Адаждадада. „ ©Ґа „ҐЎа . ЌҐўҐбв  бҐа¤Ёвбп - royallib.com. Дебра Дайер Невеста сердится

• Название: Дебра Дайер Невеста сердится
• Анкор: Адаждадада
• Дата: 29.09.2022
• Размер: 0.76 Mb.
• Имя файла: „ ©Ґа „ҐЎа . ЌҐўҐбв бҐа¤Ёвбп - royallib.com.doc
• Тип: Документы; #704874
• страница: 30 из 32

Глава 30

Хью стоял в гостиной у камина, положив руку на каминную полку.

— Саймон заверил меня, что во всем министерстве только лорд Пембертон знает все подробности его миссии и непременно сохранит все в тайне. Им в министерстве тоже ни к чему скандал, да еще скандал, в котором замешан лорд Блэкторн.

Эмили сжала руки на коленях. Она боролась с желанием вскочить на ноги и начать метаться по гостиной, как зверь по клетке. Что делать, приходилось сидеть рядом с матерью на диване и слушать, как ее отец обрисовывает контуры ее дальнейшей жизни.

— Мы можем просто сказать, что Саймону было поручено расследовать деятельность некой шайки контрабандистов, которая орудовала в Бристоле. Я помогал ему. Пока расследование шло своим ходом, Саймон и Эмили встретились, влюбились друг в друга и поженились. Но из-за деликатного характера его миссии мы решили сохранить в тайне его подлинное имя.

Эмили покосилась на мужчину, который сидел почти рядом с ней. Саймон наблюдал за ней, и лицо его было совершенно бесстрастным. Он устроился в кресле возле распахнутых стеклянных дверей и вид имел самый элегантный, несмотря на свой странный наряд. Он спокойно сидел в кресле, скрестив ноги и положив руки на подлокотники, и вообще держался так, будто отец ее рассказывает им подробности о последнем рейсе его судов, а вовсе не об их предстоящей женитьбе. Ах, как же ей хотелось схватить его за широкие плечи и тряхнуть хорошенько!


— А как же быть с пожаром? — Одри заерзала на диване, поглядывая на мужа. — Как мы сможем объяснить смерть Шеридана?

— Один из контрабандистов напал на Саймона, когда тот занимался своими делами. Контрабандист погиб. Мы решили, что ради безопасности Саймона следует похоронить Контрабандиста как Шеридана Блейка. — Хью подумал, потер пальцами подбородок и продолжил: — Преимущество моего плана заключается в том, что почти все это правда.

Одри покосилась на Саймона.

— Ну, за исключением ряда мелких деталей.

Эмили сжала руки так, что пальцы заныли. Она смотрела на Саймона, который ничем не обнаруживал своих чувств, сидел молча, с совершенно бесстрастным видом. Нет, не допустит она, чтобы другие за нее планировали ее жизнь!

Леди Харриет поднялась с дивана напротив.

— Я немедленно отпишу одному моему другу, проживающему в Бате, — он член городского магистрата. Полагаю, мне нетрудно будет убедить его провести церемонию задним числом — всего-то несколько недель.

Хью подпер подбородок кулаком.


— Этот не тот ли член городского магистрата, который подделал документы о браке Эмили с Шериданом Блейком?

Леди Харриет одарила зятя надменной улыбкой.

— Разумеется, тот.

Хью покачал головой и едва сдержал улыбку.

— Графиня, вы не перестаете меня изумлять.

Леди Харриет чуть наклонила голову.

— Полагаю, мы справимся со всей этой путаницей в считанные дни.

Эмили больше не могла выносить этого. Она вперила в Саймона недобрый взгляд.


— Ты действительно согласился с этим планом?

Саймон спокойно встретил ее взгляд, и опять на лице его не отразилось никаких чувств.

— Мне кажется, это наилучший способ избежать скандала.

Скандал. Ну конечно, он тоже должен бояться скандала.

Эмили обратилась к родителям и бабушке:

— Пожалуйста, оставьте нас. Я хочу поговорить с глазу на глаз с лордом Блэкторном.

