Возрастная психология. Абрамова Г. С._Возрастная психология. Что такое возрастная психология 4 Глава 2 в которой коечто о прогрессе 42 оглавление 1241 Абрамова Г. С
 Скачать 4.11 Mb.
|
|
XX в., но последнее десятилетие ее существования в нашей стране показало, что она очень быстро может превратиться из науки, ориентированной на поиск истины, в сферу деятельности, ко- торая обслуживает задачи манипулирования другим челове- ком, то есть перестает быть наукой, сливается с бытовым соз- нанием, растворяется в житейской психологии. Не берусь судить, хорошо это или плохо, в конечном счете рассудит история. Но трудно смириться с тем, что кто-то, открывший способ эффективного манипулирования, при- сваивает себе право на владение истиной и считает результа- ты собственных манипуляций с человеком показателями раз- вития, отождествляя изменения, вызванные своим присутст- вием в жизни человека, с качествами самой жизни. Когда я впервые встретила у Э.Фромма слова о том, что «познание человеком самого себя, психология, которая в ве- ликой традиции западного мышления считалась условием доб- родетели, правильной жизни, счастья, выродилась в инстру- мент для лучшего манипулирования другими и самим собой в рыночных изысканиях, в политической пропаганде, в рекламе и тому подобное»', то не почувствовала всей боли, которая звучит в них. Прошло всего три года (с 1992 по 1995 г.), и сегодня, наблюдая за изменением состояния психологии, чув- ствуя личную ответственность за ее существование, я по- новому прочитала эти строки - в них то, что не могла, увидев, сформулировать сама: человеку, попадающему в условия «лич- ' Ильенков Э.В. Философия и культура.-С. 78. 52 постного рынка», приходится отказываться от собственного мышления о самом себе, о своей жизни, о своей индивидуаль- ности наконец. Это увидел и сформулировал Э.Фромм, но это же самое, только в другой форме, было в нашей стране, когда она называлась Союзом Советских Социалистических Рес- публик. Сама я столкнулась с этим в двух обликах, ясно вы- ступивших в конкретных экспериментально-психологических исследованиях: в облике нивелирования средств индивиду- альности высказывания в письменной речи школьников и в фактах массового отсутствия рефлексивного подхода в пони- мании человека - преобладал оценочный подход с жестко заданными критериями... Воспроизводимость этих фактов в массовом обследовании не только огорчала, но и заставляла думать над вопросом о том, почему человек отказывается от проявления своей индивидуальности, почему он не замечает (не хочет? не может?) индивидуальности в другом человеке. Я и сегодня не знаю ответов на эти вопросы, но понимаю неслучайность их появления в данных конкретно-экспери- ментальных исследованиях. Человеку нужно иметь не только силу собственного Я, переживать ее присутствие, но ему нуж- ны формы воплощения своего Я - те идеи, которые позволяют конкретизировать до бесконечности в интегрированном це- лом это Я. Это похоже на воплощение замысла: чем он плодо- творнее, тем разнообразнее по формам, средствам, способам. В этом смысле идея о том, что «Я - человек маленький», и идея о том, что «Я - отвечаю за все на свете», открывают пе- ред человеком различные аспекты жизни и своей индивиду- альности в ней. Господствовавшая в нашем обыденном сознании идея о «барине», о необходимости «выполнять и перевыполнять» ука- зания других, сопутствующие ей идеи «человека-винтика» не только не способствовали осознанию своей сущности, но и обесценивали сам факт существования психической реально- сти и необходимость с ним считаться. Известно, что свойства психической реальности меняются очень медленно, нужно время, измеряемое жизнью поколений, иногда нескольких, чтобы то или иное качество возникло или трансформировалось (у нас еще будет возможность погово- рить об историческом характере этих свойств). Может быть, наиболее мобильным является характер че- ловека - то, что выше было представлено как ориентация человека. Недаром почти всегда говорится о конкретно- историческом типе характера, даже есть для этого жесткие характеристики - современный человек и несовременный. 