Теоретические аспекты феномена созависимости в супружеских отнош. Введение 1 Теоретические аспекты феномена созависимости в супружеских отношениях
 Скачать 1.99 Mb.
|
|
1.3 Проявление созависимости в супружеских отношениях Традиционно созависимость в семье понимается как зависимость супруга, детей или родителей от члена семьи, пристрастившегося к наркотикам или алкоголю (которого называют зависимым). Однако это только частный случай созависимых отношений. В широком смысле слова, созависимость — это эмоциональная зависимость одного человека от значимого для него другого. Исходя из последнего определения, мы можем сделать вывод, что любые значимые отношения рождают определенную долю эмоциональной созависимости, поскольку, впуская в свою жизнь близких людей, мы обязательно реагируем на их эмоциональное состояние, так или иначе приспосабливаемся к их образу жизни, вкусам, привычкам, потребностям. И это действительно так. Однако в так называемых «здоровых», или зрелых, отношениях всегда остается достаточно большое пространство для удовлетворения своих собственных потребностей, для достижения собственных целей и индивидуального роста личности, которая, как известно, сохраняет здоровье и жизнеспособность исключительно в процессе развития. В отношениях же, которые мы называем созависимыми, пространства для свободного развития личности практически не остается. Жизнь человека полностью поглощена значимым Другим. И в таких случаях он живет не своей, а Его жизнью. Созависимый человек перестает отличать собственные потребности и цели от целей и потребностей любимого. У него нет собственного развития: его мысли, чувства, поступки, способы взаимодействия и решения двигаются по замкнутому кругу, циклично и неотвратимо возвращая человека к повторению одних и тех же ошибок, проблем и неудач. Выражаясь схематично, психологическая территория одного человека, поглощенная психологической территорией другого, практически прекращает свое суверенное существование. Вот почему на вопросы психолога созависимым клиентам «Что вы хотите иметь вместо данной ситуации?», «Что для вас важно в ваших отношениях?» они отвечают: «Я хочу, чтобы он приходил домой вовремя», «Я хочу, чтобы она перестала раздражаться по пустякам», «Мне важно, чтобы он был внимательнее к нашим детям» и т. п. При взаимодействии людей друг с другом их психологические территории (или границы территорий) приходят в соприкосновение: они могут пересекаться, подвергаться оккупации, уважаться или насильственно ограничиваться. система экзистенциальных установок, касающихся смысла жизни и смысла происходящих событий, ответственности и вины, любви и одиночества, зависимости и свободы, собственной возможности (или невозможности) принимать решения и делать выбор, творчества и ограничивающих долженствований; Психологические территории разных людей могут являться в той или иной степени устойчивым образованием и иметь более или менее жесткие границы, нарушение которых всегда вызывает негативную реакцию — от легкого дискомфорта до болезненных переживаний. Такая реакция, в свою очередь, может стимулировать возникновение самых разнообразных форм защиты, вплоть до ответной агрессии. В любом случае, собственные границы всегда стремятся сохранить, защитить, отстоять4. Нарушением границ психологической территории мы будем называть воздействие одного человека на другого с той или иной степенью насильственности (то есть без получения согласия) с целью изменить по своему усмотрению принадлежащую человеку систему представлений о себе, своих возможностях, ресурсах и своем месте в мире. Заставить изменить правила и принципы, навязать чуждые цели и способы их достижения и т. д., а также самовольное использование и присвоение физической территории другого человека или его предметов физического мира. Под оккупацией психологической территории другого человека будет иметься в виду то же воздействие, что и при нарушении границ, но осуществляемое во всех сферах жизни человека и с гораздо большей степенью интенсивности. Если Я было исходно «сломано» в детстве или даже просто «надломлено», то, во-первых, в нем нет «содержимого», а если оно даже было, это содержимое (содержание Я) «растеклось» под «оболочкой» Сверх-Я и смешалось с содержанием последнего (которое является более «вязким» и более мощным, в любом случае — у нормально социализированной личности — доминирующим). Что происходит? Так