дискуссия. дискуссия_о_социальном_строе_Древней_Руси. Дискуссия о социальном строе Древней Руси

• Название: Дискуссия о социальном строе Древней Руси
• Анкор: дискуссия
• Дата: 25.01.2023
• Размер: 53.69 Kb.
• Имя файла: дискуссия_о_социальном_строе_Древней_Руси.docx
• Тип: Реферат; #905442
• страница: 3 из 4

Политический строй Киевского государства

В исторической науке разделились мнения по поводу характера политического строя Древней Руси. Принято считать, что Древняя Русь (IX‒XI вв.) – раннефеодальное государство, сохранявшее пережитки родоплеменных отношений.

Великие князья постепенно утрачивали черты военных вождей (присущие им в IV-VII вв.) и, становясь светскими правителями, принимали участие в разработке законов, организации суда, торговли. В обязанности князя входили функции обороны государства, сбора налогов, судопроизводства, организации военных походов, заключения международных договоров.

Князь правил при помощи дружины, костяк которой составляла гвардия из наемников (вначале варяги, в киевский период – кочевники). Отношения между князем и дружинниками носили вассальный характер. Князь считался первым среди равных. Дружинники были на полном содержании и проживали на княжеском дворе. Они подразделялись на старших и младших. Старшие дружинники назывались боярами, из их числа назначались представители высших чинов княжеской администрации. Наиболее приближенные к князю бояре составляли княжеский совет, который принимал важнейшие решения.

К X в. в руках великого князя была сосредоточена вся полнота законодательной, исполнительной, судебной и военной власти. Великий князь был представителем киевской династии, которой принадлежало верховное право на власть. Он правил в Киеве, а его дети и родственники являлись наместниками в подвластных ему землях. После смерти великого князя власть передавалась по старшинству от брата к брату. Это приводило к распрям, так как зачастую великий князь пытался передать власть не брату, а сыну. Во второй половине XI в. важнейшие вопросы внутренней и внешней политики решались на княжеских съездах.

Постепенно племенные сходки превратились в вечевые собрания. Долгое время их роль была незначительна, но в 9 в. с началом раздробленности она резко возросла.

Русь IX-XII вв. представляла собой федерацию городов-государств во главе с великим киевским князем.

Значительную политическую роль играли вечевые собрания, на которых городские жители решали вопросы войны и мира, законодательства, земельного устройства, финансов и др. Руководили ими представители знати.

Вечевые собрания, являвшиеся элементом народного самоуправления, свидетельствуют о наличии демократии в древнерусском государстве. 14 великих киевских князей (из 50) были избраны на вече. По мере укрепления княжеской власти роль последних снижалась. К середине XII в. за вече сохранилась лишь функция комплектования народного ополчения.

В древнерусском государстве не существовало разделения между административным, полицейским, финансовым и другими видами самоуправления. В практике управления государством князья опирались на собственное право.

В суде преобладал обвинительный процесс, применяемый как в гражданских, так и в уголовных делах. Каждая из сторон доказывала свою правоту. Главную роль играли показания свидетелей. Князья и их посадники выполняли функции посредников между сторонами, взимая за это плату.

Древнерусское законодательство формировалось по мере укрепления государственности. Первый свод законов, дошедший до наших дней, – «Русская Правда», составленная во времена княжения Ярослава Мудрого на основе еще более древнего свода законов.

Документ включал в себя свод уголовных и гражданских законов. По гражданским делам «Русская Правда» устанавливала суд двенадцати выборных.

Закон не признавал телесных наказаний и пыток, а смертная казнь выносилась в исключительных случаях. Применялась практика денежных штрафов. «Русская Правда» пополнялась новыми статьями во времена правления Ярославичей (вторая половина XI в.) и Владимира Мономаха (1113-1125 гг.)

Дискуссия о социальном строе

Еще одна серьезная проблема в истории IX-XI веков. – социальная структура Древней Руси. В XIX веке отечественные историки придавали небольшое значение социальным факторам исторического процесса. Но после революции 1917 года, с утверждением в отечественной науке марксизма, изучение социальной истории постепенно выходит на первый план.

