БАрлетт. Бартлетт. Бартлетт, Роберт Материал из Википедии свободной энциклопедии
 Скачать 0.55 Mb.
|
|
Спасение Выжившие члены команды на борту «Медведя» 19 февраля с группой четверых зимовщиков выступил и сам капитан Бартлетт на трёх нартах, которые волокли он сам, Куралук и Катактовик. Ездовых собак к тому времени осталось четыре, а спустя пять дней двинулись девять оставшихся зимовщиков (включая 11-летнюю эскимоску, прозванную «Хелен»), у которых было 10 пригодных собак и три негодных для тягла. 28 февраля отряды соединились, далее путь им преградил гребень сжатия, тянувшийся до горизонта. Высота его достигала 50 — 70 футов. Бартлетт приказал прорубаться при помощи топоров и ледорубов, а освободившихся собак и пустые сани отправил за дополнительными припасами в ледовый лагерь. К 10 марта были доставлены припасы, а за следующие два дня были преодолены семь миль в сплошных полях битого льда. Бартлетт направился прямо к острову Врангеля, которого достигли в час пополудни 12 марта 1914 года. Участники экспедиции были охвачены буйной радостью, не думая, что достигнут какой-либо земли. Поскольку на острове водились белые медведи и на берегу хватало плавника для топлива и обустройства убежища, Бартлетт решил сразу же идти на материк, не дожидаясь ухудшения погоды и таяния льдов. С собой он брал только вдовца Катактовика, они выступили 18 марта прямо во время снежной бури[83]. Поля битого пакового льда Моряк и охотник-эскимос располагали семью собаками, и припасами на 48 дней пути. Пройдя 40 миль в полностью изломанных ледовых полях (первые пять миль потребовали суточного перехода), люди вышли на более менее приемлемую поверхность. Однако ледовые поля двигались с большой скоростью, и путники рисковали лишиться запасов при сжатии или быть отнесёнными далеко от суши. Однако во льдах водились тюлени и медведи, что позволяло хорошо кормить собак (которые поначалу сгрызли сбрую от голода) и экономить собственные припасы. Лишь через две недели увидели берег, и через три дневных перехода ступили на землю Чукотки, от выхода из Лагеря кораблекрушения прошло 45 дней и 37 дней занял путь от острова Врангеля. Бартлетт сильно страдал от снежной слепоты. Чукчи оказали пришельцам радушный приём, хотя Катактовик рассказывал, что они очень кровожадны и убивают всех, кто высаживается в их стране. Бартлетт откровенно писал в дневнике, что «о Сибири знал примерно столько же, сколько о Марсе», но верил в гостеприимство местных «туземцев». Хотя язык был непонятен, но чукчи отремонтировали меховую одежду, брали эскимоса и канадца в свои дома и щедро снабжали припасами. Однако ездовых собак было мало, а до Берингова пролива было почти 400 миль[84][85]. Кое-как сторговав всего одну собаку (старейшина чукчей знал несколько слов по-английски)[86], Бартлетт и Катактовик прошли до Берингова пролива до русского торгового форпоста, где встретил начальство — барона Клейста[Прим. 5]. Здесь же имелся телеграф, по которому во внешний мир пошло известие о гибели «Карлука». Вскоре прибыл «Герман» капитана Педерсена (первого командира «Карлука»), который доставил к 28 мая Бертлетта на Аляску. Отсюда капитан смог связаться с военно-морским министерством в Оттаве. Очень много времени заняли поиски судна, готового рискнуть пробиваться к острову Врангеля. Наконец, в середине июля Бартлетт нанял ньюфаундлендский тюленебой «Медведь», который в 1884 году участвовал в спасении экспедиции Грили под командой двоюродного деда самого Роберта. Деньги появились из-за того, что табачные фабриканты просили разрешения капитана использовать его имя и портрет для рекламы. Тогда «Медведь» был приписан к американскому морскому патрулю Берингова пролива. Тяжёлые льды позволили 24 августа подойти к острову не ближе двадцати миль, и 27 августа из-за истощения запасов угля пришлось возвращаться. 8 сентября, когда «Медведь» предпринял последнюю попытку, он встретил шхуну «Кинг и Винге», которая накануне подобрала выживших на острове. Оказалось, что во время летовки погибли ещё трое, включая Мамена, который сильно повредил колено ещё в январе[90][91]. Останки погибших на острове Геральд были обнаружены лишь в 1924 году[92]. После возвращения Бартлетта его отношения со Стефанссоном были непоправимо испорчены. Педерсен после вывоза команды «Карлука» с острова Врангеля предложил начать официальное расследование деятельности главы Арктической экспедиции и его причастности к гибели корабля. Это вызвало сильное раздражение Стефанссона, который в декабре 1915 и январе 1916 годах обвинял Бартлетта в письмах, направленных в канадское