|
|
Реферат « Николай Иванович Костомаров. К 200-летию со дня рождения». костомаров. Биография Н. И. Костомарова Семья и предки
| |
Николай Иванович Костомаров
Николай Иванович Костомаров – русский историк, этнограф, публицист, литературовед, поэт, драматург, общественный деятель, член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской Академии наук, автор многотомного издания «Русская история в жизнеописаниях её деятелей», исследователь социально-политической и экономической истории России и современной территории Украины, называемой Костомаровым «южною Русью» или «южным краем». Панславист.
Биография Н.И. Костомарова
Семья и предки
Н.И. Костомаров
| Костомаров Николай Иванович родился 4 (16) мая 1817 года в имении Юрасовке (Острогожский уезд, Воронежская губерния), умер – 7(19) апреля 1885 года в Санкт-Петербурге.
Род Костомаровых — дворянский, великорусский. Сын боярский Самсон Мартынович Костомаров, служивший в опричнине Иоанна IV, бежал на Волынь, где получил поместье, перешедшее к его сыну, а затем к внуку Петру Костомарову. Пётр во второй половине ХVII века участвовал в казацких восстаниях, бежал в пределы Московского государства и поселился в так называемой Острогожчине. Один из потомков этого Костомарова в XVIII веке женился на дочери чиновника Юрия Блюма и в приданое получил слободку Юрасовку (Острогожского уезда Воронежской губернии), которая перешла по наследству к отцу историка, Ивану Петровичу Костомарову, состоятельному помещику.
Иван Костомаров родился в 1769 году, служил в военной службе и, выйдя в отставку, поселился в Юрасовке. Получив плохое образование, он старался развить себя чтением, читая «со словарём» исключительно французские книги ХVIII века. Дочитался до того, что стал убеждённым «вольтерянцем», т.е. сторонником просвещения и общественного равенства. Позднее Н.И.Костомаров в своей «Автобиографии» так писал о пристрастиях родителя:
«…Кстати и некстати он заводил философские разговоры и старался распространять вольтерианизм там, где, по-видимому, не представлялось для того никакой почвы. Был ли он в дороге — начинал философствовать с содержателями постоялых дворов, а у себя в имении собирал кружок своих крепостных и читал им филиппики против ханжества и суеверия…»
|
Всё, что мы сегодня знаем о детстве, семье и ранних годах Н.И.Костомарова, почёрпнуто исключительно из его «Автобиографий», написанных историком в разных вариантах уже на склоне лет. Эти замечательные, во многом художественные произведения, местами напоминают авантюрный роман XIX века: весьма оригинальные типажи героев, почти детективный сюжет с убийством, последующее, совершенно фантастическое раскаяние преступников и т.п. В силу отсутствия достоверных источников, отделить здесь правду от детских впечатлений, равно как и от позднейших фантазий автора, практически невозможно. Поэтому будем следовать тому, что счёл нужным сообщить о себе потомкам сам Н.И.Костомаров.
Согласно автобиографическим запискам историка, отец его был человек крутой, своенравный, крайне вспыльчивый. Под влиянием французских книг он ни во что не ставил дворянское достоинство и принципиально не хотел родниться с дворянскими фамилиями. Так, будучи уже в пожилых летах, Костомаров-старший задумал жениться и выбрал девочку из своих крепостных – Татьяну Петровну Мыльникову (в некоторых публикациях – Мельникову), которую отправил учиться в Москву, в частный пансион. Дело было в 1812 году, и наполеоновское нашествие помешало Татьяне Петровне получить образование. Среди юрасовских крестьян долгое время жило романтичекое предание о том, как «старый Костомар» загнал лучшую тройку лошадей, спасая свою бывшую горничную Танюшу из горящей Москвы. Татьяна Петровна была явно ему небезразлична. Однако вскоре дворовые люди настроили Костомарова против его крепостной. Обвенчаться с ней помещик не спешил, и сын Николай, будучи рождённым ещё до официального заключения брака между родителями, автоматически стал крепостным своего отца.
До десяти лет мальчик воспитывался дома, согласно принципам, развитым Руссо в его «Эмиле», на лоне природы, и с детства полюбил природу. Отец желал сделать из него вольнодумца, но влияние матери сохранило его религиозность. Читал он много и, благодаря выдающимся способностям, легко усваивал прочитанное, а пылкая фантазия заставляла его переживать то, с чем он знакомился по книгам.
