Флоря. Б. Н. Флоря переговоры между россией и речью посполитой

• Название: Б. Н. Флоря переговоры между россией и речью посполитой
• Дата: 28.09.2021
• Размер: 89.43 Kb.
• Имя файла: Флоря.docx
• Тип: Документы; #237981
• страница: 3 из 3

Таким образом, об обсуждении сторонами некоторого общего плана действий речи не было. Русские войска должны были направиться туда, куда найдет нужным их направить

³⁹ РГАДА. Ф. 79. Кн. 168. Л. 285 об.–286.

⁴⁰ Там же. Л. 278–278 об.

⁴¹ Там же. Л. 284 об.

⁴² Там же. Л. 287 об.

⁴³ Там же. Л. 309 об.

⁴⁴ РГАДА. Ф. 79. 1674 г. № 15. Л. 87.

⁴⁵ Текст письма см.: Там же. Л. 383–386.

⁴⁶ Там же. Л. 428 об.–435 об.

⁴⁷ Запись беседы см.: РГАДА. Ф. 79. Кн. 160. Л. 638–639; Кн. 164. Л. 172–174.
король, и подчиняться его приказам. Вместе с тем К. Пац утверждал, что следует действовать, не дожидаясь решений сейма. Тем самым, желая получить в свое распоряжение русскую армию, Ян Собеский одновременно отказывался дать гарантии, которых добивалась русская сторона. Неудивительно, что в грамоте Алексея Михайловича от 19 декабря 1674 г. был снова поднят вопрос о соглашении о «случении сил» и о решениях сейма⁴⁸.

К тому же к концу 1674 г. в Москве уже знали о самовольном уходе литовских войск во главе с М. Пацом «зимовать» на земли Великого княжества и о плохом состоянии «зимовавшей» на южных землях польской армии. Как писал В. М. Тяпкин А. С. Матвееву, «жолнеры из обозу бегут многие… которым заслуженные четверти плата не дошла»⁴⁹. И позднее от него приходили сообщения о тяжелом положении этой армии. Так, в марте он писал, что «мало что при конех есть, все пеши и нужны зело и бредут в рознь», а татары их «бьют и в полон емлют безпрестанно»⁵⁰.

Зимой 1674/1675 г. Ян Собеский прилагал усилия к тому, чтобы добиться приемлемых условий мира с Османской империей при посредничестве Крыма, но они оказались безрезультатными [Wagner, s. 106–108]. Так сохранялась необходимость поисков военно- политического сотрудничества с Россией.

Сохранялась заинтересованность в таком сотрудничестве и в России, которой тоже могло угрожать наступление османов. В январе 1675 г. В. М. Тяпкин сумел получить письмо П. Свидерского из Москвы, где сообщалось, что «зде (то есть в Москве. – Б. Ф.) всегда бояре ведомо чинят, что царское величество сам особою своею на весну идти хочет прямо к Путивлю», туда уже отправлены «запасы воинские», пехота и «избы поделаны около двора царского»⁵¹. Таким образом, в Москве, по-видимому, продолжали считать актуальным план действий, намеченный осенью 1674 г.


18 марта 1675 г. Ян Собеский направил в Москву своего посланца, ротмистра Александра Кладницкого для переговоров о совместных действиях против османов [Wagner, s. 145]. Переговоры его с А. С. Матвеевым начались 17 апреля 1675 г. От Москвы ожидали крупных военных акций. Россия должна была направить на Крымский полуостров 30–40-тысячную армию, чтобы заставить орду вернуться в Крым⁵². Одновременно следовало отправить на Правобережье войска во главе с левобережным гетманом И. Самойловичем «по первой траве о Егорьеве дни русском», чтобы они «повеленья королевского величества слушали»⁵³. Вместе с тем никаких обязательств со своей стороны Ян Собеский не предлагал. О сейме и его возможных решениях, в частности, ничего не говорилось. Во время последующих переговоров выяснилось, что поход на Крым должны были предпринять только русские войска⁵⁴, и на первый план выдвинулся вопрос о совместных действиях войск двух государств на Правобережье. Посланник предлагал войскам встретить неприятеля «около Коростышева и Фастова, и Мотовиловки»⁵⁵, и что «далее Паволочи» король «войск царского величества употребляти не учнет»⁵⁶. Эти детали позволяют представить предложенный Собеским план действий. Располагая сведениями о приходе хана к Чигирину⁵⁷, Ян Собеский ожидал похода вражеских сил на север вдоль правого берега Днепра и планировал создать на этом пути линию обороны. Можно полагать, что план этот был для русской

⁴⁸ РГАДА. Ф. 79. 1674 г. № 15. Л. 111–138.