как Я фактически отсутствует (или присутствует кое-где в виде фрагментов, при этом Я все равно оказывается «опустошенным»), то Оно напрямую контактирует со Сверх-Я, которое не принимает и жестоко осуждает потребности Оно, диктуемые принципом удовольствия и никак не соотносимые с реальностью (так как они не трансформированы — с помощью Я — даже в сколько-нибудь социально приемлемые формы). Во-вторых, так как Я было «сломано» в раннем детстве, то из него не могло развиться нормальное собственное Сверх-Я (у большинства из нас — всегда более «покладистое», чем его социальный прототип), поэтому единственная «наружная оболочка» представлена почти полностью родительскими запретами (и оценками) и самыми жесткими вариантами моральных норм и социальных установок (то есть Сверх-Я вынуждено в определенной степени искусственно и насильственно идентифицировать Я и Оно — именно поэтому пациенты бесконечно обвиняют себя во всех смертных фехах, к большей части которых они никогда не имели отношения: при таком-то Сверх-Я это просто невозможно!). В итоге фрагментарное Я (не имеющее собственного содержания) не просто мечется, а «зажато» между властными побуждениями (стремлением к удовольствию) Оно и не менее жесткими требованиями сверх-моралитета Сверх-Я (и ему, этому Я, не до общения с внешним миром) . Это Я опустошено и ожесточено, весь его запрос к внешнему миру большей частью обусловлен потребностью любви, любви безбрежной, такой, как ему представляется и которая вряд ли возможна — как в терапии, так и вне ее). А значит, исходно терапия должна строиться на восстановлении (или даже воссоздании) адекватного Я пациента, способного к адекватному тестированию реальности и адекватной оценке того, что можно получить от этой реальности (одновременно с постоянством усилий терапевта по интроекции его терапевтического Сверх-Я взамен «извращенно-жестокого» родительского. Итак, используемые здесь понятия «обладание утратой», «сломанное Я», «фрагментарное Я», «опустошенное Я» — именно то, что характеризует людей, строящих созависимые отношения! Каждый из них испытывал совершенно естественную для ребенка зависимость от отношения к нему своих родителей или тех, кто их замещал. Каждый из них пережил основной, наиважнейший дефицит — дефицит любви. Слишком холодное и отчужденное, слишком контролирующее и доминирующее, слишком критическое и уничижительное или слишком непоследовательное отношение родителей надломило хрупкое Я, которое начало образовываться на основании той обратной связи, которую маленький ребенок получал в связи со своими самопроявлениями. Система представлений о себе, еще не закончив формироваться, уже была повреждена или опустошена. Каждый человек, развивающийся таким образом, «обладает утратой» и поэтому вечно ищет любви, которая была необходима и которую он так и не смог получить. Итак, Я, как система представлений о себе, как структура, которая призвана к построению реальной картины мира, определению места человека в этом мире и необходимая для урегулирования инстинктов, потребностей и желаний с реальными возможностями, оказывается нарушено. Но жизнь без него практически невозможна.5 Что же происходит дальше? Человек с опустошенным Я стремится его заполнить с помощью тех людей, с которыми он вступает в значимые отношения. Ему необходима эта прослойка, которая позволяет достичь более или менее комфортного ощущения себя в окружающем мире. И поскольку его собственное Я когда-то было нарушено и опустошено в результате отношений с близкими людьми, в любви которых он нуждался, теперь он стремится восстановить и заполнить его также с помощью отношений, предполагающих любовь. Тревожность, неустойчивость, амбивалентность чувств, которые он испытывает благодаря непрерывному внутреннему конфликту между потребностью получить любовь и уверенностью, что он ее не стоит, делает его стремление к получению любви Другого и наполнению им своего Я главной и навязчивой целью его существования. Пустота его Я стремится к заполнению, иначе оно будет раздавлено внешним или внутренним давлением. В экзистенциальном смысле для его обладателя это по истине вопрос жизни и смерти. 1.4 Формы супружеских созависимостей Каким же образом используется партнер для заполнения пустующей оболочки Я? Таких способов достаточно много, но все они могут быть сведены к четырем основным. Мы рассмотрим их, опираясь на обе метафоры, передающие сущность созависимых отношений, то есть используя понятие о взаимодействии психологических территорий и о «клеточной структуре» созависимости. 