Эссе. Dusk till dawnНаправленность Слэш

• Название: Dusk till dawnНаправленность Слэш
• Дата: 13.10.2022
• Размер: 363.23 Kb.
• Имя файла: Dusk till dawn.pdf
• Тип: Документы; #732771
• страница: 3 из 6

ii. abhorred (2)
Чонгук не знает, кто проявляет инициативу первым, но он прекрасно чувствует губы Тэхена на своих, так что остальное не особо важно.
Как и ожидалось, никакой нежности и мягкости. Язык вампира требует большего, доминируя, но Чон даже не возражает, нет; у него вкус Тэхена на губах, и он хочет распробовать его еще раз.
Поэтому он переворачивает их, толкая Тэхена к стене и снова целуя. Ким стонет в его рот и крепко сжимает руками чужую талию. Они целуются одинаково: с такой потребностью и неотложностью, но одновременно лениво, переплетая языки.
— Спальня, — успевает произнести Чонгук, отголосками сознания понимая, что они все еще в столовой. Не похоже, что они останутся неуслышанными, ведь у
Сокджина все еще есть его вампирские чувства, все будет лучше, чем так.
Оба добираются до спальни Тэхена, и это лишь второй раз пребывания Чонгука тут, но сейчас он слишком занят ее хозяином, чтобы думать. Руки Тэхена перемещаются на его шею, кольцуя, когда руки Чона опускаются на его задницу, чувствуя нарастающее возбуждение через ткань.
Маленькие и короткие звуки, что издает Тэ, заставляют Чонгука слабеть в коленях, и он толкает вампира на кровать. Теперь он собирается взять его прямо здесь, где он ждал его последние несколько недель — под собой, проигравшим эту игру, впитывающим наслаждение, что будет дарить ему Чонгук.
Поэтому они и не теряют времени. Чонгук впечатывает его в матрац, исследуя все тело и попутно целуя, пока принимается отстегивать каждую пуговицу на рубашке гибкими пальцами. Как только он справляется с этой непростой задачей, то откидывает ткань в сторону и ломается от желания накрыть оголенную кожу губами. Он не видел такого Тэхена, поэтому позволяет себе всмотреться в эту худощавую фигуру, острые ключицы и мягкость в районе живота и бедер.
Господи, он не может дождаться, когда прикоснется к нему.
Он начинает целовать эту лебединую шею. И черт, смысл был в том, чтобы просто поцеловать, но потом его клыки бесконтрольно проскальзывают в нее.
Недостаточно, чтобы разорвать кожу и выпустить кровь, однако это заставляет
Тэхена ерзать против прикосновения, тело реагирует так остро на вещество в зубах, что Чонгук сходит с ума.
Это наталкивает его на мысль, но сейчас не подходящее время, пока. Прямо сейчас то, чего он действительно хочет, — раздеть Тэхена, что он и делает.
Надеется, что в будущем представятся еще случаи, когда он сможет проводить такое сладостное время с Кимом, медленно избавлять его от одежды, заставлять дрожать, когда ткань проскользит по коже. Но сейчас они оба под контролем своей потребности, своей необходимости, так что Чонгук ставит в приоритет расстегнуть чужие брюки и снять их как можно скорее.
Оставшись в одних боксерах, Тэхен перехватывает его большие пальцы и говорит: — Это тоже.
Чонгук уже планировал избавиться и от них, но сейчас он чувствует желание
26/78

остановить вампира. Совершенно быстро снова приближается и скрепляет тэхеновы запястья над головой, удерживая их только одной рукой. Если Тэхен бы пытался освободиться, Чон уверен, он смог бы, так как Гук не сильнее его. Но что-то в том, как сверкают глаза Тэхена, когда Чонгук смотрит на него, говорит о том, что он не будет — Тэхену нравится это.
— Чонгук…
— Ты не так называешь меня, — прерывает Чон, ожидая услышать возражения.
Когда Тэ не говорит ничего, осматривая его затуманенным взглядом и широкими зрачками, он добавляет: — Ты зовешь меня господин.
И Чонгук к черту не знает, откуда все это взялось. Сколько бы он не думал о желании получить Тэхена, как сейчас, он никогда не продумывал детали — никогда не думал о том, что хочет, чтобы тот называл его так, чтобы придавить его всем телом. Все, что он понимает, — его внезапное желание доминировать над Тэхеном. Тэхеном, что буквально верхушка всей вампирской иерархии, что намного старше, что имеет уважение среди других и который считает Чонгука чем-то на грани игрушки и шутки; Тэхеном, который позволяет пить свою кровь и сейчас лежит под ним. Так что да, он хочет доминировать. Но пиздец, происходящий сейчас, когда он так легко позволяет ему все, когда спокойно принимает на себя роль сабмиссива, несмотря на то, что это прямая противоположность их обычной колкости в любой другой ситуации — и это,
блять, чертовски умопомрачительно.
