Собрание юмористических рассказов. Антон Павлович Чехов
 Скачать 6.42 Mb.
|
Задачи сумасшедшего математика1) За мной гнались 30 собак, из которых 7 были белые, 8 серые, а остальные черные. Спрашивается, за какую ногу укусили меня собаки, за правую или левую? 2) Автолимед родился в 223 году, а умер после того, как прожил 84 года. Половину жизни провел он в путешествиях, треть жизни потратил на удовольствия. Сколько стоит фунт гвоздей, и был ли женат Автолимед? 3) Под Новый год из маскарада Большого театра было выведено 200 человек за драку. Если дравшихся было двести, то сколько было бранившихся, пьяных, слегка пьяных и желавших, но не находивших случая подраться? 4) Что получается по сложении сих чисел? 5) Куплено было 20 цибиков чая. В каждом цибике было по 5 пудов, каждый пуд имел 40 фунтов. Из лошадей, везших чай, две пали в дороге, один из возчиков заболел, и 18 фунтов рассыпалось. Фунт имеет 96 золотников чая. Спрашивается, какая разница между огуречным рассолом и недоумением? 6) Английский язык имеет 137 856 738 слов, французский в 0,7 раз больше. Англичане сошлись с французами и соединили оба языка воедино. Спрашивается, что стоит третий попугай и сколько понадобилось времени, чтобы покорить сии народы? 7) В среду 17‑го июня 1881 года в 3 часа ночи должен был выйти со станции A поезд железной дороги, с тем, чтобы в 11 час. вечера прибыть на станцию B; но при самом отправлении поезда получено было приказание, чтобы поезд прибыл на станцию B в 7 часов вечера. Кто продолжительнее любит, мужчина или женщина? 8) Моей теще 75 лет, а жене 42. Который час? Сообщил Антоша Чехонте Забыл!!Когда‑то ловкий поручик, танцор и волокита, а ныне толстенький, коротенький и уже дважды разбитый параличом помещик, Иван Прохорыч Гауптвахтов, утомленный и замученный жениными покупками, зашел в большой музыкальный магазин купить нот. – Здравствуйте‑с!.. – сказал он, входя в магазин. – Позвольте мне‑с… Маленький немец, стоявший за стойкой, вытянул ему навстречу свою шею и состроил на лице улыбающийся вопросительный знак. – Что прикажете‑с? – Позвольте мне‑с… Жарко! Климат такой, что ничего не поделаешь! Позвольте мне‑с… Мммм… мне‑е… Мм… Позвольте… Забыл!! – Припомните‑с! Гауптвахтов положил верхнюю губу на нижнюю, сморщил в три погибели свой маленький лоб, поднял вверх глаза и задумался. – Забыл!! Экая, прости господи, память демонская! Да вот… вот… Позвольте‑с… Мм… Забыл!! – Припомните‑с… – Говорил ей: запиши! Так нет… Почему она не записала? Не могу же я все помнить… Да, может быть, вы сами знаете? Пьеса заграничная, громко так играется… А? – У нас так много, знаете ли, что… – Ну да… Понятно! Мм… Мм… Дайте припомнить… Ну, как же быть? А без пьесы и ехать нельзя – загрызет Надя, дочь то есть; играет ее без нот, знаете ли, неловко… не то выходит! Были у ней ноты, да я, признаться, нечаянно керосином их облил и, чтоб крику не было, за комод бросил… Не люблю бабьего крику! Велела купить… Ну да… Ффф… Какой кот важный! – И Гауптвахтов погладил большого серого кота, валявшегося на стойке… Кот замурлыкал и аппетитно потянулся. – Славный… Сибирский, знать, подлец!.. Породистый, шельма… Это кот или кошка? – Кот. – Ну чего глядишь? Рожа! Дурак! Тигра! Мышей ловишь? Мяу, мяу? Экая память анафемская!.. Жирный, шельмец! Котеночка у вас от него нельзя достать? – Нет… Гм… – А то бы я взял… Жена страсть как любит ихнего брата – котов!.. Как же быть теперь? Всю дорогу помнил, а теперь забыл… Потерял память, шабаш! Стар стал, прошло мое время… Помирать пора… Громко так играется, с фокусами, торжественно… Позвольте‑с… Кгм… Спою, может быть… – Спойте… oder…72 oder… или посвистайте!.. – Свистеть в комнате грех… Вон у нас Седельников свистел, свистел да и просвистелся… Вы немец или француз? – Немец. – То‑то я по облику замечаю… Хорошо, что не француз… Не люблю французов… Хрю, хрю, хрю… свинство! Во время войны мышей ели… Свистел в своей лавке от утра до вечера и просвистел всю свою бакалию в трубу! Весь в долгах теперь… И мне двести рублей должен… Я иногда певал себе под нос… Гм… Позвольте‑с… Я