§ 187. Вербоиды могут выполнять различные синтаксические функции, а также участвовать в образовании аналитических форм собственно глагола.
Есть вербоиды, совмещающие свойства глагола и существительного. Это инфинитивы русского и многих других языков и функционально близкие им формы (супин в латыни и старославянском, герундий в английском, масдар в арабском и т. д.). Эти вербоиды называют действие отвлеченно, не в связи с его конкретным производителем, но обычно с сохранением некоторых грамматических категорий глагола, например в русском— категории вида (ср. решить : решать) и залога (выплачивать : выплачиваться), и с соблюдением форм синтаксической связи, характерных для глагола. Ср.:
читаю книгу и читать книгу (вин. п.)—но: чтение книги (род. п.) люблю детей и любить детей (вин. п.)—но: любовь к детям (предложное сочетание) иду быстро и идти быстро (наречие)—но: быстрая (прилагательное) ходьба.
Исторически инфинитивы, супины и т. д. часто представляют собой застывшую падежную форму отглагольного существительного, втянутую обратно в систему глагола.
Другой ряд вербоидов совмещает свойства глагола и прилагательного. Это различные причастия, представляющие действие как свойство предмета или лица. Как говорил Потебня, «в причастии возникающий признак (черта глагола) представляется данным (черта имени)» \ В русском и многих других языках причастия имеют все согласовательные категории, свойственные прилагательному, и вместе с тем ряд категорий, типичных для глагола: залог (ср. выплативший : выплаченный), время (хотя в причастиях состав граммем времени не тот, что в собственно глаголе), вид. По формам синтаксической связи причастие тоже вполне аналогично глаголу: читающий, читавший книгу и т. д.
Вербоид, совмещающий свойства глагола и наречия, представлен в русском и некоторых других языках деепричастием. Деепричастие называет действие как признак, характеризующий другое действие («сказал смеясь», «сидел ссутулившись»). Оно объединяется с глаголом некоторыми категориями и общностью форм синтаксической связи (читая, прочитав книгу).
Есть языки, не имеющие вербоидов, в частности китайский. Но и в китайском языке, при необходимости употребить глагол в нетипичной для него синтаксической функции, глагол этот получает специальное оформление. Так, функционируя в роли определения (т. е. там, где мы бы употребили причастие), китайский глагол обязательно сопровождается частицей de, как бы аннулирующей свойственную ему предикативность. Ср. wo kan shu 'я читаю книгу' и wo kan de shu 'читаемая мною книга' (этим, в частности, глагол отличается от прилагательного, выступающего в роли определения без помощи частицы de).
i ' Потебня А. А. Из записок по русской граммптике. Т. 1—2. С. 94. * См.: ЩербаЛ. В. Языковая система i и речевая деятельность. С. 89—91.
§ 189. Наречие1 по его грамматическому значению определяют как «признак
признака». Как отметил Потебня, наречие называет «признак... связуемый с другим
признаком, данным или возникающим, и лишь чрез его посредство относимый к
предмету» 2. Так, в очень сладкий виноград, снаружи красивый дом, поезд шел быстро,
железо накаляется докрасна существительные называют предметы, прилагательные и
глаголы признаки предметов (данные сладкий, красивый или возникающие шел,
накаляется), а наречия признаки этих признаков. Наречия функционируют в
предложении как обстоятельства, относимые к глаголу, к прилагательному, к неглагольным предикативам (он спозаранку начеку). Лишь реже наречие относится прямо к существительному (яйца всмятку, совсем ребенок). Предикативная функция, как правило, несвойственна наречию, что и служит важным доводом в пользу выделения в особую часть речи неглагольных предикативов, часто омонимичных наречию.
Для наречия характерно отсутствие каких-либо грамматических категорий (и соответствующего им формообразования), кроме категории степеней сравнения (у качественных наречий).
§ 190. Последняя часть речи внутри слов-названий имя числительное3.
Грамматическое значение числительного значение количества, представляемого как количество чего-то (пять столов, пять чувств) или же как абстрактное число (пятью пять двадцать пять); как точно определяемое количество или как количество неопределенное (много, мало столов). Называя количество предметов, числительные вступают в сочетание с существительными, объединяясь с ними той или иной формальной связью.
| 1 "Термин наречи
е соответствует
латинскому
adver
bium" букв.