У него даже нет времени посмеяться над собственными словами, потому что
Тэхен в следующий миг произносит:
— Да, господин.
Ни одни слова не звучали столь сладко для ушей, как эти, чувство победы распускается бутонами в его груди. Он удерживает свою хватку прямо рядом с
Тэхеном, а другую руку приближает к его губам и медленно прижимает к пухлой нижней губе. Глаза Кима пристально смотрят на него, умоляя взглядом сделать
что-то еще, но Чонгук только лишь прижимает палец ко рту. Тем не менее, для него это неприемлемо; Тэхен слегка скребет зубами о чужой палец, но он знает способ лучше, чем просто укусить. Нужно всего-то заставить Чонгука прижать его язык, скручивая его восьмеркой вокруг пальца, а после — жадно утянуть в свой рот.
— Только посмотри на себя, — говорит Чонгук, вытаскивая свой палец, но прежде — вытирая его о нижнюю губу Тэхена, создавая тем самым блестящий полумесяц. — Так хочется чего-то во рту, да?
И если Тэхен в возражение хотел сказать что-то, то это умирает на его губах, когда Чонгук касается своего члена. Он пропускает ладонь внутрь нижнего белья, наслаждаясь ощущениям под кончиками пальцев. Тэхен задыхается, но
Гук ищет нечто большее, большую реакцию; он просовывает руку в боксеры
Тэхена, обхватывая его член и размеренно поглаживая.
Тэхен гортанно стонет, и это все также невероятно глубоко и пошло звучит, что
Чонгук невольно чувствует, как его живот скручивает. Он медленно прикладывает руку, замечает, что его брюки беспорядочно скатываются вниз, а скулы становятся выше.
27/78

— Скажи, чего ты хочешь, — произносит он, когда чувствует, что слишком долго мучил Тэхена. Он знает, что снисходителен, но Тэхен же был таким послушным умничкой и заслуживает награды. Независимо от его просьбы, Чонгук даст ему это.
— Я хочу, чтобы ты меня трахнул, — выдыхает Тэ. — Я не могу… Я не могу ждать, Чон…господин. Я хочу твой член в себе сейчас.
Чонгук не может сдержать свой стон, слова Тэхена вспыхивают у него в разуме определенным фейерверком. Он до сих пор одет, и хотя он носит только тренировочные брюки и тонкую футболку — никто не сказал, что его чувство стиля никогда не сравнится с тэхеновым — ему слишком жарко, слишком тесно сейчас.
— Блять, я тоже этого хочу, — отпуская запястья и убирая руку из чужих боксеров, говорит Чонгук, не пропуская ни один разочарованный вдох в ответ на его действия. — Так сильно.
Он стягивает футболку над головой, Тэхен даже не пытается скрыть тот жадный взгляд, которым он осматривает тело Чонгука. Его тело как у человека уже было достаточно привлекательным, но сейчас оно выглядит даже лучше — мускулы выглядят более подчеркнутыми, четко выраженными. Желание прикоснуться написано на лице Кима, но он до сих пор не сдвинулся с места, руки там, куда
Чонгук положил их не так давно.
Гук не может сказать, что не доволен.
Ему было бы приятно ощутить его руки на своем теле, но сейчас не подходящее время. Вместо этого он быстро отбрасывает остальную одежду на пол и,
наконец, обхватывает свой мучительно напряженный член, позволяя себе сделать несколько ленивых вращений вокруг него.
— Где смазка? — спрашивает он.
— Верхний ящик.
Когда он возвращается, то восседает между ног Тэхена, растирая три капли моросящего масла на ладони. Его пальцы растягивают Тэхена быстро и слегка беспорядочно; смазка везде, на их бедрах, на простынях — абсолютно везде. Он клянется, что вовсе не неряшлив, но сейчас времени на изящество абсолютно не хватает. Сексуальное напряжение росло между ними слишком долго, и сейчас, после месяцев бездействия, он все же сдался.
К тому времени, когда он считает, что вампир готов, у него уже есть три пальца внутри, беспощадно задевающие простату. Тэхен умоляет его вытащить их, и трахнуть уже наконец, и это не то, что Чонгук сможет когда-нибудь забыть — великого, всемогущего Ким Тэхена, умоляющего его трахнуть.
Он ласкает себя, приставляя свое достоинство к дырочке Тэхена, одной рукой удерживая его ногу, а второй — растягивая еще больше. Достаточно подразнив, он не хочет заставлять того снова просить и проскальзывает одним легким из-за смазки толчком.
28/78

— Блять, Боже, — хныкает Тэхен, его руки тянутся к чужим плечам, пока он сам, сжимаясь, поправляет член внутри себя.