1. Любовь через отказ от собственного суверенитета и растворение своей психологической территории в территории партнера. Человек, отказавшийся от своего суверенитета, живет интересами партнера. Он инкорпорирует его взгляды, вкусы, систему ценностей, то есть усваивает их без критики и осмысления. Он также перенимает от партнера систему представлений о себе. В данном случае партнер играет роль Родителя, отношением которого и заполняется пустующая оболочка. Тирания собственного Сверх-Я отступает перед вновь инкорпорированным образом Внутреннего Контролера, который полностью копирует партнера. Ответственность за свою жизнь полностью передается значимому Другому. Вместе с ней человек отказывается от своих желаний, целей, стремлений. Партнер используется им как материнская утроба: как среда обитания, как источник всего необходимого, как способ выживать6. 2. Любовь через поглощение психологической территории партнера, через лишение его суверенитета. В данном случае роль Родителя играет сам ищущий любви и заполнения. Каков должен быть человек, который любит своего ребенка (то есть делает то, чего так и не получил человек, «обладающий утратой»)? Этот образ складывается из эклектических представлений о любви и заботе, порой несовместимых между собой. Поведение человека в этом случае управляется его собственным Сверх-Я с помощью долженствований и бывает удовлетворено только в случае, когда роль контролирующего опекуна выполняется им идеально. Ответственность за жизнь партнера полностью принимается на себя. Собственные желания, цели, стремления осознаются только через призму их полезности для партнера. Последнего контролируют и руководят им так же, как это делают по отношению к ребенку. Любая самостоятельность партнера опасна, поскольку может разрушить сооруженное Я. Дабы подтвердить эту систему представлений о себе, партнер должен всем своим поведением оправдать необходимость такого контроля, воспитания и заботы, исполняя роль опекаемого ребенка. 3. Любовь через абсолютное владение и разрушение психологической территории объекта любви. В данном варианте человек может действовать двумя способами. 1. Желая наполнить собственное Я, он проецирует это желание на партнера. И вместо того, чтобы стремиться восполнить собственную пустоту, начинает заполнять партнера собственными представлениями о своем Идеальном Я. Но структура Я партнера занята. Поэтому ее надо разрушить, опустошить, чтобы появилась возможность увидеть в партнере возможного себя. Он может делать это жестко и жестоко или исподволь и манипулятивно. Этот способ может являться крайним выражением любви через поглощение, когда партнер не только поглощается, но и разрушается. 2. Человек уже не способен ни наполнить собственное Я, ни даже пытаться созидать свое Идеальное Я в партнере. Он способен только разрушать, то есть делать то, что когда-то сделали с ним. И разрушая, он испытывает некоторое удовлетворение, поскольку разрушенная личность партнера со всей очевидностью свидетельствует о том, что: во-первых, он не единственный, кто пережил такие страдания, во вторых, он имеет власть и, значит, может контролировать окружающее, в-третьих, разрушая партнера, но при этому удерживая его около себя, он получает представление о себе как о человеке сильном, самостоятельном и значимом, поскольку партнер продолжает слушаться его и демонстрировать свою покорность и любовь. Карающее Сверх-Я слишком агрессивно, поэтому его критикующие «посылы» вытесняются из сознания, а затем перенаправляются на партнера. Ответственность за жизнь партнера декларируется, но на самом деле не осуществляется: партнер только используется. На нем ежедневно проверяется собственная способность властвовать, контролировать, управлять не только поступками, но и чувствами. Любовь через отражение в значимом другом. На партнера перекладывается ответственность за собственное благополучие. Ему предписывается определенное поведение, которое обеспечит заполнение опустошенного Я его любовью, его отношением. Значимый Другой должен всячески показывать, что имеет дело с человеком, который соответствует стандартам Идеального Я. Партнер является зеркалом, к которому постоянно обращаются с вопросом: «Свет мой, зеркальце, скажи, кто на свете всех милее, всех красивей и умнее?» По сути, это «зеркало» должно, видя перед собой пустоту, отражать портрет Идеального Я и при этом сопровождать это отражение словами любви и действиями, доказывающими преданность. Если партнер перестал служить таким «зеркалом», то возможно четыре варианта дальнейших действий. 