Главная страница
Навигация по странице:

  • — Привести меня в чувство

  • — Вот дьявол, кто же вы

  • — И кем же является Кейт Фарли, когда она дома

  • — Будьте любезны, скажите, где я могу переночевать

  • — Еще кофе, эй, разве не слышишь

  • — Что, черт возьми, значит — хватит только на тебя

  • — Думаю, я его заработала, не так ли

  • — Вам известно, кто я — Внук леди Кейхилл, мистер Карстерз, полагаю

  • — Может, предпочитаете, чтобы я принесла вам завтрак в другую комнату Комнату для завтраков , например

  • Его рот резко сжался, а лицо потемнело от горького цинизма. В чем она собирается его обвинить

  • — Джемми тоже был ранен штыком, и в то же самое место, но его рана оказалась ужасно заражена. Ваша же великолепно зажила, правда

  • Кейт вспыхнула от унижения. Неужели все так очевидно

  • — Ах, майор Джек… — его улыбка расцвела пониманием, — …вы оставляете эту маленькую мышку себе, не так ли

  • Анна Грейси Отважная бродяжка


    Скачать 0.66 Mb.
    НазваниеАнна Грейси Отважная бродяжка
    Дата18.07.2022
    Размер0.66 Mb.
    Формат файлаdoc
    Имя файлаGreisi_Anna_Otvachnaya_brodyachka_Litmir.net_bid143390_76006.doc
    ТипДокументы
    #632538
    страница3 из 19
    1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   19

    Глава 2




    — Но это же возмутительно! — задохнулась Кейт. — Как вы посмели?

    Пожилая леди пожала плечами:

    — Деточка, вижу, упрямством вы не уступаете вашей дорогой матушке, а я, право слово, не могу попусту тратить время, убеждая вас поехать и остаться со мной вместо того, чтобы наниматься в прислуги, или какую там чепуху вы затеяли. Я намерена к вечеру добраться до дома моего внука в Лестершире, а мы, ко всему прочему, прибудем туда далеко затемно. Так что, будьте паинькой, расслабьтесь, сидите тихо и дайте мне поспать. Путешествие само по себе довольно трудное испытание, чтобы еще терпеть придирки глупой девчонки.

    Она плотнее завернулась в меха, и, словно больше не требовалось никаких объяснений и слов, закрыла глаза.

    — Но мой дом… мои вещи… Марта… — начала было Кейт.

    Леди Кейхилл приподняла отяжелевшее веко и недобро глянула одним глазом:

    — Марта в курсе моих намерений на ваш счет. Она была рада услышать, что вы будете жить со мной до тех пор, пока не отыщется подходящий для вас муж. Лакей запрет ваш дом и передаст ключи Марте.

    Кейт открыла рот, собираясь возразить, но синие глаза безжалостно закрылись. Она сидела и досадовала, что ее с такой легкостью провели, и чувствовала себя униженной оттого, что старой леди известно ее отчаянное положение. Она вздохнула. Бороться бесполезно. Придется отправиться туда, куда везут, а уж потом она придумает, как ей выкрутиться. Пожилая леди действует из добрых побуждений, не сознавая, сколь неуместна эта ее доброта.

    «…до тех пор, пока не отыщется подходящий для вас муж» . Нет. Ни один приличный мужчина не возьмет ее в жены. Она не нужна даже тому, который утверждал, что любит ее без памяти. Кейт уставилась на мелькавший за окном пейзаж, но видела перед собой только Гарри — Гарри, который отворачивается от нее, не в силах утаить отвращение и презрение во взгляде.

    Гарри, которого она, казалось, любила всю свою жизнь. Кейт было девять, когда она встретила его впервые: высокого, надменного, шестнадцатилетнего, удивительно терпимого к маленькой девчонке-сорванцу, которая преданно следовала за ним по пятам, прислуживая ему и его лучшему другу, своему брату Джереми. И когда Кейт исполнилось семнадцать, он, перед самым отъездом на войну, сделал ей предложение в саду и прильнул к ее рту крепкими теплыми губами.

    Но несколько месяцев назад она увидела совершенно другого Гарри — незнакомца, который взирал на нее холодно и сурово. Он отвернулся от нее, подобно всем прочим.

    Кейт прикусила губу, пытаясь сдержать знакомую волну горечи, подступающую к горлу. Никогда, никогда она не поставит себя в такое положение снова. Чересчур мучительно любить мужчину, если его любовь может вдруг просто-напросто исчезнуть и смениться холодным презрением…

    Экипаж въехал в глубокую колею, и пассажиры, покачнувшись, подпрыгнули на сиденьях и вцепились в ремни. Кейт посмотрела на попутчицу — завернутая в меха пожилая леди продолжала сидеть молча, с закрытыми глазами и с мертвенно бледным лицом под толстым слоем румян и пудры. Кейт вернулась к своим размышлениям.

