Собор Парижской Богоматери. Гюго.Собор Парижской Богоматери. Вопрос Концепция истории В. Гюго, продолжение и трансформация традиции В. Скотта соотношение исторических и вымышленных лиц, приемы создания исторической атмосферы, художественная и историческая правда в романе
 Скачать 61.31 Kb.
|
|
2. Выделите приемы создания образа народной массы и ее основные черты в первой сцене романа и эпизоде осады Собора; на основе этого определите роль народной массы в концепции истории автора. Одним из главных героев всех сцен является пестрая и шумная толпа парижских простолюдинов, включающая и мастеровых людей, и школяров, и бездомных поэтов, и бродяг, и воришек, и мелких лавочников, и более обеспеченных граждан, которые составляли все вместе позднее единое третье сословие, определившее тремя веками позднее идеалы буржуазно - демократической революции 1789 г. "Третьесословное" понимание общественной борьбы как борьбы всего народа в целом против дворянства и духовенства, против королей и тиранов, выдвинутое Великой французской революцией, надолго определило идеологию Гюго. "…Эта процессия, которую читатель наблюдал, когда она выходила из Дворца, в пути установила порядок и вобрала в себя всех мошенников, бездельников и воров, бродяг Парижа. Таким образом, прибыв на Гревскую площадь, она являла собою зрелище поистине внушительное. Впереди всех двигались цыгане. Во главе их, направляя и вдохновляя шествие, ехал верхом на коне цыганский герцог, в сопровождении своих пеших графов; за ними беспорядочной толпой следовали цыгане и цыганки, таща на спине ревущих детей; и все - герцог, графы и чернь - в отрепьях и мишуре. За цыганами двигались подданные королевства "Арго", то есть все воры Франции, разделённые по рангам на несколько отрядов; первыми шли самые низшие по званию. Так по четыре человека в ряд, со всевозможными знаками отличия соответственно их учёной степени в области этой странной науки, проследовало множество калек - то хромых, то одноруких: карманников, богомольцев, эпилептиков, скуфейников, христарадников, котов, шатунов, деловых ребят, хиляков, погорельцев, банкротов, забавников, форточников, мазуриков и домушников, - перечисление всех утомило бы самого Гомера. В центре конклава мазуриков и домушников можно было с трудом различить короля Арго, великого кесаря, сидевшего на корточках в маленькой тележке, которую тащили две большие собаки. Вслед за подданными короля Арго шли люди царства галилейского. Впереди бежали дерущиеся и выплясывающие пиррический танец скоморохи, за ними величаво выступал Гильом Руссо, царь галилейский, облачённый в пурпурную, залитую вином хламиду, окружённый своими жезлоносцами, клевретами и писцами счётной палаты. Под звуки достойного шабаша музыки шествие замыкала корпорация судебных писцов в чёрных мантиях, несших украшенные цветами "майские ветви" и большие жёлтые восковые свечи. В самом центре этой толпы высшие члены братства шутов несли на плечах носилки, на которых было наставлено больше свечей, чем нам реке св. Женевьевы во время эпидемии чумы… " Жители "Двора чудес" большой толпой идут освобождать из собора Эсмеральду, спрятавшуюся там от преследования. Но дело тут не в Эсмеральде. Народ идёт на приступ собора, а собор есть оплот старого мира, оплот тирании и деспотизма. В то время как толпа идёт, король Людовик XI прячется в Бастилии. Жестокий король, деспот, не знающий предела своевластию, чувствует, что нет силы, которая была бы способна устоять против народного гнева. Идеи революции явственно пронизывают концепцию романа, о чем говорит, прежде всего, колоритная фигура одного из фландрских послов - Жака Копеноля из города Гента. Из чувства третьесословной гордости он не позволяет докладывать о себе иначе, "чулочник", перед высоким собранием парижской знати, унижая тем самым придворных вельмож и завоевывая неистовые рукоплескания парижского плобса. Толпа в романе Гюго не только заполняет собой здания, улицы и площади старого Парижа, она оглушает нас своим топотом и гулом, она постоянно движется, шумит, перебрасывается шутливыми или бранными репликами, над кем-то издевается, кого-то ругает и проклинает. Именно из подобной - шумной и подвижной - толпы вышел некогда проказник и умница Панург, воплощающий живой юмор, присущий французскому народу. Следом за славным автором "Гаргантюа и Пантагрюэля". Гюго также стремится отобразить массовое действие и диалог, состоящий из выкриков, шуток и прибауток, порождающих ощущение многоголосого уличного гомона (таков, например, град издевок, которыми школяры, пользуясь привилегией праздничного гулянья, осыпают своих университетских начальников - ректоров, попечителей, деканов, педелей, богословов, писарей, а среди них и библиотекаря мэтра Анри Мюнье. "Мюнье, мы сожжем твои книги… Мюнье, мы вздуем твоего слугу!... Мы