Чонгуку не приходится долго ждать, чтобы увидеть, как Тэхен начинает нетерпеливо покачивать бедрами, и это служит ему сигналом к действию. Он бы не прочь сказать, что хотел бы начать с нетерпеливого темпа, но они оба слишком отчаянны с самого начала. Его бедра бьются о бедра Тэхена, создавая при этом громкий звук, отдающийся по всей комнате.
— Хотелось бы, чтобы ты увидел себя, как ты блядски голоден от того, что хочешь почувствовать меня внутри, — шепчет Чон, и Тэхен стонет от его слов, откидывая голову назад. Он словно ломается на кусочки, даже если они только начали, глаза закрываются под давлением желаний, когда в него вдалбливаются. — Тебе хорошо, да? Трахаю тебя, как ты того заслуживаешь?
— Д-да, господин, так хорошо, — бормочет Тэхен, его голос ломается после особо сильного толчка. — Так чертовски—ах, Господи—хорошо.
Это разжигает в Чонгуке огонь, делает его более уверенным и, следовательно, его движения тоже. Он утыкается лицом в шею вампира, и это возвращает его в воспоминания о том, как он целовал сладкую кожу раньше, — его клыки ниже, снова надавливают на нижнюю губу, и так он вновь оставляет целомудренный поцелуй на чужой шее.
Этого не хватает, чтобы перехватить внимание Тэхена, который до сих пор теряется в чувствах о сексе, и не замечает намерения Чона. И поэтому тот становится еще смелее, еще раз прислонившись зубами к тэхеновой шее, надавливая так, чтобы почувствовать, но не так сильно, что могло бы действительно повредить кожу и пролить кровь.
— Что ты собираешься… ох, блять, — шипит он, слова обгоняют мысли, они обгоняют даже самих себя. — Прошу, пожалуйста, Чонгук.
— Пожалуйста, господин, — поправляет Чонгук, грызнув шею передними зубами, заботясь о том, чтобы не дать Киму желаемого, пока он не попросит правильно.
Тэхен, такой послушный и гибкий, говорит: — Прошу, господин, — он глубоко вдыхает, дрожит под телом Чонгука и добавляет: — Умоляю. Выпейте мою кровь.
Рука Чона оборачивается вокруг талии Тэ, заставляя того тихо прошипеть. Затем он кусает его, разрывая кожу со своим излишним фанатизмом, сладостная вампирская кровь разливается у него во рту. Тэхен извивается под ним, размахивая бедрами на встречу Чонгуку и сжимая внутри. Все его слова превращаются в стоны, а его пальцы царапают чужую спину.
— Так больно, что даже приятно, — лепечет Тэхен, его ноги напрягаются вокруг бедер Чонгука, пытаясь впустить его еще глубже. — Черт, я… вы заставляете меня чувствовать себя так хорошо, господин. Сделайте это больно, во всех смыслах.
И действительно, Чон никогда не намеревался делать это больно. У него все еще имеются проблемы с самоконтролем, поэтому он, возможно, слишком сильно схватил Тэхена — ну и конечно укусил. Но Чонгук лучше знает о том, какие комментарии на этот счет должны быть произнесены и сохраняет их на
29/78

будущее. Если Тэхен хочет сделать это больно, то у Гука есть несколько идей.
Но сейчас не время думать о таком — сейчас, когда стоны Тэхена тонут в нем самом, Чонгук удовлетворенно облизывает ранки на шее. Когда он поднимает свой взгляд, то ловит такой же на себе: широкие зрачки, полные темноты с таким желанием, что Чонгук невольно дрожит.
Он не может сдержаться и не наклониться к нему, рот до сих пор в крови, когда он прижимается голодным поцелуем к губам Тэхена. Клыки до сих пор обнажены, и Чонгук не замечает, как тот лижет их. Уверенность в том, что надо прекратить это, пока он окончательно не слетел с катушек и не выпил всю кровь, начинает ударять в голову. Тэхен не может умереть от потери крови, это так, но Чонгук знает, что если выпьет больше, чем должен, Ким ослабнет на несколько недель, а это то, чего они хотели бы в последнюю очередь.
Как ни крути, он все же отрывается от манящих губ и изучает Тэхена. Его вид в полном беспорядке: широкие зрачки, обнаженный живот с еще свежими каплями спермы. В такие моменты Чонгуку действительно хотелось бы, чтобы он увидел самого себя с вспыхнувшим красным на щеках и дорожками пота на лбу — хотя, стоит признать, секс вампиров привносит и другие преимущества.
— Тебе так нравится это, правда? Любишь, когда вампир с низким положением пьет твою кровь и делает из тебя свою шлюху, — прошипел он, ловя стон Тэхена от сказанных слов.
