Глава_10. Агенты политических отношений

• Название: Агенты политических отношений
• Дата: 01.11.2021
• Размер: 426.5 Kb.
• Имя файла: Глава_10.doc
• Тип: Документы; #260460
• страница: 3 из 7

§ 3. Место и роль классов и социальных групп в политике

10.3.1. Особенности социальной структуры
Помимо государства люди входят (независимо от своей воли) в определенные общности, находя себя в них, или же (по своему желанию) вступа­ют в те или иные объединения. К первым относятся нации, различные этнические группы, классы. Ко вто­рым — партии, союзы, блоки, различные группы давле­ния, коллективы и т.д. Все они тем или иным образом включаются в систему политических отноше­ний и, естественно, в систему субъектов политики.

Наряду с индивидуальными субъектами в политике действуют социальные (совокупные) субъекты, цели и действия которых отражают коллективное сознание индивидов, объединенных на основе исторически сложившихся устойчивых общественных связей. Группы, будучи основным субъектом политики, обладают особенностью сложным и спе­цифическим образом включаться в конкурентные отношения по поводу социального представительства в государственной власти. В целом понятие «группа» фиксирует сход­ство людей, как по врожденным, так и по приобретаемым в процессе жизни признакам. При этом, обладая однотипными чертами и качествами с другими людьми, каждый человек одновременно принадлежит к разным социальным группам.

В то же время для человека характерна ка­кая-либо наиболее существенная групповая принадлежность, выра­жающая его основные интересы и ценности, отношение к жизни. Деятельность социального субъекта является объединенным результатом взаимодействия составляющих его индивидуальных субъектов и отличается от простой суммы их персональных качеств. При этом коллективное сознание того или иного социального субъекта может противостоять личностному сознанию индивидов, представленных в той или иной общности, и вынужденных считаться с совместно выработанными ценностями.

Люди, живя и воспринимая действительность в соответствии с этими групповыми нормами и стандартами, вступают в определен­ные конфликтные отношения с представителями других общностей, групп, имеющих иные потребности, взгляды на жизнь, возможности и ресурсы. Эти межгрупповые отношения, выражая различия между людьми по тем или иным признакам, фиксируют тот уровень обще­ственной дифференциации, которая сложилась в каждом конкрет­ном обществе. Как показывает опыт, именно переплетение интере­сов групп, их различные связи и взаимоотношения оказывают суще­ственное воздействие на содержание политических процессов.

Однако не все конфликтные отношения между группами могут проявляться в политической сфере и оказывать влияние на институты власти. Далеко не каждая группа стремится использовать политичес­кие средства для решения своих проблем, предпочитая строить свои отношения с оппонентами на идеях сотрудничества, взаимопонима­ния или заключения различного рода договоров и сделок. В ряде слу­чаев стремление включиться в политику для защиты своих интересов сочетается у некоторых групп с неспособностью использовать инсти­туты государственной власти для укрепления своей целостности, за­воевания новых ресурсов или достижения более высокого обществен­ного положения.

В роли социальных субъектов политики могут выступать классы и социальные группы, когда они оказываются в противостоянии с другими общностями или же во взаимодействии с некоторыми из них, но в конфликте или сотрудничестве с существующей политической властью. Суть политики, выражающаяся в самых различных направ­лениях, сводится, следовательно, к стремлению отдельных клас­сов и групп сформировать все общество в соответствии со своими интересами.

Вместе с тем, социальная группа с политической точки зре­ния – это потенциальный субъект отношений в сфере государ­ственной власти. Становление ее реальным, действующим субъектом политических отношений, практически использующим свои ресурсы в целях изменения характера функционирования государственной вла­сти и управления, представляет собой длительный и сложный про­цесс, который зависит от многих внутренних и внешних для группы причин.

Поскольку место различных классов и социальных слоев в системе общественного разделения труда и, прежде всего, в отно­шениях собственности неодинаково, поэтому различна и их со­циальная, а следовательно, и политическая субъектность. Одни из них, экономически господствующие, могут стать субъектом государственной власти и организовать всю систему политичес­кой надстройки или ее основу. Другие — подневольные — тако­го уровня субъектности не достигают.