    Итак, она никогда не выйдет замуж. Ну и что? Очень многие женщины ни разу не были замужем, и им удавалось вести совершенно счастливую и небесполезную жизнь. Кейт станет одной из них. Ей нужен только шанс и она его добьется; в этом она непреклонна. Возможно, леди Кейхилл поможет ей начать…

    * * *


    Когда экипаж въехал на длинную подъездную дорожку, ведущую к большому мрачному дому, путь освещал лишь яркий лунный свет. И ни одного огонька в знак радушного приема.

    В темном окне второго этажа маячила некая фигура, угрюмо взирая на незваных гостей. Джек Карстерз поднес к губам бокал. Настроение его было прескверным. Он прекрасно понимал, что бабушка утомится дорогой. Он не мог отослать ее прочь. И она это знала, старая карга-манипуляторша, потому послала свою горничную вперед, чтобы все было подготовлено к ее приезду, а сама нарочно явилась на ночь глядя. Джек в отместку ограничил свиту бабушки единственной горничной, отослав прочих слуг ночевать в деревенскую гостиницу. Это, по крайней мере, сократит ее визит. Бабушка любила комфорт.

    Карета остановилась у невысокой лестницы. Парадная дверь отворилась, и из дома выбежали двое слуг, мужчина и женщина. И не успел кучер спуститься, как служанка откинула вниз ступеньки кареты и открыла дверцу.

    — Наконец-то вы здесь, миледи. Я ужасно волновалась.

    Леди Кейхилл еле держалась на ногах и выглядела совершенно обессиленной. Кейт почувствовала острый приступ вины. Пожилая леди определенно плохо переносила путешествия, но она настолько неучтиво отмахнулась от попыток Кейт устроить ее более комфортно, что большую часть дороги Кейт старалась не замечать попутчицу.

    Девушка кинулась помогать, однако служанка резко ее осадила:

    — Оставьте. Я сама позабочусь о миледи. Я знаю, что необходимо делать!

    Тихо брюзжа, она с помощью слуги осторожно провела старую леди в дом.

    Экипаж дернулся, отъезжая, и Кейт едва не упала, торопясь из него выбраться. Она сделала несколько неуверенных шагов, но голова ее, к ужасу, закружилась, и Кейт потеряла сознание.

    Человек в окне невозмутимо наблюдал за ее падением и равнодушно ждал, пока она поднимется. Безусловно, это еще одна окаянная горничная его бабушки. Джек сделал очередной глоток.

    Чертов дуралей, он определенно плохо обошелся со своей сестрой, отказавшись ее видеть. Разумеется, в тот раз он был ужасно пьян. Гораздо пьянее сегодняшнего. Хорошо еще, бабушка не потребовала немедля с ним увидеться. Он бы и ей отказал. Джек продолжал кисло посматривать в окно, затем встревоженно наклонился вперед. Крошечная съежившаяся фигурка продолжала неподвижно лежать на твердом холодном гравии.

    С девушкой явно что-то не так. Она ударилась? На улице жуткая холодрыга. Еще чуток полежит на мокрой земле — и одной простудой уже не отделается. Проклиная всех и вся, он отошел от окна и захромал вниз. Вокруг ни души. Он услышал голоса наверху — только его бабушке и оказывали всевозможную помощь. Джек шагнул в ночь и неуклюже согнулся над хрупким неподвижным телом.


    — Вам плохо?

    Он слегка дотронулся до ледяной щеки. Девушка была без сознания. Нужно унести ее с холода. Он поднял ее, с трудом сгибая свою покалеченную ногу, и прижал к груди. По крайней мере, руки его не потеряли силы.

    Бог ты мой! Девушка весила меньше птички. Он стал прижимать ее гораздо бережнее. Кожа да кости!

    Джек отнес девушку в гостиную и заботливо уложил на диван. Затем зажег свечи в подсвечнике и поднес поближе к ее лицу. Она была бледна и, по-видимому, уже не дышала. Ее окутывал слабый, неуловимый аромат, чистый и свежий. Джек приложил палец к приоткрытым губам незнакомки и стал ждать. Напряжение спало с его лица, когда он ощутил легкий трепет теплого дыхания. Руки Джека нерешительно зависли над ней. Что, черт возьми, делать с упавшими в обморок женщинами? Он опустил руки. Десять к одному, что если она очнется и увидит, как он ослабляет ей корсет, то разразится сумасшедшим визгом!

    Джек подошел к двери.

    — Карлос!

    Никакого ответа. Черт возьми! Он налил в бокал бренди и, подсунув руку под спину и голову девушки, влил щедрую порцию ей в рот. Ожив в мгновение ока, она закашлялась и замолотила по нему руками.

    — Тихо, тихо, — произнес рассерженный Джек.

    — Что?.. — забулькала Кейт, когда он насильно влил в нее еще один глоток пламенной золотистой жидкости.

    Она задохнулась, когда ей обожгло все горло, и негодующе глянула на мужчину.

    — Это всего лишь бренди.

    — Бренди!

    Кейт пыталась восстановить дыхание.

    — Надо было как-то привести вас в чувство.