В 1827 году Костомарова отдали в Москву, в пансион г-на Ге, лектора французского языка в Университете, но скоро по болезни взяли домой. Летом 1828 года юный Костомаров должен был возвратиться в пансион, однако 14 июля 1828 года его отец был убит и ограблен дворней. Усыновить Николая за 11 лет его жизни отец почему-то не успел, поэтому, рождённый вне брака, как крепостной отца, в наследство мальчик переходил теперь ближайшим родственникам — Ровневым. Когда Ровневы предложили Татьяне Петровне за 14 тысяч десятин плодородной земли вдовью долю — 50 тыс. рублей ассигнациями, а также свободу её сыну, она согласилась без проволочек.
Убийцы И.П. Костомарова представили всё дело так, словно произошёл несчастный случай: лошади понесли, помещик якобы вывалился из пролётки и погиб. О пропаже крупной суммы денег из его шкатулки стало известно позже, поэтому полицейского дознания не производилось. Истинные обстоятельства смерти Костомарова-старшего вскрылись только в 1833 году, когда один из убийц – барский кучер – внезапно покаялся и указал полиции на своих подельников-лакеев. Н.И.Костомаров в «Автобиографии» писал, что когда виновных стали допрашивать в суде, кучер говорил: «Сам барин виноват, что нас искусил; бывало начнет всем рассказывать, что бога нет, что на том свете ничего не будет, что только дураки боятся загробного наказания, — мы и забрали себе в голову, что коли на том свете ничего не будет, то значит все можно делать…»
Позднее, напичканные «вольтерьянскими проповедями» дворовые, навели разбойников на дом матери Н.И.Костомарова, который также был дочиста ограблен.
Оставшись с небольшими средствами, Т. П. Костомарова отдала сына в воронежский пансион, довольно плохой, где он за два с половиной года научился немногому. В 1831 году мать перевела Николая в воронежскую гимназию, но и тут, по воспоминаниям Костомарова, учителя были плохие и недобросовестные, знаний дали ему немного.
Окончив в 1833 году курс в гимназии, Костомаров поступил сперва в Московский, а потом в Харьковский университет на историко-филологический факультет. Профессора в то время в Харькове были неважные. Например, русскую историю читал Гулак-Артемовский, хотя и известный автор малорусских стихотворений, но отличавшийся, по словам Костомарова, в своих лекциях пустым риторством и напыщенностью. Однако Костомаров и при таких преподавателях усердно занимался, но, как это часто бывает с молодыми людьми, поддавался по своей натуре то одному, то другому увлечению. Так, поселившись у профессора латинского языка П.И. Сокальского, он стал заниматься классическими языками и особенно увлекся «Илиадой». Сочинения В. Гюго обратили его к французскому языку; потом он стал заниматься итальянским языком, музыкой, начал писать стихи, а жизнь вёл крайне беспорядочную. Каникулы он постоянно проводил у себя в деревне, увлекаясь верховой ездой, катаньем на лодке, охотой, хотя природная близорукость и сострадание к животным мешали последнему занятию. В 1835 году в Харькове появились молодые и талантливые профессора: по греческой литературе А. О. Валицкий и по всеобщей истории M. M. Лунин, читавший лекции весьма увлекательно. Под влиянием Лунина Костомаров стал заниматься историей, проводил дни и ночи за чтением всевозможных исторических книг. Поселился он у Артемовского-Гулака и теперь вёл образ жизни очень замкнутый. В числе немногих его друзей был тогда А. Л. Мешлинский, известный собиратель малорусских песен.
Начало пути
В 1836 году Костомаров окончил курс в университете действительным студентом, несколько времени прожил у Артемовского, преподавая его детям историю, затем выдержал экзамен на кандидата и тогда же поступил юнкером в Кинбурнский драгунский полк.
Служба в полку Костомарову не нравилась; с товарищами, вследствие иного склада их жизни, он не сближался. Увлекшись разбором дел богатого архива, находившегося в Острогожске, где стоял полк, Костомаров часто манкировал службой и, по совету полкового командира, оставил её. Проработав в архиве все лето 1837 года, он составил историческое описание острогожского слободского полка, приложил к нему много копий с интересных документов и приготовил к печати. Костомаров рассчитывал таким же путём составить историю всей Слободской Украины, но не успел. Его труд исчез при аресте Костомарова и не известно, где он находится и даже — сохранился ли вообще. Осенью того же года Костомаров вернулся в Харьков, снова стал слушать лекции Лунина и заниматься историей. Уже в это время он начал задумываться над вопросом: почему в истории так мало говорится о народных массах? Желая уяснить себе народную психологию, Костомаров стал изучать памятники народной словесности в изданиях Максимовича и Сахарова, особенно увлекся малорусской народной поэзией.