потискаем твою жену!.. Славная толстушка госпожа Ударда!... И так свежа и весела, точно уже овдовела!"). В сущности, все происходящее перед читателем в первой книге романа - будь то выход на сцену актера, играющий Юпитера в злосчастной мистерии Гренгуара, которая вскоре всем надоела, появление кардинала Бурбонского с его свитой или же мэтра Жака Копеноля, вызвавшего такое оживление среди зрителей, - все проводится автором через одобрительную или презрительную, или негодующую реакцию толпы, все показывается ее глазами. И не только в день празднества, но и назавтра, когда приводят к позорному столбу урода Квазимодо и красавица Эсмеральда подает ему напиться из своей фляги, - толпа продолжает сопровождать все эти сцены сначала смехом, улюлюканьем, затем бурным восторгом. И позже, когда тот же Квазимодо с быстротой молнии похищает Эсмеральду из-под воздвигнутой для нее виселицы и с криком "Убежище!" спасает ее от жестокого "правосудия", толпа сопровождает этот героический акт рукоплесканием и одобрительными криками ("Убежище! Убежище! - повторила толпа, и рукоплескания десяти тысяч рук заставили вспыхнуть счастьем и гордостью единственный глаз Квазимодо"). И, когда он осторожно и бережно нес девушку вверх по галереям собора, " женщины смеялись и плакали, … толпа, всегда влюбленная в отвагу, отыскивала его глазами под сумрачными сводами церкви, сожалея о том, что предмет ее восхищения так быстро скрылся… он вновь показался в конце галереи… Толпа вновь разразилась рукоплесканиями" Конечно, при всей своей живости и динамичности зарисовки народной толпы в романе Гюго создается чисто романтическое представление о ней. Писателю нравится одевать свои народные персонажи в экзотические цыганские отрепья, он изображает всевозможные гримасы нищеты или буйного разгула, подобно живописным прецессиям голытьбы из Двора чудес или массовой вакханалии праздника дураков (на этой оргии, говорит автор, "каждый рот вопил, каждое лицо корчило гримасу, каждое тело извивалось. Все вместе выло и орало"). Отсюда и проистекает общая живописность и звучность романа, схожего в этом с "Восточными мотивами" ("Собор Парижской Богоматери" замышлялся Гюго в годы, когда заканчивалась его работа над этим поэтическим сборником). С живым характером народной толпы связана у Гюго вся средневековая культура, которую он рассказывает в своем романе: быт, нравы, обычаи, верования, искусство, самый характер средневекового зодчества, воплощенного в величественном образе собора Парижской богоматери. "В романе Гюго собор является выражением души народа и философии эпохи в широком смысле слова" 4. Найдите в специальной литературе толкование понятий: «фатум» (римское) и ананке, рока (греческое). В предисловии к роману определите варианты и способы осмысления идеи Рока/Судьбы; греческое и римское толкование в тексте. Виктор Гюго занимает особое место в истории французской литературы. В творческом наследстве писателя резни по темам и жанрами твори: лирическая, сатирическая и эпическая поэзия, прозаическая и стихотворная драма, романы, литературно-критические статьи, публицистические виступи, большое количество писем. На протяжении своего творческого жизни Виктор Гюго беспрерывно менял свои взгляды, он был проповедником многих передовых идей XIX столетие, и в этом ему помогала уверенность, что поэт должен выполнять особую, высокую миссию В своих произведениях Гюго оценивал исторические события с точки зрения общечеловеческих, единых и неизменяемых для всех эпох понятий добра и зла, любви и жестокости. С этой точки зрения роман "Собор Парижской Богоматери" является лучшим образцом исторического романа, который с документальной точностью отобразил картину французского средневекового жизни В начале романа автор рассказывает читателю о том, что " несколько лет назад, осматривая Собор Парижской Богоматери... обследуя его, автор этой книги оказал в темном закоулке одной из башен написанное на стене греческое слово. Греческие буквы, потемневшие от времени и довольно глубоко врезанные в камень, имели какие-то присущий готическому письму признаки, отраженные в форме и расположении букв. Эти признаки указали автору на то, что написанные они были рукой человека средневековья. Особенно же глубоко поразил писателя пасмурное и фатальное содержание этого слова Это слово в переводе из греческой означает "судьба", "фатум", "рок". Судьбы персонажей "Собора..." и в самом деле определяются фатумом, о чем заявляется в самом начале произведения. Судьба символизируется и персонифицируется в обиде собора, к которому так или иначе сходятся все нити действия. Можно считать, что собор символизирует роль церкви шире — догматическое мировоззрение средневековья; это мировоззрение подчиняет себе человека так же, как собор поглощает судьбы отдельных действующих лиц произведения. Таким образом Гюго передает одну из характерных особенностей эпохи, на фоне которой разворачивается действие романа Судьбы почти всех главных героев романа неразрывно связаны с собором как внешней канвой событий, так и нитями внутренних мыслей и побуждений. Прежде всего это касается жителей храма: архидиякона Клода Фролло и звонаря Квазимодо. В пятом разделе книги четвертой читаем: "...