⁴⁹ РГАДА. Ф. 79. Кн. 163. Л. 143.

⁵⁰ РГАДА. Ф. 79. Кн. 173. Л. 100.

⁵¹ РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 5. Л. 76.

⁵² РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 8. Л. 188.

⁵³ Там же. Л. 126, 135–136.

⁵⁴ Там же. Л. 217–222.

⁵⁵ Там же. Л. 239.

⁵⁶ Там же. Л. 240.

⁵⁷ Об этом неоднократно говорилось на переговорах (Там же. Л. 69, 71–72, 87–89).
стороны приемлемым, поскольку армия не должна была идти на юг по разоренной стране, но вставал вопрос о гарантиях. Нельзя было ожидать созыва сейма в обозримом времени, поэтому такой гарантией для русской стороны должен был стать договор между военачальниками «с обеих сторон»⁵⁸. В таком договоре должны были быть указаны место и время соединения войск, условия их взаимодействия, в документ должно было войти и обязательство не заключать сепаратных соглашений с неприятелем⁵⁹. Предполагалось, что после заключения такого договора русские войска перейдут Днепр и будут действовать совместно с войсками Речи Посполитой. Было сделано еще одно важное заявление: если османскую армию возглавит султан, то и царь

«изволит идти своею… особою» с войсками «всего своего Российского государства»⁶⁰.

Результаты переговоров современный польский исследователь определил, как «mgliste obietnice» (туманные обещания) [Wagner, s. 146, 149]. С этой оценкой нельзя согласиться. На переговорах было четко сформулировано главное условие сотрудничества – заключение договора с обязательствами обеих сторон, который определял бы характер взаимодействия между ними. Тем самым устанавливалось их равноправное участие в ведении военных действий. Имело значение, что гетманы должны были прийти на место соглашения с войсками. Тем самым русская армия на Правобережье должна была избежать опасности оказаться одной перед лицом османо-татарских войск, как это произошло в 1674 г. Наконец, участие в заключении договора гетманов – лиц, в руках которых находилась вооруженная сила государства, – было определенной гарантией того, что договор будет выполняться даже в случае ухода Яна Собеского с польского трона.

А. Клодницкий вернулся в Варшаву 16 июня н. ст. [Wagner, s. 149]. 15 июня ст. ст. была направлена царская грамота Яну Собескому. В ней указывалось, что князю Г. Г. Ромодановскому и гетману И. Самойловичу поручено заключить с гетманами договор, после чего войска будут переходить Днепр «без замедления»⁶¹. Таким образом, возможные условия сотрудничества были четко зафиксированы в целом ряде посланных королю документов. 25 июня Г. Г. Ромодановскому и И. Самойловичу был направлен царский «указ»⁶², в котором им предписывалось «обрать место блиско Днепра» для сбора войска и договориться с гетманами о «съезде» для заключения договора. Тем временем в Москву приходили известия о положении в Речи Посполитой, вызвавшие серьезное беспокойство. Так, сообщалось о мирных переговорах Яна Собеского с османами и татарами, на которых обсуждался вопрос о заключении союза против России⁶³. В. М. Тяпкину удалось достать текст грамоты хана Яну Собескому, в которой выражалась надежда, что в

будущем «три сабли наши на кого иного обратим»⁶⁴.

Приходили сообщения и о напряженных отношениях монарха и его подданных. Как сообщал В. М. Тяпкин, многие люди «всех чинов» Яна Собеского «за государя имети не хотят и до коронации не допустят» и из-за этого король «в отчаяние приходит»⁶⁵. Сообщал В. М. Тяпкин и о конфликте короля с гетманом М. Пацом и что из-за этого в Речи Посполитой ждут нового «рокоша» – вооруженного мятежа⁶⁶.


Наконец, в Москву приходили известия о плохом состоянии польской армии. Так, В. М. Тяпкин в письме от 22 мая писал, что «войск польских мало что в собранье суть и те зело нужны», а литовское войско отсутствует⁶⁷. Все это побуждало русское правительство

⁵⁸ Там же. Л. 241–242.

⁵⁹ Там же. Л. 256–258. В договоре польско-литовская сторона должна была обязаться, чтобы гетману Самойловичу и Войску Запорожскому «никакова бесчестия и посмеяния ратные люди не чинили».

⁶⁰ Там же. Л. 302–304.

⁶¹ РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 2. Л. 75.

⁶² АЮЗР. СПб., 1882. Т. XII. № 48. Стб. 142–143.

⁶³ См., например: РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 6. Л. 51.

⁶⁴ РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 5. Л. 356.

⁶⁵ Там же. Л. 329–332.

⁶⁶ РГАДА. Ф. 79. Кн. 173. Л. 203 об.–204 об.

