зарубежная психология. Андреева Г. М., Богомолова Н. Н., Петровская Л. А. ''Зарубежная социальная психология хх столетия. Теоретические подходы''
 Скачать 1.63 Mb.
|
2.3.5. Критические комментарииНеобходимо выявить определенные просчеты внутри самой теории когнитивного диссонанса. Некоторые из них также носят достаточно общий характер, хотя присущи уже не всей социальной психологии, а лишь всему классу теорий соответствия. Самая главная слабость такого порядка — это достаточно противоречивое и неоднозначное решение вопроса о мотивирующем значении диссонанса. Как уже было отмечено, в различных изложениях теории речь идет о разных вещах: то о мотивирующем значении диссонанса для поведения, то о мотивирующем его значении для перестраивания когнитивной структуры. Но это принципиально различные вещи, и «приблизительный» характер описания этой проблемы является, конечно, существенным изъяном теории. Некоторую неудовлетворенность разработки проблемы мотивации чувствует и сам автор теории: «На протяжении всей этой книги мы почти ничего не сказали о мотивации. Конечно, диссонанс может быть рассмотрен как мотивирующий фактор, но существует множество и других мотивов, оказывающих влияние на человека. И кроме того, мы оставили за пределами нашего анализа вопрос об отношении между основными мотивами человека и стремлением к уменьшению диссонанса» [Фестингер, 1999, с. 314]. Также сомнительным представляется постоянное оперирование лишь парой изолированных когнитивных элементов, рассмотрение лишь их отношений. Здесь снова встает вопрос о праве на существование определенной модели в системе социально-психологического знания. Безусловное признание такого права не означает снижения требований к принципам построения модели. Одним из таких принципиальных, методологических вопросов моделирования является правомерность выделения той или иной связи в качестве основы модели. В данном случае возникает вопрос: допустимо ли принять в качестве основы анализа динамики когнитивной структуры взаимодействие двух элементов? Не задается ли уже этим фактом крайняя ограниченность предложенной модели? Складывается впечатление, что такая изолированная пара когниций, какая рассматривается при объяснении возникновения несоответствия, весьма слабо поддается в дальнейшем сопряжению ее с другими элементами когнитивной структуры, и это практически не позволяет перейти к сложным системам взаимодействия когнитивных элементов. Несмотря на относительно хорошую, как справедливо отмечает В. П. Трусов [Трусов, 1973], по сравнению с другими теориями соответствия разработку теории диссонанса, несмотря на длительную историю ее продуктивного существования (если иметь в виду многочисленность экспериментов), вопрос так никогда и не был перенесен в плоскость рассмотрения содержания диссонанса при учете всей системы когнитивных элементов, образующих когнитивную структуру человека. Наконец, серьезные возражения сохраняются и в отношении психологики, вводимой как обязательный компонент при утверждении основного принципа теории диссонанса. ПредложеннаяАбельсоном и Розенбергом попытка более тщательной разработки ее проблем дала лишь более или менее формализованные констатации суждений здравого смысла, обыденной житейской психологии. Поставив важный вопрос о том, что люди в повседневных поступках руководствуются необязательно требованиями логики, но иными «резонами», Абельсон и Розенберг, естественно, не сделали эти резоны более строгими. Поэтому сакраментальная формула «не-Х следует из Y» остается допускающей слишком произвольные толкования. Д. Катц справедливо отмечает, что психологический уровень несоответствий (наряду с логическим уровнем и уровнем бессознательного), обнаруженный в теории диссонанса, сам по себе, конечно, значим, поскольку позволяет индивиду как бы «взвешивать» несоответствие в сопоставлении с его личным опытом, социальной позицией, принимаемыми ценностями и т.д., однако он также не выводит за пределы чисто когнитивной сферы как «вместилища» этих несоответствий. Катц пишет, что и здесь несоответствие предстает как «конфликт неконгруэнтных элементов», в то время как за бортом остается вопрос «об исторических силах, ответственных за этот конфликт» [Katz, 1968, р. 182]. Хотя и в весьма своеобразной форме, но Катц приходит здесь к требованию более внимательного исследования «объективной среды». Теория диссонанса, как все когнитивные теории, этот вопрос просто не ставит: противоречия внутри когнитивной системы человека вообще не анализируются с точки зрения того, какие реальные противоречия окружающего мира нашли в них свое отражение (если, конечно, покинуть область повседневного обихода и попытаться проанализировать существенные характеристики этой «среды»). По-видимому, довольно слабым утешением для теории когнитивного диссонанса могут служить слова Дойча и Краусса, завершающие анализ идей Фестингера: «Несомненно, Фестингер скорее интересен, чем прав. И подобное отношение к нему совершенно разумно. На современном этапе развития социальной психологии никто не бывает «прав» на длительный срок. Срок жизни любой теории очень краток» [Deutsch, Krauss, 1965, p. 76]. Теория диссонанса стимулировала большое количество исследований и обратила внимание на ряд интересных закономерностей, особенно в области психологического анализа конфликта. Главная же задача — объяснение мотивации человеческого поведения — оказалась невыполненной. Общая ограниченность теорий соответствия, отсутствие попыток выйти за пределы только когнитивной организации человека в более широкую область социальных условий его существования, не позволила и при дальнейшем их развитии преодолеть этот рубеж. Логика развития этих теорий в рамках принятой концептуальной схемы не обнаруживает выходов в сферу социальной реальности и в других вариантах подхода. Поиски устремляются совсем в другую сторону, они направлены на совершенствование теорий внутри принятых единых рамок постановки проблемы. В частности, поиск направлен на совершенствование анализа самой природы когнитивного несоответствия, на максимально более точное его описание. В этом отношении новый материал дает следующая из теорий соответствия. |