Одри положила руку на плечо дочери.


— Что случилось, дорогая?

Эмили натянуто улыбнулась.

— Нам нужно обсудить некоторые детали.

Одри поднялась, бросила взгляд на мужа.

На лице Хью отразилась тревога.

— Эмили, все решено ко всеобщему удовольствию всех заинтересованных лиц.

— Поскольку вы уже решили за меня мое будущее, может быть, позволите мне провести несколько минут наедине с человеком, за которого, как вы надеетесь, я выйду замуж?

Хью бросил быстрый взгляд на Саймона в надежде на поддержку, словно отчаянно нуждался в подкреплении для ведения военной кампании, которую может проиграть. Саймон поддержки не оказал. Он разглядывал подлокотник кресла, словно увидел что-то очень интересное в текстуре бархата.

Хью прочистил горло.

— Эмили, я…

— Папа, прошу тебя. Оставь нас на несколько минут.

— Что ж… — Он предложил Одри руку. — Не сомневаюсь, вам с Блэкторном многое надо обсудить. Ведь впереди у вас целая жизнь.

Оставшись наедине с Саймоном, Эмили устремила на него взгляд. Как странно: ведь она спала в объятиях этого мужчины, познала мощь его тела, ощущала его в себе, но сейчас он казался ей совершенно чужим, незнакомым.

Он поднял голову и посмотрел ей в глаза.


— Насколько я понял, тебе не очень понравилось наше соглашение?

Соглашение. Ей стало трудно дышать.

— Не вижу причин продолжать этот маскарад.

— Не видишь? — Голос его был таким же бесстрастным, как и лицо.

Могла быть только одна причина — ее любовь к нему. Любовь, которая зародилась в ее душе, еще когда она считала этого человека всего-навсего заурядным негодяем. Любовь, которую следовало вырвать с корнем теперь, когда она поняла, что больше не сможет ему доверять.

Она вскочила на ноги, быстро прошлась по гостиной, пытаясь найти слова, с помощью которых оба они освободились бы из темницы, в которую сами себя заточили. Слова, которые бы не выдали тайну ее сердца. Из дверей виден был сад, бледнеющие ночные тени уже уступали место сиянию дня.


— Скажи, как ты мог лгать мне? Притворяться, будто потерял память?

— Просто я не хотел получить еще одну пулю в лоб.

Эмили сложила руки на животе и посмотрела на него свысока.

— Я не собиралась в тебя стрелять.

Он улыбнулся:

— Верно. Ты всего-навсего собиралась сбагрить меня вербовщикам.

— Ты не оставил мне выбора.

— Так и вы, миледи, мне не оставили выбора.

— Это разные вещи!

— Неужели? По-моему, мы оба были готовы на все, только бы выжить.

— О-о-о! — Она задрожала. — Ты первый солгал мне.

— Да. — Он поднялся на ноги, но не подошел к ней. — Я явился сюда на поиски государственного изменника. Возможно, это не оправдывает моих методов, но по крайней мере объясняет их.


— А это не объясняет, почему ты стал играть моими чувствами?

— Эмили, ты должна поверить мне: когда я решил сыграть роль Шеридана Блейка, у меня и в мыслях не было вступать с тобой в любовные отношения.

Эмили сердито затрясла головой, словно не замечая искренности в его голосе и взгляде.

— Полагаю, как шпион на службе у короны ты не знаешь себе равных. Ты так замечательно умеешь обманывать людей. Впрочем, мне ведь так хотелось поверить тебе. Так хотелось поверить, что ты — тот самый единственный, которого я ждала всю жизнь.

— Я не изменился оттого, что у меня другое имя.

Щеки Эмили залились краской стыда, когда она вспомнила, как раскрылась перед этим негодяем.

— Представляю, какой я тебе показалась смешной с моими глупыми мечтами.

Он улыбнулся, и глаза его потеплели.

— Ты показалась мне очаровательной.

Этому человеку лгать было так же легко, как ястребу летать!