1. Партнер, который не ведет себя в соответствии с ожиданиями (то есть не сообщает жаждущему любви о его превосходстве, многогранности и глубине) может быть покинут ради поиска нового «зеркала»; 2. Переживание недостатка «стараний» партнера стимулирует либо поиск одновременно развивающихся нескольких отношений, либо постоянную смену партнеров, которые могли бы взять на себя функцию заполнения пустующего Я; 3. На партнера, который не осуществляет постоянное наполнение Я, страждущего доказательствами его полноты и ценности, усиливается давление с помощью различных манипуляций. Могут быть использованы взывание к жалости, демонстрация беспомощности, призывы к справедливости, шантаж или прямые мольбы о любви, уверения (весьма правдивые), что без его постоянного внимания и признаний в любви он не сможет жить; 4. Предпринимаются попытки заслужить любовь и внимание партнера ценой любых жертв и унижений. Сверх-Я в данном случае относительно лояльно по сравнению с другими вариантами. Оно не столько карает, сколько бесстрастно холодно. В нем меньше долженствований, но зато много ядовитой критичности. Оно наполнено уничтожающим презрением, спастись от которого можно только заглушив голос Сверх-Я восхищением и знаками обожания окружающих. Во всех рассмотренных способах взаимодействия любовь является способом компенсировать собственную недостаточность, а партнер — объектом, который призван дополнить эту недостаточность до целостного Я. Задача невыполнимая, поскольку ощущение целостности может быть устойчивым только в результате развития внутриличностных ресурсов. В противном случае потребность в подтверждении своей целостности и значимости со стороны других людей становится ненасыщаемой. Именно ненасыщаемость является отличительной чертой созвисимых отношений. Любой человек испытывает потребность в любви, уважении, значимости, контроле. Эти потребности являются базовыми и позволяют выживать. Но в норме они могут быть насыщены на определенное время или их удовлетворение может быть отложено без особого вреда. В случае же опустошенного Я потребность в непрерывном насыщении никогда не иссякает, поскольку такое Я не способно поддерживать свою структуру самостоятельно. Без непрерывной подпитки с помощью значимых Других оно немедленно вновь становится пустым, что отражается в высокой степени тревожности. Именно поэтому созависимые люди, каким бы способом они ни добывали се бе ощущение целостности, не могут переживать одиночество — оно подобно смерти. Для них непереносима неопределенность в отношениях — им нужны гарантии того, что их Я будет непрерывно поддерживаться. И при этом они никогда не бывают удовлетворены. Созависимые люди обладают еще одним, общим для них свойством: они обесценивают самого партнера, который по-настоящему полюбил их, или обесценивают его чувство. Ход их изощренной логики может идти по трем направлениям. 1. Этот человек говорит, что любит меня. Но это не может быть правдой, потому что меня любить нельзя. Значит, все, что он делает и говорит — просто ложь. А его цель — усыпить мою бдительность и использовать меня. 2. Этот человек говорит, что любит меня и, похоже, что он говорит правду. Но он ошибается. Он любит не меня, а тот образ, который я создал. Или он просто не разобрался во мне. Если бы он знал, какой я на самом деле, он отвернулся бы от меня с презрением. 3. Этот человек говорит, что любит меня, и, по всей видимости, он говорит правду. Но это означает только то, что он такой же, как и я, неполноценный человек, недостойный любви. Если бы он был «настоящим», он никогда не смог бы полюбить меня, потому что меня по-настоящему хороший человек любить не может. Естественно, что при таком восприятии любви по отношению к себе, подобные люди просто не в состоянии испытать удовлетворения даже от истинного чувства 1.5 Типология людей создающих созависимые отношения Несомненно, любая типология приблизительна и условна. Довольно редко можно встретить людей, точно отражающих описанные типы. И все-таки психологические портреты позволяют лучше сориентироваться во внутреннем мире человека, быстрее увидеть скрытые «звенья», построить