В 20-е годы двадцатого века в советских общественных науках, в том числе и в исторической науке, утвердился так называемый формирующий подход, основанный на принципах исторического материализма. Согласно такому подходу, каждый народ в своей истории проходил и проходит одни и те же этапы социально-экономического развития, которые в народе называются формациями. В ходе многочисленных дебатов была утверждена идея пяти формаций: первобытнообщинный строй, рабовладельческий, феодальный, капиталистический, социалистический. Согласно идеям историков-марксистов того времени, следующая формация по мере развития производительных сил и изменения производственных отношений приходит на смену предыдущей.

В принципе, формирующий подход имеет свои положительные стороны, поскольку он предоставляет исследователю определенную теоретическую поддержку. Но с самого начала достоинства накладывались друг на друга, а недостатки были значительными: специфика развития каждого отдельного народа, каждого отдельного государства, казалось, выпадала из поля зрения, а конкретная история приспосабливалась к абстрактным «общим моделям», которые часто уводили очень далеко от реальной истории.

Уже в конце 20-х - начале 30-х. известный историк, академик Б.Д. Греков, больше других занимавшийся первыми веками Древней Руси, выяснил, что в древнерусском государстве не было рабства и, следовательно, древняя Русь не прошла этап о рабовладельческом строе. Правда, Б. Д. Греков преувеличил время возникновения государства в Древней Руси, отнеся его к периоду, предшествовавшему призванию варягов.

Идею Б. Д. Грекова поддержал Е.А. Косминский, важнейший специалист того времени по западноевропейскому средневековью: он вообще не обнаружил рабовладельческой формации в варварском северном поясе Европы. Поэтому не только в России, но и у других народов Северной Европы рабство, как доминирующий социальный режим, отсутствовало. В целом концепция Б. Д. Грекова была поддержана двумя ведущими историками, чье восхождение пришлось на 30-40-е годы – М. Н. Тихомировым и Б. А. Рыбаковым.

С. В. Юшков указал на некоторые слабые стороны концепции Б. Д. Грекова. Он выступал против неоправданного угнетения начала самого государства у восточных славян, а также против полного исключения института рабства из истории Древней Руси. В то же время С. В. Юшков показал важную специфику социального устройства Древней Руси, которая расширила диапазон различий в социальном стиле России по сравнению с западными и восточными странами.

В 60-е годы в литературе вновь поднимается вопрос о формировании или стиле рабства в Древней Руси. Специалист по античности В. И. Горемыкина обнаружила такое образование в России и Западной Европе. "Рабы" в Древней Руси также уделяли значительное внимание П. А. Пьянкову и А. А. Зимину. Но особенно энергично настаивал на существовании института рабства И. Я.Фроянов, многочисленные работы которого были посвящены этой проблеме.

Концепция П. А. Пьянкова в основном умозрительна: он предположил, что в VI-VII веках там было что-то вроде тренировки рабов. И. Я. Фроянов, в целом соглашаясь с такой трактовкой некоторых византийских источников, просто говорит об институте рабства. Но византийские авторы (в частности, Прокопий Кесарийский) отмечают своеобразие рабства у славян. Военнопленных (а по законам военного времени того времени пленник является рабом) они держат определенный срок, а затем предлагают либо вернуться домой за выкуп, либо остаться в общине на правах равноправного ее члена. Другими словами, рабство славян было очень ограниченным.

У И. Я. Фроянова было много противников. Часто И. Я. Фроянова упрекали в «архаизации» общественных отношений Древней Руси. В выводах его первой книги, посвященной социально-экономическому строю Киевской Руси, сами феоды, вокруг которых шел спор, представлены «каплей в море свободного крестьянского землевладения». Позже сам ученый объяснит, что в этом, по сути, и заключается специфика древнерусского общественного строя, а именно долговременное сохранение общины. Упреки в произвольном толковании статей Русской правды, в частности категорий зависимого населения – смердов, зачов-наджмитов, более обоснованы. По мнению автора, «смерды» – это рабы, посаженные на землю. Но «смерды» - это основное сельское население балтийских славян, обозначение, по сути, идентичное последнему «крестьянин». В частности, этот вопрос хорошо закреплен в работах Б. Рыскина о смердах в регионах немецкой колонизации.