— Прошу тебя! Игра окончена. Ты победил. Нет никакой необходимости продолжать это кривлянье.

— Я мог и дальше лгать про потерю памяти. Мог продолжить игру. Но не хотел строить нашу совместную жизнь на фундаменте лжи.

— Но ты действительно лгал мне.

— Не всегда.

— Ты использовал меня.

Он посмотрел ей в глаза, и от его оборонительных укреплений и следа не осталось. На его лице отразилась боль.

— Я люблю тебя, Эм.

Эмили покачала головой:

— Пожалуйста, не надо. Ты считаешь меня жалким созданием, нуждающимся в твоих нежных и лживых признаниях. Я вполне способна смотреть правде в глаза и от этого не умру.

— Правда заключается в том, что я люблю тебя. В тот самый миг, когда я влюбился в тебя, я понял и то, что в один прекрасный день мне придется вот так стоять перед тобой и выслушивать упреки. Но любовь наша достаточно сильна для того, чтобы пережить и такое.

Она с трудом сдерживала слезы, чтобы не выдать своих чувств.

— Почему бы тебе не попробовать быть честным для разнообразия? Почему бы не заявить попросту, что нынешнее твое положение требует, чтобы ты возместил урон, нанесенный этой семье твоим отцом и тобой? В конце концов, скандал скажется не лучшим образом на репутации нового маркиза Блэкторна, не правда ли?

Он положил руку на спинку кресла. Вид у него был изможденный, он напоминал падшего ангела, балансирующего на краю адской бездны и мечтающего снова очутиться в раю.

— Я и хочу возместить урон. Я бы охотно вычеркнул все то безобразное, что имело место в последние несколько недель. И что было в моей жизни до тебя. Я так хочу начать все с чистого листа. Построить новую жизнь. С тобой.

— Может, по-своему ты действительно ко мне неравнодушен. Но если твоя любовь может проявляться только так, если ты можешь лгать, обманывать, играть моими чувствами, то такая любовь мне не нужна. — Она отвернулась от него и вышла в сад, в серый предрассветный сумрак. Медленно прошла по террасе, хотя ей хотелось бежать. Но бежать от собственной глупости было некуда.

Боже, как же ей хотелось обнять его, прижать к себе и не отпускать до скончания века. Но нельзя допустить, чтобы сердце ее снова было растоптано. Она положила руки на каменную балюстраду, сдерживая готовые хлынуть слезы.

Хотя он двигался совершенно беззвучно, она почувствовала его приближение, почувствовала тепло его тела за своей спиной еще прежде, чем его сильные руки легли ей на плечи.


— Неужели все, что было между нами, ты считаешь ложью?

Она передернула плечами. Он сразу убрал руки.

— Ты не тот, в кого я влюбилась. Ты чужой.

— Я тот же самый. Тот, который сжимал тебя в объятиях. Тот, кто любил тебя. Тот, кто посвятил свое сердце, свою душу, свое тело — все, что только есть у меня, моей леди.

Она резко обернулась.

— Как ты смеешь напоминать мне об этой моей глупости!

— Посмотри на меня. — Он обхватил ее лицо ладонями и не отпустил, когда она попыталась вырваться. — Ты и правда видишь другого человека, когда смотришь на меня? Неужели ты не видишь, что я не изменился? Я — человек, которого ты любишь. Я — человек, который любит тебя. Я и есть твой Шеридан Блейк.

— Шеридан Блейк никогда бы не стал обманывать меня.


— Ты поклялась мне в вечной любви. Не все ли равно, как меня зовут?

— Ты негодяй, который…

Не дав ей договорить, он прижал губы к ее губам. Эмили осталась бесстрастной. Нет, она не станет отвечать на его поцелуй. Не выдаст своих чувств. Он не узнает, как сильно она желает его. Но жар поцелуя усыпил ее бдительность, и она сама не заметила, как на нее нахлынуло знакомое томление.