⁶⁷ Там же. Л. 203 об., 205.
придерживаться избранной линии поведения. Встретившись 28 июня с П. Свидерским, А. С. Матвеев обратил его внимание на то, что военачальники на Украине ждут известий от гетманов, а их нет, а литовский гетман М. Пац находится в Вильно «и к королевскому величеству не идет». Пока гетманы не достигнут согласия, заявил он резиденту, «случение иметь с ними опасно»⁶⁸.

Об этом же говорилось в царской грамоте, отправленной Яну Собескому 2 июля. В ней царь напоминал главные условия договоренности с Кладницким: русские военачальники готовы заключить договор, когда гетманы «со всеми войски будут в согласии и соберутца, и дадут о себе ведать». Между тем «войск… корунных нигде в собрании против неприятельского наступления нет, а Великого княжества Литовского гетман Михайло Пац с литовскими войски стоит в Вильно»⁶⁹. Одновременно принимались меры, чтобы усилить русско-украинскую армию на Левобережье. В грамоте от того же 2 июля И. Самойловича и Г. Г. Ромодановского извещали, что в Путивль направлен П. В. Шереметев с войском, в армию Г. Г. Ромодановского

– смоленская шляхта, полк рейтарского строя, 4 приказа московских стрельцов. Одновременно им предписывалось еще до соглашения с гетманами «часть войска самого доброго» переправить через Днепр между Киевом и Каневом⁷⁰.

Вместе с тем, как отметил еще Н. И. Костомаров [Костомаров, с. 260], предложенный план действий встретил возражения военачальников, которые должны были его осуществлять. Г. Г. Ромодановский писал, что идти к Днепру «от неприятелей опасно», а И. Самойлович предлагал сделать Днепр рубежом обороны⁷¹. Как представляется, такая позиция была связана с приходившими сообщениями о переговорах Собеского с османами и татарами, которые могли завершиться заключением союза против России⁷².

Тем временем прояснилось положение на южном театре военных действий. Представления Я. Собеского весны 1675 г. о планах противника оказались нереальными. Сосредоточение османской армии в районе Каменца показывало, что военные действия развернутся на территории Подолии. Уже 15 июня П. Свидерский вручил царю грамоту Яна Собеского, в которой король, извещая об этом, снова добивался «случения» войск⁷³. Так был вновь поднят вопрос о походе русской армии, перешедшей Днепр, на юг. В этих условиях для русской стороны особенно актуальным становился вопрос о соединении с крупными силами Речи Посполитой сразу после перехода за Днепр и о заключении договора с гетманами. Но эта сторона дела в королевской грамоте была обойдена молчанием.


Грамота от 15 июля положила начало целой серии документов, исходивших от короля и ряда сенаторов (Я. Гнинский, М. Пац, Д. Вишневецкий) с призывами к походу русской армии на юг. Эти грамоты, однако, не содержали ответа на указанные выше вопросы. Никаких крупных сил во главе с гетманами у Днепра не было. В царской грамоте от 13 августа с неудовлетворением отмечалось, что «корунные гетманы и иные урядники с войски стоять в рознь в городех – во Лвове, в Заложцах, в Станиславове, в Красном Ставу, а литовские гетманы с войски в Мерече и под Варшавою в малом собрании»⁷⁴. Предлагавшийся польско-литовской стороной план действий был изложен в письмах литовского канцлера К. Паца от 10 июля 1675 г.⁷⁵ К. Пац предлагал,

⁶⁸ РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 4. Л. 230–231, 236.

⁶⁹ РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 2. Л. 103–106.

⁷⁰ АЮЗР. Т. XII. № 51. Об отправке войск Ромодановскому писал в Варшаву и П. Свидерский (перевод его письма см.: РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 4. Л. 240).

⁷¹ АЮЗР. Т. XII. № 43, 48.

⁷² См. также: Там же. № 43–45 и в особенности № 46: король «уже с ними хочет миритца, а на противных себе их призывает».

⁷³ РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 2. Л. 115–119.

⁷⁴ Там же. Л. 141.

⁷⁵ АЮЗР. Т. XII. № 54, 61.
чтобы русская армия перешла Днепр и ударила в тыл османам. У Днепра русскую армию будут ждать со своими отрядами полковники Лазинский и Гуляницкий, а гетман Д. Вишневецкий готов выслать в русскую армию своих представителей «на резиденцию»⁷⁶.

Все это никак не соответствовало договоренности, достигнутой с А. Клодницким. Не было речи ни о встрече армий на Днепре, ни о встрече с гетманами для заключения договора. Разумеется, ни полковники, ни люди, присланные на «резиденцию», не были лицами, чьи подписи были бы для московских политиков достаточной гарантией, да и о предоставлении им каких-то полномочий не говорилось.