    — Привести меня в чувство?

    Кейт оглядела незнакомую комнату. Она уставилась на затененное лицо мужчины, рука которого обнимала ее. Сердце ее учащенно заколотилось. Кейт охватила дикая паника, и она попыталась вывернуться и отбиться от него. Но крепкие руки сдержали ее порыв нежно, но непреклонно.

    — Вы упали в обморок на улице. — Некоторое время он ее удерживал, пока она немного не успокоилась, затем отступил назад. — Имейте ввиду, знай я, что вы такая дикая кошечка, дважды бы подумал, прежде чем забирать вас с холодной, мокрой дороги и тратить на вас мой лучший бренди.

    Кейт рассеянно смотрела на него. Обморок? Забрал с дороги? Лучший бренди? Она по-прежнему чувствовала себя несколько необычно.

    — Я… мне жаль… В последние дни мои нервы немного не в порядке… и потому я слишком остро на все реагирую.

    «Особенно, если я прихожу в себя в странной компании, не зная, что со мной произошло» . У нее раскалывалась голова. Пролежала ли она в обмороке всего пару минут, как он сказал, или в ее памяти обнаружится провал в несколько дней или недель, как было однажды? Ее рука поднялась, чтобы коснуться еле заметного выпуклого шрама у основания черепа, затем упала на колени. Кейт мельком оглядела себя и с облегчением вздохнула. Она помнила, как одевала утром эту одежду… леди Кейхилл… долгую поездку в экипаже. Все в порядке. На прошлый случай не похоже…

    Но кто этот человек, нависший над ней? Она видела сердитый насупленный взгляд, длинный орлиный нос, сильный подбородок и синие-пресиние глаза, мерцающие в свете свечей. Она завороженно моргнула.

    Джек сменил положение, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом, и резко отодвинулся от подсвечника, его лицо снова скрылось в тени.

    — Я… я действительно прошу у вас прощения, — произнесла Кейт. — Я не… я растерялась. — Она попыталась собраться. — Это всего лишь…

    — Вы больны? — голос у него был очень глубоким.

    — Нет, не думаю. Это всего лишь… это, должно быть, потому, что я не ела несколько дней… несколько часов.

    Джек нахмурился. Обмолвка не ускользнула от него.

    Кейт попыталась сесть. На нее нахлынула новая волна головокружения. Джек схватил ее за руку и решительно, но осторожно подтолкнул назад на подушки.

    — Не пытайтесь двигаться, — приказал он. — Оставайтесь здесь. Я вернусь через минуту.

    И вышел из комнаты.

    Кейт сидела на диване, одной рукой держась за голову. Она чувствовала слабость и дрожь. Бренди на пустой желудок. Она печально покачала головой, потом со стоном стиснула ее. И закрыла глаза, чтобы комната перестала вращаться.

    — Вот, это поможет почувствовать себя лучше, — резкий глубокий голос вывел ее из оцепенения.

    Она открыла глаза и увидела тарелку, а на ней — неумело отрезанный кусок хлеба и холодное мясо. Замечательное зрелище. Она быстро посмотрела на мужчину, что высился над ней, и улыбнулась.

    — О, большое спасибо. Очень любезно с вашей стороны, — сказала Кейт и, покраснев, добавила: — Боюсь, от бренди у меня сильно кружится голова.

    Она осторожно приступила к еде, вынуждая себя есть крошечными кусочками, жуя медленно и изящно.

    Джек наблюдал за ней, по-прежнему находясь под впечатлением от ее ослепительной улыбки. Он понимал, что равнодушие девушки к еде — напускное, на самом деле, она ужасно голодна. Впрочем, кто он такой, чтобы придираться к гордости? Но она определенно загадочная особа, с этой ее гордостью и жалкой одежонкой.


    — Вот дьявол, кто же вы?

    Внезапный вопрос вырвал Кейт из состояния восторга, в котором она пребывала, впервые за несколько дней наслаждаясь едой.

    — Я — Кейт Фарли, — она вернулась к тарелке с мясом.


    — И кем же является Кейт Фарли, когда она дома?

    Кейт обдумывала ответ, пока жевала. Кто же теперь Кейт Фарли? Она больше не дочь преподобного мистера Фарли и не сестра Бенджамина и Джереми Фарли. И уж точно, она больше не невеста Гарри Ланздауна. И у нее нет дома.

    — Полагаю, совсем никто, — попыталась как можно легкомысленнее ответить Кейт, но ничегошеньки у нее не вышло.

    — Бросьте свои игры, — взгляд мужчины снова стал угрюмым. — Кто вы и что здесь делаете? Я знаю, что вы приехали с моей бабушкой.

    Его бабушкой? Так значит, это и есть хозяин дома, мистер Джек Карстерз. Еда сотворила чудеса с ее настроением. Она почувствовала себя намного лучше. Кейт почти улыбалась в ответ на его обиженный тон. Он, по всей видимости, считал ее нежеланной гостьей. Что ж, приехала она без спросу.