Она попыталась вырваться, надеясь, что дистанция поможет ей сохранить ясность ума. Его ладонь легла ей на затылок, он удержал ее, продолжая впиваться в ее губы, волшебный эликсир проникал в нее и растекался по крови жидким огнем. Он обнял ее свободной рукой, прижимая к своему жаркому мощному телу. Воспоминания ожили в ней, вспыхнули тысячей свечей, в их пламени отразились желание и страсть.

— Теперь попробуй скажи мне, что это ненастоящее, — прошептал он, почти не отрываясь от ее губ.

Он сильнее прижался к ней, придавив ее к балюстраде, давая ей почувствовать силу его возбуждения. Эмили задрожала всем телом, ощутив прикосновение напряженной плоти, обещавшей блаженство.

— Скажи, что не хочешь меня. Что я не почувствую влажного жара твоего желания, если подниму твое платье и положу руку между твоими бедрами.

Эмили отпрянула от него.

— Мужчина, которого я желаю, больше не существует.

Он пристально посмотрел на нее, губы его сжались, глаза наполнились страданием.


— Неужели все было не по-настоящему, Эмили? Неужели ты любила фантазию, образ, живший лишь в твоем воображении?

— Когда я смотрела на тебя, то видела только Шеридана Блейка. Мужчину, которого сама выдумала. Мужчину, которого любила. Мужчину, которым ты никогда не сможешь стать.

Саймон отшатнулся, как от удара.

— Однажды ты сказала, что не отступишься от меня, что бы я там ни натворил в прошлом, до того, как появился в твоей жизни. Ты готова была все простить Шеридану Блейку. Неужели у тебя не найдется хоть капли снисхождения и для Саймона Сент-Джеймса?

— Саймон Сент-Джеймс — закоренелый негодяй.

— Зато Шеридан Блейк — идеал.

Шеридан Блейк — всего лишь иллюзия. Но она не в силах остановиться, ей необходимо выместить свою боль на нем. Заставить его страдать так, как этот обманщик заставил страдать ее.

— Шеридан Блейк честен. Верен. Храбр. Настоящий джентльмен.

— Он, конечно, идеальный. Но у него одно существенное преимущество. Он ненастоящий. А настоящие люди сплошь и рядом совершают ошибки. В том числе и я. И самой большой моей ошибкой было то, что я влюбился в женщину, которая предпочитает реальной жизни фантазии.

— Я предпочитаю честность предательству.

Он шумно выдохнул, и плечи его опустились, словно под тяжким бременем. Он устремил взгляд в глубь сада и лишь через несколько мгновений посмотрел на нее. Лицо его стало совершенно бесстрастным.

— Теперь я понял, что не смог бы сделать тебя счастливой. Соответствовать твоему идеалу, тому светлому образу, который ты носишь в душе. Я уже пытался соответствовать идеалу, потратил на это почти всю жизнь. И ничего не получилось. Ничего не получится и теперь. Я просто не в состоянии достичь такой степени совершенства.

Ветерок принес из сада запахи цветов, взъерошил темные волосы Саймона. Эмили прислонилась к балюстраде, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься в объятия этого мужчины.

Он коснулся ее щеки кончиками пальцев. Это было нежное прикосновение, нежнее, чем дуновение ветерка.

— Надеюсь, ты все же найдешь свой идеал, Эм. И станешь счастливой.

Он повернулся и пошел прочь. Она смотрела ему вслед. Если она не заговорит с ним, не скажет чего-то важного, то он уйдет навсегда из ее жизни. Однако она не двигалась с места. Сквозь раскрытые стеклянные двери она видела, как он идет через гостиную. Она шагнула было вперед.

Но что она могла ему сказать? И можно ли верить ему? Этот человек лгал ей, обнимая ее в постели. Как же можно строить совместную жизнь с человеком, который обманывал ее с такой легкостью и с таким коварством?

Вот он в другом конце гостиной, вот открывает дверь. Вот шагнул через порог, закрыл за собой дверь.