Затем он садится ему на пятки, удерживая и приподнимая бедра Тэхена так, чтобы найти подходящий угол. Тэ вскрикивает от этого внезапного движения, и
Чонгук находит этот микс потрясающе горячим и очаровательным, но время вновь не подходящее.
— Можешь кончить без прикосновений? — с долей любопытства спрашивает
Чон. Если может — это будет пиздецки горячо, честно говоря.
— Я не… Я не думаю, — говорит Тэхен и хнычет, когда тот задевает простату.
— Я…блять… Я никогда не пробовал?
Чонгук буквально сбит с толку. — За пятьсот лет ты ни разу не пробовал?
— язвит он, но Тэхен слишком занят, чтобы обращать внимание на эти поддразнивания. Он знает, что без удерживания бедер Тэхена обеими руками, он не сможет ублажить его должным образом, поэтому произносит:
— Хочешь кончить, ангелочек?
— Очень сильно, — отвечает вампир, но звуки больше похожи на рыдания. — Я могу это сделать, господин?
Невольно, Чонгук засасывает кожу на его бедрах, заставляя Тэхена стонать от ощущений. Черт, этот кинк боли — что-то, что Чонгук очень хочет попробовать.
Но на данный момент у него есть наиболее важные дела.
— Прикоснись к себе, — говорит он. — Кончи для меня.
И с этими словами он возобновляет быстрый темп, когда Тэхен тянется к своему члену и водит по нему быстрыми, неряшливыми движениями. Этот — жесткий
30/78

секс, бешеный и яростный, какой он есть — совершенно нов для Чонгука, который всегда был больше на стороне ванили. Он знает, что может отнести все это к тому, кем он является сейчас, но он очень уверен в том, что это было его частью и до всего. Ему просто нужен был правильный человек, чтобы выплеснуть все, и Тэхен, что ж, оказался более чем правильным, разве нет?
Ритм, которому они следовали, должен был приблизить их к грани совсем скоро.
Первым кончает Тэхен, его рот раскрывается в немом крике в момент, когда тело сотрясается в оргазме, заставляя Чонгука закусить губу до крови. И все это, в сочетании с тем, как стены в комнате будто бы уменьшаются, заставляет
Чонгука кончить следом, разливаясь в Тэхене, готовом задохнуться в этом чувстве.
Хотя они технически и не нуждаются в этом, но Чон дает им обоим время на то, чтобы найти хоть кусочек воздуха, теперь наслаждаясь ощущением мягкой кожи Тэхена под ладонями, это нечто, за что он не успел ухватиться ранее. К несчастью, он не может не сделать что-нибудь странное в последний момент, так что он быстро выходит из Тэ и наблюдает за тем, как его дырочка истекает смесью из лубриканта и спермы.
Тем не менее Тэхен не заостряет на этом внимание, проведя рукой по волосам и встав с кровати. Он идет к шкафу и вытаскивает оттуда шелковый халат, который сразу накидывает на себя. Ткань жемчужно-белая, потрясающе контрастирующая с его кожей медового цвета, несмотря на то, что вампир не видел солнца много лет. Чонгуку слегка интересно, как он выглядел до того, как его обратили — великолепно, это совершенно точно; поцелованная солнцем красота.
Не говоря ни слова, Тэхен подходит к своему балкону и остается стоять там, оставляя Чона одного в спальне. Ему кажется, что стоит уйти прямо сейчас, тем более, они оба не могут выдавить из себя и пяти предложений без споров чаще всего. Так что он хватает свою одежду и одевается. Он вот-вот уйдет, но это было бы слишком грубо, поэтому парень следует за Тэхеном на балкон.
Даже если Тэ должен был услышать его, он ничего не говорит, и они остаются молчать на мгновение, устремив взгляд в небо. Оно отливает светло-голубым на горизонте, и Чонгук понимает, что это означает скорое окончание ночи, так что они должны зайти внутрь.
— Солнце скоро взойдет, — осведомляет он, потому что, честно, ничего больше сказать не может. У него никогда не было партнеров на одну ночь, не говоря о своего рода соседях, по этой причине у него нет протокола для таких случаев.
Тэхен вздыхает. — Сейчас зима, — говорит так тихо, что Чонгук даже теряется.
— И ночи до сих пор такие короткие, правда?
Гук действительно не знает, что сказать в ответ. Он даже не может представить, каково это должно быть для Тэхена. Два месяца назад был последний раз, когда Чонгук мог выйти и увидеть солнце. Для Тэхена это было пятьсот лет назад, но Чонгук не знает, как утешить его. Во-первых, потому что не знает, каково это, и во-вторых, потому что он будет в таком же положении, пока не умрет.
Именно поэтому он совершает самый простой поступок. — Я пойду, — говорит
31/78

он, и Ким кивает, все еще стоя к нему спиной.
