Введение в языкознание (М.Ю.Маслов). Введение в языкознание
 Скачать 1.56 Mb.
|
|
ГЛАВА V ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЯЗЫКОВ 1. ПРОБЛЕМА ПРОИСХОЖДЕНИЯ ЯЗЫКА § 214. Проблема происхождения человеческого языка является частью более общей проблемы антропогенеза (происхождения человека) и социогенеза, и решаться она должна согласованными усилиями ряда наук, изучающих человека и человеческое общество. Процесс становления человека как биологического вида Homo sapiens («человек разумный») и одновременно как существа «наиболее общественного из всех животных» 1продолжался миллионы лет. Предшественниками человека были не те виды человекообразных обезьян, которые существуют сейчас (горилла, орангутанг, шимпанзе и др.), а другие, восстанавливаемые по ископаемым останкам, обнаруженным в разных частях Старого Света. Первой предпосылкой очеловечения обезьяны было углублявшееся разделение функций ее передних и задних конечностей, усвоение прямой походки и вертикального положения тела, что освободило руку для примитивных трудовых операций. Освобождением руки, как указывает Ф. Энгельс, «был сделан решающий шаг для перехода от обезьяны к человеку·»2. Не менее важно, что человекообразные обезьяны жили стадами, и это в дальнейшем создавало предпосылки для коллективного, общественного труда. Известный по раскопкам древнейший вид человекообразных обезьян, усвоивших прямую походку, это австралопитек (от лат. australis 'южный' и др.-греч. pоthйkos 'обезьяна'), живший 2—3 млн. лет тому назад в Африке и южных частях Азии. Австралопитеки еще не изготовляли орудий, но уже систематически применяли в качестве орудий охоты и самозащиты и для выкапывания кореньев камни, сучья и т. п. Следующая ступень эволюции представлена древнейшим человеком эпохи раннего (нижнего) палеолита сперва питекантропом (букв. «обезьяночеловеком») и другими близкими разновидностями, жившими около миллиона лет тому назад и несколько позже в Европе, Азии и Африке, а затем неандертальцем3 (до 200 тыс. лет тому назад). Питекантроп уже обтесывал по краям куски камня, которые использовал как рубила орудия универсального Г 1 Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К.·, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 488. | 2 Там же. С. 486. ] 1 Название от долины Neandertal в Германии, где в 1856 г. были найдены кости первобытных [людей этого типа. применения, и умел пользоваться огнем, а неандерталец изготовлял из камня, кости и дерева уже специализированные орудия, разные для разных операций, и, по-видимому, знал начальные формы разделения труда и общественной организации. «...Развитие труда, как указывал Ф. Энгельс, по необходимости способствовало более тесному сплочению членов общества, так как благодаря ему стали более часты случаи взаимной поддержки, совместной'деятельности, и стало ясней сознание пользы этой совместной деятельности для каждого отдельного члена. Коротко говоря, формировавшиеся люди пришли к тому, что у них появилась потребность что-то сказать друг другу» 1. На этой ступени произошел большой скачок в развитии мозга: исследование ископаемых черепов показывает, что у неандертальца мозг был почти вдвое больше, чем у питекантропа (и в три раза больше, чем у гориллы), и уже обнаруживал признаки асимметрии левого и правого полушарий (см. § 14), как и особого развития участков, соответствующих зонам Брока и Вернике. С этим согласуется и то, что неандерталец, как показывает изучение орудий той эпохи, преимущественно работал правой рукой. Все это позволяет считать, что у неандертальца уже был язык: потребность в общении внутри коллектива «создала себе свой орган» 2. § 215. Каким же был этот первобытный язык? По-видимому, он выступал в первую очередь как средство регулирования совместной трудовой деятельности в складывавшемся человеческом коллективе, т. е. главным образом в апеллятивной и контактоустанавливающей, а также, конечно, и в экспрессивной функции (см. § 7), как это мы наблюдаем на определенной ступени развития у ребенка (см. § 15). «Сознание» первобытного человека запечатлевало не столько предметы окружающей среды в совокупности объективно присущих им признаков, сколько «способность этих предметов «удовлетворять потребности» людей» 3. Значение «знаков» первобытного языка было диффузным: это был призыв к действию и вместе с тем указание на орудие и продукт труда. «Природная материя» первобытного языка тоже была глубоко отлична от «материи» современных языков и, несомненно, кроме звуковых образований широко использовала жесты. У типичного неандертальца (не говоря уже о питекантропе) нижняя челюсть не имела подбородочного выступа, и полости рта и зева были в сумме короче и иной конфигурации, чем у современного взрослого человека (полость рта скорее напоминала соответствующую полость у ребенка на первом году жизни). Это говорит о довольно ограниченных возможностях образования достаточного количества дифференцированных звуков. Способность сочетать работу голосового аппарата с работой органов полости рта и зева и быстро, в доли секунды, переходить от одной артикуляции к другой тоже не была еще развита в нужной мере. Но мало-помалу положение менялось: «...