предположения и проверить их. Каждый тип созави-симого человека является обладателем соответствующего комплекса, выросшего на месте «надлома» его Я в связи с дефицитом любви. В свою очередь, каждый комплекс предполагает и определенный способ заполнения Я. Эти комплексы таковы: самоуничижение, мученичество, садистские наклонности, нарциссизм и ненасытная жажда любви. Портрет человека с комплексом самоуничижения Человек с комплексом самоуничижения всегда старается держаться в тени — так ему спокойнее. Он уже давно убежден: что бы он ни делал, это обязательно получится плохо, он просто не способен оправдать ожидания других людей, ему не дано достигать успеха, самый лучший способ не вызывать раздражения окружающих — это поменьше путаться у них под ногами. Поскольку такой человек не уверен в себе, своих силах и способностях, он не решается самостоятельно принимать решения и предпринимать что-либо важное без подсказки со стороны какого-либо авторитетного лица. Он предпочитает передавать ответственность за себя и свою жизнь кому-нибудь, по его мнению, более компетентному. Избегая ответственности, он избегает и свободы выбора, тем самым часто вынуждая себя жить не в соответствии с собственными потребностями, а выполняя волю и предпочтения других людей. Будучи не в состоянии принимать самого себя таким, каков он есть, человек с комплексом самоуничижения не способен поверить, что другие, узнавшие все его недостатки, могут отнестись к нему с дружбой и принятием. Он перестает воспринимать любые положительные чувства других людей. Комплимент он воспринимает как саркастическое замечание, выражение симпатии — как снисходительную жалость. Если кто-то хочет его видеть — это потому, что он от него что-нибудь хочет. Если другие люди выражают ему свое расположение, то только потому, что они плохо его знают, или потому, что он может быть им чем-то полезен, или потому, что они сами ничего не стоят. Если кто-то не поздоровался с ним на улице — это пренебрежение, если задержался — это неуважение, если добродушно подшутил — это явное стремление его унизить. При этом сам человек не осознает происходящие в нем искажения: он уверен, что полностью прав. Портрет человека с комплексом мученичества Основная черта мучеников — это несгибаемая уверенность в том, что они жертвы, и кто-то (но только не они) виноват в их страданиях. Свои истоки мученичество берет в раннем детстве. Маленькому ребенку больше всего на свете нужна любовь и забота. Для него она — объективно существующий способ выживания. А стремление выжить — основная, врожденная потребность Контролируя каждый шаг близких людей, мученик чувствует себя спокойней и уверенней оттого, что так они никуда не денутся. Для него быть долго одному, тем более жить в одиночестве — подобно смерти. Человек, чувствующий себя ничтожеством (даже если он не осознает этого) наполняет свои мысли, чувства, всю жизнь другими людьми. Если он остается в одиночестве, он немедленно стремится наполнить себя кем-либо. Он даже не в состоянии пережить период выбора партнера и останавливается на первом, кто «попался под руку», чтобы вновь наполнить себя заботами о нем (а значит, и властью над ним). Разумеется, на такую роль соглашаются лишь люди, которые готовы переложить ответственность на чужие плечи. Поэтому совершенно не случайно, что мученики выбирают безответственных партнеров, которые идеально позволяют осуществить их потребность в превосходстве. Чувство превосходства, внимание и благодарность окружающих необходимы мученику, как воздух, потому что его самооценка зависит от их мнения о нем. Так он убеждается, что выглядит в глазах других достойным любви. Вот почему любая забота мученика — это забота, по существу, корыстная, хотя корысть эта связана с неудовлетворенной жаждой любви. А она и не может быть удовлетворена, потому что мученик не верит, что его действительно можно любить. Он часто подозревает, что окружающие лишь притворяются, говоря об этом. Притворяются, только чтобы использовать его для получения заботы. Несмотря на явную невротизацию характера при развитии мученичества, этот комплекс позволяет осуществить почти все базовые потребности, описанные Маслоу7, что делает его чрезвычайно устойчивым психическим образованием. Самоактуализация Уважение, признание, статус Любовь, дружба, забота, принадлежность Безопасность, стабильность, защищенность Физиологические потребности 1. Основные физиологические потребности. Это базисные потребности в пище, воде, тепле, жилище, отдыхе, сексуальной разрядке, продолжении рода и т. п., обеспечивающие выживание человека. У мученика стремление удовлетворить данные потребности ничем не отличается от других людей. 