Интересно, что до 16 лет Костомаров не имел никакого понятия об Украине и, собственно, об украинском языке. О том, что существует украинский (малоросский) язык, он узнал только в Харьковском университете. Когда в 1820—30 годах в Малороссии стали интересоваться историей и бытом казаков, этот интерес наиболее ярко проявился среди представителей образованного общества Харькова, а особенно - в околоуниверситетской среде. Здесь одновременно сказалось влияние на молодого Костомарова Артемовского и Мешлинского, а частью и русскоязычных повестей Гоголя, в которых любовно представлен украинский колорит. «Любовь к малорусскому слову более и более увлекала меня, — писал Костомаров, — мне было досадно, что такой прекрасный язык, остается без всякой литературной обработки и, сверх того, подвергается совершенно незаслуженному презрению».
Важное значение в «украинизации» Костомарова принадлежит И. И. Срезневскому, тогда молодому преподавателю Харьковского университета. Срезневский, хотя и рязанец по рождению, юность тоже провел в Харькове. Он был знатоком и любителем украинской истории и литературы, особенно после того, как побывал на местах былого Запорожья и наслушался его преданий. Это дало ему возможность составить «Запорожскую Старину».
Сближение со Срезневским сильно подействовало на начинающего историка Костомарова, укрепив его стремление изучать народности Украины, как в памятниках прошлого, так и в настоящем быту. С этой целью он постоянно совершал этнографические экскурсии в окрестности Харькова, а потом и далее. Тогда же Костомаров начал писать на малорусском языке — сперва украинские баллады, потом драму «Сава Чалый». Драма была напечатана в 1838 году, а баллады годом позже (то и другое под псевдонимом «Иеремия Галка»). Драма вызвала лестный отзыв Белинского. В 1838 году Костомаров был в Москве и слушал там лекции Шевырева, думая держать экзамен на магистра русской словесности, но заболел и снова вернулся в Харьков, успев за это время изучить немецкий, польский и чешский языки и напечатать свои украиноязычные произведения.
Диссертация Н.И.Костомарова
В 1840 году Н.И. Костомаров выдержал экзамен на магистра русской истории, а в следующем году представил диссертацию «О значений унии в истории Западной России». В ожидании диспута он уехал на лето в Крым, который осмотрел обстоятельно. По возвращении в Харьков Костомаров сблизился с Квиткой и также с кружком малорусских поэтов, в числе коих был Корсун, издавший сборник «Снин». В сборнике Костомаров под прежним псевдонимом напечатал стихи и новую трагедию «Переяславска ничь».
Между тем, харьковский архиепископ Иннокентий обратил внимание высшего начальства на напечатанную уже Костомаровым в 1842 году диссертацию. По поручению министерства народного просвещения Устрялов сделал ее оценку и признал ее неблагонадежной: выводы Костомарова относительно появления унии и ее значения не соответствовали общепринятым, считавшимся обязательными для русской историографии данного вопроса. Дело получило такой оборот, что диссертация была сожжена и экземпляры ее теперь составляют большую библиографическую редкость. Впрочем, в переработанном виде диссертация эта потом два раза была напечатана, хотя под другими названиями.
История с диссертацией могла бы навсегда завершить карьеру Костомарова как историка. Но о Костомарове вообще были хорошие отзывы и, в том числе, от самого архиепископа Иннокентия, который считал его глубоко верующим и сведущим в духовных вопросах человеком. Костомарову разрешили написать вторую диссертацию. Историк избрал тему «Об историческом значении русской народной поэзии» и писал это сочинение в 1842—1843 годах, будучи помощником инспектора студентов Харьковского университета. Он часто посещал театр, особенно малороссийский, помещал в сборнике «Молодик» Бецкого малорусские стихи и первые свои статьи по истории Малороссии: «Первые войны малороссийских казаков с поляками» и др.