Тэхен только что открылся ему, а все, на что Чон был способен — сбежать от этого и сказать, что уходит. И вот тогда он начинает сомневаться во всем, что, как он думал, знал о Тэхене.
Когда он покидает чужую комнату той ночью, он чувствует, будто сейчас они дальше друг от друга, чем когда-либо.
⌘
Чонгук знакомится с Юрой, высшим вампиром в Южной Корее, когда та решает навестить Тэхена. Он слышал о ней и от Тэхена, и от своих родителей, и даже от других охотников. Юра непримирима, у нее несколько веков существования за плечами и никакой пощады к людям и животным, если верить отцу Чона; по словам Тэхена, она та, что тысячелетиями сохраняет звание дурной сучки.
Они с Кимом смотрят на дурацкую карту Таро с изображением ветра, когда
Сокджин входит в комнату, информируя о том, что Юра тут.
— Чего она хочет? — бурчит Джин, но его голос не звучит раздраженно. Тем более, удивленно.
— Не знаю, — озвучивает Тэхен. Если бы Чонгук не знал, что Тэхен обязан был догадаться о том, что она может услышать это, он бы правда поверил ему, так как тот говорит: — Но надеюсь, она пришла с добрыми намерениями.
Они подходят к двери, чтобы встретить гостью, и одного только ее вида в вестибюле хватает, чтобы испугать Чонгука. Даже то, как она стоит в кричащей о силе позе, а у Гука уже не хватает сил отойти от спины Тэхена.
Тэхен, с другой стороны, не чувствует себя неуютно. То, как он говорит с Юрой, пока приветствует и представляет Чонгука, отличается от дружеского тона, который он использует при общении с Сокджином, и от дразнящего, который обычно присущ в общении с Чонгуком. Он говорит с уважением, заключает парень, но не так, будто она вышестоящий начальник, кем она по сути является.
Сокджин приносит им обоим стаканы крови, и на секунду Чонгук думает, что это вино.
— Не хочешь один? — поднимая бровь, спрашивает девушка.
— Он на особенной диете, — быстро пресекает Тэхен, и не трудно догадаться, что он очень старается придумать, в чем же состоит эта особенная диета.
32/78

— Кровь животных? — предполагает она.
— Вампирская кровь, — отвечает на этот раз Чонгук, смотря на отклоняющуюся голову Тэхена, который в последствии одаряет его прожигающим взглядом.
Юра опережает и итог этого комментария, и реакцию вампира на него, улыбнувшись. — Теперь это кажется довольно интересным. Не многим вампирам это дозволено, так что ты должен считать себя счастливчиком.
После этого, формальный тон вновь отбирает власть в разговоре. Чонгук уверен: мотив визита Юры намного более серьезен, чем обычные сплетни, и в этом он убеждается вместе с ее следующими словами.
— Ну, как знаешь, я никогда не навещаю кого-либо без причины, — начинает она, присаживаясь на один из диванов в гостиной. Чонгук не хочет далеко уходить от Тэхена, поэтому садится ближе к нему — ближе, чем когда-либо был, но тот не комментирует и не отталкивает это действие. — Ты знаешь, почему я здесь сегодня, Тэхен?
— Понятия не имею. Что-то необычное?
Юра улыбается. — Да, это так, — произносит она. — Я знаю тебя сотни лет, и с тех пор, как весь твой клан умер. У тебя была лишь одна компания в лице
Сокджина. Но сейчас у нас тут Чонгук, так ведь? А еще Юнги и Намджун, а так же два других вампира, которые регулярно приходят к тебе. И это, мы с тобой оба знаем, очень необычно.
— Мне не разрешено иметь друзей? — склоняя голову на бок, спрашивает Тэхен.
Он звучит так, словно шутит, но Гук слышит нотки раздражения в его словах. Он просто надеется, что Юра недостаточно хорошо знает его, чтобы сказать о том, что может разорвать на куски всех, кто не уважает ее. — Я на два века ото всех изолировался. И ты знала меня до всего произошедшего — я всегда был душой компании, и, кажется, готов стать снова нормальным.
— Это… миленько, — отвечает она, делая глоток крови. Ее нос морщится от отвращения, и это все дает Чонгуку понять, что она привыкла к теплой крови — та, что течет по чьим-то венам, бурлящая от биения сердца. — Итак, ты, в конечном счете, взял охотника на вампиров под свое крыло?
— Знаешь же, что Чанмин не был осторожен в том, что превратил Чон Чонгука в вампира, — спокойно говорит Тэ. — И ты знаешь меня. Я добрая душа и хочу помочь тому, кто в этом нуждается.
Чонгук сдерживает рвущийся наружу смешок, но не собирается позволять вампиру ускользнуть от сказанного.