правительство. В его версии именно Роберт не предпринял необходимых усилий для спасения людей, а операция на острове Врангеля была названа «грандиозным спектаклем». Сам капитан в 1916 году опубликовал книгу «Последнее плавание „Карлука“», в которой избегал критики Стефанссона и представил дрейф как стечение непредвиденных обстоятельств. Впрочем, Бартлетт сравнивал свой опыт на «Рузвельте» и «Карлуке», и много писал о недостатках снаряжения экспедиции. Сам Стефанссон высказывал негативные комментарии в адрес Бартлетта ещё в 1918 году, это отразилось и в его книге «Гостеприимная Арктика»[93]. Годы кризиса  Дональд Макмиллан в эскимосской полярной одежде После возвращения с Аляски Бартлетт погрузился в депрессию. Он продолжал промышлять тюленей с отцом или одним из дядей, что составляло основную часть дохода моряка, но так и не удостоился самостоятельной роли в семейном деле. Гарольд Горвуд утверждал, что комиссия Британского адмиралтейства, проводившая расследование результатов плавания на «Карлуке» признала Бартлетта виновным в гибели судна и группы Маккея, которая попыталась пройти на остров Врангеля[Прим. 6]. После начала Первой мировой войны Бартлетт поступил в Транспортное управление американской армии, занимаясь каботажными перевозками военных грузов, единственный дальний рейс был совершён в Гонолулу с грузом динамита. Он даже получил временное звание лейтенант-коммандера вместе с назначением на спасательное судно, которое должно было вызволить американский военный корабль из ледяного затора. За время войны Бартлетт лишился двух младших братьев: один пал на Западном фронте, второй умер от последствий эпидемии на Ближнем Востоке[95][Прим. 7]. В 1917 году Бартлетта привлёк к работе Арктический клуб. Бывший спутник Пири Дональд Макмиллан[en], который в 1913 году попытался отыскать якобы увиденную ещё в 1906 году далёкую землю, названную в честь спонсора Крокера, не подавал известий. Это была последняя американская экспедиция в высокие широты, использующих технологии «золотого века полярных исследований»: парусно-паровые деревянные суда снабжения и собачьи упряжки. В сезон 1917 года на пути в Эта пропали три судна экспедиции, судьбу которых предстояло прояснить Бартлетту на старом тюленебое «Нептун». Ледовая обстановка была необыкновенно тяжёлой: понадобилось 12 дней, чтобы пересечь ледовые поля заливал Мелвилл. Южнее Гэйп-Пэрри был обнаружен транспорт «Дания», с которого сняли уголь и припасы. 1 июля 1917 года Бартлетт в буквальном смысле пробился в Эта, при этом корпус «Нептуна» получил пробоину в носовой части[97]. Тем не менее, команда Макмиллана была благополучно доставлена в Сидней[98]. После окончания войны Бартлетт начал целенаправленную кампанию по проведению комплексных исследований Арктического бассейна. Он предложил построить современный стальной корабль с дизельным двигателем, который выдержит ледовые сжатия и позволит, вмораживая его в лёд, составить точные карты континентального шельфа и океанских впадин, ветров и течений. Спонсоры гарантировали 100 000 долларов, но не удалось заинтересовать правительство, тогда как верфь запросила за реализацию проекта минимум 210 500 долларов, что означало примерно полумиллионные издержки на первый экспедиционный этап. Бартлетт даже сумел обеспечить лобби ВМФ, но президент не захотел финансировать этот проект. Капитану в конце концов пришлось основать «Арктический совет Бартлетта», в который вошли представители Института Карнеги, университетов и научных обществ, даже Британского адмиралтейства; канадская военно-морская служба проигнорировала новую организацию[99]. Тяжёлые испытания и постоянные неудачи привели Бартлетта к депрессии и постепенному скатыванию к алкоголизму. Трезвенник по воспитанию, во время войны он стал умеренно выпивать, и за десять лет после крушения «Карлука» постепенно спился. Сильный удар нанесла Роберту смерть Пири в 1920 году, а также дискуссия о том, достиг ли тот в действительности Северного полюса. Репутация алкоголика в начале 1920-х годов сорвала немало инициатив Бартлетта. Лишь в 1923 году Национальное географическое общество отправило «капитана Боба» на Аляску в составе команды знакомого ему патрульного судна «Медведь». После конфликта с командиром «Медведя» Бартлетт вернулся в Нью-Йорк, не написав ни одного репортажа, и не сделав фотографий, после чего беспробудно пил. «Сухой закон» его не коснулся, поскольку благодаря друзьям из высшего общества у него был постоянный бутлегер. На склоне дней капитан вспоминал, что превратился в завсегдатая ночных клубов, в которых его