Как известно, в любом классовом обществе наряду с двумя основными классами имеются и второстепенные большие и малые общественные группы. Кроме того, каждая страна, независимо от конкретной социально-классовой структуры, — это и целост­ное общество: народ, нации, этносы и т.д.

Политическая субъектность общества, народа, нации, этно­сов является, безусловно, так же как и политическая субъектность основных классов, окон­чательной, первичной и основной, ибо сами они не могут воз­никать, функционировать и развиваться иначе, как только в целостном общественном организме - обществе, частями которого они являются. А всякое целое, как известно, не сводит­ся только к сумме его составляющих, а характеризуется новы­ми качествами и свойствами интегративности, не присущими в полной мере частям и элементам, но возникающими в результате их взаимодействия в определен­ной системе связей.

От выше представленной существенно отличается политическая субъектность неосновных общественных групп:

1. 
   эта субъектность не самостоятельная, не самопроизвольная, а производная и служебная в отношении основных общественных классов и общества (она исторически и социально ограничена субъектностью последних или, напротив, чаще всего ими инспирируется);
   
2. 
   эта субъектность «генетически» вто­рична по отношению к общественным движениям основных об­щественных групп (общественные движения являются выра­жением потенциальной политической субъектности данных групп, но реально именно они создают эту субъектность);
   
3. 
   это политическая субъектность, имеющая функци­ональную ценность как в отношении действий общественных организаций (они формируют чувство связи, осознание идентичности, учат взаимодействию), так и в отношении их фун­кциональной и социальной субъектности (организации могут быть эффективными субъектами общественных процессов только как субъекты политики, когда сфера их специфи­ческой практики касается полного выявления классовых и социально-прослоечных интересов);
   
4. 
   это политическая субъектность, имеющая спе­цифический способ своего проявления в политической практи­ке (неосновные общественные группы не выступают вполне самостоятельными субъектами).
   

Означает ли все это, что неосновные общественные группы как политические субъекты не могут играть существенную роль в сфере политики? Безусловно, нет. Речь идет лишь о том, что

• 
  они играют эту роль преимущественно как соучастники, соискатели и соинициаторы действий политической власти; но соисполнение и общая ответственность за эти действия не могут быть пассивными, не могут означать только покорного согласия с тем, что делает власть;
  
• 
  неосновные, в том числе и маргинальные социальные груп­пы, могут реально укрепить или разложить политические отно­шения основных «формационных» классов и слоев, замедлить или ускорить процесс роста их политической субъектности;
  
• 
  в истории нередки случаи, когда маргинальными по свое­му удельному весу и реальной роли в политике оказывались ос­новные классы, т.е. дающие данному обществу «формационную окраску» (это особенно наглядно проявляется в бурно нара­стающем сегодня, в условиях НТР, изменении субъектов поли­тической жизни в развитых и развивающихся странах).
  

Большие общественные группы и движения, с точ­ки зрения уровня организации, сознания и самосознания, воз­действия на другие группы и общество в целом, представляют собой различные уровни развития, а тем самым и соответствующие уровни политической субъектности.

Суммируя вышесказанное, можно сделать вывод: большие общественные груп­пы и движения как субъекты интересов, определяющих содер­жание политических действий, являются в этом смысле «окон­чательными субъектами» политики или, иными словами, «субъек­тами политики в последней инстанции». В этом смысле данные политические структуры выступают так же, как «первичные» и «потенциальные» субъекты, поскольку становятся ими только после соответствующей организации в целое.

Большие общественные группы и движения на определенном этапе своего развития, а следовательно, и своей политической субъектности создают собственные объединения, организации и их инстанции, задача которых — репрезентация и эффективная деятельность в интересах названных образований. В этом смыс­ле организации больших общественных групп и движений вы­ступают инспираторами, организаторами и исполнителями поли­тических действий и в силу этого становятся субъектами всей совокупности политических действий в интересах своих поли­тических структур.