Положение властей Речи Посполитой было нелегким. Вторжение османо-татарских сил в Подолию требовало срочной концентрации войск в этом районе для остановки наступления и обороны Львова. В таких условиях Польско-Литовское государство не могло, конечно, направить к Днепру на соединение с русской армией главные силы государства во главе с гетманами. Однако, как представляется, он имел возможность направить сенаторов, наделенных полномочиями для заключения договора, на котором настаивала русская сторона. Такой шаг мог породить в дальнейшем ряд трудностей, так как гетманы должны были бы выполнять договор, который они не заключали, но, с другой стороны, мог успокоить (или ослабить) серьезные опасения русской стороны. Однако подобная попытка не была предпринята. Политики Речи Посполитой добивались похода русской армии на юг, не принимая на себя каких-либо обязательств по отношению к ней.

Ян Собеский доказывал, что переправа через Днепр не представляет для русских войск опасности – «уж воды в Днепре опали и берег от повреждения на переселение войск свободен... через умаление Дорошенковы силы и отдаление войск татарских»⁷⁷. Не опасности переправы через Днепр беспокоили русских политиков. С Украины сообщали о заключении мира и союза против России между Речью Посполитой и Османской империей, когда Подолия отходит к османам, а султан обещает, «Украину и Киев общими силами добыв», «привратить» Польско- Литовскому государству⁷⁸. Получив такие известия, А. С. Матвеев 27 июля потребовал объяснений от польского резидента⁷⁹. Все же в тот же день Самойловичу был направлен царский указ идти к Днепру с войском и начать переговоры с гетманами⁸⁰. В тот же день и Ромодановскому было приказано выступить из Курска⁸¹. В беседе с царским посланцем С. Щеголевым 6 августа гетман И. Самойлович резко высказался против соединения своих войск с польской армией:

«лутче смерть принять, нежели у поляков в безчестии и порабощении быть»⁸². При этом был предпринят еще один шаг для выполнения достигнутой договоренности. Было принято решение об отправке для заключения соглашения с гетманами думного дворянина И. И. Ржевского⁸³. В августе гетман известил царя, что он и Г. Г. Ромодановский направили своих представителей к гетману Д. Вишневецкому, очевидно, чтобы договориться о времени и месте переговоров⁸⁴.

Тем временем османская армия двигалась вверх по Днестру, приближаясь ко Львову, где стоял в укрепленном лагере Ян Собеский. Недалеко от города 14/24 августа произошло сражение его войск с татарским авангардом армии. После этого были предприняты новые



⁷⁶ Такие же предложения содержало и письмо Д. Вишневецкого Г. Г. Ромодановскому от 13 июля (РГАДА. Ф. 229 (Малороссийский приказ). Оп. 2. Кн. 38. Л. 46–48).

⁷⁷ РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 2. Л. 160.

⁷⁸ АЮЗР. Т. XII. № 58. Стб. 174.

⁷⁹ РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 4. Л. 222 и сл.

⁸⁰ Об этом см. в царской грамоте от 6 августа (АЮЗР. Т. XII. № 69. Стб. 199).

⁸¹ Там же. Стб. 200.

⁸² Там же. № 72. Стб. 211.

⁸³ См. об этом в грамоте Самойловичу от 6 августа (Там же. № 69. Стб. 200–201).

⁸⁴ Там же. № 72. Стб. 214. Гонец Г. Г. Ромодановского И. Беник смог встретиться с Д. Вишневецким 18 сентября и лишь к 26 октября приехал к командующему в Курск (РГАДА. Ф. 229. Оп. 2. Кн. 38. Л. 240–241).
попытки властей Речи Посполитой добиться похода русской армии на юг. На следующий день после сражения М. Радзивилл направил своих посланцев к Г. Г. Ромодановскому с призывом перейти Днепр (переправа через него вполне безопасна) и идти на юг к Бару или Межибожу. Для встречи русских войск назначены «резиденты»⁸⁵. Тогда же к Г. Г. Ромодановскому обратился и Д. Вишневецкий, предлагая ему перейти Днепр и назначить время и место для переговоров о «случении сил»⁸⁶. Наконец, 16 августа н. ст. обратился к Алексею Михайловичу и сам Ян Собеский. Пусть царь прикажет воеводам перейти Днепр, чтобы они «ровно с нами»

«за неприятелем, когда тыл подаст, итти были готовы»⁸⁷. Таким образом, в грамотах короля и М. Радзивилла вообще не упоминалось о каком-либо соглашении между командующими армиями, а в письме Д. Вишневецкого такие переговоры предполагались уже после выступления русской армии в поход.