Странная судьба выпала в те времена собора Парижской Богоматери — судьба быть любимым настолько благоговейно, но совсем по-разному двумя такими непохожими существами, как Клод и Квазимодо. Один из них — подобие получеловека, дикий, покорный лишь инстинкта, любил собор за красоту, за стройность, за гармонию, которое излучало это замечательное целое. Второй, одаренный пылкой, обогащенной знаниями воображением... Для архидиякона Клода Фролло собор — это место пребывания, службы и напивнаукових- напивмистичних выискиваний, вместилище для всех его страстей, пороков, покаяние, и, в конце концов — смерти. Священнослужитель Клод Фролло, аскет и ученый-алхимик персонифицирует холодный рационалистический ум, который торжествует над всеми добрыми человеческими чувствами, радостями, благосклонностями. Этот ум, недоступный жалости и сожаления, есть для Гюго злой силой. Низкие чувства, которые растравляют холодную душу Фролло, приводят не только к него гибели, но и служат причиной смертей всех людей, которые что-то значили в него жизни: гибнет от рук Квазимодо младший брат архидиякона Жеан, умирает на виселице чистая и прекрасная Есмеральда, выданная Клодом власти, добровольно отдает себя смерти воспитанник священника Квазимодо, сначала прирученный Клодом, а потом, фактически, преданный. При этом собор, который есть будто составной частью жизни Клода Фролло, и здесь выступает в роле полноправного участника действия романа: с него галерей архидиякон наблюдает за Есмеральдою, которая танцует на площади; в келье собора, приспособленной для занятий алхимией, Клод проводит часы и дни в занятиях и научных экспериментах, здесь он молит Есмеральду переглянуться и подарить ему своя любовь. Именно собор становится местом его страшной гибели, описанной Гюго с ошеломляющей силой и психологической достоверностью В той сцене собор также кажется живым существом: всего две строки посвященные тому, как Квазимодо сталкивает своего наставника с балюстрады, и почти на двух страницах описано "противоборство" Клода Фролло с Собором. Человек с холодной душой и каменным сердцем в последние минуты жизни оказалась наедине с холодным камнем — и не дождалась от него ни жалости, ни сожаления, ни пощады, потому что и самая не дарила никому ни сожаления, ни жалости, нет пощады Идея фатума прохватывает истории и других персонажей произведения. Вспомним хотя бы сцену суда в "Дворе чудес" над поэтом Гренгуаром, что стала лишь потехой для бродяг и их короля Труйльфу. Именно здесь разбойник Труйльфу разоблачает монаршие законы, обращаясь к Гренгуара, который согласился стать бродягой, испугавшись быть повешенным: "...одинаково тебя повесят... Различие только в том, что ты будешь повешен позднее, более торжественно, за счет знаменитого города Парижа, на замечательной каменной виселице уважаемыми людьми". Эти пророческие слова звучат в течение всего действия романа, преисполненного сценами смертных казней, которые совершались на Гревський площади. "Такой есть воля короля!" — этого довольно, чтобы пролилась кровь и безвинной уличной танцорки Есмеральди, и тысяч других людей. Независимость судьбы людей от их воли является неотъемлемой приметой сложного и противоречивого времени, той "переходного времени" в истории Франции, действие которой описанная в романе В. Гюго "Собор Парижской Богоматери" 5. В тексте романа выявите и объясните эпизоды реализации идеи Рока в романе и в судьбе Клода Фролло (название книги, которую изучает Клод, Собор и т.д.). Найдите в тексте ситуации, события и детали, отсылающие к образам мухи и паука, и определите семантику и функцию данной метафоры. Виктор Гюго занимает особое место в истории французской литературы. В творческом наследии писателя различные по темам и жанрам произведения: лирическая, сатирическая и эпическая поэзия, прозаическая и стихотворная драма, романы, литературно-критические статьи, публицистические выступления, большое количество писем. В течение своей творческой жизни Виктор Гюго непрерывно менял свои взгляды, он был проповедником многих передовых идей XIX века, и в этом ему помогала уверенность, что поэт должен выполнять особую, высокую миссию. В своих произведениях Гюго оценивал исторические события с точки зрения общечеловеческих, единых и неизменных для всех эпох понятий добра и зла, любви и жестокости. С этой точки зрения роман "Собор Парижской Богоматери" является лучшим образцом исторического