Наблюдающаяся в демократических индустриально развитых странах мира тенденция роста социальной мобильности, расши­рения возможностей повышения статуса для представителей раз­личных групп общества сочетается с сохранением в них устойчи­вого группового социально-экономического и политического не­равенства. Субординацию основных общественных групп, их де­ление на высшие и низшие с точки зрения обладания важнейши­ми общественными и, прежде всего, социально-экономическими ресурсами (богатство, доход, престиж, образование) отражает понятие «социальный класс».

Современные трактовки классов и их политической значи­мости достаточно разнообразны, порою произвольны и не всегда отличают класс от других страт общества. Некоторые авторы, (например, Г. Моска [103], Р. Михельс [101] и другие), исходя из идеи при­оритетной значимости политических различий в социальном структурировании общества, используют понятие «политичес­кий класс» («класс управляющих»), которым обозначают класс, выделяющийся на основе обладания властью. Однако в этом случае речь идет уже не о социальных классах, а о политичес­ких элитах. О социальных же классах «можно говорить лишь в том случае, когда экономическое положение групп связывается с характерными условиями и стилем жизни, с социальными и политическими установками людей. При этом важную роль играют также такие факторы, как уровень образования, «культурный капитал» (Бурдье [28]) и образец «социальной мобильности и иммобильности поколений.

Социальные классы обычно выделяются среди других страт на основе их экономического положения, устойчивости социаль­ного положения их представителей, затрудненности социальной мобильности, перехода из низшего класса в высший, а также многочисленности их представителей. Все это обусловливает их существенное, а иногда и определяющее воздействие на политику. Рассматривая разнообразные определения классов, можно выделить три главных подхода к их трактовке: марксистский (К. Маркс), веберовский (М. Вебер) и стратификационный (функцио­нальный) (Т. Парсонс, У. Уорнер и др.). Из всех этих подходов наибольшее влияние на политическую мысль и политическую историю XX в. оказала марксистская теория классов, придающая им приоритетную значимость в детерминации политических процессов и политического строя.
10.3.2. Марксистская трактовка политической роли классов
С точки зрения марксизма любое об­щество, основанное на господстве частной собственности, состоит из классов — «больших групп людей, различающихся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают». Одни классы бла­годаря своему экономическому положению могут присваивать труд других классов. По К. Марксу, основными социальными субъектами политической жизни являются общественные классы [92,93]. Борьба классов – это основное содержание политической жизни, средство решения всех наиболее важных жизненных проблем.

Капиталистическое общество делится на два основных анта­гонистических класса: класс собственников — буржуазию и класс наемных рабочих — пролетариат. Все другие группы (землевла­дельцы, ремесленники, крестьяне, интеллигенция, служащие и т.д.), так или иначе, примыкают к основным классам. Класс, вла­деющий средствами производства, является и политически гос­подствующим, руководит государством. Интересы основных классов несовместимы, антагонистичны. Осознание своего положения в обществе приводит к формированию у рабочих классового сознания и к развитию классовой борьбы, высшей формой кото­рой является борьба за государственную власть — борьба полити­ческая. Последняя в ходе обострения противоречий капитализма и роста классовой борьбы трудящихся завершается социалисти­ческой революцией, в результате которой рабочий класс устанав­ливает свое политическое господство и использует его для стро­ительства бесклассового самоуправляющегося общества — ком­мунизма.
10.3.3. Антагонистические классы и современность
В конце XIX -первой половине XX в. историческая практика, как пишет В.П. Пугачев, давала известные подтверждения марксист­ской концепции политической роли классов. В то время на исто­рическую арену вышли массовые политические партии рабочего класса, в России и некоторых других странах мира под классовы­ми лозунгами прошли революции, главной движущей силой ко­торых, однако, были скорее руководимые компартиями военные, маргиналы и низшие слои общества в целом, чем рабочий класс [128 -122].

По мере развития капиталистического общества, повышения благосостояния и расширения социальных прав трудящихся и всего населения, политическая практика стала все больше расходиться с классовой теорией марксизма. Большинство рабочих не под­держали классовые партии, звавшие к насильственной револю­ционной борьбе против капитала, встали на путь социал-реформизма и социального партнерства или проявляли политическую индифферентность. Эта тенденция сохраняется и ныне. В Великобритании, например, в последние десятилетия пример­но одна треть рабочих на выборах отдает свои голоса партии консерваторов, традиционно являющейся партией крупного капитала. По результатам эмпирических исследований, в ФРГ лишь 10% населения считает принадлежность к социальному классу в его марксистском понимании важнейшим фактором общественной дифференциации, причем рабочие составляют среди них лишь 5%, чиновники — 3, служащие — 15, предпри­ниматели — 18%.