В своем ответе Д. Вишневецкому Г. Г. Ромодановский разъяснял, что следует установить

«договорное место» «для случения войск тотчас», где находились бы главные силы Речи Посполитой во главе с гетманами. Он не может договариваться, «покамест вы меж собою не соединитесь» и «войск всех… не случите». В этом случае он готов «договор чинить»⁸⁸.

В документах, исходивших из Москвы, также подчеркивалось, что главное условие военно-политического сотрудничества – предварительное заключение договора. В письме к В. М. Тяпкину А. С. Матвеев объяснял, что Кладницкому было «дано ведать, о чем договору быть надобно» и что «в то время будет и случение, как учинитца договор»⁸⁹. В ответе Алексея Михайловича на грамоту Яна Собеского также подчеркивалось, что войска пойдут в поход, когда гетманы заключат с Ромодановским и Самойловичем договор и «руками своими подпишут»⁹⁰.

Тем временем русско-украинская армия двигалась к Днепру. К Г. Г. Ромодановскому прибыли посланцы М. Радзивилла⁹¹, а И. Самойлович получил грамоту от М. Паца с призывом

«вместе того бусурмана воевать»⁹². За этим последовало коллективное обращение сенаторов из Львова⁹³. Однако в этих обращениях вопрос о заключении договора совсем не затрагивался, ни о каких обязательствах польской стороны, о каких-либо договоренностях между сторонами речи не было. М. Радзивилл, правда, прислал к Ромодановскому «резидентов» из Короны и Литвы, но Ромодановский 20 сентября отправил их обратно⁹⁴.

К концу сентября в Москву стали приходить «вести» об уходе османо-татарских войск⁹⁵. В отписке Г. Г. Ромодановского, полученной 8 октября, сообщались сведения об отступлении османов, имевшиеся от казаков, которые были «на резиденции» от П. Дорошенко у хана⁹⁶. 15 октября в Москве было принято решение о роспуске армии⁹⁷.

Однако, несмотря на безуспешный исход переговоров, вопрос о сотрудничестве двух государств не снимался с повестки дня. В. М. Тяпкин сообщал, что война будет продолжаться и османы готовятся к ней, чтобы захватить Украину⁹⁸. Вместе с тем стало известно, что Собеский сумел собрать для борьбы с османами значительную армию – 30-тысячное войско «самое





⁸⁵ РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 3. Л. 18–20 об.

⁸⁶ РГАДА. Ф. 229. Оп. 2. Кн. 38. Л. 49–51.

⁸⁷ РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 2. Л. 189–190.

⁸⁸ Грамота Г. Г. Ромодановского (РГАДА. Ф. 229. Оп. 2. Кн. 38. Л. 52 об.–56).

⁸⁹ РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 6. Л. 229.

⁹⁰ РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 2. Л. 198.

⁹¹ РГАДА. Ф. 229. Оп. 2. Кн. 38. Л. 78–78 об.

⁹² Там же. Л. 106 об.–109 об.

⁹³ АЮЗР. Т. XII. № 90.

⁹⁴ РГАДА. Ф. 229. Оп. 2. Кн. 38. Л. 120–122 об.

⁹⁵ АЮЗР. Т. XII. № 87. Стб. 253.

⁹⁶ Там же. № 90. Стб. 264.

⁹⁷ РГАДА. Ф. 229. Оп. 2. Кн. 38. Л. 175 об.–177 об.

⁹⁸ РГАДА. Ф. 79. 1675 г. № 6. Л. 323, 349–350.
доброе, конное и оружейное»⁹⁹. Решение о коронации Яна Собеского в начале 1676 г. говорило об ослаблении конфликтов в правящем слое Речи Посполитой. Зимой 1675/1676 г. в Москве были приняты важные решения. Был подготовлен план организации большого похода на Крым армии из войск Г. Г. Ромодановского и И. Самойловича. К началу похода войска должны были сосредоточиться в районе Торских озер [Максимов, с. 87]¹⁰⁰.

Как увидим далее, решение о походе было частью более обширного плана, предусматривавшего заключение нового соглашения между Россией и Речью Посполитой. Сведения об этом содержатся среди указаний, направлявшихся из Москвы В. М. Тяпкину. Из них выясняется, что 14 января 1676 г. польскому резиденту в Москве была вручена царская грамота

«об отвращении с обоих сторон неприятельского наступления и о продолжении… перемирных лет». В. М. Тяпкину был направлен текст будущего договора и даны полномочия скрепить его от имени царя при достижении договоренности с «думными людьми» Речи Посполитой. В посланном проекте соглашения не следовало ничего «прибавливать» или «убавливать»¹⁰¹. Проект договора открывался общим постановлением о соблюдении «без нарушения» Андрусовского договора и продлении его срока действия еще на 13 лет¹⁰². Это установление было для русской стороны (как и ранее) гарантией того, что будущие мирные соглашения с османами не приведут к разрыву мирных отношений между Россией и Речью Посполитой. В Москве, конечно, понимали, что такое условие для Речи Посполитой невыгодно, но, по-видимому, рассматривали это как компенсацию за помощь Речи Посполитой с русской стороны.