2. Потребность в безопасности и стабильности (в защищенности). Эта потребность отражает стремление человека обеспечить удовлетворение физиологических потребностей на постоянной основе, сохранение определенного уровня жизни, контроля событий своей жизни. Безопасность своего существования человек рассматривает через предсказуемость событий, стабильность, постоянство своего социального окружения и стабильность отношений между членами семьи и за ее пределами. Сюда относятся все те аспекты в жизни человека, которые дают ему уверенность в завтрашнем дне. У мученика стремление к контролю чрезвычайно развито, причем он стремится контролировать не только свою жизнь, но и жизни окружающих его людей. 3. Потребность в принадлежности (потребность в любви и заботе). Люди нуждаются в эмоциональной привязанности, любви, поддержке. Создание обстановки, при которой у человека формируются положительный образ семьи и себя в ней, ощущение себя принятым семьей и микроклимат заботы друг о друге, способствует удовлетворению данных потребностей. Чрезмерно окружая близких своей заботой и тем самым делая их беспомощными, мученик «зарабатывает» их привязанность и любовь, которая удовлетворяет его только в том случае, если эти люди проявляют явную зависимость от него. 4. Потребность в общественном признании (статусе), уважении. Это — потребность человека в позитивной оценке обществом его индивидуальности, обретении определенного социального положения. Какого бы единства ни достигала группа коллег, семья, группа друзей, каждый тем не менее стремится быть индивидуальностью, быть исключительным, особенным и ценимым другими людьми. Страдая, жертвуя, спасая и контролируя, мученик чувствует, что достоин уважения. Это подтверждается тем, что часто его действия социально одобряются. «Он такой добрый, заботливый человек! Все для других! О себе совсем не думает!» — такая похвала (высказанная или подразумеваемая) позволяет мученику чувствовать себя значимым. 5. Потребность в самореализации. «Человек всегда хочет быть первоклассным или настолько хорошим, насколько он может быть»2. Более широко эта потребность понимается как потребность в творчестве. Каждый человек стремится реализовать свой потенциал, постоянно самосовершенствоваться, найти свое место в жизни. Неусыпная забота о других становится смыслом жизни мученика. Сам он не осознает истинную причину своих поступков. Но подобный стиль жизни действительно требует от него актуализации творческих возможностей, смелости, решительности, достижения определенных результатов своей деятельности. Так что ему присуще и удовлетворение потребности в самоактуализации. Базовые потребности и их удовлетворение сами по себе не имеют никакого отношения к невротизации личности8. Комплекс мученичества (впрочем, как и любой другой) развивается в условиях, когда человек по каким-то причинам не видит для себя возможности прямого и открытого их удовлетворения и прибегает к защитным формам поведения. Однако было бы ошибкой считать, что такой опосредованный путь получения жизненно необходимых ценностей является осознанным выбором мученика. Как правило, он видит причины своих осложнений в ближайшем окружении и в «несчастной судьбе», искренне полагая, что выполняет лучшее из возможных предназначений, полностью отдавая себя «служению людям». В этом он видит смысл своей жизни. А так как подобная позиция социально одобряется и находит сочувствие окружения, то критический взгляд на свою деструктивную роль в создании ограничивающих развитие личности отношений становится для мученика практически невозможным. Стремление к контролю выглядит в его глазах как потребность любить. И он не замечает, что его забота является оккупацией психологической территорией ближайших людей. Любовь мученика, по существу, является настоятельной потребностью в растворении себя в другом и одновременно в поглощении другого. Ему чуждо понятие суверенности близкого человека, особенно если это его супруг или ребенок. Зависимые отношения — единственно возможное условие, в которых мученик ощущает наибольший комфорт, поскольку только тогда он чувствует себя максимально