— Такой добрый, что даже разрешил ему пить свою кровь, — они оба замечают, как улыбка медленно появляется на ее лице. — Сомнительный выбор, учитывая, какой ты, а еще он обратился, как мы, словно это было только вчера… Он красивый, отдаю должное.
Чонгук чувствует себя немного некомфортно: она продолжает говорить о нем, будто бы его тут нет, но он понимает, что спорить с кем-то вроде Юры себе дороже. Он видит наилучший вариант — оставаться тихим, поэтому удивляется,
33/78

когда Тэхен снова начинает говорить.
— Не говори так о нем, — и в этом нет какого-то резкого или грубого тона, однако Чонгук знает, что Тэхен не обязан был это говорить.
Юра приподнимает бровь, и Гук напрягается. Он благодарен Киму за то, что заступился, но в то же время так сильно хочется его ударить из-за того, что подверг себя такому риску — и подождите, он не должен беспокоиться о Тэхене и его благополучии, разве не так? Как бы то ни было, он просто волнуется, потому что, если что-то случится с Тэхеном, он сам неизбежно умрет.
К счастью, она игнорирует сказанное и говорит: — Так ты создаешь свой собственный клан?
— Может быть. Это возможно, да.
Чонгук в курсе, что у Кима никогда не было намерений по созданию клана, но возможность его создания — это выводит его из оцепенения. Как будто жить с вампиром, пить его кровь и трахать его было недостаточно. Как только Юра упоминает формирование клана, Чонгук становится его частью, он ломается. Это тот самый миг, когда он осознает, что никогда не вернет свою прошлую жизнь.
Он внезапно чувствует желание заплакать. Прямо сейчас это жутко смешно — после того, как он пытался выжить эти два месяца, Чонгук разрушается, пытаясь заглушить свои слезы перед чертовой Юрой. Ей не долго пришлось уходить, но он не ухватывается ни за одно слово, что они произносили вместе с
Тэхеном после этого.
Тэхен замечает. Он продолжает бросать на Чонгука быстрые встревоженные взгляды время от времени, вероятно, смущенный его поведением перед начальством. Это было позором не только для Чона, но и для Тэхена, и это главная причина столь пристального внимания. Он делает все возможное, чтобы держать внутренних демонов в узде, впиваясь пальцами в ладони — не для того, чтобы исцелить себя теперь, когда он вампир.
Вдруг Юра и Тэхен останавливаются, и Гук спешит сделать то же самое.
— Сокджин, пожалуйста, проводи Юру к выходу, — лепечет Тэхен, и каждое сказанное им слово предстает музыкой перед Чонгуком. Он может вернуться в свою комнату и оставить все, даже если эти двое с Сокджином услышат.
Так или иначе, у Тэхена другие планы. Когда дверь закрывается после Сокджина и Юры, он хватает Чонгука за руку, поворачивая его к себе лицом. Тэхен, который не выглядит сейчас сумасшедшим, а просто искренним, беспокойно оборачивая свои ладони вокруг чужих, заставляя Чонгука посмотреть на него в ответ.
И предположим, Чонгук узнал его достаточно хорошо, чтобы расшифровать эти несказанные слова. Ты в порядке? — кажется задает вопрос он, и Гук качает головой, слезы проливаются из его глаз.
Тэхен слегка отодвигает его, подставляя руки к его лицу, чтобы нежно стереть слезы большими пальцами. Чонгук безмолвно ожидает этого — звук закрывающейся двери, осведомляющей о том, что теперь он может свободно
34/78

плакать, выплескивать все это из груди. Стены в особняке достаточно толстые, так что никто — вампир или нет — не сможет проследить за тем, что происходит внутри.
И когда это случается, происходит самое неожиданное, Тэхен завлекает его в объятия, руки крепко кольцуют его плечи. Чонгук шокирован оттого, как сам зарывается головой в основание шеи Тэхена, но еще сильнее — оттого, что не может остановить слезы, слетающие на пол. По какой-то причине, то, что Тэхен видит его плачущим, утешает, но заставляет чувствовать себя младенцем. Он рыдает и плачет, яростно вытирая глаза, но Тэхен держит его так крепко, что заставляет Чонгука представить: может быть, это единственная вещь, которая сохраняет его в целостном виде, не дает развалиться на кусочки прямо тут.
Чонгук не хотел, но все заканчивается рассказом Тэхену обо всем, что происходит в его голове, — как он боится забыть теплоту солнца на коже, как он глупо ощущает себя из-за того, что скучает по родителям, даже если они бы убили его, как он боится потерять память о том, что такое быть человеком.
Чонгуку не верится: он наконец-то выпустил всю эту тяжесть из груди на волю, а тем более, рассказал об этом Тэхену, который, к тому же, слушал, а не посмеивался над его хрупкостью.
