БАрлетт. Бартлетт. Бартлетт, Роберт Материал из Википедии свободной энциклопедии
 Скачать 0.55 Mb.
|
|
Путешествие на «Беотике»  Гарри Уитни и Пол Рейни Ещё находясь в Европе, Бартлетт получил приглашение компаньонов Гарри Уитни и миллионера Пола Рейни[en] устроить охотничью экспедицию на островах Канадского арктического архипелага с большим бюджетом. Капитан Боб вернулся в США на лайнере «Мавритания» и далее на средства заказчиков зафрахтовал за 70 000 долларов 3000-тонный стальной ледокольный пароход «Беотик». Путешественники двинулись в пролив Ланкастер к берегам Девона и Южного Элсмира. Бартлетт оценил живописность арктических пейзажей и с тех пор брал с собой профессиональных фотографов и кинооператоров. Далее туристы двинулись в заливы Мелвилл и Норт-Стар, в последнем произошло знакомство с Кнудом Расмуссеном, который через некоторое время переименовал эту местность в Туле. 4 августа 1910 года путники побывали в Анноатоке, где Уитни хотел раскопать гурий, где оставил материалы Фредерика Кука, но убедился, что материалы пропали. Вскоре в становище прибыл Джон Брэдли, который тоже искал подтверждения правоты Кука. Далее «Беотик» пошёл в западном направлении. 15 августа был изловлен живым шестилетний самец белого медведя, которого удалось доставить в Нью-Йорк живым, он получил кличку Сильвер Кинг. Зверь был достопримечательностью Нью-Йоркского зоопарка до самой своей кончины в 1931 году[50]. Подъём изловленного белого медведя на борт «Беотика» В проливе Джонс путешественники побывали на мысе Спарбо, и посетили место зимовки Фредерика Кука, подтвердив его рассказы о пребывании на острове Элсмир. Далее вновь двинулись к проливу Ланкастер, где «Беотик» был зажат ледяными полями, дрейфующими в восточном направлении. Здешние места изобиловали дичью, за сезон охотники добыли 59 белых медведей, поймали живыми двух медвежат, а также двух детёнышей моржей и шестерых телят овцебыков для продажи в зоопарки. На острове Девон были истреблены два стада в 24 головы овцебыков, мясо которых, впрочем, было доставлено и продано в Гренландии. Однако погодные условия были угрожающими. Из-за ледовых полей «Беотик» пять раз садился на камни, как отмечал в судовом журнале Бартлетт, и получил пару пробоин, не опасных, ввиду наличия на ледоколе двойного дна. Однако после возвращения счёт за ремонт составил 25 000 долларов: капитан Бартлетт привык эксплуатировать корабли, на которых ходил, на пределе их конструктивных возможностей. Уитни и Рейни выразили большое удовольствие от похода с канадцем, гонорар которого составил 2000 долларов[51]. В сезон 1912 года Бартлетт занимался добычей тюленей на семейной шхуне «Нептун»[52]. «Карлук» и Стефанссон Основные статьи: Канадская арктическая экспедиция (1913—1916) и Последнее плавание бригантины «Карлук» Снаряжение экспедиции и поход к мысу Барроу Офицеры и учёные Канадской экспедиции. В первом ряду слева направо: врач Маккей (в кепке и с палкой), Бартлетт в соломенной шляпе, Стефанссон в котелке Сезон 1913 года начинался для Роберта Бартлетта неудачно: весенний поход для добычи тюленей не принёс ожидаемой прибыли. Приглашение от Вильялмура Стефанссона, который рекламировал своё предприятие как «самую грандиозную и продуманную полярную экспедицию в истории», было вынужденным. Для своих нужд он приобрёл 251-тонную рыболовную баркентину «Карлук», совершенно не приспособленную к работе за Полярным кругом. Вероятно, главным достоинством судна была его цена — 10 000 долларов, а также то, что Стефанссон успешно эксплуатировал «Карлука» в 1908 и 1909 годах. Нанятый капитан-датчанин (он же был агентом по покупке «Карлука») Теодор Педерсен категорически отказался от командования и уволился[Прим. 3]. Стефанссон обратился за советом к контр-адмиралу Пири, который немедленно рекомендовал Бартлетта. Роберт, ознакомившись с фронтом работ, представил 29 марта длинный перечень усовершенствований, включая новый ахтерштевень, капитальный ремонт паровой машины (механик Манро назвал её «старым кофейником»), новые водяные танки и новый комплект парусов. Работы велись в апреле — мае с лихорадочной поспешностью на военно-морской верфи в Эскимальте, в Британской Колумбии. Контракт с Бартлеттом был подписан 14 мая. Однако после июньской инспекции Бартлетт представил дополнительный список исправлений, которые обошлись в 4000 долларов. В конце концов капитан отправил заместителю военно-морского министра Канады официальное письмо, заявив, что судно абсолютно непригодно для эксплуатации во льдах. Однако исправить уже ничего было нельзя. 