53 Если воспользоваться ими, то, по-моему, мы все сейчас пе- реживаем (в той или иной форме) или нет эту современность как собственную нужность или ненужность. Различие (самое главное) проходит здесь по линии «нужности для...». Похоже, что именно здесь, в конкретизации этого «для» и заложены основы существования индивидуальности, интег- рированности Я, может быть, даже психического здоровья. Если это «для» будет заполнено отражением спроса, то уже потенциально будет декларироваться, что Я человека есть «ничто», «пустота», которая может быть заполнена этим спро- сом. Практически личность при рыночной ориентации должна быть свободна от своего Я, от своей индивидуальности, а зна- чит, от всех видов страданий, с ним связанных, в том числе и страданий совести, стыда, ответственности, необходимости защищать свою честь, иметь и сохранять достоинство, вообще заботиться о существовании своего и чужого Я. Прямым след- ствием этого является безразличие человека к самому себе. Этот поразительный феномен безразличия к себе проявился в полной мере в моей научной биографии при исследовании мотивации учебной деятельности подростков. Суть феномена (исследова- ние 1976-1983 гг.) состояла в том, что подростки, даже обла- дая необходимым интеллектуальным потенциалом для ус- пешного освоения материала, отказывались от собственных интеллектуальных усилий по его освоению. Говоря бытовым языком, им было не стыдно за то, что они не хотят учиться. Организовать их собственные усилия по воздействию на соб- ственную же активность было практически невозможно - это было проблемой для учителей и родителей. Фактов, характе- ризующих отношение к учебе подростков в 50-60-е гг., в моем исследовании просто не было, например, фактов признания сверстниками успешно обучающегося подростка. Похоже, что подростки в моей работе выступили барометром тех измене- ний, которые происходили в ориентациях взрослых, пережи- вавших независимость жизненного успеха от собственных усилий: собственный труд переставал быть, да и не был, по большому счету, никогда социальной гарантией жизненного успеха. Явление, называемое блатом, все шире входило в сфе- ру бытового и общественного сознания, коррумпированность становилась все более существенным фактором жизни. Это, конечно, один, на поверхности лежащий, фактор, но, по- моему, очень важный, так как именно он в многообразных формах нивелирует индивидуальные качества человека. Мне не хотелось бы писать сейчас какие-то слова о тота- литаризме, о нем написано уже много и, думаю, весьма 54 справедливо и аналитически точно, но этот феномен неже- лания подростков учиться, который так ясно выступил в указанные годы и меняющийся сегодня, в 1996 году, - свое- образное зеркало изменения ориентации, переживавшееся большими группами людей. Хотелось бы назвать это сего- дня переживанием появления пустоты в интеграционных тенденциях индивидуальности. В более раннее историческое время эта пустота связыва- лась с нравственно-религиозными идеями, позже - с идеями нового человека и нового будущего, они несли интеграцион- ный потенциал для индивидуальности человека. Но нравст- венно-религиозные идеи были запрещены, а идея нового че- ловека не предполагала индивидуальности человека как его уникальности, она была доведена до абсурда, например в лозунге: «Женщины - на трактора» и прочее. Получилось, что она стала предельно конкретной, то есть потеряла (стала те- рять на глазах) свою продуктивность как возможность беско- нечного конкретного разнообразия. Противоречие между конкретностью содержания этой идеи и ее назначением (формо- образованием индивидуальных ориентации) сделало свое дело в разрушении и других интеграционных характеристик инди- видуальности - появилась двойная мораль, «кухонная» по- литика, теневая экономика, телефонное право и прочее. Подростки, особенно восприимчивые к индивидуальным качествам взрослых, к их возможности персонифицировать идеал человека, отреагировали массовым нежеланием учиться на отсутствие во взрослых этого свойства - быть персонифи- цированным идеалом человека, то есть фактически быть са- мим собой. Феномен советского человека еще только начинают осоз- навать. Каждый из нас так или иначе несет его в себе. Совре- менный подросток не хочет учиться потому, что он не умеет (не хочет и не может) принимать и осуществлять продуктив- ные решения, касающиеся своей собственной судьбы. Но по- являются уже люди, которые могут быть для него пусть не всегда близким, но персонифицированным идеалом другого, не «блатного», содержания жизненных целей и путей их дос- тижения. Надеюсь, что я не очень ошибаюсь в описании этого нового явления. О современных ориентациях характеров писать очень сложно уже потому, что многие из них зарождаются и типи- зируются буквально на глазах, и в них мне легче узнать про- явление различных известных интеграционных идей, чем вве- сти какой-то новый критерий для описания. 