приглагольное, относящееся к глаголу'!
| (ср. verbumи его старый славянский эквивалент р™чь. использовавшийся и в значении 'слово', и в значении |
]'глагол'). ]
] 2 Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т. 1—2. С. 124. ]
! 3 Термин (имя) числительное буквально соответствует латинскому термину (потеп) numerate(ср.!
, numerus'число'). ]
Иногда числительные получают различное оформление в зависимости от семантического (или формального) разряда существительного. Так, при личных существительных мужского рода в русском языке употребляются формы двое, трое, пятеро и т. д. (пятеро студентов), невозможные в других случаях (не говорят «пятеро студенток» или «пятеро столов»). В китайском многие существительные соединяются с числительными только при посредстве особых классификаторов, например ge 'штука', bа 'ручка', tiao 'ветвь': san ge ren 'три человека' (букв. 'три штуки людей'), san bа dаoz 'три ножа' (букв. 'три ручки ножей'), san tiao dengz 'три скамьи' (букв. 'три ветки скамеек')1.
Порядковые числительные (пятый и т. п.) являются разновидностью прилагательных: они называют не количество предметов, а место предмета в ряду, т. е. один из признаков, данных в предмете, как это делают и все другие прилагательные.
§ 191. Указательно-заместительные слова, т. е. традиционные местоимения2 и местоименные наречия, образуют особую систему, параллельную системе назывных частей речи и в «миниатюре» своеобразно дублирующую ее. Так, слова я, ты, он, она, кто, что, никто, ничто, некто, нечто, себя, себе указывают на предметы в грамматическом смысле и потому являются своего рода существительными. Слова мой, твой, такой, какой, никакой, некий. чей, свой указывают на свойства как на признаки, данные в предметах, и потому оказываются своего рода прилагательными. Слова столько, сколько указывают на количество и потому должны рассматриваться как своего рода числительные. В том же ряду стоят и указательно-заместительные наречия: там, здесь, туда, сюда, тогда, так, где, куда, когда, как, нигде, никуда, никогда, никак, когда-нибудь, где-нибудь и т. д. Существуют также заместители глаголов. Иногда это так называемые
«местоглаголия» (и, шире, «местопреди-кативы»), например англ. do, датск. gOre, шведск. gera (все три собственно значат 'делать'), кит lai (букв. 'приходить'). Ср. англ. Yes, I do (he does, I did и т. д.) букв. 'Да, я делаю' ('он делает', 'я делал' и т. д.) как ответ на любой вопрос, содержащий знаменательный глагол в простом настоящем или простом прошедшем времени. Русское делать, хотя не само по себе, а в сочетании с местоимением это или другими подобными, выступает как заместитель знаменательного глагола, например в Не делай этого! Но в общем в русском языке «местоглаголие» не получило развития 3. Для всех указательно-заместительных слов, независимо от того, заместителем какой части речи они являются, а также независимо от их традиционного разделения на личные, притяжательные, (собственно) указательные, вопросительные, отрицательные и т. д., типичны общие черты чрезвычайная абстрактность значения в системе языка и чрезвычайная конкретность употребления в речи (см. § 98, 3).
I 1 В
русском"языке
такое »опосредствованное» сочетание" существительного
с числительным
является1
[нормальным при »вещественных» существительных (три кочана капусты, три куска сахару), «парных» [
[ существительных (две пары чулок), при plurnlia tantum (четыре полена дров) и в некоторых других случаях [
] (пять дум детей).!
[ 2 Термин местоимение буквально соответствует латинскому рrопотеп (рго 'вместо' + nomen'имя'). [
[ 3 В русском просторечии в качестве заместителя глагола (или неглагольного пре-дикатива) могут [
выступать местоимения того, не того, например, когда говорящий затрудняется в выборе нужного слова:
[«Мы его сейчас того...», «Ему было немного не том, «Ты уже ростого печку?» (т. е. растопил или]
[разбросал в ней угли и_т_д.)_ [
Грамматические категории в разных группах заместительных слов в общем повторяют грамматические категории соответствующих назывных частей речи, однако, как правило, с известными добавлениями. Специфической категорией личных местоимений, отраженной и в некоторых других группах, является категория лица; типичны также грамматические противопоставления: 1) далекое : близкое, ср. то : это, там : здесь, тогда : теперь; 2) лицо : вещь (или одушевленное : неодушевленное), ср. кто : что, никто : ничто. Есть и свои особенности в синтаксической сочетаемости, например, личные и некоторые другие местоимения-существительные обычно не сочетаются с определением-прилагательным.