19 мая Бартлетт принёс начальнику экспедиции клятву, что будет добросовестно исполнять приказы, даже если сомневается в их обоснованности[54][55]. Впрочем, 19 июля он откровенно писал Роберту Пири, что шхуна «прогнила, как груша», он не верит, что вернётся обратно на том же судне, но его держат в экспедиции азарт испытать свою капитанскую волю и желание высадиться на «Земле Крокера»[56].  Экспедиционное судно «Карлук» Стефанссон прибыл на борт за три дня до отплытия и немедленно устроил пятичасовую пресс-конференцию[57]. Ему хронически не хватало средств: Американский музей естественной истории выдал ему грант на 45 000 долларов, и тогда исследователь обратился к канадскому правительству. Оттава настояла на работе двух экспедиционных отрядов: северного на «Карлуке» и южного на «Аляске», под началом доктора Андерсона. Южная партия должна была работать на северном побережье Аляски и Канады, тогда как отряд самого Стефанссона должен был обследовать высокие широты Арктики в поисках неизвестных земель с одновременным проведением океанографических, биологических, геологических, магнитных, и прочих измерений. Начальник даже считал, что сможет отыскать неизвестный северный полярный континент[58]. Правительство настаивало на выходе в море не позднее 1913 года, так как аналогичное предприятие планировало Национальное географическое общество США. В этих условиях Стефанссон планировал достигнуть острова Хершел в море Бофорта, откуда экспедиционные отряды начнут автономную работу. Снаряжение осуществлялось в лихорадочной спешке, команда была подобрана, по сути, из случайных людей, поскольку жалованье составляло всего 120 фунтов стерлингов в год. Бартлетт сразу после прибытия на борт уволил первого помощника за некомпетентность. Один из матросов вообще не имел тёплой одежды, двое завербовались под вымышленными именами, ещё двое пронесли на борт запасы спиртного, а повар Роберт Темплмэн был наркоманом, который не делал секрета из своего пристрастия. В научную команду удалось подобрать только двух людей с полярным опытом: шотландского океанографа и биолога Джеймса Мюррея[en] и его земляка врача Алистера Маккея. Оба они участвовали в антарктической экспедиции Шеклтона, и были рекомендованы бывшим начальником. Маккей страдал алкоголизмом и шёл в экспедицию, «чтобы избавиться от соблазнов цивилизации»[59]. Экспедиция вышла в море в половину восьмого вечера во вторник, 17 июня 1913 года. Той же ночью шхуна села на песчаную банку, а через шесть дней в первый, но не последний, раз вышел из строя рулевой механизм. На борту было 24 человека, которые по выражению Дж. Найвен, «испытывали эйфорию» от перспектив и приёма, который был им оказан на берегу. 2 июля пришли в Берингово море, где настала штормовая туманная погода. 8 июля команда прибыла в Ном, где начался срочный ремонт руля и паровой машины, а судно загружали углём и дополнительными припасами. Северный полярный круг пересекли 27 июля, и встретили в море Бофорта сильный северо-западный ветер, от которого «Карлук» сильно черпал воду при волнении. Каюты экипажа оказались затоплены, и большинство судовой команды страдало от морской болезни. 1 августа «Карлук» обогнул края паковых льдов; в этот день была сильная метель, как если бы началась зима. Из-за слабости корпуса и неисправной паровой машины скорость не превышала 7 узлов. 2 августа судно встало, поскольку не было предназначено для плавания в ледовых полях[60]. 3 августа Стефанссон отправился на мыс Барроу с целью нанять эскимосов и закупить припасов, а команда развлекалась футбольным матчем на льду. Однако уже к 5 августа настроение нетренированных людей упало, и они «почувствовали себя в ловушке». 