М. Б. Свердлов, который выступил с углубленной монографией по спорным вопросам, был в числе противников И. Я. Фроянова. Одним из спорных вопросов было определение характера семьи у населения Древней Руси: «большая» или «малая». Но здесь необходимо учитывать самый важный факт – в Древней Руси существовали обе семьи. В летописях при описании обычаев племен «большая» семья полян определенно противопоставляется «малой» семье древлян и других восточнославянских племен.

В последних работах И. Я. Фроянов, признавая, в принципе, наличие частного феодализма в Древней Руси, оспаривает концепцию «государственного» феодализма в Древней Руси, ссылаясь прежде всего на работы Л. В. Черепнина и ряда других ученых, которые так или иначе разделяют это мнение. Но уточнение в данном случае необходимо не для того, чтобы различать этот тип феодализма, а для определения природы самого государства, выступающего в этом качестве.

Чтобы решить проблему общественных отношений в Древней Руси, представляется необходимым, во-первых, изменить угол зрения, а во-вторых, значительно расширить круг источников. Эти два фактора могут переосмыслить, казалось бы, хорошо известные проблемы.

В этом отношении концепция «Земли» и «Власти» открывает большие возможности, потому что сотрудничество и противостояние между «Землей» и «Властью» определили всю историю этого периода. Конечно, на общественные отношения в Древней Руси большое влияние оказывал различный этнический состав «Земли» и «Державы» – славянофильства и «рода русского». Очень важно достоверно оценить местоположение и содержание того, что привнесла «русская раса» в отношения с подчиненными славянскими племенами.

Изучение общественных отношений в первой половине IX века обычно изучается на основе материала, предоставленного договорами Руси с греками, заключенными Олегом и Игорем.

Сами трактаты изначально казались независимыми документами, уже включенными позже в анналы. Интересно отметить, что новгородским летописям эти договоры неизвестны, что свидетельствует об их довольно позднем включении в Киевскую летопись Новгородские летописи используют Киевскую летопись до 1115 года, то есть до того времени, когда в Новгороде правил Мстислав, сын Владимира Мономаха. Интерес к русско-византийским отношениям возрос именно во времена правления Владимира Мономаха, когда эти отношения заметно ухудшились. По ряду признаков очевидно, что одно из изданий Начальных летописей было составлено в 20-х годах XII века, когда из архивов удалось извлечь давние русско-византийские трактаты.

Трактаты посвящены важной литературе, и в большинстве случаев мы обычно говорим о «четырех» трактатах. На самом деле из архивов были извлечены два трактата: 911 и 944. Лингвистический анализ трактатов И. И. Срезневского, который до сих пор остается наиболее убедительным, показал разный язык этих трактатов, в том числе, и отличие их языка от языка самого кольцевого текста. Правда, язык договора 944 года ближе к языку летописей, но о подлинности текста договора свидетельствует смешение двух «блюд» («равных другому свеществу»): русского и византийского.

Но «русское право» начала десятого века не сводится к славянскому обычному праву – праву территориальной общины, в котором отчетливо виден приоритет «Земли». Договоры Руси с греками знают зависимую категорию населения среди русских – челядинцев, то есть купленных или плененных рабов. Рабство у русов, по-видимому, отличалось от положения той же категории у славян. У славян раб, невольница, челядин принадлежал ко всей общине. Среди русских челядины были собственностью отдельных личностей. Но в то же время всегда имелись в виду представители социальных верхов, и поэтому неизвестно, каково было устройство обычной кровной общины русов.