защищенным от переживания собственной ничтожности и страха одиночества. Мученик не видит возможности для самореализации рядом с психологически зрелым партнером и поэтому его всегда влечет к людям, личностное развитие которых по каким-то причинам остановилось на уровне детского или подросткового возраста. Недостаточное чувство самоценности, непринятие себя в сочетании с настоятельной потребностью получать любовь неотвратимо приводят к желанию постоянно доказывать свою нужность, абсолютную необходимость для значимых людей. И ничто не дает для этого большей возможности, как окружение себя людьми, не желающими (или не умеющими) принимать на себя ответственность. С другой стороны, попустительство, к которому иногда прибегают мученики, уставая от неусыпной «битвы за власть», в конечном итоге не делают их близких ни по-настоящему свободными, ни ответственными. Люди, прожившие большую часть своей жизни под чьей-то опекой, уже не могут без нее обходиться. И потому очень быстро находят замену — среди неформальных лидеров на улице (если это касается подростков), у других партнеров (если это касается супругов). Мученик строит свои отношения со значимыми людьми по принципу «Любовь через поглощение психологической территории партнера, через лишение его суверенитета». Портрет человека с садистскими наклонностями Главное в садистских наклонностях — это стремление к абсолютной власти. Привычное понимание садизма как причинение физических страданий кому-либо — всего лишь один из способов достижения этой власти. Чтобы стать абсолютным повелителем, необходимо другого человека сделать абсолютно беспомощным, покорным, то есть превратить в свою живую вещь, сломив его дух. Достигается это посредством унижения и порабощения. Карен Хорни перечисляет типичные садистские установки, по наличию которых можно определить, что в человеке в той или иной мере присутствуют садистские наклонности. 9 Человек с садистскими наклонностями всегда передает ответственность за свои поступки партнеру-жертве: это он «доводит», «вынуждает» действовать жестко; если бы не партнер, то садист мог бы выглядеть белым и пушистым. Садист верит в эти объяснения, и у него появляется еще один повод наказывать жертву — за то, что из-за провоцирующего поведения партнера садист не может выглядеть спокойным и уравновешенным, добрым, достойным восхищения. Ему приходится брать на себя грязную работу по установлению справедливости и перевоспитанию партнера. Человек с садистскими наклонностями на уровне сознания уверен в своей непогрешимости. Но все его отношения с людьми строятся на основании проекций. Он видит других людей именно такими, каким он считает самого себя. Однако приписываемое им резко отрицательное отношение к себе, ощущение себя абсолютным ничтожеством полностью вытеснено из сознания. Агрессивные чувства в сочетании с презрением к себе просто не дали бы подобному человеку выжить. Поэтому-то он и видит только то, что его окружают люди, достойные презрения, но при этом еще враждебные, готовые в любую минуту унизить его, лишить воли, отнять все. Единственное, что может защитить его, — это собственная сила, решительность и абсолютная власть. Вот почему садист лишен всякого сочувствия. Люди вокруг достойны только презрения и наказания. Предвосхитить возможную агрессию — цель садиста. А в том, что любой человек вынашивает враждебные цели, садист уверен. Поэтому ему необходимо мстить. Собственная мстительность лишь незначительно касается сознания садиста. То, что он делает, кажется ему единственно верным путем достижения справедливости. На пути человека с садистскими наклонностями встречается немало людей, которые противостоят его стремлению к абсолютной власти. Они проявляют свою независимость, самостоятельность. Они могут быть смелыми или же освобождаться от власти садиста манипулятивным путем. Неподчинение приводит садиста в ярость. За этой яростью стоит мощнейший страх: отпустить «на волю» такого человека — все равно что признать себя побежденным. Но тогда это будет означать, что он не абсолютный властитель, что им тоже можно манипулировать, унижать, втаптывать в грязь. И это настолько знакомо, настолько непереносимо, что садист способен на отчаянные шаги мести. К. Хорни дает следующее описание «скрытого садизма»: «Он приложит все силы, чтобы только не допустить ничего, что могло бы оскорбить их чувства. Он будет интуитивно находить слова, чтобы сказать что-либо приятное, например, одобрительное замечание, которое поднимет уверенность в себе. Он склонен автоматически во всем винить себя. Если он должен сделать критическое замечание, он сделает в максимально возможной мягкой форме. Даже если его явно оскорбляют, он выскажет свое «понимание» состояния человека. Но в то же время он остается сверхчувствительным к унижению и мучительно от этого страдает. Садиста привлекают люди наполненные, имеющие живую и упругую оболочку Я, которую и необходимо сломать. Однако достаточно долго находиться в близких отношениях с подобным человеком могут только люди, чье Я надломлено, и которые могут обращение с собой садиста хотя бы отчасти признать соответствующим тому, что они сами о себе думают. И в этом противоречии скрывается причина постоянной неудовлетворенности садиста отношениями любви и его потребность находить новые жертвы. Портрет человека с комплексом нарциссизма Еще один способ создавать созависимые отношения — это использование других людей в качестве зеркала для отражения образа необыкновенного человека. Партнер в таких отношениях призван выражать восхищение и любовь. Он должен стремиться удовлетворять все желания, ежедневно добиваться расположения и — в случае успеха — испытывать счастье. На партнера перекладывается ответственность за собственное благополучие. Он же используется и как источник ощущения благополучия. Будучи «зеркалом» и не отвечая в соответствии с ожиданиями фразой из небезызвестной сказки, партнер может быть покинут. Но, с другой стороны, необходимость видеть в отражении свое Идеальное Я заставляет человека с комплексом нарциссизма соответствовать... собственным сверхожиданиям от себя и добиваться всеми возможными средствами жизненно необходимого ответа «зеркальца»: «Ты, конечно, всех милее, всех красивей и умнее». Портрет человека с ненасытной жаждой любви Еще один комплекс, который ведет к созданию созависимых отношений, — это невротическая потребность в любви, детально описанная К. Хорни в работе «Невротическая личность нашего времени»10. Взаимодействие с партнером носитель данного комплекса строит по тому же принципу, что и нарцисс, а именно: «любовь через собственное отражение в другом», — однако само происхождение комплекса и его проявления имеют значительные отличия. Все люди хотят, чтобы их любили. Потребность в любви относится к базовым человеческим потребностям, и потому без ее удовлетворения человечество просто не смогло бы существовать. Для ребенка любовь матери — это в буквальном смысле условие выживания. Чем же отличается нормальная потребность в любви от невротической? К. Хорни перечисляет несколько признаков. 1. Навязчивый характер. Переживание отсутствия любви для взрослого человека не имеет катастрофического характера. Он может быть успешен, радоваться, получать удовольствие и даже чувствовать себя счастливым и тогда, когда не чувствует себя любимым. При невротической потребности человек не может жить без получения свидетельств любви. Человек настолько зависим от проявления к нему, по крайней мере, симпатии, что может всерьез расстроиться из-за неприветливого тона в разговоре с малознакомым человеком. 2. Неспособность быть одному, страх одиночества. Как только человек, потребность в любви которого носит невротический характер, оказывается в одиночестве, он испытывает достаточно сильную тревожность 3. Ненасыщаемость. Невротическую потребность в любви невозможно насытить. Жаждущий любви никогда не бывает удовлетворен количеством и качеством проявленного в его адрес внимания 4. Постоянная ревность к партнеру 5. Болезненное восприятие отказа и возражений. При любом варианте развития жаждущие любви — это «недолюбленные» люди, которые вновь и вновь стремятся «исправить» ход событий, вырваться из замкнутого круга недополучения любви. Но поскольку они знают только путь, при котором после получения «вытребованных» ласк и внимания снова их теряют, то они создают именно такие ситуации и отношения, в которых потеря любви практически неизбежна.11 Итак, были рассмотрены типы людей, которые создают различные формы созависимых отношений. Нельзя не увидеть, что общим для всех них является то, что способ отношения человека к другим людям всегда представляет собой отражение его истинного отношения к себе. Человек, не знающий любви, не может узнать любовь в других и не умеет любить сам. Ему просто негде было этому научиться. |