    — О, не стоит меня в этом обвинять. — Она изящно слизала последнюю крошку с губ. — В конце концов, не я выбирала, куда мне ехать.

    — Почему? Что, черт возьми, вы под этим подразумеваете? — Он нахмурился, наблюдая за движением розового язычка. — Кем вы приходитесь моей бабушке? Каково ваше положение?

    Каково ее положение? Жертва похищения? Объект благотворительности? Дочь фиктивной крестницы? Ни одно из определений не порадует безумно любящего внука. Более того, будет крайне неблагодарно огорчать человека, накормившего ее восхитительной едой, называя его родственницу похитительницей. Хотя соблазн очень велик.

    — Я не совсем уверена, что могу ответить на этот вопрос. Вы должны сами спросить у леди Кейхилл. — Кейт поднялась с дивана. — Большое спасибо за ваше гостеприимство, сэр. Еда была великолепной, а я ужасно проголодалась за время поездки.

    Она сделала пару шагов к двери и остановилась в нерешительности, запоздало понимая, что не знает, куда идти.


    — Будьте любезны, скажите, где я могу переночевать?

    — Какого дьявола я должен знать? — рявкнул хозяин дома. — Мне даже неизвестно, кто вы, так почему меня должно заботить, где вы будете спать?

    «Грубость, очевидно, их фамильная черта», — решила Кейт. А не все ли равно? Сытая, она была готова примириться с целым миром. Она и без помощи хозяина найдет себе постель — надо уж совсем туго соображать, чтобы не отыскать кровать в одном, не таком уж огромном английском загородном доме, когда в любом уголке Испании и Португалии ей всегда удавалось найти место для постоя.

    — Прекрасно, сэр, тогда я желаю вам спокойной ночи. Еще раз благодарю за радуш… — она запнулась, затем язвительно поправилась: —…за еду.

    И Кейт решительным шагом начала подниматься по ступеням. На полпути ее колени подогнулись.

    — Черт возьми!

    Джек неуклюже подскочил к лестнице и поймал Кейт себе на грудь: она вот уже второй раз за вечер упала в обморок. Он отнес ее в ближайшую спальню и осторожно положил на кровать. Потом долго стоял и смотрел на нее. Вот дьявольщина, кто же она?

    В мягком свете свечи он внимательно разглядывал лежащую без сознания девушку. Она была худой, очень худой. Прозрачная, тонкая кожа сильно обтягивала скулы, ниже виднелись впалые щеки. Его взгляд задержался на гладком плече, которое по-детски съежилось от ночного холода, так как с него соскользнул ворот потрепанного, чересчур свободного платья. Не случись ему смотреть в окно, когда она упала в обморок, — лежать ей до сих пор без сознания на дороге. А ночью на улице леденящий холод. Она, как пить дать, не выжила бы.

    Сегодня вечером ответов ему не получить. Лучше всего уложить девушку в кровать и удалиться. Он наклонился и снял с нее ботинки, после чего остановился в нерешительности. Он был уверен, что надо ослабить корсет, но насколько это совместимо с благопристойностью? Его рот скривился. Благопристойность! Находиться в спальне девушки — уже довольно непристойно. Он пожал плечами и склонился над лежащей навзничь фигуркой, осторожно ища на талии шнурки корсета. Боже, да девчонка тонка сама по себе! Он с облегчением убедился, что корсета она не носит, поскольку в том не было нужды, вероятно, его не сыскать и в ее гардеробе.

    Он тщательно укрыл ее теплыми одеялами. Девушка беспокойно задвигалась и выкинула руку наружу. Он снова нагнулся, чтобы укрыть ее, и пока поправлял одеяло, она открыла глаза, удивленно заморгала, потом сонно улыбнулась и ласково провела по его лицу прохладной и нежной рукой.

    — Спокойной ночи, Джемми, — ее веки затрепетали, смыкаясь.

    Джек замер, у него перехватило дыхание. Он медленно выпрямился. Рука его поднялась к правой щеке, к месту, которого она коснулась. Как тысячу раз прежде, он провел пальцами по уродливому шраму.

    С искаженным гримасой лицом он покинул комнату.

    * * *


    На рассвете Кейт разбудил топот несущейся галопом лошади. Собираясь с мыслями, девушка обвела взглядом незнакомую комнату. Это была большая спальня. Ее некогда богатое убранство поблекло, запылилось и обветшало.

    Кейт села, удивляясь тому, что за исключением ботинок полностью одета. Как она сюда попала? В памяти всплывали кое-какие обрывки прошлого вечера, однако часть из них казалась бессмыслицей. Знакомое, пугающее чувство.

    Кейт могла поклясться, что вчера ночью видела своего брата Джемми. Она смутно помнила несчастное, обезображенное лицо, сосредоточенно глядевшее на нее. Но ведь этого не могло быть, поскольку Джемми, холодный, лежит глубоко в земле Испании. Его нет в доме внука леди Кейхилл. Она встала с кровати и подошла к окну, дрожа от утреннего холода.