Чтобы понять истоки своеобразия «закона российского», необходимо расширить круг привлеченных источников, как восточных, так и западных. Так, восточные источники отмечают, что в случае несогласия спорящих сторон с решением государя-судьи спор русов разрешается поединком («чей меч острее»). В Европе зафиксирован только один институт, который предусматривает разрешение спора путем дуэли: это «Правда англичан и Варинов или Тюринов», утвержденная Карлом Великим на рубеже VIII-IX веков. Такая установка отсутствует в «Русской правде», но на Волго-Балтийском пути она сработала, использовалась в Новгородско-Псковской земле (так называемое «поле» – поединок), а с XV века войдет в практику по всей Северо-восточной Руси (особенно в суд 1497 года). Но восточные авторы знают другую русь и «Закон2 о том, что означает русь в договорах с греками – трудно определить по нескольким иллюстрациям. И тот факт, что «Русская правда», которая четко воспроизводит традиции давнего «русского права», не знает «поля», говорит о том, что не «Россия» ориентировалась на законы англичан и варинов, то есть «варягов». в узком смысле значения этнонима.

Следует отметить, что «Правда англичан и варинов» отказывается от принципа кровной мести, заменяя его выплатой штрафа, размер которого зависит от социального статуса жертвы. При этом решающее преимущество отдается родителям по мужской линии (до пятого колена). В России кровная месть сохранится до одиннадцатого века. Даже после его отмены, например, убийство «Татии» на месте преступления ночью было оправдано (если вор не был предварительно схвачен и связан или если он не был обработан до утра). Другими словами, «Правда англичан и варинов» действовала среди части населения вдоль Волго-Балтийского маршрута (включая некоторых «русов»), но приднестровская Русь придерживалась другого «российского закона».

Как уже упоминалось, в конце десятого века, при Владимире на Руси, тоже существовало своеобразное учреждение – «Земная хартия». Но, по-видимому, эти поселения были своеобразным продолжением политики Ольги, которая стремилась рационализировать отношения между «Властью» и «Землей», которые продолжали жить по ранее сложившимся традициям, разным в разных районах и у разных этносов происхождения.

Выводы исторической литературы о характере общественного строя Древней Руси в основном основаны на материалах «Русской правды». Она известна в нескольких изданиях, два из которых – «краткое» и «длинное». Но первое и второе издания представляют собой своего рода «хранилища» – собрание разнообразных писем и инсталляций. Таким образом, в новгородских летописях (Новгородской первой и Софийской) имеется расхождение. «Грамота» Ярослава Новгородского датируется 1016, 1019 и 1035 годами. М. Н. Тихомиров, который много работал над исходной стороной вопроса, допустил вероятность разных и, соответственно, непохожих изданий.

«Письмо» Ярослава Новгороду лежит в основе «русской правды». В литературе этот документ получил наименование «Древней правды» (первые 17 статей «краткой правды»). М. Н. Тихомиров считал вероятным, что в 1016 году Ярослав передал Новгороду «грамоту», а не «правду» – особую форму суда. Сам М. Н. Тихомиров разделил «Древнюю правду» на две части, соединив собственно «письмо» с первыми десятью статьями.

Причиной, по которой Ярослав выдал новгородцам «грамоту», были определенные исторические события, которые во многом определили само содержание «Древней правды».

Статья 1016 года в первой новгородской летописи, в которую включена «краткая правда», сочинение явно более позднее. И вообще, эта летопись дает мало информации о первых десятилетиях правления Владимира, не упоминает о поражении Ярослава от Мстислава в 1024 году, после чего Ярослав надолго (до смерти Мстислава) останется в Новгороде. И события, которые находятся вне хронологической последовательности, описанной в упомянутой статье, развивались не совсем так, как это представил более поздний летописец.

Около 1014 года произошел острый конфликт между Ярославом и его отцом – Владимиром. Ярослав отказался платить дань Новгороду (в размере двух тысяч гривен) в Киеве. Владимир начал готовиться к новгородскому походу, а Ярослав, готовясь к битве с отцом, нанял варягов и колбягов. В. Н. Татищев, очевидно, прав, принимая «колбягов» за жителей поморского города Колобжег, то есть «Околобережья» – вариант обозначения «поморяне». Наемники начали «совершать насилие над женами». Новгородцы собрались и убили насильников. Ярослав, обманув организаторов восстания в своей резиденции в селе Ракомо, убил новгородцев. И в этот момент он получил известие из Киева, что его отец умер, а Святополк находится в Киеве. Ярослав созвал новгородцев на пир, покаялся «в своем безумии", пообещал заплатить золотом за избитых новгородцев и обратился к собравшимся на пир людям с просьбой помочь в борьбе со Святополком. Новгородцы откликнулись на это обращение (две тысячи гривен отдавать Киеву, конечно, они не захотели). По логике событий, именно в связи с этими событиями, возможно, как раз вечером, князь объявил, что вручает новгородцам «грамоту». В то же время «Древняя правда» предназначалась только для одного города – Новгорода, совершенно не затрагивая сельские округа.