— Саймон, — прошептала она, понимая, что уже слишком поздно. Слишком поздно было уже в тот момент, когда он солгал ей про потерю памяти. И больше он к ней не вернется. На этот раз она потеряет его навсегда.

Навсегда.

Как странно: когда-то она думала о том, чтобы всю жизнь прожить рядом с этим человеком, а ведь даже имени его не знала. Нет, все к лучшему, сказала она себе. Этот человек столько раз ее обманывал, снова и снова обманывал. Он просто использовал ее. Лучше что угодно, чем жить с человеком, которому не доверяешь. А все равно ей было так больно.

Ее начала сотрясать дрожь, бравшая начало в каких-то глубинах ее существа. Она повернулась, тяжело навалилась на серый камень балюстрады — иначе не устояла бы на ногах. Она испытывала сожаление, нет смысла это отрицать! Слезы струились по ее щекам.

Сомнения словно тернии впивались в сердце, дразнили, глумились над ней, твердя, что она только что погубила свой единственный шанс на счастье.

— Эмили, что ты натворила? — услышала она голос бабушки.

Вытерла слезы и увидела, что бабушка вышла на террасу.

— Саймон собрался уезжать.

Эмили, сдерживая слезы, проговорила:

— Надеюсь, он благополучно доберется до Лондона.

— Но не можешь же ты его отпустить!

— Я не хочу, чтобы он остался.

Леди Харриет приподняла ее лицо и заставила посмотреть себе в глаза.


— А это, надо думать, слезы радости. Так, девочка моя?

— Это слезы глупой девчонки, поверившей в фантазию.

Леди Харриет поджала губы.

— Если ты сию же секунду не вернешься в дом, не скажешь своему молодому человеку, что хочешь навсегда остаться с ним, я признаю, что ты и впрямь глупа.

— Бабушка, я не собираюсь выходить замуж за этого негодяя.

— Боже! Ну что мне с тобой делать? — Леди Харриет положила руки на балюстраду и посмотрела в сад. — Ты же влюблена в него.

— Я влюблена в иллюзию.

— Эта твоя иллюзия только что стала новым маркизом Блэкторном.

— Мне все равно. Пусть хоть королем Англии.

Леди Харриет вздохнула, наклонила голову и пронзила Эмили ледяным взглядом.

— Он любит тебя.

— Мне не нужна такая любовь. А другой он не может предложить.

— Эмили, ты умная женщина, а ведешь себя, словно тупоголовая кретинка!

Эмили вздрогнула. Слышать такое от бабушки было обидно.


— Неужели ты думаешь, что после всей его лжи и обманов я выйду за него замуж?

— Я хорошо тебя знаю. Ничто не заставит тебя сейчас изменить свое решение. Но представь, какой разразится скандал, если ты откажешься выполнить просьбу отца!

— У меня есть план.

— План у тебя всегда есть. Или идея.

— Бабушка, прошу тебя. Мне нужна поддержка, а не насмешки.

— Тебе нужен твой молодой человек, который сейчас уйдет и навсегда исчезнет из твоей жизни. — Эмили запротестовала было, но леди Харриет жестом остановила ее. — Ладно, изложи мне свой план.

— Мой план, в сущности, очень прост.

Леди Харриет раскрыла веер.

— Час от часу не легче.

Эмили поджала губы и бросила на бабушку мрачный взгляд.

— Мы можем выполнить желание отца, но при этом скажем, что я стала женой Саймона, чтобы помочь ему поймать изменника.

Мгновение леди Харриет смотрела на Эмили молча.


— Ты это серьезно?

— Вполне. Поручительством будет честное слово лорда Пембертона и маркиза Блэкторна.

Леди Харриет постучала веером по подбородку.

— Полагаю, это может сработать.

— Обязательно сработает, бабушка. Я не стану выходить замуж за негодяя.

Леди Харриет внимательно посмотрела на Эмили, прежде чем заговорить.


— А тебе не приходило в голову, что ты, возможно, ждешь ребенка?

Эмили прижала ладони к животу. Кровь отлила от сердца.