55 Основное качественное отличие в современных характерах (сегодняшних) в том, по-моему, что в любой конкретной фор- ме обостренно переживаются экзистенциальные идеи, кото- рые определяют и изменения форм жизненной активности. Это есть и у «новых русских», и у «лиц кавказской нацио- нальности», и у детей, торгующих газетами, и у коллеги, впервые в жизни получившего «гранд» фонда Сороса, и у подростка, принимающего решение о поступлении в гимна- зию, и у пожилого человека, учившегося впервые в жизни вставать в пикет с самодельным плакатом... Наблюдая социальную обусловленность форм жизненной активности людей, все больше ловлю себя на мысли, что из- вестные мне описания характеров при всей их ограниченности и известной доли условности помогают описать, для себя конкретизировать и общие тенденции изменения активности, и их индивидуальные варианты. Уже использованная классификация ориентации Э.Фромма дала возможность увидеть конкретно-историческую обуслов- ленность тенденций активности, соотнести ее с интеграцион- ными тенденциями в Я человека. Сейчас мне бы хотелось уси- лить такой момент в собственном рассуждении: любая инте- грационная идея (происхождения, цели и смысла, возможно- сти воздействия, общности) предполагает диалогичность соз- нания, несущего эти идеи. Диалог с другими людьми в вер- бальной форме или диалог со своим вторым Я. Похоже на то, что эта диалогичность и является основой жизненности идеи - своего рода защитой от превращения в фантом, в стереотип, в указание, в назидание, в одномерное, линейное правило. Поддерживают эту диалогичность идей естественная связь между поколениями и преемственность культурно-истори- ческого контекста жизни, то самое чувство причастности к делам сегодняшним, та ответственность перед будущим и знание прошлого, которые делают человеческое Я не только потенциально присутствующим, но и осуществляющимся. Если эта диалогичность нарушается, то каждому поколе- нию не только надо заново изобретать велосипед, но и искать другой источник для сохранения сознания. Один из парадок- сов жизни состоит в том, что одно поколение - поколение сверстников - не может сохранить, а тем более развить созна- ние. Поколению сверстников будет нехватать Мудреца-фило- софа, который может посмотреть на жизнь как бы со сторо- ны, рефлексивно и отстранение. Недаром существуют и суще- ствовали возрастные субкультуры, которые приобрели особое значение по мере исторического признания специфики дет- 56 ской психики, ее качественного отличия от психики взрослых. Существование субкультур интересно для меня проявлением в них интеграционных тенденций, которые в конечном итоге проходят, как проходит период чувствительности организма ребенка к детским инфекциям. Субкультура как бы исчерпыва- ет резервы своей диалогичности. (Подробнее о них мы погово- рим при описании подросткового н юношеского возрастов.) Мудрец-философ в индивидуальной судьбе человека и в жизни субкультуры выполняет важнейшую задачу - задачу развития честного мышления, ориентирующего человека в жизни его Я и в мире бытия, открывающего существование необходимости различать жизнь и псевдожизнь для сохране- ния самого главного в феномене человека - честного мышле- ния. Мудреца-философа нельзя заменить никем, он и есть то самое Я, которое есть Я. Можно сыграть его роль, только как актер неравен своему герою, так и играющий роль мудреца будет неравен ему в проявлениях своего Я. Мудрецы не при- надлежат ни одной субкультуре, они принадлежат всем. Та- ким был Мераб Константинович Мамардашвили, имевший право и смелость сказать: «...я буду против народа». Фило- соф-мудрец персонифицирует обобщенный идеал человека в своих рассуждениях о жизни, в том, как он расставляет акцен- ты в диалоге с другими и в диалоге с самим собой. По сути дела он воплощает в себе свободное Я. Не будучи сами муд- рецами-философами, его роль могут играть поэты и писатели, художники, композиторы, если своими средствами персони- фицируют обобщенный идеал человека и тем самым поддер- живают диалогичность сознания в своих читателях, зрителях, слушателях. Кажется, что, в отличие от Мудреца-философа, рождающего в слове мысль о мысли, писатели, поэты могут работать со словом как с инструментом мысли, то есть рабо- тать с его свойствами как с инструментом, отдельно от пря- мого назначения слова - проявлять мысль. Как можно иссле- довать состав молотка, так можно исследовать и состав слова, если отнестись к нему как к инструменту, что, например, про- бовали делать В.Хлебников и Д.