    Взору открывался красивый морозный пейзаж. Укрытая инеем земля сверкала на солнце позолоченным серебром. Никакого движения, лишь парочка стойких птичек щебетала в бледном утреннем свете. Прямо под окном стелилась дикая трава — серебристый инеевый ковер нарушил след лошадиных копыт.

    Глаза Кейт пробежали по нему и округлились, наткнувшись на оседланную лошадь, которая скакала совершенно свободно, без всадника, с болтающимися на шее поводьями. Казалось, она направляется к небольшому дубовому лесу. Видимо, вырвалась на волю. Ее можно было понять. Кейт и сама бы с радостью выбралась на этот прозрачный, свежий воздух и поскакала бы в рассветном холоде к лесу, свободная и непокорная. Как же она скучала по своей небольшой испанской кобылке и утренним верховым прогулкам, по неудержимому восторгу, который ощущаешь, когда тебя обтекает ветер, а ты словно летишь. Только на рассвете она могла скакать так быстро и свободно, как ей нравилось. Ее отец никогда не был ранней пташкой.

    Повернувшись, Кейт мельком увидела себя в висевшем на одной из стен зеркале. И нервно хихикнула. Выглядела она так, словно ее вываляли в стогу сена. Непослушные каштановые кудри разметались во все стороны. «Настоящий цыганский постреленок» — сколько раз ее так называли? Кейт быстро вытащила из волос оставшиеся шпильки и воткнула их снова, придав прическе привычный незамысловатый стиль. Она пригладила платье, морща лицо от усердия, после чего осмотрелась, но кувшина с водой для умывания не нашла.

    Стараясь никого не разбудить, она тихонько вышла из комнаты и отправилась вниз на поиски кухни. Вокруг не было ни души. В доме подобных размеров в этот час должна сновать уйма занятых делом слуг, которые готовятся к пробуждению хозяина.

    Но чем больше Кейт видела, тем больше удивлялась. В какой такой дом притащила ее леди Кейхилл? Под ногами скрипел песок. Вдоль плинтусов и под мебелью витали клубы пыли. Ею толстым слоем была укрыта и сама мебель, уже вышедшая из моды. Первые лучики утреннего света едва пробивались сквозь грязные-прегрязные, незанавешенные на ночь окна, по бокам которых свисали линялые портьеры. Ее кидало в дрожь при виде многочисленной паутины, украшавшей все углы — она терпеть не могла пауков. Все говорило о запущенности и заброшенности, хотя дом, по всей видимости, был обитаем.

    Этот потрепанный, грязный, неряшливый дом нисколько не сочетался с впечатлением, которое производила своими манерами, одеждой и слугами леди Кейхилл. Это дом ее внука. Разве мистер Карстерз не заслуживал такой же изысканной жизни, которую его бабушка столь явно принимала за данность? Кейт пожала плечами. Рано или поздно на эту загадку найдется и отгадка, а тем временем ей нужна горячая вода и что-то на завтрак.

    Наконец Кейт обнаружила кухню. Она с отвращением осмотрелась. Место походило на свинарник. Пол не чистили неделями, в очаге не горел огонь, а остывший пепел смешался с осколками на полу. Остатки прошлых трапез должным образом не убирались, а в буфетной свалены груды грязной посуды.

    Должно быть, она посетила самый странный дом, принадлежавший джентльмену, — такой сомнительной чести она еще не удостаивалась. Но обильный завтрак, который она намеревалась съесть, можно было заработать только одним способом. Кейт закатала рукава и принялась за работу. Что за ирония, думала она, очищая решетку от пепла и разжигая огонь в очаге, — именно благодаря детским проказам она приобрела единственный истинно женский навык.

    Преподобный Фарли находил время поговорить с дочкой-сорванцом только тогда, когда та плохо себя вела. Проступки же Кейт были многочисленны и разнообразны: лазанье по деревьям, поездки верхом без седла, попадание крикетными шарами в окна, возвращение домой с ног до головы в грязи, с ободранными коленками и спутанными волосами и со связкой незаконно пойманной рыбы. Скоро отец узнал, что недостаточно всего лишь запереть дикую, сбившуюся с истинного пути дочь в спальне — она легко выпрыгивала из окна. Он понял, лучше всего вверять ее заботам экономки, всегда находившей ей дело — уборку или готовку.

    Юная Кейт презирала работу, но годы спустя начала ощущать благодарность за знание, которое, как правило, считалось ненужным и неподходящим для девочки ее положения. Оно оказалось бесценным. Большинство девушек ее круга благородно отвернули бы носы от задачи, которая только что перед ней возникла, но полученный на войне на Пиренейском полуострове7 опыт приучил Кейт не бояться ни грязи, ни нищеты.

    Эта кухня не шла ни в какое сравнение с отвратительными лачугами, где ей с отцом и братьями иногда приходилось квартировать во время кампаний Веллингтона8. Именно тогда несносная дочь священника обнаружила, что способна везде, где бы они ни остановились, обеспечить своей семье чистоту и уют. И вся сияла, зная, что в ней, Кейт, действительно нуждались, в кои-то веки.