Оставив в 1843 году должность при университете, Костомаров стал преподавателем истории в мужском пансионе Зимницкого. Тогда уже он начал работать над историей Богдана Хмельницкого. 13 января 1844 года Костомаров, не без приключений, защитил диссертацию в Харьковском университете (она тоже впоследствии была издана в сильно переработанном виде). Он стал магистром русской истории и сперва жил в Харькове, работая над историей Хмельницкого, а затем, не получив здесь кафедры, попросился на службу в Киевский учебный округ, чтобы быть ближе к месту деятельности своего героя.
Н.И.Костомаров как педагог
Н.И. Костомаров
| Осенью 1844 года Костомаров был назначен учителем истории в гимназию в г. Ровно, Волынской губернии. Проездом он побывал в Киеве, где познакомился с реформатором украинского языка и публицистом П. Кулишом, с помощником попечителя учебного округа M. В. Юзефовичем и другими прогрессивно мыслящими людьми. В Ровно учительствовал Костомаров только до лета 1845 года, но приобрел общую любовь и учеников, и товарищей за гуманность и прекрасное изложение предмета. Как всегда, он пользовался всяким свободным временем, чтобы совершать экскурсии в многочисленные исторические местности Волыни, делать историко-этнографические наблюдения и собирать памятники народного творчества; доставлялись ему таковые и учениками его; напечатаны были все эти собранные им материалы гораздо позже — в 1859 году.
Знакомство с историческими местностями дало историку возможность впоследствии живо изобразить многие эпизоды из истории первого Самозванца и Богдана Хмельницкого. Летом 1845 года Костомаров побывал на Святых горах, осенью был переведен в Киев учителем истории в I гимназию, и тогда же преподавал в разных пансионах, в том числе в женских — де-Мельяна (брата Робеспьера) и Залесской (вдовы знаменитого поэта), а позднее в Институте благородных девиц. Ученики и ученицы его с восторгом вспоминали о его преподавании.
Вот что сообщает о нем, как об учителе, известный живописец Ге:
«Н. И. Костомаров был любимейший учитель всех; не было ни одного ученика, который бы не слушал его рассказов из русской истории; он заставил чуть не весь город полюбить русскую историю. Когда он вбегал в класс, все замирало, как в церкви, и лилась живая, богатая картинами старая жизнь Киева, все превращались в слух; но — звонок, и всем было жаль, и учителю, и ученикам, что время так быстро прошло. Самый страстный слушатель был наш товарищ поляк... Николай Иванович никогда много не спрашивал, никогда не ставил баллов; бывало, учитель наш кидает нам какую-то бумагу и говорит скороговоркой: «Вот, надо поставить баллы. Так вы уже сами это сделайте», говорит он; и что же — никому не было поставлено более 3-х баллов. Нельзя, совестно, а ведь было тут до 60 человек. Уроки Костомарова были духовные праздники; его урока все ждали. Впечатление было таково, что учитель, поступивший на его место, у нас в последнем классе целый год не читал истории, а читал русских авторов, сказав, что после Костомарова он не будет читать нам историю. Такое же впечатление он производил и в женском пансионе, а потом в Университете».
|
Костомаров и Кирилло-Мефодиевское общество
В Киеве Костомаров сблизился с несколькими молодыми малороссами, составившими кружок частью панславистского, частью национального направления. Проникнутые идеями панславизма, нарождавшегося тогда под влиянием трудов Шафарика и иных знаменитых западных славистов, Костомаров и его товарищи мечтали об объединении всех славян в виде федерации, с самостоятельной автономией славянских земель, в которые должны были распределиться населяющие империю народы. Причем в проектируемой федерации должно было утвердиться либеральное государственное устройство, как его понимали в 1840-х годах, с обязательной отменой крепостного права. Очень мирный кружок умствующих интеллигентов, намеревавшийся действовать лишь корректными средствами, и притом в лице Костомарова глубоко религиозный, имел соответствующее название — Братство свв. Кирилла и Мефодия. Он как бы указывал этим, что деятельность святых Братьев, религиозная и просветительская, дорогая для всех славянских племен, может считаться единственно возможным знаменем для славянского объединения. Само существование подобного кружка в то время было уже явлением нелегальным. Кроме того, его члены, желая «поиграть» то ли в заговорщиков, то ли в масонов, намеренно придали своим встречам и мирным беседам характер тайного общества со специальными атрибутами: особой иконой и железными кольцами с надписью: «Кирилл и Мефодий». Имелась у братства и печать, на которой было вырезано: «Разумейте истину, и истина вас освободит». Членами организации стали Аф. В. Маркович, впоследствии известный южно-русский этнограф, писатель Н. И. Гулак, поэт А. А. Навроцкий, учителя В. M. Белозерский и Д. П. Пильчиков, несколько студентов, а позднее - Т. Г. Шевченко, на творчестве которого так отразились идеи панславистского братства. На заседаниях общества бывали и случайные «братчики», например, помещик Н. И. Савин, знакомый Костомарову еще по Харькову. Знал о братстве и скандально известный публицист П. А. Кулиш. Со свойственным ему своеобразным юмором он подписывал некоторые свои послания членам братства «гетман Панька Кулиш». Впоследствии в III-ем отделении эту шутку оценили в три года ссылки, хотя сам «гетман» Кулиш в братстве официально не состоял. Просто, чтобы не повадно было…
4 июня 1846 года Н.И. Костомаров был избран адъюнктом русской истории в Киевском университете; занятия в гимназии и иных пансионах он теперь покинул. С ним в Киеве поселилась и его мать, продавшая доставшуюся ей часть Юрасовки.