Хармс, стихи которого я уже приводила ранее. Для философа и для поэта слова - это орудие, инструмент мышления, только задачи они решают разные с помощью этого инструмента. Восприятие поэта и мудреца тоже разное: если поэт чаще воспринимается как дитя, то мудрецу припи- сывается более почтенный возраст. Думаю, что это не случай- но - от мудреца ждут истины, а от поэта - текстов для по- строения собственного Я, поэт как бы говорит за всех, каж- 57 дый вычитывает из его текстов то, что умеет. Другое отноше- ние к мудрецу - он несет истину, которую самому (Я) найти не дано, он позволяет выйти за пределы этого чувственного Я в сверхчувственное, или, как говорят, трансцендентное, для того чтобы вернуться в свое чувственное Я с обновленным отно- шением к жизни, к феномену своего собственного сознания, позволяющим раскрыть его метафизику. Вот и получается у меня, что интеграционные идеи Я чело- век получает из нескольких источников. Попробую перечис- лить их по степени персонификации от наименее персонифи- цированной к более персонифицированной: 1. Идеи ценности индивидуальной жизни в общественном сознании. 2. Идеи добродетельного человека в общественном сознании. 3. Идеи представленности Я человека для него самого и для других людей. 4. Идея диалогичности Я. 5. Идеи защиты Я в его уникальности. Первая группа идей существует в условиях взаимной зави- симости людей. Чем больше опосредована эта взаимозависи- мость различными предметами, орудиями, инструментами, тем меньше эта идея представлена в общественном сознании. В этом смысле любопытно, что по мере зависимости все большего числа людей от действий конкретного лица с предметом стано- вится практически не важно «Кто?» у пульта, а важнее «Какой?» Так появляется новая форма взаимной зависимости людей от свойств психической реальности конкретного лица или лиц. Вторая группа идей в XX веке претерпела очень сильное из- менение, она как бы утратила актуальность. После появления фрейдизма и его весьма неумеренной, на мой взгляд, популяри- зации сама идея идеального, совершенного человека словно бы перестала интересовать людей. Вопрос «Каким быть человеку?» быстро перешел в категории «личностного рынка». Насколько можно понимать, это одно из проявлений отчуждения человека от своей сущности, особенно неприглядно (для меня лично) оно выглядит в феминистском движении, когда о равенстве говорит существо, пол которого определить весьма затруднительно. Можно привести не одну сотню примеров, когда само понятие добродетели осмеивается и отрицается в общественном созна- нии как ненужное. Хотелось бы видеть в этом только момент проявления Добра и Зла - свойств, присущих человеческой природе. Разгул бесов (Ф.М.Достоевский) не возникает слу- чайно - слабая выраженность в общественном сознании идей добродетельной жизни (например, чистоты, честности, поря- 58 дочности) приводит, думаю, не только к потере содержания этой идеи, но и к возможности отказа от размышления о собствен- ной жизни. Конечно, это крайний, болезненный и возможно па- тологический вариант, но его облик виден в том экзистенциаль- ном вакууме, который описывал В. Франки, и в отсутствии радо- сти у многих наших людей. Думаю, что есть смысл здесь напом- нить о том, что радость - естественное состояние добродетельно- го человека, она награда за чистую совесть, за чистоту помыслов и дел. Источник ее не вне человека, а в нем самом - в его следо- вании, собственном, не насильственном, добродетельной жизни. Третья группа идей востребуется наиболее полно в обучении и воспитании, в том содержании культуры, которое становится доступным человеку благодаря его общению с другими людь- ми. Будет ли это преимущественно нормативная лексика, блат- ной язык, песни из трех аккордов или нечто большее, нечто другое... Приходится с грустью говорить о том, что особенно в детстве у человека нет возможности самому выбирать - ему предлагают или навязывают, исходя из разных соображений, далеко не всегда связанных с интеграционной возможностью Я. Четвертая группа идей - идей диалогичности Я конкретизи- руется в понятии «развитие», которое воплощают в отношение с человеком окружающие его люди. Варианты здесь невелики: диалог или псевдодиалог - говорение пустых слов, болтовня. Значимость диалога измеряется не его временем, а его наличи- ем. Возможен он при встрече с Мудрецом-философом. Думает- ся, что это именно та группа идей, которая связана с конкрет- ной (возможно - уникальной для индивидуальной судьбы чело- века) персоной, лицом, личностью. Организовать такую встре- чу невозможно, она должна произойти как событие. Такой же персонифицированности