романа, с документальной точностью запечатлел картину французского средневекового жизни. В начале романа автор рассказывает читателю о том, что "несколько лет назад, осматривая Собор Парижской Богоматери... обследуя его, автор этой книги обнаружил в темном закоулке одной из башен написанное на стене греческое слово. Греческие буквы, потемневшие от времени и довольно глубоко врезанные в камень, имели какие-то присущие готическом письму признаки, отраженные в форме и расположении букв. Эти признаки указали автору на то, что написаны они были рукой человека средневековья. Особенно же глубоко поразил писателя мрачный и роковой смысл этого слова. Это слово в переводе с греческого означает "судьба", "рок", "рок". Судьбы персонажей "Собора..." и действительно определяются роком, о чем заявляется в самом начале произведения. Судьба символизируется и персонифицируется в образе собора, к которому так или иначе сходятся все нити действия. Можно считать, что собор символизирует роль церкви шире - догматический мировоззрение средневековья; это мировоззрение подчиняет себе человека так же, как собор поглощает судьбы отдельных действующих лиц произведения. Таким образом Гюго передает одну из характерных черт эпохи, на фоне которой разворачивается действие романа. Судьбы почти всех главных героев романа неразрывно связаны с собором как внешней канвой событий, так и нитками внутренних мыслей и побуждений. Прежде всего это касается обитателей храма: архидиакона Клода Фролло и звонаря Квазимодо. В пятом разделе книги четвертой читаем: "...Странная судьба выпала в те времена собора Парижской Богоматери - судьба быть любимым настолько благоговейно, но совсем по-разному двумя такими непохожими существами, как Клод и Квазимодо. Один из них - подобие получеловека, дикий, покорный лишь инстинкту, любил собор за красоту, стройность, гармонию, что излучало это прекрасное целое. Второй, одаренный пылким, обогащенной знаниями воображением... Для архидиакона Клода Фролло собор - это место пребывания, службы и напівнаукових-полумистических изысканий, вместилище для всех его страстей, пороков, покаяния, и, наконец, смерти. Священнослужитель Клод Фролло, аскет и ученый-алхимик олицетворяет холодный рационалистический ум, что торжествует над всеми добрыми человеческими чувствами, радостями, привязанностями. Этот ум, недоступен жалости и сострадания, является для Гюго злой силой. Низкие чувства, что бередят холодную душу Фролло, приводят не только к его гибели, но и вызывают смерти всех людей, которые что-то значили в его жизни: погибает от рук Квазимодо младший брат архидиакона Жеан, умирает на виселице чистая и прекрасная Эсмеральда, выданная Клодом власти, добровольно отдает себя смерти воспитанник священника Квазимодо, сначала прирученный Клодом, а потом, фактически, преданный. При этом собор, который является как бы составной частью жизни Клода Фролло, и здесь выступает в роли полноправного участника действия романа: из его галерей архидиакон наблюдает за Эсмеральдой, которая танцует на площади; в келье собора, прилаштованою для занятий алхимией, Клод проводит часы и дни в занятиях и научных экспериментах, здесь он молит Эсмеральду сжалиться и подарить ему свою любовь. Именно собор становится местом его страшной гибели, описанного Гюго с потрясающей силой и психологической достоверностью. В той сцене собор также кажется живым существом: всего две строки посвящены тому, как Квазимодо сталкивает своего наставника с балюстрады, и почти на двух страницах описано "противоборство" Клода Фролло с Собором. Человек с холодной душой и каменным сердцем в последние минуты жизни оказалась наедине с холодным камнем - и не дождалась от него ни жалости, ни сожаления, ни пощады, потому что и сама не дарила никому ни сожаления, ни жалости, ни пощады. Идея рока пронимает истории других персонажей произведения. Вспомним хотя бы сцену суда в "Дворе чудес" над поэтом Гренгуаром, что стала лишь утешением для бродяг и их короля Труйльфу. Именно здесь разбойник Труйльфу разоблачает монаршие законы, обращаясь к Гренгуара, который согласился стать скитальцем, испугавшись быть повешенным: "...все равно тебя повесят... Разница только в том, что ты будешь повешен позже, более торжественно, за счет славного города Парижа, на великолепной каменной виселице уважаемыми людьми". Эти пророческие слова звучат на протяжении всего действия романа, наполненного сценами казней, совершаемые на Гревской площади. "Такова воля короля!" - этого достаточно, чтобы пролилась кровь и безвинной уличной танцовщицы Эсмеральды, и тысяч других людей. Независимость судьбы людей от их воли является неотъемлемой приметой сложного и противоречивого времени, той "переходного периода" в истории Франции, действие которой описана в романе В. Гюго "Собор Парижской Богоматери". |