повезло. Пасть от его руки – большая честь! – Пососи мои яйца, мразь! – крикнул ему в ответ Бартоломео. Изловчившись, д’Альвиано взмахнул боевым жезлом, защемил в нем цепь кистеня и вырвал оружие из рук Данте, заставив великана отступить. – За мной, Эцио! Нужно поймать этого grassone bastardo![129] Но в руках Данте появилось новое оружие: железная дубина, утыканная кривыми гвоздями. Бартоломео сумел увернуться от первого удара, но на плече осталась кровавая борозда. – Ах ты, мешок дерьма с поросячьими глазами! – взревел Бартоломео. – За это я тебя голыми руками раздавлю! Пользуясь возникшей суматохой, Эцио выстрелил в Сильвио из пистолета, но промахнулся. Пуля ударила в стену. Посыпались искры и кирпичные осколки. – Эй, Аудиторе, думаешь, я не знаю истинную причину твоего появления здесь? – пролаял Сильвио. Чувствовалось, выстрел его всерьез испугал. – Но ты опоздал. Тебе нас не остановить! Эцио перезарядил пистолет и выстрелил снова. Но слова Сильвио рассердили и смутили его, отчего он и на этот раз промахнулся. – Ха-ха! – презрительно фыркнул Сильвио из-за парапета, пробитого ударами Данте и Бартоломео. – Притворяешься, что не знаешь! Впрочем, когда Данте покончит с тобой и твоим мускулистым дружком, вряд ли это будет иметь значение. Ты повторишь путь своего глупого папочки! А хочешь знать, о чем я больше всего сожалею? О том, что сам не был палачом Джованни. С каким наслаждением я бы потянул за рычаг и потом смотрел, как твой жалкий отец болтается в петле и дрыгает ногами. Потом бы настал черед этой ходячей винной бочки, этого ciccione, твоего дядюшки Марио. А дальше… дальше я бы перешел к женской части вашего семейства. К твоей мамочке Марии, которая кое на что еще годна, хотя вымя ее обвисло. Зато земляничинка Клаудия – в самом соку. Знал бы ты, как давно в моей постели не было бабенок моложе двадцати пяти! Честное слово, этих двух я бы сохранил себе для путешествия. А то в море бывает так одиноко! Ярость красным туманом заволокла все вокруг. Собрав волю в кулак, Эцио ловил важные сведения, которые ненароком мог выболтать вошедший в раж инквизитор. Тем временем солдаты Сильвио получили подкрепление и начали теснить кондотьеров Бартоломео. Кастет Данте ударил их предводителя в грудь. Тот зашатался. Эцио выстрелил в третий раз. Он целил Сильвио в шею, но пуля прошла рядом, застряв в одежде. Показалась тонкая струйка крови, однако Сильвио не упал. Он подозвал Данте, и они скрылись из виду. Аудиторе знал: с внутренней стороны есть лестница. В двух шагах – пристань. Опасаясь, как бы оба не сбежали на лодке, Эцио крикнул Бартоломео, чтобы следовал за ним, а сам бросился наперерез врагам. Сильвио и Данте уже поднимались на борт большой парусной лодки. На лицах обоих Эцио увидел злость и отчаяние. Вскоре он понял, в чем причина. По волнам лагуны бесшумно скользил крупный черный галеон, держа путь на юг. – Нас предали! – крикнул Сильвио, обращаясь к Данте. – Они отплыли без нас! Будь они прокляты! А я ведь был верен им. И вот чем они мне отплатили! – Давайте их догоним, – предложил Данте. – Слишком поздно. На этом утлом суденышке нам не доплыть до острова. Зато можно хотя бы унести ноги отсюда. – Тогда плывем, ваша светлость! – Ты прав. – Отчаливай! – крикнул Данте испуганным матросам. – Поднять паруса! Шевелитесь! В этот момент из темноты причала выпрыгнул Эцио. Перепугавшись еще сильнее, матросы покинули лодку, нырнув в мутные воды лагуны. – Прочь от меня, убийца! – закричал Сильвио. – Это было твое последнее оскорбление. – Двулезвийным клинком он ударил инквизитора в живот, медленно повернул лезвия. – За гадости, которые ты говорил о моей матери и сестре, я бы отрезал тебе яйца, но это уже лишнее. Ты и так не жилец. Данте стоял не шелохнувшись. Эцио присмотрелся к нему и увидел, что великан устал. – Игра окончена, – сказал молодой человек. – Ты опять выбрал себе не того хозяина. – Может, и так, – согласился Моро. – Но я все равно тебя убью, грязный ассасин. Ты меня утомил. Эцио поднял руку и выстрелил. Пуля попала Данте прямо в лицо. Он рухнул на палубу. Затем Аудиторе склонился над умирающим Барбариго. Молодой человек уже успел успокоиться и готов был следовать Кредо ассасина: убивать только в том случае, если исчерпаны все остальные способы воздействия, и умирающего следует достойно проводить в последний путь. – Куда ты собирался, Сильвио? Что это за галеон? Я думал, ты жаждешь стать дожем. Сильвио с трудом улыбнулся: – Это была… уловка. Мы собирались плыть… |