требует и идея защиты Я. Я думаю, что она связана с существованием подвигов. Не по- ступков, а подвигов, и является далеко не ежедневным действи- ем человека. Поступок проявляет Я - делает его как бы зри- мым, видимым самому человеку, он связан с самосознанием. Подвиг воплощает сущность человека, его способность кон- кретизировать в действие экзистенциальные идеи других, мо- жет быть, всех людей или по крайней мере многих нормальных людей. Подвиг осуществляется на грани бытийных и трансцен- дентных возможностей человека. Он поднимает человека над силами бытия, ему самому и другим людям дает основание для переживания присутствия особой реальности - психической, и ее силы, ее энергии. Вот почему подвиг придает силы не только самому человеку, но и другим людям. Он становится новой мерой в понимании сущностных характеристик жизни, челове- 59 ческого Я, говоря иначе, преобразует не только картину мира, но и саму концепцию Я как трансцендентального образования. Подвиг нельзя организовать, его можно только совершить, к нему нельзя подготовиться специально, к нему надо быть готовым, он дается, но не покупается, - ему нельзя найти мено- вую стоимость, так как это проявление сущности Я. Если вместо нее пустота, то о подвигах не приходится даже мечтать, так как нечего защищать и сохранять как сверхценность. Подвиг может длиться мгновение и всю физическую жизнь человека. Идея ценности подвига не может быть навязана человеку, она может быть выращена им самим из его трансцендентальных качеств. Это тот самый труд души, который сегодня часто воспринима- ется и оценивается как бесполезное самокопание и самоедство, разрушающее приличную «упаковку» на «личностном рынке». История рассудит нас всех, но, пытаясь обсуждать степень персонификации разных идей, способствующих интеграции Я человека, вообще психической реальности, я бы хотела вместе с читателем, добравшимся до этих строчек, вернуться к про- блеме далеко не новой и весьма банальной - проблеме ответ- ственности за жизнь, одним из проявлений которой является жизнь людей - моя, твоя, его, их, наша, ваша жизнь, такая знакомая и такая неуловимая, непонятная в своей ежесекунд- ной устремленности к вечности. Характер человека воплощает в себе идеи его времени, он несет в себе концепцию жизни, доступную ему для воплоще- ния. Он в своем характере - одновременно идея и ее воплоще- ние, поэтому в содержании характера отпечаталось время, и не абстрактное, а конкретное, вполне узнаваемое время, так неумолимо ускорившееся в XX веке за счет того объема ин- формации, которую человек может получить извне в одну его физическую единицу - секунду, минуту, час. Если этот объем информации не отвечает современному положению дел в мире - ограничен или искажен, - то человек невольно начинает жить в ограниченном информационном пространстве, искажающем (до неузнаваемости) характери- стики жизни, как его собственной, так и жизни в планетарном масштабе. Учитывая пластичность, изменчивость свойств психической реальности, возможность существования пре- вращенных форм сознания, появляются предпосылки (за счет качества информации, идущей извне) за счет содержания воз- действия извне практически лишить человека чувства реаль- ности его Я, превратив его в характер особого типа - псевдо- характер, так как он будет нести в себе не реальные информа- ционные единицы, а фантомные, пустые. Например, инфор- 60 мацию об американцах как потенциальных и реальных вра- гах, а о чехах и словаках как братьях по крови, или информа- цию о том, что решения партии всегда верны, мудры и вы- полнимы, что продовольственную программу надо проводить в жизнь, а пятилетку почему-то выполнять за четыре года, что... Это все еще так близко, так и стоит перед глазами, слы- шится в звуках маршей и победных рапортах, которые никак не сопоставимы были ни с бедностью прилавков в магазинах, ни с их убогим видом, ни с разбитыми дорогами, ни с... Ладно, все это было, многое из прошлого (если не все) здесь и сегодня не очень радует. Но хотелось бы выступить на последних страни- цах этой главы от Я моих сверстников, людей, которых время перестройки застало в возрасте чуть за тридцать. Пусть это будет небольшой анализ нашего (моего) време- ни: времени смены жизненных ориентации, ценностей, време- ни крушения империи, а для меня и потери Родины. Я не буду подробно описывать все происшедшее за последние десять лет, попробую по примеру Э.Фромма описать «плюсы» и «минусы» изменений, произошедших в характере моих свер- стников со сменой социальной ситуации.