    Понятно, что и тут без ее навыков не обойтись.

    * * *


    Спустя почти полтора часа Кейт осматривала комнату с некоторой долей удовлетворения. Теперь кухня выглядела чистой, хотя пол не мешало бы еще хорошенько отдраить. Она вымыла, высушила и убрала все тарелки, бокалы, горшки и кастрюли. Чтобы вычистить стол и скамьи, понадобились песок, мыло и вода. А, собрав всю свою храбрость в кулак, она даже бросила вызов самым ужасным паутинам и убила метлой двух пауков. Теперь в очаге весело пылал огонь, а над огромным железным чайником тихо клубился пар. В буфетной Кейт вылила горячую воду в лохань и быстро обмылась.

    Наскоро осмотрев полки с провизией, она насобирала с дюжину яиц. Кейт проверила их на свежесть, опуская в большую миску с водой и наблюдая, утонут они или нет. Одно всплыло, и она его выбросила. В чулане для продуктов она нашла висевший сырокопченый бекон. И — о, радость! — мешочек кофейных зерен. Кейт прижала его к груди. Месяцы прошли с тех пор, как она последний раз пила кофе.

    Кейт прожарила зерна на огне и потолкла их в ступке, с наслаждением вдыхая аромат. Потом залила их водой и поставила вариться. Растопив на сковороде немного жира, она вбила туда яйца и добавила два толстых ломтя бекона.

    Кейт решила, что пол все-таки надо почистить, и займется она им после завтрака. Она отправилась в буфетную за большим бидоном для нагрева воды, но самый огромный, который ей удалось отыскать, был зажат под полкой. Кейт и тянула его, и дергала, и кляла про себя, как вдруг учуяла божественный аромат бекона, яиц и кофе. О, нет! Ее завтрак сгорит! Она влетела на кухню и остановилась как вкопанная.

    За столом сидел внук леди Кейхилл, его спина и широкие плечи были вполоборота повернуты к ней. Он поглощал ее завтрак с очевидным удовольствием.

    — Да что вы такое вытворяете, а? — задохнулась от ярости Кейт.

    Есть он не прекратил.

    — Мне еще пару яиц и четыре ломтика бекона. И этого отменного кофе, если будешь настолько любезна.

    Он поднял пустую чашку, даже не потрудившись обернуться.

    Кейт взирала на него с растущим негодованием.


    — Еще кофе, эй, разве не слышишь?

    Он нетерпеливо прищелкнул пальцами, но так и не посмотрел на нее.

    Очевидно, высокомерие — очередная фамильная черта!

    — Его хватит только на одну чашку, — произнесла Кейт.

    — Больше и не надо. — Он закончил расправляться с беконом.

    — О, неужели? — съехидничала Кейт, строя гримасы за его непроницаемой спиной.

    Она целое утро слюнки глотает, предвкушая яичницу с беконом и кофе, а он заявляется и все сжирает без спросу!

    — Кофе хватит только на меня, — отрезала она. — Вам придется подождать. Я сварю новый за пару минут.

    Он развернулся к ней лицом:


    — Что, черт возьми, значит — хватит только на тебя?

    Джек был оскорблен. На его памяти не было случая, чтобы кухонная прислуга вообще открывала рот, а уж чтобы так откровенно дерзила в ответ… Но кто же еще мог готовить и убирать в столь ранний час?

    Девушка смотрела на него вызывающе: руки в боки, щеки горят, мягкие розовые губки сжаты в упрямую линию. Одна рука собственнически потянулась за кофейником, а маленький подбородок драчливо вздернулся. Сейчас она совсем не походила на ту бледную изнуренную особу, которую он видел при свечах прошлой ночью.

    Несмотря на раздражение, рот Джека весело подрагивал — по ее щеке к виску тянулся широкий мазок сажи. Она взирала на него словно маленькая неряшливая герцогиня. Оказалось, глаза у нее не серые, а как бы зеленовато-серые, весьма необычные. Взглянув в которые, он на мгновение лишился дыхания, а потом осознал, что и его лицо изучают не менее пристально. Он весь напрягся и наполовину отвернулся от девушки, обращая изуродованную часть лица к стене, бессознательно готовясь к ее реакции.

    Она вылила остатки кофе в свою чашку и стала потягивать его с явным наслаждением.

    Джек изумился. Он не привык, чтобы его игнорировали, — тем более неряшливая маленькая служанка с грязным лицом. Причем в его собственной кухне! Он открыл было рот, чтобы устроить ей оглушительный разнос, но она снова посмотрела ему прямо в глаза, и его что-то остановило.


    — Думаю, я его заработала, не так ли?

    Она показала на сверкающую кухню.

    Он опять нахмурился. А что еще делать кухонной прислуге, как не мыть и не драить кухни? Девчонка ожидает благодарности? Понимает ли она, к кому обращается? Он снова открыл рот, чтобы просветить ее, и замялся в нерешительности — что-то новенькое для майора Карстерза из Колдстримской гвардии9, пусть и бывшего майора.