§ 192. Служебные слова образуют отдельную подсистему служебных частей речи,
которая сильно видоизменяется от языка к языку. Могут быть выделены
«морфологические» и «синтаксические» служебные слова. Первые участвуют в
образовании аналитических форм. Это предлоги (или послелоги), артикли,
вспомогательные глаголы, слова степени (англ. more, most; фр. plus и т. д.), частицы типа русск. бы и т. д. К ним же примыкают и служебные слова, оформляющие аналитические лексемы, например возвратное местоимение ряда языков как составная часть некоторых глаголов (см. § 180,2). Синтаксические служебные слова обслуживают словосочетания и предложения (см. § 203).
5.СИНТАКСИС
§ 193. Синтаксис был определен выше (см. § 148) как грамматическое учение о связной речи, о единицах более «высоких», чем слово. Синтаксис начинается там, где мы выходим за пределы слова или устойчивого сочетания слов, где начинается связная речь с ее свободной комбинацией лексических единиц в рамках переменного словосочетания и предложения. Конечно, эпитет «свободная» не означает отсутствия правил. Комбинация лексических единиц осуществляется по определенным законам и моделям, изучение которых и составляет задачу синтаксиса. «Свобода» состоит в непредусмотренности конкретного лексического наполнения этих моделей, в том, что все синтаксические модели принадлежат языку только как абстрактные модели, а их конкретное наполнение той или иной лексикой бесконечно разнообразно и относится к речи. Правда, и на других уровнях языка мы различаем абстрактное (языковое) и конкретное (речевое). Но, например, слово
железнодорожный принадлежит русскому языку не одной только моделью, по которой оно построено, но и всем своим индивидуальным составом морфем, тогда как любое, даже самое простое предложение (Солнце взошло) и любое переменное словосочетание (высокое дерево) принадлежат языку лишь как модель построения, а то, что в этой модели использованы именно эти, а не какие-либо другие слова, есть факт речи, определяемый содержанием данного высказывания, намерением и задачей говорящего. В компетенцию синтаксиса входит рассмотрение и однословных предложений вроде Пожар!, так как в них к лексическому и грамматическому значениям, заключенным в данной словоформе, присоединяется специфически синтаксическое грамматическое значение, выраженное интонацией предложения.
а) Предложение и словосочетание
§ 194. Центральным понятием синтаксиса является предложение — основная ячейка, в которой формируется и выражается человеческая мысль и с помощью которой осуществляется речевое общение людей.
Специфика предложения по сравнению с «нижестоящими» языковыми единицами заключается в том, что оно есть высказывание, оно коммуникативно. Это значит, что оно 1) соотнесено с определенной ситуацией и 2) обладает коммуникативной установкой на утверждение (или отрицание), на вопрос или на побуждение к чему-либо. Коммуникативность предложения конкретизируется в синтаксических категориях модальности и времени. Эти последние выражаются в глагольных формах наклонения и времени, а также (особенно при отсутствии глагола) с помощью интонации, модальных слов, слов, обозначающих локализацию во времени.
По своей структуре предложения очень разнообразны. Они могут реализоваться с помощью одного слова (Пожар! Воды! Светает. Иду! Великолепно! Домой?), в частности аналитической формы слова (По коням! Буду рад!), но чаще реализуются с помощью более или менее сложного сочетания слов.
§ 195. От слова однословное предложение внешне отличается интонацией. По содержанию же между словом пожар и однословным предложением Пожар! — громадное различие. Слово пожар есть просто название определенного класса реальных явлений (и соответствующего понятия), способное в речи обозначать и каждое отдельное явление этого класса. Предложение Пожар! — уже не просто название, а утверждение о наличии данного явления, т. е. пожара, в данной конкретной ситуации, в данный момент времени, утверждение, сопровождаемое также теми или иными эмоциональными коннотациями и т. д. Аналогичным образом словоформа воды есть название известного вещества, поставленное в определенное отношение к другим словам потенциального контекста. Предложение Воды! есть просьба, требование, побуждение к реальному действию в данной конкретной ситуации.