— Вижу, что не приходило. — Самодовольная улыбка заиграла на губах леди Харриет. — Может, одумаешься и откажешься от своего решения навсегда изгнать этого молодого человека из своей жизни?

Эмили закрыла глаза.

— Это я буду знать через неделю. Надеюсь, Господь смилостивится надо мной и я никогда больше не увижу этого негодяя Сент-Джеймса.

— Как бы ты не пожалела о своем решении.

Бабушка пытливо посмотрела на нее. Эмили отвела глаза и стала смотреть в сад, стараясь не думать о Саймоне Сент-Джеймсе.

— В один прекрасный день ты поймешь, что упустила мужчину, посланного тебе самой судьбой.

— Лучше житье мечтой, чем наблюдать за тем, как твою мечту втаптывает в грязь негодяй.

Леди Харриет вздохнула.

— Когда твоя душевная рана затянется, ты, возможно, снова встретишься с Саймоном. И поймешь, что он любит тебя. Надеюсь, еще не будет слишком поздно.


— Слишком поздно? — Эмили похолодела. — Что ты хочешь этим сказать?

Леди Харриет улыбнулась:

— А ты ничего не заметила, девочка моя? Ведь буквально у тебя на глазах Саймон Сент-Джеймс, теперь маркиз Блэкторн, превратился в одного из самых завидных женихов Англии. При его-то внешности, да богатстве, да титуле! Все маменьки с дочками на выданье станут охотиться за ним. Глазастые красотки высшего света постараются завоевать его сердце. И какая-нибудь прелестная молодая женщина поможет ему забыть о душевных ранах. Это лишь вопрос времени.

Руки Эмили, лежавшие на балюстраде, сжались в кулаки. Ревность вспыхнула в ней при мысли, что у Саймона будет другая женщина.

— Пусть Саймон Сент-Джеймс распоряжается своей жизнью как хочет. Это меня не волнует.

Леди Харриет похлопала Эмили по руке:

— Надеюсь, что это так, девочка моя. Что тебе никогда не придется, увидев где-нибудь на балу Саймона Сент-Джеймса с супругой, пожалеть о том, что могло бы быть, да не случилось.

В воображении Эмили немедленно нарисовался Саймон, обнимающий другую женщину, улыбающийся ей, заглядывающий ей в глаза. Ревность пронзила ей сердце, тоска стеснила грудь. Она уже готова была остановить его, но рассудок взял верх. Даже если ей суждено вступить в брак с негодяем, она никогда не отдаст ему свое сердце.
Опять горели свечи под стеклянными колпаками вдоль обшитых красным деревом стен библиотеки лорда Пембертона. Саймон сидел на одном из диванов стиля шератон и покачивал бренди в большом бокале. Он чувствовал какую-то странную отрешенность, будто был сорвавшимся с якоря кораблем, который уносит в открытое море, а впереди серые бескрайние просторы — его будущее.

— Но какой дьявольский план. Блэкторн мог погубить и тебя, и Мейтленда. — Пембертон отвернулся от окна и встревоженно посмотрел на Саймона, прежде чем продолжить: — Если бы многие люди не пострадали, оттого что правда выйдет наружу, я не колеблясь объявил бы всему миру, что Рэндольф Сент-Джеймс был отъявленным негодяем.

Рука Саймона сжала хрустальный бокал.

— Мне не хотелось бы стать причиной новых бед, сэр. Семейство Мейтлендов и так пострадало. Правда погубит жену моего отца и их детей.

— А тебе не приходило в голову, что Гилберт мог быть тоже замешан? Ведь в случае твоей смерти он унаследовал бы все.

Саймон подумал о щеголеватом молодом человеке, первенце его отца от второй жены. Гилберт оказался весьма рассудительным и пошел в своего родителя как светлой шевелюрой, так и серыми глазами. Он был именно таким сыном, какого Рэндольф Сент-Джеймс мечтал иметь и каким Саймон никогда не мог бы стать.

— Не думаю, что Рэндольф стал бы вовлекать Гилберта в свои махинации. Не стал бы он рисковать сыном.