Профессором Киевского университета Костомаров был менее года, но студенты, с которыми он держал себя просто, очень его любили и увлекались его лекциями. Костомаров читал несколько курсов, в том числе славянскую мифологию, которую напечатал церковно-славянским шрифтом, что отчасти было поводом к ее запрещению. Только в 1870-х годах пущены были в продажу отпечатанные 30 лет назад ее экземпляры. Работал Костомаров и над Хмельницким, пользуясь материалами, имевшимися в Киеве и у известного археолога Гр. Свидзинского, а также был избран членом Киевской комиссии для разбора древних актов и готовил к печати летопись С. Величка.
В начале 1847 года Костомаров обручился с Анной Леонтьевной Крагельской, своей ученицей из пансиона де-Мельяна. Свадьба была назначена на 30 марта. Костомаров активно готовился к семейной жизни: присмотрел для себя и невесты домик на Большой Владимирской, поближе к университету, выписал для Алины рояль из самой Вены. Ведь невеста историка была прекрасной исполнительницей – её игрой восхищался сам Ференц Лист. Но… свадьба не состоялась.
По доносу студента А. Петрова, который подслушал разговор Костомарова с несколькими членами Кирилло-Мефодиевского общества, Костомаров был арестован, допрошен и отправлен под охраной жандармов в Подольскую часть. Затем, спустя два дня, его привезли для прощания на квартиру его матери, где ждала вся в слезах невеста Алина Крагельская.
«Сцена была раздирающая, — писал Костомаров в своей «Автобиографии». — Затем меня посадили на перекладную и повезли в Петербург… Состояние моего духа было до того убийственно, что у меня явилась мысль во время дороги заморить себя голодом. Я отказывался от всякой пищи и питья и имел твердость проехать таким образом 5 дней… Мой провожатый квартальный понял, что у меня на уме, и начал советовать оставить намерение. «Вы, — говорил он, — смерти себе не причините, я вас успею довезти, но вы себе повредите: вас начнут допрашивать, а с вами от истощения сделается бред и вы наговорите лишнего и на себя, и на других». Костомаров прислушался к совету.
В Петербурге с арестованным беседовали шеф жандармов граф Алексей Орлов и его помощник генерал-лейтенант Дубельт. Когда ученый попросил позволения читать книги и газеты, Дубельт сказал: «Нельзя, мой добрый друг, вы чересчур много читали».
Вскоре оба генерала выяснили, что имеют дело не с опасным заговорщиком, а с романтиком-мечтателем. Но следствие тянулось всю весну, поскольку дело тормозили своей «несговорчивостью» Тарас Шевченко (он получил самое суровое наказание) и Николай Гулак. Суда не было. Решение царя Костомаров узнал 30 мая от Дубельта: год заключения в крепости и бессрочная ссылка «в одну из отдаленных губерний». Костомаров провёл год в 7-ой камере Алексеевского равелина, где сильно пострадало его и без того не очень крепкое здоровье. Однако к заключённому допускали мать, давали книги и он, кстати, выучил там древнегреческий и испанский языки.
Свадьба историка с Алиной Леонтьевной окончательно расстроилась. Сама невеста, будучи натурой романтической, готова была, подобно жёнам декабристов, следовать за Костомаровым куда угодно. Но её родителям брак с «политическим преступником» казался немыслимым. По настоянию матери Алина Крагельская обвенчалась с давним другом их семьи – помещиком М.Киселем.
| | |
|
|
Скачать 202.21 Kb.