неразвитая гортань обезьяны медленно, но неуклонно преобразовывалась путем модуляции для все более развитой модуляции, а органы рта постепенно научались произносить один членораздельный звук за другим» 1. 1 Маркс К·. Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 489. 2 Там же. 3 Маркс К· Замечания на книгу А. Вагнера «Учебник политической экономии» // 3Маркс К·_, Энгельс Ф_Соч_2-е изд. Т_19_С. 377_ § 216. В эпоху позднего (верхнего) палеолита (около 40 тыс. лет тому назад, если не раньше) на смену неандертальцам приходит нео°нтроп, т.е. 'новый человек', или Homo sapiens. Он уже умеет изготовлять составные орудия (типа топор 4-рукоятка), что не встречается у неандертальцев, знает многоцветную наскальную живопись, по строению и размерам черепа принципиально не отличается от современного человека. В эту эпоху завершается становление звукового языка, выступающего уже как полноценное средство общения, средство общественного закрепления формирующихся понятий: «...после того как умножились и дальше развились... потребности людей и виды деятельности, при помощи которых они удовлетворяются, люди дают отдельные названия целым классам... предметов» 2. Знаки языка постепенно получают более дифференцированное содержание: из диффузного слова-предложения мало-помалу выделяются отдельные слова прототипы будущих имен и глаголов, а язык в целом начинает выступать во всей полноте своих функций как инструмент познания окружающей действительности. Подытоживая все изложенное, мы можем сказать словами Ф. Энгельса: «Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми i главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг» 3. 2. РАЗВИТИЕ ЯЗЫКОВ И ДИАЛЕКТОВ В РАЗНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ЭПОХИ § 217. Поскольку отдельные коллективы наших далеких предков были еще слабо связаны между собой, закрепление в их языке определенного содержания за определенным экспонентом не было одинаковым даже в пределах сравнительно небольших территорий. Поэтому формировавшиеся родовые языки были изначально хотя и довольно сходными, но все же разными. Однако в меру расширения брачных и иных контактов между родами, а затем и хозяйственных связей между племенами начинается взаимодействие между их языками. В последующем развитии языков прослеживаются процессы двух противоположных типов: процессы дивергенции, распадения единого языка на два или несколько различающихся между собою, хотя и родственных языков, и процессы конвергенции, сближения разных языков и даже замены двух или нескольких языков одним. 1 Маркс К-, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 489. 2 Там же. Т. 19. С. 377. 3 Там_же_Т. 20_С_490. Схема дивергентного развития изображена на рис. 5: единый язык А распадается сперва на диалекты A1, A2, A3, ... которые затем превращаются в самостоятельные языки В, С, D ... При этом в каждом из них сохраняются какие-то черты их общего предка, в чем и проявляется языковое родство (см. § 251 и след.).  Схема конвергентного развития представлена на рис. 6 и 7. Исконно разные языки А, В и т. д. либо, сохраняясь как разные, сближаются друг с другом в той или иной степени (в подобных случаях принято говорить об образовании«языкового союза», см. § 260), либо же происходит «поглощение» одного языка другим, т. е. какой-то языко вой коллектив вместо своего первоначального языка начинает общаться на другом языке. Обычно при этом язык, оказавшийся «победителем», впитывает в большей или меньшей мере отдельные черты поглощенного языка (ср. пунктирную стрелку на рис. 7). В этом случае мы имеем дело с развитием на базе субстрата либо в контакте с суперстратом (см. § 254). Особые случаи представляет а) образование койне общего языка, возникающего на базе смешения родственных диалектов (из которых какой-то один оказывается ведущим) 1и б) превращение одного из контактирующих языков в так называемую лингва франка более или менее регулярное средство межэтнического общения, не вытесняющее из обихода каких-либо других языков, а сосуществующее с ними на одной территории и подвергающееся их воздействию 2.   Рис. 5 Рис. 6 Рис. 7 В реальной истории языков процессы дивергенции и конвергенции постоянно сочетаются и переплетаются друг с другом. Г 1 Койне (др.-греч. he koine dialektos 'общий язык') — первоначально общегреческое наречие,! [сложившееся с IV в. до н. э. на базе аттического диалекта (разговорного языка Афин) с примесью] J ионического и других диалектов, а позже — всякий общий язык, образованный по такому типу. ] ] 2 Позднелат. lingua franca букв. 