Среди 10 статей, которые М. Н. Тихомиров выделил в качестве специального «диплома», первая статья остается самой спорной. Позже его явно отредактировали, что оказалось повторением выплаты штрафа в 40 гривен, что по сравнению с «отморозками» вообще маловероятно. Вставка представляет собой аннотацию (после «русинов») к «словенину» в новгородском письме (как указал Тихомиров). В своем первоначальном виде статья, судя по всему, не ограничивала право кровной мести со стороны близких родственников, а заменяла его штрафом в 40 гривен, независимо от особых этнических и социальных категорий. А следующие девять статей дают представление об адресате «письма»: это княжеская дружина, наемники и новгородское ополчение. Все они были вооружены мечами, хотя в ссорах и драках могли также использовать шесты, батоги, чаши и рога (драки на вечеринках, по-видимому, при таком пестром составе знати, тоже были обычным явлением).

Варяги и колбяги прямо упоминаются в статьях 9 и 10. В первом случае это оскорбление: «ринет – муж мужа самого себя или себя саму». За это следовало заплатить штраф в размере 3 гривен, причем новгородцы должны были выставить двух свидетелей, а варяг или колбяг должны были принести клятву (у них не могло быть свидетелей). Следующая статья напрямую защищает Новгород: если челядин побежит к Варягу или колбягу и тот не сделает этого в течение трех дней, а пострадавший будет точно знать, куда сбежал челядин (обычно на беглецов «кричали" на переговорах), он имеет право забрать беглеца и получить 3 гривны за обиду.

Следующие семь статей (с 11 по 17) уже имеют более широкий круг получателей. Они защищают права владельцев и, в какой-то степени, представлен сам судебный процесс: так называемое «хранилище», участие 12 свидетелей в оправдании обвиняемого в ограблении (интересно отметить, что число 12 есть в «варяжских законах» и это восходит, по-видимому, к кельтскому счету десятками). Именно это дополнение могло стать «Уставом» в середине 30-х годов, когда Ярослав был окончательно утвержден в Киеве. В то же время к первой статье могло бы быть дополнение, где «словенин» приравнивается в правах к «русинскому». «Русинцами» в то время называли жителей Приднестровья, и их отличали от варягов и словенцев. Сам этноним «варяги" с того времени распространяется на скандинавов, которые появились в окружении Ярослава после его женитьбы на шведской принцессе Ингигерд.

Однако маловероятно, что Ярослав определенно «установил и утвердил» свой «диплом». События 1018 года свидетельствуют об этом. Потерпев тяжелое поражение от Святополка и его союзника, польского короля Болеслава, Ярослав бежал в Новгород всего с четырьмя новгородцами. Ярослав собирался бежать дальше «за море», но новгородцы во главе с посадником Константином Добрыничем не отпустили его. По инициативе новгородцев, по крайней мере их лидеров, Ярослав решил нанять варягов для нового похода на Киев. Причем, очевидно, что князь – только после совета с Новгородцами – приказал собрать с мужа 4 куны, с вождя 10 гривен, с бояр 18 гривен. При этом не уточняется, был ли это только Новгород или сельский округ. Но говорят, что «совокупление – это много». Как видите, сумма денежных выплат в данном случае совершенно иная, чем в «Древней правде". Поэтому нормы «Древней правды» в то время еще не были общепринятыми и обязательными (даже для самого князя).

Именно «Древняя правда» служит основой для поиска аргументов в пользу преобладания на Руси до XI века рабовладельческих и нефеодальных форм хозяйства – в «Древней правде» фигурируют только свободные и челядинцы.