6 августа льды расступились сами собой, но произошла поломка руля у мыса Смайт, из-за которой «Карлук» чуть не разбился на рифах. Здесь к экспедиции присоединился охотник-эскимос Куралук и его жена Кирук, опытная швея меховой одежды; они взяли с собой своих дочерей восьми и трёх лет. Вскоре в команду завербовался за 20 долларов и винтовку вдовец Катактовик. Команда была на грани бунта на почве бытового расизма: матросы выгоняли эскимосов из кубрика, но Бартлетт быстро навёл порядок и больше подобного рода инцидентов не было. Впрочем, возведение отдельных помещений для эскимосов на верхней палубе тоже не вызывало энтузиазма у команды[61]. Незапланированный дрейф  Карта дрейфа «Карлука» и возвращения его команды из отчёта Бартлетта 8 августа 1913 года Бартлетт рискнул начать движение по ледовым разводьям, поскольку до назначенной встречи до острова Хершел оставалась всего неделя, а летний сезон близился к концу. Капитан по привычке, усвоенной у Пири, чуть ли не круглосуточно находился в «вороньем гнезде», откуда высматривал путь и командовал. Любое соприкосновение со льдами вызывало сильные сотрясения корпуса, при этом удавалось пройти не более двух или трёх миль. Стефанссон решил отправить членов южного отряда (команда была перемешана) по суше, чтобы они самостоятельно добрались до «Мэри Сакс» и «Аляски» — вспомогательных судов. Бартлетт назвал этот план «самоубийством», тем более, что было «водяное небо» — отражение открытой воды на низкой облачности. Команда скучала, и каждый вечер устраивала в кают-компании граммофонный концерт. В экспедиции было около двухсот пластинок разного содержания, вскоре было замечено, что капитан предпочитает концерты Баха и «Паяцев», но не выносит рэгтаймов. Команду веселило, что грозный Бартлетт вырезывает картинки и стихи из журналов, и наклеивает их в альбом. Затем был устроен турнир по бриджу, а Маккей подбивал физически крепких коллег заняться боксом. Бартлетт поддерживал трёхразовый режим питания, но разрешал экспедиционерам есть что угодно в любых количествах, ибо «никогда не знаешь, как скоро у тебя не останется ни того, ни другого»[62]. Вскоре Бартлетт и Стефанссон поссорились из-за планов[Прим. 4]. Начальник требовал двигаться вперёд любой ценой, хотя «Карлук» не был приспособлен раскалывать ледовые поля. Бартлетт предлагал остаться зимовать у берега, но 12 августа согласился продолжать плавание в северном направлении по разводьям. Когда берег потерялся из виду, судно было блокировано полем многолетнего льда. 13 августа завидели остров Флаксман, но движение было невозможно, а из-за неправильной перегрузки угля из трюма в машинные ямы «Карлук» накренился на правый борт. Бартлетт мобилизовал команду на исправление центровки. Затем он вознаградил людей, устроив настоящий праздник из своего 37-летия: Темплмэн накрыл стол кают-компании белой скатертью и подал ростбиф и языки, фруктовый десерт и разнообразные пироги. Трезвенникам наливали лаймовый сок, а остальным — виски, Стефанссон презентовал ящик сигар на всех, а Маккей исполнял шотландские баллады[64]. Однако было ясно, что судно не освободится: поле старого льда шириной полмили быстро уносило в западном направлении и вскоре от острова команду отделяло 150 миль. 22 августа Стефанссон твёрдо заявил, что должен доставить учёных южной партии на остров по льду, однако все они отказались. Однако 24 августа льды начали ломаться и открылся проход на восток, но уже на следующий день льды сомкнулись. Маккей при помощи лага удостоверился, что течение несёт их к западу со скоростью мили в час. 28 августа дрейф сменился на юго-восточный, когда «Карлук» за сутки преодолел 12 миль[65].  Стефанссон покидает борт «Карлука» По мере сокращения светового дня Бартлетт стал ужесточать дисциплину, ввёл нормирование пищи, керосина и угля (начальство ещё надеялось передать часть запасов на «Мэри Сакс»). В полночь объявляли тушение огней. Эскимосы каждый день охотились на тюленей и медведей[66]. К 10 сентября «Карлук» находился в 140 милях от мыса Барроу. 