'франкский язык', т. е. язык, на котором франки, завоевавшие в ] ]V в и. э. Галлию, общались с местным населением (романизованными кельтами). Позже так стали] 1называть_и_другие языки_межэтнического общения. | § 218. Развитие языков всегда было тесно связано с судьбами их носителей и, в частности, с развитием устойчивых социальных форм объединения людей. В эпоху разложения первобытнообщинного строя, с возникновением частнособственнических отношений и появлением классов на смену племенам приходят народности. Соответственно, складываются языки народностей. Взамен племенной организации формируется чисто территориальная. Поэтому диалектное членение языка народности обычно бывает лишь отчасти связано со старыми различиями племенных языков или диалектов; в большей степени оно отражает складывающиеся территориальные объединения и их границы. Иногда язык формирующейся или уже сформировавшейся народности дополнительно получает функции лингва франка, становясь языком межэтнического общения для ряда родственных и неродственных сопредельных племен, даже и не объединяющихся в народность. Примерами могут служить языки чинук у индейских племен Тихоокеанского побережья Америки, хауса в Западной Африке, суахйли в Восточной Африке южнее экватора, малайский язык на островах Юго-Восточной Азии. С возникновением и распространением письма начинается формирование письменных языков. В условиях массовой неграмотности такой язык достояние крайне узкого слоя, владение этим языком достигается лишь в результате специальной профессиональной выучки. Кроме того, письменный язык консервативен, он придерживается авторитетных образцов, нередко рассматриваемых как священные. Разговорный же язык народа развивается по своим законам. Постепенно разрыв между письменным и разговорным языком становится все больше. Примером может служить разрыв между классической латынью, представленной памятниками литературы, и «вульгарной (т. е. народной) латынью», как она восстанавливается по данным развившихся из нее романских языков и по свидетельствам римских грамматистов о «неправильной» латинской речи. Свой письменный язык вырабатывается далеко не у всех народностей. В силу тех или иных причин у многих народностей функции языка литературы и деловой переписки выполняет в течение определенного времени чужой язык язык завоевателей, авторитетной чужой культуры, религии, получившей международное распространение и т. д. Так, в большинстве стран средневековой Европы языком науки, религии и в значительной мере языком деловой переписки и литературы была «средневековая латынь» язык, по-своему продолжавший традиции классической латыни. Он отчасти использовался и в устном общении внутри узкого слоя образованных, но не являлся родным ни для одного из народов, населявших эти страны. На Ближнем Востоке такие же функции длительное время выполнял арабский язык. Иногда в одной стране существовало даже несколько письменных языков. Так, в средневековой Монголии языком деловой переписки был маньчжурский, а языком религии и культовой литературы — тибетский. Однако с течением времени повсюду возникает письменность и на родном языке. Во-первых, у всех народов существовало устное народное творчество, произведения которого со временем стали записывать и обрабатывать. Во-вторых, и в деловой письменности, а в определенных случаях и при действиях, связанных с религиозным культом, начали прибегать к языку народа, поскольку было важно обеспечить общепонятность того или иного документа или распоряжения властей, понятность проповеди и т. д. Так, рядом с латинскими рукописями возникают рукописи на древнеанглийском, старофранцузском, древневерхненемецком, старочешском, древнепольском языках, рядом с арабскими рукописями — рукописи тюркские и т. д. Своеобразно сложились языковые отношения в Древней Руси. Языком церкви и церковной литературы был церковнославянский, продолжавший традиции старославянского (в основе древнеболгарского) языка, первого литературного языка славян. В силу большой близости славянских языков друг другу церковнославянский язык не был совершенно непонятным, он мог восприниматься как некая разновидность «своего» языка, что обеспечивало возможность неограниченного взаимодействия между ним и языком народным. Церковнославянский текст произносился на русский лад, затем уже и писался иначе, чем первоначально, возникал своеобразный русский «извод» (вариант) церковнославянского языка (подобным же образом в Сербии складывался его «сербский извод» и даже в болгарских землях так называемый «сред-неболгарский извод»). Вместе с тем, однако, и русский язык испытывал глубокое влияние церковнославянского. Возникали литературные тексты, соединявшие в себе черты народного русского и церковнославянского языков. Древнерусский литературный язык — язык «Слова о полку Игореве», язык летописей — формировался как своеобразный