    Какого дьявола ему представляться кухонной девице? Слуги знали, кто есть кто, и должным образом вели себя. А этой девице, похоже, правила не ведомы. Но, так или иначе, негоже рычать на эту дерзкую маленькую оборванку, которую всего лишь несколько часов назад держал на руках и чувствовал, насколько она слаба. Несмотря на все ее нахальство.

    Он откашлялся:


    — Вам известно, кто я?


    — Внук леди Кейхилл, мистер Карстерз, полагаю?

    Он что-то пробурчал.

    Почему он об этом спросил? Кейт серьезно смотрела на высокого мрачного мужчину, откинувшегося на стуле. Почему-то он не выглядел неуместным на кухне, вальяжно устроившись за большим вычищенным столом, скрестив перед собой длинные ноги в ботинках. Она находила, что он очень красив. Наверно, он думал, что неподобающе есть здесь с нею, когда они должным образом не представлены?


    — Может, предпочитаете, чтобы я принесла вам завтрак в другую комнату? Комнату для завтраков, например?

    Он стал еще угрюмее.

    — Я съем его тут.

    Длинные смуглые пальцы начали выстукивать нетерпеливую дробь на деревянном столе.

    — Пожалуйста, попытайтесь набраться терпения. Я допью кофе, а затем приготовлю для нас вдоволь яичницы с беконом.

    Джек уставился на нее, прикидывая, уволить ли ее немедля или подождать, пока она доготовит завтрак. Яйца были пожарены так, как ему нравилось, бекон — хрустящее совершенство, а лучшего кофе он не пил уже несколько месяцев. Но он не какой-то жалкий школяр, как она, похоже, себе вообразила — он хозяин дома!

    Губы Джека дернулись, сопротивляясь неожиданному веселью. Он с сожалением осознал, что кулинарные способности служанки серьезно подорвали его власть и решимость. Солдат его отряда изумило бы такое попустительское отношение к этой маленькой нахалке, но они не пили ее кофе и не смотрели в эти выразительные серо-зеленые глаза. Да к тому же они не несли ее по лестнице и не чувствовали, насколько она хрупкая, не знали, что она голодала. Он не может ее уволить — это все равно, что спасти полуутопленного котенка, а затем дать ему пинка.

    Девушка села напротив него за кухонный стол. Джек снова напрягся, когда она пристально уставилась ему в лицо.

    — Значит, — произнесла она, — это вы были вчера вечером в моей спальне.


    Его рот резко сжался, а лицо потемнело от горького цинизма. В чем она собирается его обвинить?

    — Когда я проснулась сегодня утром, не могла вспомнить, как добралась до кровати. Я подумала, что видела Джемми, но теперь, когда я вас увидела, все прояснилось.

    Кейт не заметила его напряжения и окаменевшего взгляда.


    — Джемми тоже был ранен штыком, и в то же самое место, но его рана оказалась ужасно заражена. Ваша же великолепно зажила, правда?

    Она встала, с наслаждением потянулась и улыбнулась:

    — Разве кофе не замечателен? Я чувствую себя так, словно заново родилась, а потому прощаю ваше бесстыдное воровство моего завтрака и приготовлю еще немного для нас обоих.

    Он уставился на нее в ошеломленном молчании. Да кто же она такая, дьявол раздери, эта дерзкая, пообтрепавшаяся, удивительно хладнокровная девица с огромными прекрасными глазами? И как она могла узнать штыковую рану и, более того, спокойно смотреть на его обезображенную щеку, когда каждая, каждая женщина, стоило ей взглянуть на нее, дрожала от ужаса, или принималась плакать, или же просто избегала смотреть на него? Да, симпатичной его щеку не назовешь — зеркало тому свидетель.

    Наблюдая, как худенькое тело уверенно и со знанием дела снует по кухне, Джек размышлял, кто он такой, черт его побери, этот Джемми, которого она все время упоминает? Джемми со шрамами, который, очевидно, был вполне уместен в ее спальне!

    Они как раз прикончили яичницу с беконом и кофе, когда открылась наружная дверь, и вошел черноволосый коренастый мужчина. Он окинул взглядом фигурку Кейт, и его смуглое лицо осветила ослепительно белая улыбка:

    — Senorita .

    Кейт слегка улыбнулась и приветственно склонила голову. Мужчина втянул носом воздух и издал длинный проникновенный вздох:

    — Ах, кофе.

    Кейт хихикнула:


    — Хотите чашечку, сэр?

    — Senorita очень любезна, — белая улыбка расплылась на загорелом лице, и он снова поклонился.

    У Кейт показались ямочки на щеках:

    — Тогда прошу садиться, сэр, я принесу вам чашку, — и она отправилась за кофейником.

    Мужчины заговорили на испанском. Кейт слегка насторожилась. За три года, проведенных в Испании и Португалии, она научилась довольно бегло изъясняться на обоих языках. Она понимала каждое слово, произносимое мужчинами. И была не в восторге.