И есть что-то потрясающе интимное в прикосновении пальцев к коже Чонгука, вновь ловящих слезы, когда вампир снова укладывает его на кровать и позволяет плакать и плакать часами. Парень чувствует себя защищенным, что, скорее всего, не удивительно, ведь Тэхен дал ему дом, шанс продолжать жить; для него вполне естественно чувствовать себя в безопасности.
Из всех тех успокаивающих слов, что Тэхен шепчет ему на ухо этой ночью, сопровождающихся нежными касаниями и мазками его губ по чонгуковской коже, которые он никогда не воображал, есть те, что впечатляют его. Теперь он спокоен, но Тэхен продолжает удерживать его в своих руках, когда говорит: —
Ты не потеряешь свою человечность, Чонгук. То, как ты бываешь упрям, словно ребенок, как позволяешь своим эмоциональным вспышкам большую часть времени управлять тобой — это делает тебя человеком. И я знаю, что издеваюсь из-за этого над тобой, но пока я здесь, я не позволю тебе вырасти из этого.
Пытаясь переварить сказанное им, Чонгук закрывает глаза, но сейчас так много мыслей роем вьются в его голове. Если есть то, в чем он уверен, так это его неспособность больше говорить о том, что он ненавидит Ким Тэхена.
⌘
Сладостное отношение Тэхена к нему вечером, как ожидалось, не длится долго.
Ближе к ночи — Чонгук все не может привыкнуть к тому, что просыпается вечером — у него сегодня тренировка с Чимином и Хосоком и, конечно же, Тэхен приходит понаблюдать.
35/78

— Двигайся так медленно, словно тебя уже убили, когда ступишь за порог того дома, — подчеркивает Ким, опустив соломинку в… свой кровяной коктейль, или что он там пьет. — Позволить тебе за это выпить моей крови? Если пьешь вампирскую, то должен быть быстрее, сильнее и ловче. А сейчас ты только немощный.
Чимин фыркает, а Хосок хихикает в ладонь, пока Чонгук, растерявшись, сжимает кулаки. Он считает смущающим отвечать язвительностью и столь же унизительно Тэхену (читать: как он легко подчиняется Чонгуку), но сейчас у него просто нет энергии на споры. Плюс, вероятнее всего, он проиграет, так зачем вообще париться?
— Свали, Тэхен, — заканчивает он, поворачиваясь спиной, чтобы не видеть его удовлетворенное выражение лица.
— Ох, ну брось, монстрик, — зовет Тэхен сзади. — Не сердись.
Чонгук проглатывает густой ком в горле. Он знает, что лучше всего бы заткнуться, но у него все же есть достоинство. Именно поэтому он рычит в ответ: — Ты пожалеешь об этом.
Тэ смеется, и это выглядит так игриво и весело, что больше не раздражает. Гук поджимает губы в тонкую полоску, ища хоть какое-то прежнее отвращение к вампиру, но он до сих пор находит смех Тэхена досадно невероятно красивым.
Досадно, потому что раздражает то, что кто-то настолько высокомерный и напыщенный вроде него имеет такой пленительный смех.
— Может, ты собираешься заставить меня пожалеть об этом, — усмехается
Тэхен, и не поднимая на него взгляда, Чонгук может увидеть поднятую бровь, приподнятые уголки губ в полуулыбке. Честно говоря, Чонгуку кажется, что он проводит слишком много времени с этим вампиром.
Он как обычно стоит там, где и всегда, наблюдая за проходящей тренировкой.
Несмотря на то, что те слова, что он произнес ранее, были призваны вызвать у него раздражение, Чонгук понимает, что улучшается. Ему просто нужно реагировать быстрее, но как только он окажется там, он будет готов войти в дом. Если говорить правдиво, он не может дождаться, когда это закончится, а его жизнь продолжится — ну, новая жизнь.
Обучение заканчивается, и Чон остается в саду, пока все остальные собираются;
Чимин и Хосок уйдут, Сокджин проводит их до двери, а Тэхен… ну, Бог знает, что он там будет делать.
В эти дни ему много о чем есть подумать, что он собственно и делает, разглядывая ночное небо. Оно достаточно чистое, чтобы он мог увидеть звезды, что никогда не перестанут удивлять. Он не то чтобы видит их впервые или не видел до переезда сюда, но возможность смотреть на ночное небо в жизни не была для него чем-то особенным. Не до сих пор.
Он знает, что у него не так много времени до восхода солнца. Но ему нравится быть здесь, прямо перед утром, когда ночь окутана тишиной — особенно, когда он в одиночестве. Это время ночи ощущается меланхоличным и слегка одиноким, но он догадывается: это нормально. Он занят, поэтому легко забыть,
36/78

что он потерял все — жизнь, которую проживал с момента своего рождения.