бесплатно кормили и угощали выпивкой, фактически сделав частью развлекательной программы. Зимой 1924 года он был сбит грузовым фургоном при пересечении 44-й стрит, сломал ногу и несколько рёбер. Проведя три месяца в больнице, Роберт Бартлетт дал зарок более не прикасаться к спиртному, и сдержал его[100][101]. Последние десятилетия «Эффи Моррисси». Три путешествия с Джорджем Патнэмом  Шхуна «Эффи М. Морриси» в заливе Унгава в мае 1944 года Для последующей судьбы Бартлетта решающую роль сыграло знакомство с миллионером Джеймсом Фордом (коммодором Larchmont Yacht Club[en]), который в 1925 году предложил моряку спонсировать приобретение собственного полярного судна. Выбор Роберта пал на собственность его кузена Гарольда Бартлетта из Бригуса — «Эффи М. Моррисси[en]», деревянную рыболовную шхуну, спущенную на воду ещё в 1894 году. Название она получила в честь дочери первого владельца. После небольшого торга родственники сошлись на сумме в 6000 долларов; Форд без церемоний подписал чек. На этом судне валовой вместимостью 120 тонн моряк проработал последующие двадцать лет и совершил двадцать арктических плаваний[102]. Приобретя судно, летом 1925 года Бартлетт мобилизовал друзей и покровителей, сумев за счёт дарений и займов перекупить рыболовные угодья отца в Ист-Турнавике. Испытания «Моррисси» показали, что она обладает отличной мореходностью, так, однажды, удалось буквально чудом разминуться с айсбергом. Рыбалка в заливе Саглек была неудачной, однако в Турнавике в трюмы было принято 1000 центнеров рыбы. В финансовом отношении сезон оказался неудачным: меньше половины груза принадлежало самому Бартлетту, прочее было принято на реализацию. Из-за штормов Роберт пропустил осеннюю ярмарку в Бригусе, и уже не мог получить настоящую цену. Оптовик мог выплатить наличными лишь половину оговорённой суммы, а долг пошёл в счёт страховки от убытков в следующем сезоне. Вырученные средства позволили Бартлетту установить на шхуну дизельный двигатель и обшить подводную часть гринхиртом[en] — тропической древесиной из Гвианы, которую широко применяли в полярном судостроении. Корпусные работы выгоднее всего было произвести в Бригусе, а механические — в Нью-Йорке. Весенний перегон 1926 года оказался одним из самых драматических в морской карьере Бартлетта. Капитан столкнулся с серией штормов, которые постоянно дули с юга, препятствуя передвижению; лавировка заняла больше недели. Бартлетта даже объявили в прессе погибшим[103]. В 1926 году Бартлетт организовал первую собственную экспедицию на «Эффи Морисси». Главным его партнёром стал Джордж Патнэм[en], который пошёл на шхуне вместе с 13-летним сыном. На судне разместилась команда Мичиганского университета под руководством геолога Уильяма Хоббса[en]; главным спонсором выступил Американский музей естественной истории. Коммерческая часть плавания включала доставку грузов и припасов для фактории Кнуда Расмуссена в Туле. Всего на небольшую шхуну набилось 34 человека, семеро из которых были вынуждены спать в гамаках, подвешенных в кают-компании. Впрочем, большая часть пассажиров высаживалась в Гренландии, и не следовала в Арктический архипелаг. Для своих нужд Бартлетт взял два моторных бота с дизельными двигателями и запас жидкого топлива на весь летний сезон, а также много табака, который был своеобразной валютой при расчётах с аборигенами Гренландии. Всё это было куплено на средства Патнэма, который вложил в экспедицию и её снаряжение 40 000 долларов, впрочем, рассчитывая часть их вернуть после публикации материалов о поездке и проката отснятого киноматериала. В плавании участвовал и студент-инженер Роберт Пири-младший, сын умершего семь лет назад главного патрона Бартлетта[104].  Кнуд Расмуссен Выйдя из Сиднея 26 июня, через четыре дня «Моррисси» столкнулась с ледовыми полями, где проявила отличную манёвренность под дизелем. На преодоление 1440 миль до Гренландии понадобилось девять дней. 6 июля были высажены учёные Мичиганского университета, следующей целью был остров Диско. На пересечение залива Мелвилл понадобилось всего 29 часов (в 1917 году такой переход занял 12 суток). В Туле едва не произошло катастрофы: шхуна пришвартовалась к айсбергу, на котором один из туристов вздумал пострелять. Зная, что ледяные горы летом крайне неустойчивы, Бартлетт немедленно приказал запускать дизель и поднять якорь; действительно, айсберг опрокинулся. Выгрузив припасы для фактории, капитан двинулся к заливу Инглфилд. Здесь во время прилива шхуна прошла над подводными скалами, и во время отлива оказалась почти на суше; корпус лёг набок. В шесть часов, которые