Рабство в «Древней правде» имеет свои исторические истоки. Согласно восточным авторам, русь на Волго-Балтийском пути захватила славян и тех, кто жил на этом пути, и увела их в рабство к болгарам. Но из текстов договоров Руси с греками, а также из текста «Древней правды» следует, что рабство носило бытовой характер, предполагало наличие рабов в узкой прослойке новгородского высшего общества и не распространялось даже на сельский округ Новгородской земли.

Но предположение о том, что «смерды» – это рабы, посаженные на землю, не может быть оправдано. Выше уже отмечалось, что «смерды» – это основное сельское население балтийских славян. Так называлось сельское население Новгорода и Пскова. За свое участие в походе на Киев в 1016 году Ярослав наградил «вождей по 10 гривен, а смердов по гривне, а новгородцев по 10 гривен всех». В этом контексте вожди – это лидеры сельских общин, которые привели с собой смердов. Новгородская летопись V сообщает, что князь Смердам дает две гривны. Это столько, сколько, по данным «Русской правды», стоил «смердий конь».

Продолжением и, позднее, одной из частей «Русской правды» стала так называемая «Правда Ярославичей» – нормы правосудия, принятые при сыновьях Ярослава Владимировича. «Правда Ярославичей», по словам М. Н. Тихомирова, – это статьи 18-26 «краткой правды», а остальное было дополнено позже. Но «Длинная правда», которая относится, в частности, к отмене института кровной мести, также является ее частью. Анализируя нормы «Правды Ярославичей», также необходимо иметь в виду, что эти нормы применялись только к землям, подвластным самим Ярославичам, которые правили в Приднестровье. Земли Севера Руси от этого не страдают, а сам Новгород, судя по событиям XI-XII веков, живет по своим законам.

Появление «Правды Ярославичей» обычно связывают с обострением социальных противоречий в начале 70-х годов XI века (Л.В. Черепнин, М.Н. Тихомиров) – необходимо было ввести более строгие стандарты для защиты социальной верхушки, княжеских и боярских вотчин, а также княжеской и боярской челяди (основателями «Правды» были трое Ярославичей и представители знати). Именно поэтому в «Правде Ярославичей» нормы штрафов удвоены, но эти увеличения (в статьях 18-26) в основном касались княжеской администрации.

Поэтому «Правда Ярославичей» дает материал для обсуждения природы княжеской и боярской вотчины, но «вервь» – сама крестьянская община – остается вне норм «Правды Ярославичей», как противостоящая вотчина и живущая по своим законам, которыми верховная власть обязана считаться и не вмешиваться в это. Поэтому «Правда Ярославичей» предусматривает только отношения внутри феодов и между феодалами.

Главным объектом «Правды Ярославичей» является княжеский удел. В этом случае необходимо совершить экскурс в предыдущие времена. По крайней мере, со времен великого переселения народов существовало право шеф-повара на треть продукции. В «Повести временных лет» это выражено в дани, наложенной Ольгой на древлян: две трети в Киеве и одна треть в Вышгороде. Поэтому уже в середине десятого века на Руси существовали «княжеские» города и села, упоминаемые в летописях как само собой разумеющиеся. Этот факт является достаточным аргументом против концепции "азиатского деспотизма», появившейся некоторое время назад. На самом деле собственность государства и собственность княжеского сословия не смешивались.

Но если в летописях упоминается только это явление, то «Правда Ярославичей» дает нам возможность понять, что конкретно представляло собой княжеское сословие, отличное от государственного. И в этом смысле «Правда Ярославичей», конечно, не новшество, а нахождение существующей ситуации, то есть это обозначение – не начало, а процесс, который продолжается уже давно. И этот факт сам по себе подтверждает мнение Б. Д. Грекова, который искал феодальные отношения в X веке. Уже в то время феодальные отношения явно преобладали над рабовладельческими, что фиксирует «Правда Ярославичей».

Поэтому «Правда Ярославичей», фиксирующая ситуацию третьей четверти XI века, является важным источником в полемике о соотношении рабства и феодальной зависимости в Древней Руси. Именно вокруг его статей разгорелась дискуссия между исследователями о соотношении форм рабской и феодальной эксплуатации. И это, прежде всего, правовое положение обозначенных в «Правде» зависимых категорий населения.