синтез этих двух начал. Ближе к народному языку стоял язык деловой письменности (грамот, юридических текстов и т. д.), но и он вобрал в себя немалое количество церковнославянских элементов. В результате древнерусская письменность представляла гамму постепенных переходов между такими полюсами, как, с одной стороны, Остромирово евангелие, а с другой — новгородские грамоты на бересте. § 219. С развитием капитализма и ликвидацией феодальной раздробленности народности развиваются в нации. Соответственно языки народностей перерастают в национальные языки. Но это процесс не механический, не прямолинейный. В некоторых случаях язык народности не становится национальным, а низводится на положение диалекта того или иного национального языка. В других случаях, напротив, из языка одной народности формируется два-три разных, хотя и близкородственных, национальных языка. Национальный язык обслуживает нацию не только в сфере устного общения, как это часто бывает с языком народности, а обязательно и в сфере письменного общения в качестве ее литературного языка. С повышением народной грамотности письмо и письменный язык становятся орудием общения широких масс. Там, где литературный язык был чужим, совершается постепенный переход письменности на язык народный. Вслед за художественной литературой на народный язык переходит наука, нередко и церковь. В тех странах, где литературный язык был хотя и не совсем чужим, но все же довольно далеким от народного, наблюдается его сближение с народным языком, укрепление его народной основы. В эту эпоху встает вопрос о единой норме литературного языка в его письменном, а затем и в устном употреблении — вопрос, который ранее либо не возникал (допускалось сосуществование нескольких региональных норм), либо не имел той остроты, какую он приобретает в период формирования нации. Ведь устно-разговорный народный язык характеризуется значительной диалектной раздробленностью. Поэтому приближение литературного языка к народному чревато утратой единства литературного языка. Между потребностью в единстве языка и стремлением сблизить литературный язык с народным возникает противоречие. Во многих случаях оно разрешается таким образом, что в основу единой нормы ложится один из диалектов — тот, который ходом исторического развития выдвигается на первое место. Так, в основу норм французского литературного языка лег диалект области Иль-де-Франс, т. е. Парижа и его окрестностей, в основу английского — диалект Лондона и прилегающей территории, в основу испанского — диалект Кастилии, т. е. Толедо и Мадрида. Укрепление народной основы русского литературного языка протекало как его сближение в первую очередь с говором Москвы и прилегающей территории. Именно поэтому нормой литературного произношения стало аканье (общее у Москвы с южнорусскими говорами) и взрывное [g] (общее у Москвы с говорами севернорусскими). Конечно, вырабатывающиеся нормы литературного языка не были простой копией закономерностей и особенностей диалекта столицы и ее окружения. Во-первых, кое-что вносили и другие диалекты, во-вторых, видную роль играли традиции предшествующего периода развития литературного языка, часто не связанные с данной областью страны. В частности, для русского литературного языка исключительную роль играло церковнославянское наследие, традиции того синтеза двух языковых стихий— церковнославянской и народной русской,— который был успешно осуществлен уже в развитии литературного языка предшествующего периода. Церковнославянскими по происхождению являются не только огромные пласты лексики современного русского литературного языка (вся «неполногласная» лексика, т. е. слова типа власть, время, плен, храбрый; слова с жд и щ вместо ж и ч типа рождать, освещать, мощь и т. д.), но также целые словообразовательные разряды (типы существительных на -тель, -ствие, -ство, -ание. -ение, -изна, -ыня, прилагательных на -ейший, -айший, глаголов с префиксами воз-, низ-, пред-) и даже отчасти форморбразование (причастия на -ищи, -ший, -вший, -мый). У некоторых народов формирование национальных языков протекало в условиях отсутствия объединяющего центра, в обстановке конкуренции или последовательной смены нескольких центров и длительного сохранения феодальной раздробленности. Так было в Европе у немцев, у итальянцев. Наконец, многие народности развиваются в нации, вообще не имея своего государства, в условиях более или менее сильного национального угнетения. Это, разумеется, накладывает отпечаток на развитие соответствующих языков, затрудняет формирование их литературной нормы. Так, в Норвегии, длительное время (1397— 1814) бывшей под властью Дании, возникли два конкурирующих литературных языка — стихийно норвегизованный датский и второй, искусственно составленный в XIX в. на базе норвежских диалектов (теперь происходит сознательно поощряемое сближение этих двух языков). |