61 Я могла бы продолжить эти описания, но не буду утомлять читателя весьма личными наблюдениями и размышлениями. Думаю, что важно увидеть в этих «плюсах» и «минусах» прояв- ление изменений в процессах интегрирования Я как появление нового содержания идей о возможностях воздействовать на самого себя и других людей, обновленного содержания идей об общности себя с другими людьми, о целостности себя самого. Необходимость переосмысливать свое место в изменив- шихся социальных условиях привела к появлению огромного числа психологических проблем, требующих использования, именно конкретного использования, идей о смысле жизни, о ее ценности, о происхождении собственного Я. Это привело к бурному росту спроса на психологическое знание, все науки, способные дать его в более-менее конкретной форме, стали востребованы. Массовым стал интерес к собственному Я и Я близких, но это был и есть интерес к конкретному, манипуля- тивно-управленческому знанию о других и о самом себе. Когда я попыталась обобщить возможные типы интегриро- вания Я, которые можно получить из простой логической ком- бинации вариантов формулировки основных интеграционных идей (о которых говорилось выше), я поняла, что число их пре- вышает сотню типов и оставляет большие возможности для дальнейших, логических же, комбинаций. Это дало мне надеж- ду в своей дальнейшей работе попробовать найти еще один ключ к анализу и описанию индивидуальности человека. Пока же я даю читателю возможность попробовать это сделать самому, пользуясь такими, логически возможными, на мой взгляд, формулировками основных идей, интегрирующих Я:
62 Первые две идеи в их конкретном воплощении обязательно предполагают наличие других. В первом случае это будут, на- пример, животные предки, Творец, инопланетный Разум и тому подобное. Во втором случае указание на других как источник смысла или на осуществление себя может иметь и формулу со- единения этих двух источников, причем с разной расстановкой акцентов и разной степенью совпадения представления о смыс- ле жизни человека вообще и своей собственной. Это соответст- вие или несоответствие проявляется и в воздействии на другого и на себя, и в переживании своей общности и разобщенности с другими людьми, и степени этой разобщенности. Комбинация всех этих вариантов и степень их устойчиво- сти во времени будет влиять на характер человека - на его ориентацию, а конкретно-исторические условия будут влиять на степень доминирования той или иной группы идей. Противоречивые свойства ориентации характеров, выде- ленные Э.Фроммом, дают основания для того, чтобы не отно- ситься к ним как к застывшим портретам, противоречивость говорит о их жизненности - это и привлекло меня в этой клас- сификации больше всего. Возможность увидеть с ее помощью реальность идей людей, которые меня окружают, дополнило ее несколько иным содержанием, которое хотелось обобщить следующим образом: прогресс несомненно предлагает челове- ку все новые и новые вещи, предметы для организации его жизненного пространства, эти вещи, предметы вторгаются и в пространство его Я, создавая его качественно своеобразные проявления в виде отношения к этим вещам; вещи, предметы преобразуют отношения между людьми - они становятся все более опосредованными, это приводит и ко все более опосре- дованному отношению человека к себе (вплоть до полного безразличия и отчуждения). Существование человеческой интегрированной индивидуальности, способной к развитию отношений с самим собой и с другими людьми, возможно и необходимо, так как это условие сохранения разнообразия жизни - главного источника ее развития. Мне не хотелось бы быть избыточно оптимистичной в оценке качества этого раз- нообразия, но думаю, что пока человек в состоянии отделять идеи о жизни и разных ее проявлениях от осуществления жиз- ни, то есть в состоянии честно мыслить, у него есть все шансы сохранить свою сущность в том виде, в каком она ему доступ- на для собственного размышления о ней. А если недоступна, если путь к мышлению закрыт ложью, всегда есть выбор - расчистить путь или идти обходным путем: через обман и самообман куда-то. Может быть, в небытие... Может быть... 63 |