Взяв однословные предложения, содержащие собственно глагольную форму (Иду! Иди! Пришел? Светает. Светало.), мы обнаружим, что здесь различие между предложением и соответствующим словом (словоформой) более тонкое. Все эти словоформы уже и сами по себе содержат указание на наклонение, а при изъявительном наклонении — и на время; они предикативны, т. е. предназначены быть либо сказуемым, либо, при отсутствии в предложении других членов, целым предложением. И все же различие между словоформой и предложением, состоящим из одной этой словоформы, есть и здесь. Можно сказать, что слово иду (также светало и т. д.) лишь потенциально соотнесено с любой подходящей ситуацией, тогда как предложение Иду! (Светало и т. д.) ñре а л ь н о соотнесено с какой-то ситуацией, действительной или вымышленной, имеющей или имевшей место в определенный момент времени, в определенной точке пространства и т. д. Словоформа иди выражает побуждение, но побуждение, потенциально обращенное к любому собеседнику, а предложение Иди! — побуждение, реально обращенное к определенному адресату, в определенной ситуации, в определенный
момент времени, притом конкретизированное (интонацией) как просьба, настойчивое требование, категорический приказ и т. д. Слоформа пришел не выражает ни утверждения, ни вопроса, а предложения Пришел? и Пришел!, в зависимости от интонации, выражают либо вопрос, либо утверждение. Ту же картину мы имеем и в отношении неглагольных предикативов (Жарко. Пора! и т. п.), только в этих случаях формы наклонений (кроме изъявительного) и времен (кроме настоящего) являются аналитическими.
§ 196. Предложение, реализуемое сочетанием слов, чаще всего обладает предикативной структурой, т. е. содержит либо предикативную словоформу («Солнце взошло», «Летят журавли», также с неглагольным предикативом «Здесь жарко»), либо, и без подобной формы, два четко соотнесенных главных члена — подлежащее и сказуемое (Он — студент университета. Снег бел. Факт налицо). Всюду здесь уже сама конструкция свидетельствует о том, что перед нами предложение. И все же по-настоящему эти конструкции становятся предложениями благодаря интонации, с которой они произносятся (ср. «Солнце взошло» с повествовательной и «Солнце взошло?» с вопросительной интонацией). Наряду с этим и сочетания слов, не обладающие предикативной структурой и нормально не являющиеся предложениями (белый снег, писать письма, ты и я), могут, как и отдельное непредикатнвное слово (пожар и т. д.), становиться предложениями, но лишь в более специальных условиях, например в контексте других предложений (ср. начало «Двенадцати» Блока: «Черный вечер. Белый снег. Ветер, ветер! На ногах не стоит человек»), в назывных предложениях (названиях литературных произведений и т. п.), в диалоге (Что ты будешь делать вечером? — Писать письма). Становясь предложением, такое сочетание (как и отдельное непредикативное слово, становящееся предложением) получает ту или иную коммуникативную установку, связь с определенной ситуацией, а в плане выражения — соответствующую интонацию.
§ 197. Некоторые языковеды, подчеркивая различие между сочетаниями, содержащими предикативное слово, и сочетаниями, такого слова не содержащими, предпочитают обозначать термином «словосочетание» только последний вид сочетаний. Уместнее представляется, однако, другая точка зрения: словосочетание определяется как любое соединение двух или более знаменательных слов, характеризуемое наличием между ними формально выраженной смысловой связи. Словосочетание может совпадать с предложением или быть частью предложения, а предложение, как сказано, может реализоваться в виде снабженного той или иной интонацией словосочетания, ряда связанных между собой словосочетаний или отдельного слова (также отдельного знаменательного слова, сопровождаемого служебным, например Придешь ли?).
Языковеды, изымающие все предикативные словосочетания из объема понятия «словосочетание», разумеется, определяют словосочетание иначе. Например, они включают в свои определения указание на «назывную функцию», на то, что словосочетание «служит обозначением единого, хотя и расчлененного понятия».
б) Синтаксические связи и функции. Способы их формального выражения
|
Скачать 1.56 Mb.