В дальнейшем тексте проекта договора указывалось, что с 8 апреля, если король согласится, русские войска пойдут походом на Крым. Король одновременно должен направить свои войска

«к Дунаю и за Дунай», чтобы султан не мог оказать помощи хану. Такое обращение, как представляется, было неслучайно выдвинуто в то время, когда в Варшаве собрался коронационный сейм. От него, по-видимому, и ожидали соответствующих решений.

Встреча В. М. Тяпкина с делегатами сейма (сенаторами и членами посольской избы) состоялась 3 марта. Русский план не был принят. Делегаты заявили, что в Молдавии находятся крупные силы османов «и невозможно им одним без посилков и в своей земли устоять, не токо итти к Дунаю и за Дунай». Был снова поднят вопрос о «случении сил»¹⁰³. На состоявшихся далее встречах резидента с К. Пацом, а затем с К. и М. Пацами 4, а затем 10 марта снова шла речь о посылке на соединение с войсками Речи Посполитой 30–40-тысячной русской армии. При этом, однако, вопрос о каких-либо соглашениях двух государств, связанных с таким походом, не поднимался¹⁰⁴. Не было о них речи и в ответной грамоте Яна Собеского от 20 марта н. ст., адресованной уже новому монарху – царю Федору¹⁰⁵.

Чтобы осуществить свой план, Ян Собеский в конце апреля 1676 г. направил в Москву своего посланца А. Чихровского¹⁰⁶. Переговоры в Москве затянулись надолго и завершились во второй половине июля. Речь снова шла о походе 40-тысячной русской армии на Правобережье

«по обвещению» короля или гетманов¹⁰⁷.


Когда А. Чихровский излагал и отстаивал свои предложения, в Москву приходили вызывавшие тревогу сообщения В. М. Тяпкина. В большом письме от 29 апреля он снова писал

⁹⁹ АЮЗР. Т. XII. № 98. Стб. 284–285.

¹⁰⁰ К 8 апреля войска Г. Г. Ромодановского и И. Самойловича должны были собраться «под Колонтаевым у реки Мерли» (РГАДА. Ф. 229 (Малороссийский приказ). Оп. 2. Кн. 38. Л. 319).

¹⁰¹ РГАДА. Ф. 79. 1676 г. № 4. Л. 3–7.

¹⁰² Там же. Л. 11.

¹⁰³ См. об этом в письмах В. М. Тяпкина А. С. Матвееву (РГАДА. Ф. 79. Кн. 178. Л. 126–130) и в записке подьячего В. Тимофеева (РГАДА. Ф. 79. 1676 г. № 7. Л. 11–15).

¹⁰⁴ РГАДА. Ф. 79. Кн. 178. Л. 132–134, 144–149.

¹⁰⁵ РГАДА. Ф. 79. 1676 г. № 2. Л. 1–14.

¹⁰⁶ Его верительная грамота датирована 21 апреля н. ст. (РГАДА. Ф. 79. 1676 г. № 13. Л. 108–111).

¹⁰⁷ Там же. Л. 170.
об антирусских планах Собеского. Он добивается мира с Османской империей, чтобы в будущем обратиться «за помочью и посылками францужскими и швецкими на Московское государство»¹⁰⁸. Одновременно от него приходили тексты документов Яна Собеского, говорившие о плохой подготовке Речи Посполитой к войне с османами. В одном из этих документов читались королевские слова: «мошно ли человеку о войне договариватца без войска, а войско имети без денег»¹⁰⁹. 12 июля в Москве был получен универсал Яна Собеского, где говорилось, что

«сеймики продолжены, дачи опозданы и высылки к августу отложены, ратные люди многие лета не пожалованы, указов не слушают и в обоз, бояся голоду, не собираются»¹¹⁰.

Все это оказало влияние на позицию русской стороны на переговорах, которая в своих главных чертах осталась той же, что и в 1675 г. Г. Г. Ромодановский и И. Самойлович с войсками должны идти к Днепру, куда на встречу с ними придут гетманы «со всеми войсками», где будет заключен договор о совместных действиях, а «не договорясь о всех делех… итить от Днепра невозможно»¹¹¹. Попытки посланца добиться, чтобы царь отправил войска, «не разсуждая никаких договоров»¹¹², или чтобы договор был заключен после соединения армий в Подолии¹¹³, были безрезультатными. Таким образом, на переговорах были снова изложены те условия военно- политического сотрудничества, которые предлагались польско-литовской стороне в 1675 г.