Среди категорий зависимого населения в «Правде Ярославичей» называются «крепостные», «рядовичи» и «покупки». С «рабами» все понятно: это домашние рабы, которые не принимают хотя бы существенного участия в экономической жизни общества. Обращает на себя внимание тот факт, что штраф за голову смерда и раба одинаков: 5 гривен. Для рабыни-няни штраф предполагал 12 гривен (против 5 для смерда и рабыни). Мы иногда видим в этом унижение «смерды», ее раболепно-подневольное состояние. Но правы авторы, которые, напротив, видят в этом возвышение раба, принадлежащего к феоду. А это означает не только унижение «смерда» в социальной структуре киевского общества, но и, опять же, «бытовую» направленность рабства.

Но категории «покупки» (о них много говорит «длинная правда») и «рядович» как раз свидетельствуют о феодальном характере зависимости — «покупка» или «рядович» становятся долгами. Именно в категории «покупки» проявляется один из основных способов установления зависимости: работа на «купу» – за долги (само слово «найм» в данном случае означает процент от долга). И в обоих случаях предполагается потенциально капиталистическая форма зависимости: «Правда» фиксирует возможность работы за денежный или материальный заем. «Покупка» обычно имеет все необходимые средства для управления экономикой и может быть освобождена, если он заплатит работнику. Поэтому формула И. Я. Фроянова – «полуараб» – явно неудачна. Таким образом, в «Правде Ярославичей» явно преобладает феодально-зависимое население.

И, конечно, следует иметь в виду, что в «Правде Ярославичей» предполагались только вотчины князей и верхнего слоя боярства – трех сыновей Ярослава и некоторых их собственных бояр. Но среди сельского населения того времени преобладало – по численности и значению - свободное население общины («верви»), в котором сохранялись традиционные порядки автономии и самораспространения.

Также можно отметить, что выражения о величине штрафов в «Правде Ярославичей» более контрастны, чем в «письме», данном Ярославом новгородцам. В Новгороде стоимость «грамотности» Ярослава Челядина была определена в 12 гривен, а максимальный штраф – в 40 гривен. В Приднестровье, согласно «Правде Ярославичей», слуга, как и смерд, оценивается всего в 5 гривен, в то время как княжеские слуги – в 80 гривен. И дело не только в «развитии» феодальных отношений, но и в специфике разных территорий. «Долгая правда» лишь даст указание на распространение принципов, изложенных в «Правде Ярославичей», на другие территории России, укажет направление естественного развития общественных отношений, но не изменит их сути. И, например, обозначение «покупок» в самых последних списках «Русской правды» «наймит» подчеркнет их реальное положение именно в феодальном смысле «найма" как той или иной платы за кредит.

И еще один важный момент для понимания общественных отношений в Древней Руси IX-XI веков. Мы говорим о социальных конфликтах. В советской историографии 30-50-х годов фактор «классовой борьбы» был явно преувеличен, и поэтому все социальные конфликты считались «антифеодальными». П. Толочко и И.Я. Фроянов с достаточным основанием отмечает, что, во-первых, эти конфликты не всегда носили «классовый» характер и, во-вторых, они не могли быть «антифеодальными», поскольку в то время крестьянские или городские общины, отстаивая свои традиционные права, не покушались на феодальные основы. И борьба вращалась вокруг двух основных вопросов: либо социалисты отстаивали свои права на «стариков», либо они стремились установить наиболее подходящие отношения между «Землей» и «Властью».

В Древней Руси установится так называемая феодальная раздробленность, что естественным образом повлияет на природу самого феодализма. Именно в этот период «государственный» феодализм уступит место «феодальному владению». С одиннадцатого века монастыри и главные храмы станут феодалами (существуют хронологические архивы, относящиеся, по всей вероятности, к XI веку). Но в течение этого периода автономия «Земли» укрепляется, и, следовательно, уровень феодальной эксплуатации будет снижен сопротивлением общины. В то же время институт рабства будет пополняться в основном за счет добровольного перехода свободного населения в рабство, чаще всего в результате многолетнего голода или внешних вторжений, приведших к разрушению традиционной экономики.