спою… Стойте. Сейчас… Кгм… Кашель… В горле свербит… Гауптвахтов, щелкнув три раза пальцами, закрыл глаза и запел фистулой: – То‑то‑ти‑то‑том… Хо‑хо‑хо… У меня тенор… Дома я больше все дишкантом… Позвольте‑с… Три‑ра‑ра… Кгррм… В зубах что‑то застряло… Тьфу! Семечко… О‑то‑о‑о‑уу… Кгррм… Простудился, должно быть… Пива холодного выпил в биргалке… Тру‑ру‑ру… Все этак вверх… а потом, знаете ли, вниз, вниз… Заходит этак бочком, а потом берется верхняя нота, такая рассыпчатая… то‑то‑ти… рууу. Понимаете? А тут в это время басы берут: гу‑гу‑гу‑туту… Понимаете? – Не понимаю… Кот посмотрел с удивлением на Гауптвахтова, засмеялся, должно быть, и лениво соскочил со стойки. – Не понимаете? Жаль… Впрочем, я не так пою… Забыл совсем, экая досада! – Вы сыграйте на рояли… Вы играете? – Нет, не играю… Играл когда‑то на скрипке, на одной струне, да и то так… сдуру… Меня не учили… Брат мой Назар играет… Того учили… Француз Рокат, может быть, знаете, Венедикт Францыч учил… Такой потешный французишка… Мы его Буонапартом дразнили… Сердился… «Я, говорит, не Буонапарт… Я республик Франце»… И рожа у него, по правде сказать, была республиканская… Совсем собачья рожа… Меня покойный мой родитель ничему не учил… Деда, говаривал, твоего Иваном звали, и ты Иван, а потому ты должен быть подобен деду своему во всех своих поступках: на военную, прохвост! Пороху!! Нежностей, брат… брат… Я, брат… Я, брат, нежностей тебе не дозволяю! Дед, в некотором роде, кониной питался, и ты оной питайся! Седло под головы себе клади вместо подушки!.. Будет мне теперь дома! Заедят! Без нот и приезжать не велено… Прощайте‑с, в таком случае! Извините за беспокойство!.. Сколько эта рояля стоит? – Восемьсот рублей! – Фу‑фу‑фу… Батюшки! Это называется: купи себе роялю и без штанов ходи! Хо‑хо‑хо! Восемьсот руб… лей!!! Губа не дура! Прощайте‑с! Шпрехензи! Гебензи…73 Обедал я, знаете ли, однажды у одного немца… После обеда спрашиваю я у одного господина, тоже немчуры, как сказать по‑немецки: «Покорнейше вас благодарю за хлеб, за соль»? А он мне и говорит… и говорит… Позвольте‑с… И говорит: «Их либе дих фон ганцен герцен!» А это что значит? – Я… я люблю тебя, – перевел немец, стоявший за стойкой, – от всей сердцы! – Ну вот! Я подошел к хозяйской дочке, да так прямо и сказал… С ней конфуз… Чуть до истерики дело не дошло… Комиссия! Прощайте‑с! За дурной головой и ногам больно… Так и мне… С дурацкой памятью беда: раз двадцать сходишь! Будьте здоровы‑с! Гауптвахтов отворил осторожно дверь, вышел на улицу и, прошедши пять шагов, надел шляпу. Он ругнул свою память и задумался… Задумался он о том, как приедет он домой, как выскочат к нему навстречу жена, дочь, детишки… Жена осмотрит покупки, ругнет его, назовет каким‑нибудь животным, ослом или быком… Детишки набросятся на сладости и начнут с остервенением портить свои уже попорченные желудки… Выйдет навстречу Надя в голубом платье с розовым галстухом и спросит: «Купил ноты?» Услышавши «нет», она ругнет своего старого отца, запрется в свою комнатку, разревется и не выйдет обедать… Потом выйдет из своей комнаты и, заплаканная, убитая горем, сядет за рояль… Сыграет сначала что‑нибудь жалостное, пропоет что‑нибудь, глотая слезы… Под вечер Надя станет веселей, и наконец, глубоко и в последний раз вздохнувши, она сыграет это любимое: то‑то‑ти‑то‑то… Гауптвахтов треснул себя по лбу и, как сумасшедший, побежал обратно к магазину. – То‑то‑ти‑то‑то, огого! – заголосил он, вбежав в магазин. – Вспомнил!! Вот самое! То‑то‑ти‑то‑то! – Ах… Ну, теперь понятно. Это рапсодия Листа, номер второй… Hongroise…74 – Да, да, да… Лист, Лист! Побей меня бог, Лист! Номер второй! Да, да, да… Голубчик! Оно самое и есть! Родненький! – Да, Листа трудно спеть… Вам какую же, original75 или facilité?76 – Какую‑нибудь! Лишь бы номер второй, Лист! Бедовый этот Лист! То‑то‑ти‑то… Ха‑ха‑ха! Насилу вспомнил! Точно так! Немец достал с полки тетрадку, завернул ее с массой каталогов и объявлений и подал сверток просиявшему Гауптвахтову. Гауптвахтов заплатил восемьдесят пять копеек и вышел, посвистывая. |