Последующий ход событий во многом повторял то, что произошло в 1675 г. К середине августа русско-украинская армия подошла к Днепру [Костомаров, с. 267]. Однако никаких гетманов с войсками на другой стороне Днепра не было. Предпринимались попытки связаться с гетманами. Так, 30 августа к гетманам был отправлен гонец Б. Моршевский¹¹⁴. Об отправке посланцев к гетманам И. Самойлович писал царю 8 сентября¹¹⁵. Связь, однако, так и не была установлена. В грамоте от 19 сентября гетман писал, что не только нет связи с гетманами, но и неизвестно, где находятся они и их войска¹¹⁶.

Тем временем власти Речи Посполитой прилагали усилия, чтобы добиться похода русской армии на юг. 19 сентября П. Свидерский передал в Посольский приказ соответствующее письмо М. Матчинского, одного из наиболее близких к Собескому людей¹¹⁷, а 1 октября за ним последовало аналогичное письмо М. Паца¹¹⁸. Активность польско-литовских военачальников была, однако, в 1676 г. гораздо слабее, чем в 1675 г. Сам польский резидент связывал это с тяжелым положением королевской армии – татары везде «стоят и разоряют», «около войск королевского величества стоят многие рати»¹¹⁹. Полученные письма не содержали конкретных предложений, которые могли бы заинтересовать царя и его советников. Впрочем, еще до получения письма М. Паца царская грамота от 30 сентября одобрила предложение И. Самойловича о возвращении армии на места дислокации и ее роспуске¹²⁰.


Все же в Москве были встревожены происходившими событиями. 6 октября царю и боярам читали «цесарские куранты» с сообщениями о наступлении османов, которые «наши все замки, и села, и деревни разорили и стены их раскопали». После этого было решено отправить к королю гонца Прокофия Возницына с обещанием помощи «и чтоб чинил ведомость, каково у вас

¹⁰⁸ РГАДА. Ф. 79. Кн. 178. Л. 209–209 об.

¹⁰⁹ РГАДА. Ф. 79. 1676 г. № 4. Л. 224–225.

¹¹⁰ Там же. Л. 375.

¹¹¹ РГАДА. Ф. 79. 1676 г. № 13. Л. 253, 265, 289 об.

¹¹² Там же. Л. 256.

¹¹³ Там же. Л. 261–262.

¹¹⁴ РГАДА. Ф. 229. Оп. 1. № 119. Ч. 1. Л. 94 («расспросные речи» Б. Моршевского).

¹¹⁵ Уп. об этом в грамоте И. Самойловича от 27 сентября (РГАДА. Ф. 229. Оп. 1. № 127. Л. 26).

¹¹⁶ Там же. Л. 32.

¹¹⁷ РГАДА. Ф. 79. 1676 г. № 6. Л. 65–68.

¹¹⁸ Там же. Л. 120–121.

¹¹⁹ Там же. Л. 100–101.

¹²⁰ РГАДА. Ф. 229. Оп. 1. № 127. Л. 40–41.
с неприятели поведение». Одновременно царь предлагал Яну Собескому дать указ гетманам, как «чинить всякой воинской промысл»¹²¹. Речь Посполитая оказалась в трудном положении и следовало обещать ей помощь и сотрудничество в будущем. И гонцы, отправленные гетманом Самойловичем в конце августа, и тем более Прокофий Возницын прибыли на место уже после того, как был заключен сепаратный османо-польский мир.

Проведенное исследование позволяет сделать ряд вполне определенных выводов. Ряд данных определенно говорит о серьезном отношении русских политиков к планам совместных действий против османов. Неслучайно именно в эти годы неоднократно поднимался вопрос об участии в походе против «басурманов» самого царя Алексея Михайловича. Мобилизация армии и ее длительное стояние у Днепра требовали также, конечно, значительных материальных расходов, но, очевидно, признавалась их необходимость.

Изучение материалов русско-польских переговоров позволяет четко охарактеризовать позиции, которых обе стороны последовательно придерживались. Позиция польско-литовской стороны состояла в том, что Россия должна была направить на Правобережье крупную армию, которая поступала бы под командование Яна Собеского и действовала в соответствии с его планами. При этом неоднократно делались заявления, что в этом походе со стороны военачальников и населения Речи Посполитой ни русской армии, ни казацким полкам в ее составе ничего не угрожает.