занимал отлив, команда разгрузила трюмы, и стала ждать прихода воды. Судно встало на киль, но открылось несколько течей, тяжёлый труд команды (откачка воды из трюма ручной помпой заняла 38 часов) облегчило появление эскимосов из Эта. Полузатопленную шхуну направили в Упернавик, до которого было 600 миль. В Туле неожиданно оказалось, что у Расмуссена имелся спасательный бот и водолазное оборудование, которое помогло заделать самые серьёзные течи. Этим занялись лично капитан Боб и Кнуд Расмуссен, облачившись в скафандры; помимо конопатки и подвода пластыря, им пришлось удалить расщеплённый фальшкиль. Бартлетт писал, что наличие такого оборудование в пятистах милях от Полярного круга, «поистине, было шансом на миллион». «Моррисси» более не грозило затопление. Далее Бартлетт активно занялся ловлей морской и придонной фауны, а также промерами глубин с помощью эхолота, которое производилось в проливах Смит и Джонс, между островами Элсмир и Девон, а позже в проливе Ланкастер и заливе Понд, тянущихся к западу от пролива Эклипс, к югу от острова Байлот[105]. В Хольстенборге на борт вернулась команда профессора Хоббса. На обратном пути близ Лабрадора в ледовых полях был потерян гребной винт, но это не составляло проблемы — ледовые поля почти закончились, а под парусами шхуна легко делала по восемь-девять узлов, покрывая в среднем 120 миль в сутки. В Сидней прибыли 22 сентября, где «Эффи Моррисси» ввели в док для ремонта. Оказалось, что бронзовый гребной винт образовывал электролитическую пару со стальным дейдвудом, и разрушение произошло из-за коррозии, а не повреждения льдами. Зато полностью оправдала себя ледовая обшивка из гринхирта: корпус почти не получил повреждений и нуждался лишь в конопатке. Это позволило сразу законсервировать судно на зиму в Бригусе. Двое участников путешествия опубликовали книги о своих приключениях. Сам Бартлетт тоже решил опубликовать книгу о своих путешествиях; она выпущена в свет в 1928 году под названием «Журнал Боба Бартлетта» в издательстве Патнэма. Биограф Г. Горвуд утверждал, что устные рассказы и дневники Бартлетта были приведены в литературный вид тем же «литературным негром», который ранее оформлял книги Роберта Пири. Результаты плавания полностью устроили спонсоров, с тех пор постоянную поддержку оказывал также Институт Карнеги. Впрочем, бюджет научных учреждений был ограничен, поэтому Бартлетт предпочитал брать богатых туристов и охотников, и изыскивать другие пути для заработка. Например, в плавании 1926 года в море были найдены плывущие белые медведи. Самку застрелили, а двух медвежат выловили и успешно продали в Зоологическое общество Нью-Йорка[en][106]. Патнэм в сезон 1927 года предложил Бартлетту совершить путешествие в бассейн Фокса и в проливы Фьюри и Хекла, которые открывали Северо-Западный проход. Отплытие состоялось из Бригуса — малой родины Бартлетта — 23 июня 1927 года. Первая остановка была совершена на острове Скульпин, где предполагалось наличие остатков поселения викингов в Новом Свете. Разведка на местности показала, что остров когда-то был лесистым. Были обнаружены остатки каменно-дёрновых эскимосских построек, но ничего похожего на скандинавские дома железного века. 4 июля двинулись далее, и немедленно были зажаты ледовым полем. Был потерян гребной винт и повреждён сальник гребного вала. Лишь на посту Амаджуак удалось кренговать судно и поставить новый винт, а также взять эскимосского лоцмана до мыса Дорсет. В проливе Фокса заарканили живьём белого медведя, который уже на палубе вырвался и вцепился в снасти. Сноровка первого помощника Уилла Бартлетта позволила пристрелить зверя прежде, чем он нанёс урон такелажу. Во время тумана в отлив «Моррисси» села на мель; именно в этих местах во время прилива вода поднималась почти на сорок футов. Когда вода ушла, вокруг судна, стоящего на грунте, можно было ходить, «не замочив ног». Очень опасным оказался шестифутовый приливный вал, двигавшийся с семиузловой скоростью. Был порван анкерный канат, но якорная цепь выдержала. Дальнейший путь проходил через ледовые поля и айсберги. Это не помешало начать поиски острова-призрака Спайсер, не обнаружив ничего, кроме морских глубин, на месте его обозначения на карте. Устье проливов Фьюри и Гекла было сплошь забито льдом, поэтому Бартлетт предпочёл повернуть к мысу Дорсет, где осталась группа учёных. Вновь проникнуть в этот район и более или менее надёжно картографировать его Бартлетту удалось лишь в 1934 году. Материалы исследований морской фауны этого района были опубликованы Йельским университетом в 1937 году[107]. |