Теперь… теперь все другое, он другой. И все, что перед ним, — это года, может быть, века жизни с Тэхеном. Возможно, даже вечность, если у него не будет лучшего плана на будущее.
Он не знает, сколько времени находится тут, но ход его мыслей прерывается, когда кто-то мягко спрашивает: — Чонгук?
Это Сокджин. Чонгук замечает, как тот садится, в нескольких метрах от него самого, и смотрит. Чонгук немного разговаривал с Сокджином, и хотя его шутки чуть ли не граничат с глупостью, чем являются чем-то смешным, он все равно забавный парень.
— Да?
— Уже почти рассвет? Ты должен вернуться внутрь.
Чонгук вздыхает, неохотно вставая. — Да, ты прав, — он растягивает свои руки над головой, когда Джин следует за ним в дом. Как только он ступает на теплый пол, то чувствует давящую тишину — слишком тихо. Никакого напевания песен, громкого посасывания соломенной трубочки, ни танцев, ни скрежета карандаша о скетчбук, ни постукивания пальцами по столу. Ни Тэхена.
— Где Тэхен? — спрашивает с любопытством Чонгук, когда они сворачивают в коридор.
— Он ушел не так давно, — спокойно отвечает Джин. — Он сказал, что не появится дома целый день, но не упоминал, куда уходит.
Чонгук кусает щеку изнутри, и почему-то мысли о Минхо внезапно приходят ему на ум. Что ж, такие же, как и Минхо, Чонгук уверен: были и другие — Тэхен самостоятельная личность, и ему почти шестьсот лет; конечно у него были и другие. Но думать о них, о том, что Тэхен ушел увидеться с ними, провести ночь — хорошо, день — с ними бесит его. Он пытается избавиться от этих мыслей, осознавая, что у него нет права быть раздраженным или даже озабоченным тем, что Тэхен делает со своей сексуальной жизнью, но он все еще не может не чувствовать себя раздраженным.
Голос Сокджина вытаскивает его из ямы размышлений.
— Знаешь, насчет Тэхена… — начинает дворецкий. — Он не такой плохой, как ты думаешь.
Гук глухо выдыхает. — А что, это так очевидно? — спрашивает он. Глубоко внутри, он понимает, что больше не думает о Тэхене, как о ком-то ужасном, но, возможно, он не хочет, чтобы Сокджин знал. И определенно не хочет, чтобы об этом знал Тэхен, это точно.
— Вы двое… враждебны по отношению друг к другу, но я знаю Тэхена достаточно давно, чтобы сказать, что он не имеет это в виду. Ты бы не был тут, если бы он так поступал, он бы нашел другого человека.
Эти слова эхом отдаются у Чонгука в сознании. Он был так уверен в том, что
Тэхен ненавидел его на протяжении всей их сделки, но слов Джина достаточно,
37/78

чтобы посеять сомнения касательно этой идеи. Если он говорит так, у Чона нет причин сомневаться — у Сокджина нет причин, чтобы взбодрить его, и хотя
Чонгук — хороший кандидат и скорее всего выигрышный, он уверен, что является не единственным вариантом у Тэхена.
— Я не ненавижу его, — говорит Гук. — Просто… не выношу его. Так же, как и он меня.
— Т-ты серьезно? — смеется Джин. — Не люблю лезть в чужие жизни, но думаю, если ты дашь ему шанс, то увидишь его настоящего.
— И кем он окажется? — спрашивает Чонгук, цокая языком.
— Скромной и доброй личностью, каковой и является, — заставляя парня усмехнуться, отвечает Сокджин. — Я знаю, что ты видел только его высокомерную и холодную сторону, но это не Тэ. Это лишь пятисотлетний вампир с образом, которого надо придерживаться. Но когда он привыкнет к тебе, ты увидишь, кто он на самом деле, и как он отличается от Тэхена, которого, как ты полагал, знаешь.
Чонгук стоит тихо, думая об этом. Он часто думал о ночи, когда их навестила
Юра, когда он в полной мере осязал двойственность Тэхена — тот был холоден как никогда во время ее визита, но как только увидел слезы Чонгука, стал теплым и заботливым. И тогда Чон подумал, что это соответствует его характеру, однако сейчас он полностью вникает в слова Сокджина. Что, если тогда он видел частичку его реальной личности? Такую, которую Тэхен не смог замаскировать под авторитетную, чтобы подавить других вампиров.
И помнит, как в его груди ощущалась непомерная теплота, даже если он плакал.
Думает о забавном чувстве в животе. Думает о том, как впервые за долгое время вновь чувствует себя человеком. И в тот самый миг он нуждается в этом снова, и он хочет познакомиться с Тэхеном — настоящим Тэхеном.