С позицией русской стороны на переговорах дело обстояло гораздо сложнее. Вопрос о посылке армии на «случение» с войсками Речи Посполитой приходилось решать в условиях, когда в Москву (прежде всего от русского резидента в Варшаве) поступали сведения о мирных переговорах Яна Собеского с османами и его антирусских планах, связанных с заключением мира, о плохом состоянии вооруженных сил Речи Посполитой, которые голодают и не пополняются, о серьезных внутриполитических конфликтах в Речи Посполитой, которые могли привести к повторению событий 1672 г. Имело значение и то, что войска Речи Посполитой осенью 1674 г. не оказали помощи русским войскам в борьбе с османами. В таких условиях был поднят вопрос о гарантиях того, что русская армия на Правобережье не окажется в критическом положении. Как такую гарантию в Москве рассматривали специальную конституцию сейма – высшего органа власти. Когда сейм не был созван, возникла идея заключения на Днепре при встрече двух армий договора между военачальниками с русской стороны и гетманами, который определил бы характер взаимодействия между ними. Гетманы как лица, в руках которых находилась вооруженная сила государства, были бы гарантами выполнения соглашения. А русские военачальники на месте могли бы убедиться, что Речь Посполитая преодолела конфликты и выставила для борьбы с османами серьезную военную силу. Условия сотрудничества были четко сформулированы и переданы польско-литовской стороне.

Такие договоренности были достигнуты, но при переходе к их практическому исполнению возник целый ряд препятствий. При долгих переговорах на больших расстояниях и запоздалых решениях о сборе войск неоднократно создавались ситуации, когда русско-украинская армия выходила к Днепру уже после вторжения османо-татарских войск в южные области Речи Посполитой. В таких условиях военачальники Речи Посполитой не могли отвести войска к Днепру на встречу с русской армией. Об этом они неоднократно писали военачальникам другой стороны. Эти доводы, конечно, были серьезными, но обращает на себя внимание то, что в этих документах не обнаруживается какого-либо стремления в чем-либо пойти навстречу русским предложениям. Конечно, нельзя было направить к Днепру значительные войска, но можно было бы направить на встречу с русскими представителями сенатора со значительными полномочиями





¹²¹ РГАДА. Ф. 79. Кн. 181. Л. 10 об.–16.
с проектом договора, которого добивалась русская сторона. Однако ничего подобного не предлагалось. Русская армия должна была идти ко Львову воевать с османами без каких-либо обязательств с польско-литовской стороны.

Польская сторона просто пыталась реализовать предлагавшийся ею на переговорах план действий, не предусматривавший ни установления характера взаимодействия двух армий, ни выработки ими совместного плана действий. Русская сторона не могла с этим согласиться. Дело было не только в том, что русская сторона добивалась равноправного сотрудничества. Располагая сведениями об антирусских планах Собеского, царь и его советники не могли рисковать армией, не имея гарантий, которые польско-литовская сторона упорно не давала.
Литература

ЗамысловскийЕ.Е.Сношения России с Польшей в царствование Федора Алексеевича. СПб., 1888.

Костомаров Н. И. Собрание сочинений. СПб., 1905. Кн. 6. Т. 15 (Руина).

Максимов М. Н. Проект русского наступления на Крым в годы польско-турецкой войны (1672–1676)

// Славянский сборник. Саратов, 1993. Вып. 5. С. 77–90.

ПоповА.Н.Русское посольство в Польше в 1673–1677 гг. СПб., 1854. СоловьевС.М.История России с древнейших времен. М., 1961. Кн. VI. СоловьевС.М.История России с древнейших времен. М., 1962. Кн. VII.

ФлоряБ.Н. «Измена» Яна Собеского и русско-польские отношения 1667–1673 гг. // Świat pogranicza. Warszawa, 2003.

Флоря Б. Н. Посольство И. И. Чаадаева в Речь Посполитую и судьба русско-польского союза // Исторический вестник. М., 2013. Т. 6 (153). С. 8–17.

Darowski A. Szkiece historyczne. SPb., 1894. Ser. 1.

Korzon T. Dola i niedola Jana Sobieskiego (1629–1674). Krakόw, 1898. T. III.

Wagner M. Wojna polsko-turecka w latach 1672–1676. Zabrze, 2009. T. II.

Wójcik Z. Między traktatem Andruszowskim a wojną turecką. Stosunki polsko-rosyjskie 1667–1672. Warszawa, 1968.

Wόjcik Z. Rzeczpospolita wobec Turcji I Rosji 1674–1679. Wrocław etc., 1976.

Woliński J. Komisja andruszowska 1674 roku // Księga pamiątkowa ku uczczeniu 25-lecia działalności professora Marcelego Handelsmana. Warszawa, 1929. S. 501–511.