    — Итак, майор Джек, кто же это такая — маленькая коричневая мышка с симпатичными глазками, перепачканным личиком и в ужасной одежке?

    Кейт всмотрелась в свое отражение в ложке и протерла лицо чистым кухонным полотенцем.

    — Проклятье, Карлос, если бы я знал. Какая-то служанка моей бабушки, — произнес он безразличным, скучающим тоном.

    По полу проскрипел стул, и в ее направлении послышались шаги. Кейт склонилась над горшками, а затем нервно подскочила, когда теплая рука слегка тронула ее за плечо. Она быстро повернулась и увидела, как с высоты на нее взирает пара темно-синих с веселыми искорками глаз. Он находит забавным пугать ее? Или заметил чистое лицо? Она покраснела.

    — Будьте добры… — Он подвинул ее, наклонился, взял горящий прут из очага, зажег сигару и возвратился к столу, тяжело хромая.

    — Нервная, не так ли, эта маленькая мышка? — спросил Карлос на испанском.

    Кейт прямо-таки чувствовала пожатие широких плеч.

    — И худая.

    — Вероятно, много недель плохо ела, — согласился глубокий голос. — Не знаю, что нужно моей бабушке от этой маленькой бродяжки.


    Кейт вспыхнула от унижения. Неужели все так очевидно?

    Карлос продолжал:

    — И все же миловидная. Прекрасные глазки. Хотя немного мяса ее костям не помешает. Люблю, когда в женщине чувствуется женщина.

    — Ты слишком много думаешь о женщинах, — проворчал Джек Карстерз.

    — Ах, майор Джек, вам ли говорить, с вашим-то прекрасным лицом и грешными синими глазами, по которым вздыхают все леди.

    Рука Джека бессознательно нашла изуродованную щеку.

    — Ах, майор Джек, небольшая царапина ни за что не убережет вас от внимания дам. Она только…

    — Карлос, заткнись, — отрывисто рявкнул Джек.

    Возникла короткая пауза. Кейт подкинула в огонь дров, ее лицо покрылось румянцем.

    — Да, — продолжал Карлос, — эта маленькая птичка нынче плоская, что доска, но на вашей доброй английской говядине изгибы ее фигуры округлятся — о, да, они станут более аппетитными.

    Его тихий смех захлестнул отвердевшее тело Кейт. Как они смеют обсуждать ее подобным образом? Она не наивная девчонка, нет, однако им об этом не известно.

    Путешествуя с армией, нельзя остаться в полном, столь необходимом для незамужней английской леди, неведении насчет мужчин. Однако она почти все время находилась под защитой отца и братьев, и даже больше — защитой солдат, которые их знали. Кейт свободно передвигалась в расположении войск, ухаживая за раненными, помогая писать письма их любимым, раздавая суп и веселые приветствия, зная о том, что никто из них не нанесет ей того оскорбления, какое теперь она вынуждена сносить в доме так называемого английского джентльмена! Пусть и на чужом языке.

    Разумеется, учитывая то, как она покинула Пиренейский полуостров, Кейт уже должна была привыкнуть к такого рода оскорблениям, — но ведь эти мужчины ничего об этом не знали. Но она не привыкла к оскорблениям и привыкать не собиралась!

    Голос Карлоса снова пробился в ее сознание:

    — И когда эти округлости действительно появятся, майор Джек, я буду первым, кто станет им поклоняться. Я, Карлос Мигель Ривьера.

    — Довольно! — голос Джека стал неожиданно резок. — Ничего подобного делать ты не будешь.


    — Ах, майор Джек… — его улыбка расцвела пониманием, — …вы оставляете эту маленькую мышку себе, не так ли?

    — Вовсе нет, — в бешенстве выкрикнул Джек. — Я не завожу шашни с костлявыми кухонными служанками. Но и ты не будешь распускать перед ней свой хвост. Она… она — служанка моей бабушки… и ты не должен за ней ухлестывать, понятно?

    Всем в Колдстримской гвардии был знаком этот особенный тон, и никто не осмеливался огрызнуться в ответ или не повиноваться. Карлос поднял руки в примирительном жесте.

    — Нет, нет, разумеется, нет, майор Джек. Я ни за что не стану приставать к девчонке, никогда, обещаю, — его голос звучал успокаивающе и дружелюбно, однако же, злой гений побудил его добавить: — Она вся ваша, майор Джек, целиком ваша.

    Джек выпрямился на стуле и впился взглядом в Карлоса, но его отвлек грохот с другого конца кухни. Оба повернулись, чтобы посмотреть на Кейт.

    Маленькая фигурка яростно застыла, серо-зеленые глаза неистово сверкали.

    — Ваш кофе, джентльмены , — Кейт с сарказмом подчеркнула последнее слово, а потом, к чрезвычайному изумлению обоих мужчин, подняла кофейник и швырнула его прямиком в них.

    1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   19


    написать администратору сайта