В 1980-90-х гг. в странах командного социализма рабочие также не проявили классовой сознательности и не выступили в поддержку социалистического строя и «своей» власти, не стала исключением и «Родина мирового пролетариата» - СССР. Более того, в некоторых странах, прежде всего, в Польше, организованное рабочее движение выступило основным политическим оппонентом коммунистических режимов и главной силой в борьбе за демо­кратизацию общества и формирование социально ориентирован­ной рыночной экономики.

Эти и другие подобные факты, ставящие под сомнение клас­совую теорию марксизма, получают неоднозначную интерпрета­цию среди ученых. Радикальные противники марксизма видят в них доказательство ошибочности марксистской классовой тео­рии или, по меньшей мере, ее явного несоответствия реальнос­тям современного постиндустриального общества. Сторонники же марксизма объясняют отсутствие у широких слоев рабочих классового сознания и включенности в политическую борьбу:

• 
  формированием рабочей аристократии, которой капитал создает благоприятные жизненные условия за счет эксплуатации, прежде всего, трудящихся других стран (В.И. Ленин [82,83]);
  
• 
  интегрированием рабочего класса богатых стран Запада, кроме его низших слоев и иностранных рабочих, в капиталистическую систему (Г. Маркузе [128 -123]);
  
• 
  экономической стабилизацией «позднего капитализма» и со­зданием достаточно эффективной системы идеологического и политического господства капитала, обеспечивающей массовую политическую лояльность (Ю. Хабермас [151] и другие неомарксисты).
  

Современные неомарксисты, считая социально-экономический классовый конфликт основополагающим для современного запад­ного общества, критикуют противников классовой теории за узкий эмпиризм и функционализм, простую констатацию корреляций между объективным социально-экономическим положением и по­литическим сознанием людей, за игнорирование сложного меха­низма, опосредующего это взаимодействие. По их мнению, факто­рами, препятствующими адекватному отражению классового поло­жения в сознании и политической борьбе рабочих и других лиц наемного труда, являются рост их благосостояния и социальной обеспеченности, контролирование капиталом институтов социали­зации и создание индустрии формирования массового иллюзорного сознания с помощью системы образования, СМИ и т.д.

Что же касается пассивного восприятия рабочим классом краха коммунистических режимов в странах Восточной Европы, то со­временные сторонники марксистской классовой теории объяс­няют это

• 
  бюрократическим перерождением социализма;
  
• 
  форми­рованием нового господствующего эксплуататорского класса — номенклатуры;
  
• 
  узурпацией ею государственной власти;
  
• 
  дезориентацией рабочего класса;
  
• 
  отказом от социалистичес­кой идеологии;
  
• 
  стремлением номенклатуры превратить свое политическое господ­ство в господство экономическое.
  

При всей убедительности этого рода аргументации, в целом трактовка классов как главных субъектов поли­тики, а классовой борьбы как движущей силы истории в свете современного исторического опыта и эмпирических исследова­ний выглядит если не ошибочной, то, по меньшей мере, далеко расходящейся с действительностью. Ни в одной стране мира ра­бочий класс так и не смог установить свое политическое господ­ство. В развитых странах мира традиционные классовые партии либо изменили свою ориентацию, либо не пользуются поддерж­кой сколько-нибудь значительной части населения.

Это, однако, не означает, что марксистский классовый ана­лиз полностью исчерпал себя. В демократических постиндустри­альных странах классовая (в марксистском понимании) принад­лежность остается одной, хотя и не главной, социально-эконо­мической детерминантой политики. В странах же с «диким», несоциализированным капитализмом, где произвол частных собст­венников не имеет жестких государственных ограничений, клас­совые конфликты могут приобретать большую остроту и выхо­дить на передний план политической жизни. К числу таких госу­дарств принадлежит и современная Россия.
10.3.4.