Пембертон кивнул.

— Итак, Рэндольф Сент-Джеймс будет покоиться в семейном склепе, а правды никто не узнает. Полагаю, так будет лучше.

— Он причинил достаточно зла при жизни.

Пембертон внимательно изучал Саймона взглядом, причем выражение лица у него с каждым мгновением становилось все задумчивее.


— Как ты вообще-то чувствуешь себя, мальчик мой?

Саймон передернул плечами и, увидев немой вопрос в глазах Пембертона, отвел взгляд и уставился в свой бокал.

— Рана была чепуховая.

— Я не о той ране. Все это вместе должно было быть для тебя ужасным испытанием. Обнаружить, что родной отец стоит за всеми этими коварными замыслами да еще покушается на твою жизнь!

— Я никогда не питал особых иллюзий насчет чувств отца ко мне.

— Мне кажется, есть какая-то высшая справедливость в том, что ты унаследовал его титул, и Блэкторн-Парк, и остальные поместья — все, чем он владел.

Саймон подумал об усадьбе Блэкторн-Парк, о большом помещичьем доме, в котором он родился, в котором жил, пока папенька не спровадил его на войну. Это место было для него полно воспоминаний. О которых он предпочел бы забыть.

— Вдовствующая маркиза может оставить себе Блэкторн-Парк. Я не собираюсь там жить.


— А где ты будешь жить?

Саймон отпил бренди, и напиток согрел его.

— Не знаю. Подыщу себе что-нибудь.


— А ты не думал о том, чтобы вернуться в Бристоль?

Саймон качнул бокал и стал смотреть, как бренди закружился в хрустале. Несколько дней он пробыл возле Эмили, так как была вероятность, что она ждет ребенка. Но эта вероятность отпала два дня назад. И мечтам его пришел конец.

— В Бристоле мне делать нечего.

Пембертон вздохнул.

— Я опасался, что вся эта история может дурно повлиять на ваши с мисс Мейтленд отношения.

Эмили…

Что-то внутри у него сжалось, перевернулось, и тлеющий уголек боли впился в ледяные стены, которые Саймон воздвиг вокруг своих чувств. Он сделал глубокий вдох, медленный и ровный, и затоптал этот жалкий уголек боли. То, что было между ним и Эмили, оказалось иллюзией.

— Нас с мисс Мейтленд ничто не связывает. — Он посмотрел на Пембертона. — Очень важно, чтобы все поверили, будто молодая леди и ее отец оказывали помощь министерству во время выполнения этой миссии. Я не хочу, чтобы ее репутация из-за меня пострадала.

Пембертон кивнул.

— Я приложу все усилия к тому, чтобы героическое поведение молодой леди и ее отца стало достоянием гласности.

— Благодарю вас, сэр.

Пембертон потрепал Саймона по плечу.

— Я знаю, что ваши отношения с молодой леди были сугубо деловыми, однако, если сердце твое все же было ранено прекрасной мисс Мейтленд, найдется множество женщин, мечтающих изгнать образ этой красавицы из твоей памяти. Как бы в этом сезоне ты не уподобился агнцу, брошенному на съедение львам. Все столичные маменьки попытаются заарканить тебя для своих хорошеньких дочек.

Саймон нахмурился. Как сможет маркиз Блэкторн распознать, любит его женщина искренне или ради его денег и титула? Неужели гнусный фарс брака без любви — это то, что ожидает его в будущем? Пустые часы. Бесконечные ночи. Жизнь, в которой будет только иллюзия страсти, да и какая там страсть — бледная тень его утраченной любви.

Он снова опустил взгляд в свой бокал и стал смотреть, как играют блики в янтаре. Может быть, его отец все же сумел отомстить ему. Но его настигла месть, которую Рэндольф не замышлял. Благодаря козням его отца в его жизнь на одно дивное мгновение вошла женщина его мечты. И любовь. Любовь, воздвигнутая на обмане. Любовь, которая навсегда останется лишь воспоминанием.