17 и 19 сентября норвежский лыжник Мамен и Маккей неудачно пытались выйти к суше, но возвращались из-за крайне изломанного льда, хотя до мыса Бичи было всего 16 миль. Вечером 19 сентября Стефанссон объявил за ужином, что намеревается взять с собой трёх учёных и эскимосов и добыть побольше оленей-карибу у мыса Тетис на реке Колвилл. 20 сентября Стефанссон отбыл на двух санях, запряжённых 12 собаками, взяв с собой секретаря экспедиции Макконнела, этнографа Дженнеса, фотографа Уилкинса и двух охотников-эскимосов; как оказалось — окончательно. На борту судна осталось 22 мужчины, эскимосская женщина и двое её детей. Через два дня разразилась настоящая зимняя метель и стало ясно, что дрейф неизбежен: буря несла ледовое поле со скоростью тридцати миль в сутки, не оставляя Стефанссону шансов на возвращение. В следующую неделю «Карлук» проделывал с ледовым полем по шестьдесят миль в сутки, вдобавок, ледовое поле постоянно ломалось и угрожало нанести корпусу серьёзные повреждения. Бартлетт распорядился вытащить на верхнюю палубу побольше провианта, оставшиеся на борту сани были загружены припасами на 20 дней для восьми человек, а эскимоску Кирук посадили шить зимнюю одежду на всю команду. Бартлетт писал в дневнике, что это было худшим положением из всех, в каких он оказывался в своей карьере моряка[67]. Стефанссон добрался до острова Хершел 15 декабря, где обнаружил, что «Мэри Сакс» выжало льдами на гравийное побережье, а «Аляска» получила пробоину[68]. По мере того, как «Карлук» оказался над абиссальной впадиной (измерение глубины уже 26 октября показало 1115 саженей), в экипаже нарастал раскол. Мюррей и Маккей сравнили путь шхуны с погибшей в 1881 году «Жаннетой» Де Лонга, и пришли к выводу, что экспедицию ожидает тот же конец. Шотландцы решили не дожидаться гибели, и не доверяли Бартлетту. По сравнению с Шеклтоном он казался «бесхитростным, бесстрастным и лишённым воображения»; в дневнике Мюррея было написано, что капитан Боб бросил события на произвол судьбы и вовсе не думает об экипаже. Когда Маккей попытался обсудить вопрос об их походе с Бартлеттом, тот грубо оборвал врача и заявил, что не желает тратить время на разговоры. После этого Маккей стал много времени тренироваться на лыжах и достиг больших успехов в беге и прыжках. После наступления полярной ночи (12 ноября) Бартлетт установил специальную вахту для наблюдения за льдом и заставлял людей заниматься бурением и пилением льда и обустройством вокруг корпуса «Карлука» ледяной «подушки», которая, как он рассчитывал, убережёт корабль от сжатий[69]. Далее на льду устроили эвакуационный склад: 250 мешков угля, 6 ящиков сушёной трески, 5 бочек спирта, 114 ящиков сухарей, 19 бочек патоки, 2000 погонных футов древесины для постройки зимовья, 33 канистры керосина, 3 ящика трескового филе, 4 ящика яиц, 5 бочонков говядины, 9 саней Пири, 3 угольных печи и 2 дровяные печи. Бартлетта беспокоило, что «Карлук» всё больше протекал и воду из трюма приходилось откачивать ежедневно[70]. Шторм 21 ноября убыстрил дрейф в западном направлении, в каютах при этом температура опустилась ниже нуля. Бартлетт приказал эскимосам изолировать внешние стены надстроек снежными блоками. 24 ноября учёные провели обсуждение положения экспедиции, и пришли к выводу, что судно не переживёт зимы и затонет[71]. Гибель «Карлука» «Лагерь кораблекрушения» 22 декабря шхуну пригнало на расстояние 140 миль от меридиана острова Врангеля. Откачка воды занимала по полтора часа ежедневно. Шторм уже продолжался неделю, Бартлетт даже не пытался скрывать своей озабоченности. Маккей к тому времени настолько испортил отношения с капитаном, что они не разговаривали[72]. После торжественного празднования Рождества (с изысканными лакомствами и спортивным турниром), 26 декабря началось сильнейшее ледовое сжатие (вал торосов снёс трап), когда команда была готова к полной эвакуации. Навигационные измерения показали, что 27 декабря команда оказалась в 53 милях от острова Геральд[73]. Новый год отпраздновали самой ритмичной музыкой, какая только была в фонотеке, а Бартлетт выдал учёным бутылку виски, но сам не праздновал, и заперся у себя в каюте[74]. После 3 января 1914 года ледовые сжатия были почти непрерывными и капитан отдал приказ быть готовыми к эвакуации в любой момент[75]. Сильное ледовое сжатие, начавшееся в половину пятого утра 10 января, сначала выдавило корпус «Карлука» из ледяного ложа, а далее вал торосов нанёс со стороны кормы повреждения, которые не подлежали исправлению. Уровень воды в машинном отделении быстро повышался, Бартлетт отдал приказ в последний раз разжечь камбуз, чтобы обеспечить команде горячий чай и кофе, и скомандовал эвакуацию на лёд. Маккей напился и впал в буйство, а затем промок, Бартлетту и Мюррею пришлось его успокаивать, пока остальные лихорадочно вытаскивали из трюма оставшиеся ящики с провиантом. Почти половина груза осталась на борту, но уровень воды в трюме превысил 11 футов при крене 35°, и капитан запретил рисковать. Последним его приказом на «Карлуке» был подъём флага, чтобы корабль затонул с честью[76].  План «Лагеря кораблекрушения» Эскимосы построили на льду два убежища из ящиков и снежных блоков площадью 15 × 12 футов каждый. Пол был деревянным, крыша брезентовая, посередине помещения располагалась печка. Маккей, Мюррей и Бартлетт оказались в разных хижинах. К четырём утра 11 января шхуна всё ещё держалась на плаву, поэтому капитан вернулся в кают-компанию. Он заварил себе кофе и слушал пластинки с записями музыки Брамса и Шопена на граммофоне; прослушанные пластинки он разбивал и бросал в печку. К пяти утра вода дошла до уровня люков главной палубы. Наконец, в 14 часов «Карлук» стал погружаться под воду. Бартлетт стоял на верхней палубе и напоследок завёл на граммофоне похоронный марш Шопена. Затем он спустил флаг и сошёл на лёд только тогда, когда кромка воды оказалась на одном уровне с фальшбортом. Мачты ушли под воду около 16 часов, измеренная глубина в том месте была 38 морских саженей. «Карлук» затонул примерно в той же точке, где начался дрейф «Жаннетты» лейтенанта Де Лонга[77]. Бартлетт сохранил в «Лагере кораблекрушения» обычные порядки: завтрак объявляли в восемь часов утра, а отбой в десять вечера. В каждом из двух бараков-убежищ был ночной вахтенный, который поддерживал тепло и следил за состоянием льда. Первым делом провели ревизию снаряжения и расположили его по порядку. Работы можно было проводить только до половины четвёртого, поскольку полярный день только начинался. Впрочем, уже 14 января Бартлетт впервые высказался о необходимости идти на материк, который располагался в 250 милях по прямой. Поскольку удалось спасти медвежьи и оленьи шкуры, до наступления весны нужно было успеть сшить меховую одежду. Для борьбы с деморализацией Бартлетт возобновил шахматный турнир и даже проводил танцы. Оппозицию начальнику составляли Мюррей, Маккей и француз-этнограф Анри Боша, которые уклонялись от общих работ[78]. Поскольку осталось только 24 собаки, Бартлетт предложил отправиться на материк вчетвером. В команду он включил, кроме себя, нотариуса Маккинли, норвежца-лыжника Мамена и эскимоса Катактовика. Они должны были строить иглу вместо палаток, и взять провианта на 50 дней для себя и только на 35 для собак, ибо слабейших будут скармливать сильнейшим. Капитан предложил дойти до якутского берега и далее следовать к Берингову проливу[79]. Однако Мамен убедил его отправить сначала передовой отряд, а затем отпустить его с эскимосами. 21 января оба отряда выступили на остров Врангеля, воспользовавшись улучшением погоды[80]. В авангардный отряд входили первый помощник Андерсон и второй помощник Баркер, а также матросы Брэди и Кинг. Мамена сопровождали эскимосы Куралук и Катактовик[81]. 31 января к Бартлетту обратились Маккей и Мюррей с просьбой тоже отпустить их на материк. С собой они брали Боша и матроса Морриса. Капитан потребовал от них официальное письмо с отказом от ответственности, взамен выдав необходимые припасы и снаряжение на пятьдесят дней пешего пути. 3 февраля вернулся Мамен, который сообщил, что людям Андерсона удалось дойти до острова Геральд, что вызвало недоумение капитана. 5 февраля отправилась группа Маккея, сильно истощённых участников которой видел стюард Шафе спустя десять дней, когда пытался отыскать спутников Мамена. После этого Маккей и его товарищи, вероятно, погибли[82]. |