Навигация по странице: 13 Я «Я
|
Баффет. Элис Шредер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира. Элис Шрёдер Уоррен Баффе Лучший инвестор мира Перевод с английского 2е издание Издательство Манн, Иванов и Фербер Москва, 2013
Весной 1977 года они с Мангером наконец-то смогли купить ежедневную газету, которую искали много лет. Эта покупка, обошедшаяся в 35,5 миллиона долларов, стала самой крупной за всю их карьеру13. Ржавевший и покрытый льдом Буффало был не совсем тем городом, в котором они рассчитывали купить «единственную городскую газету», о которой мечтали. Тем не менее город было достаточно велик для того, чтобы владение газетой показалось им интересным. Жители Буффало уходили на работу на городские фабрики с рассветом и читали газету по вечерам. Buffalo Evening News значительно опережала ближайшего конкурента — газету Courier-Express, страдавшую из-за плохого финансового положения. Баффет разработал серьезную теорию конкуренции в газетной отрасли.
«Кей всегда говорила, что конкуренция позволяет газетам стать лучше и тому подобное. Я же сказал: “Смотри. Экономические законы бизнеса неминуемо приведут к тому, что в городе останется всего одна газета. Я называю этот процесс выживанием того, у кого больше жирка. Может бьггь только один победитель. Второго места не существует, как не бывает серебряных медалей. В конце концов, в этом бизнесе неприменимы обычные законы конкуренции, потому что здесь все работает по- другому ”».
Сотрудникам и издателям Courier-Express тоже в конце концов пришлось понять, что в газетном мире не бывает второго места. В 1920 году в семистах крупнейших городах США было по две основные газеты. К 1977 году их осталось не больше пятидесяти. В течение рабочей недели Evening News продавала в два раза больше экземпляров, чем Courier- Express. Последняя выживала за счет того, что была единственной газетой в городе, выходившей по воскресеньям, и воскресный выпуск обеспечивал ей до 60% доходов.
Владельцы Evening News захотели продать газету Washington Post, однако та отвергла предложение. Кей Грэхем просто не смогла бы переварить еще одну газету, имевшую к тому же сильный профсоюз. Баффет, напротив, совершенно этого не боялся. «Перед покупкой газеты мы сели за стол переговоров с представителями профсоюза, и я сказал им: “Мы можем допускать массу ошибок, но если что-то и убьет газету в городе, где у нее есть серьезный конкурент, так это длительная забастовка. Вы, парни, вполне можете устроить нам такую пакость. И если вы это сделаете, то мы проиграем. Но мы готовы взять на себя этот риск и хотим, чтобы вы об этом знали. У вас на руках козырная карта, но если вы ее разыграете, то проиграете вместе с нами”». Казалось, лидеры профсоюза его услышали.
Теперь в империи Баффета и Мангера имелись активы на сумму в полмиллиарда долларов . Они контролировали свыше половины Berkshire Hathaway и 65% Blue Chip. Этим двум компаниям принадлежали National Indemnity, Rockford Bank, Sees, Wesco, 10% Washington Post, четвертая часть детективного агентства Пинкертона, 15% GEICO, масса других акций — а теперь и ежедневная городская газета, о которой они так долго мечтали .
Мюррей Лайт, управляющий редактор Evening News, быстро обсудил с Баффетом план запуска воскресного издания газеты. Подобный план никогда не был по душе ее бывшей владелице, аристократичной даме Кейт Робинсон Батлер. Миссис Батлер, миниатюрный тиран с пышными белыми волосами, часто рычала на своих сотрудников, стучала кулаком по кожаной поверхности рабочего стола, привезенного из Франции, и совершенно не собиралась меняться с приходом новых времен14. От ее богато украшенного особняка, местной достопримечательности, до офиса газеты было всего несколько кварталов, но она проезжала их на заднем сиденье «роллс-ройса».
Она интересовалась новостями газеты меньше, чем своими поездками в Европу, в ходе которых пыталась найти какого-нибудь принца, достойного руки ее дочери15.
Издатель News Генри Урбан хорошо уживался с миссис Батлер. Огромная часть его работы заключалась в том, чтобы утихомиривать ее, когда она решала разобраться с редакционной политикой. Миссис Батлер не думала о прибыли, не думал о ней и Урбан. «Сложно было найти более приятного человека, чем Генри Урбан. Но даже простая идея об обсуждении более выгодных условий работы с производителями газетной бумаги не приходила ему в голову. «Как только я появился в газете, производители бумаги тут же начали спрашивать: “А любит ли мистер Баффет рыбалку?” Я сказал им: “Знаете, рыбачить у нас любит Чарли, а я покупаю бумагу”». News платила за бумагу на 10% больше по сравнению с канадскими газетами, которые вели свою деятельность буквально через мост, и примерно столько же, сколько издатели во Флориде, Калифорнии и Далласе. Баффет хотел снизить цену на 30 долларов, так как реальные расходы на транспортировку были минимальными. «Мы покупали свыше 40 тысяч тонн в год. То есть снижение цены на 30 долларов принесло бы компании, которая сидела без денег, не менее 1,2 миллиона». Он подверг производителей бумаги своему излюбленному «баффетированию». «Я сказал всем семи компаниям, что у нас с ними заключены контракты на разные периоды и по неправильной цене. Вы работаете по самым низким транспортным тарифам во всей Америке, указал я им, но при этом выставляете нам заоблачные счета. Мы уважаем ваши контрактные права, но если вы не пересмотрите условия, то мы никогда не заключим с вами нового контракта». Он выиграл.
Но даже снижение расходов на транспортировку само по себе не
могло решить проблем Evening News. Газеты Буффало существовали в некоем странном состоянии равновесия. Одна контролировала будни, а другая — выходные4. Баффет и Мангер согласились с Мюрреем Лайтом в том, что единственной возможностью для News развить свои преимущества было бы расширение выпуска на выходные44. «Нам пришлось сделать это, чтобы эффектно конкурировать, — говорит Мангер.
Должна была выиграть лишь одна газета: либо наша, либо другая».
За две недели до того, как Evening News запустила свое воскресное издание, Courier-Express подала иск по обвинению в нарушении антитрестовского законодательства. По данным иска, план News состоял в том, чтобы на протяжении пяти недель раздавать бесплатные экземпляры газеты по воскресеньям, а затем начать их продажу со скидкой, что приравнивалось к созданию незаконной монополии, стремившейся изгнать конкурента из бизнеса16. Юрист Courier-Express Фредерик Фурт основывал стратегию нападения на идеях самого Баффета об отсутствии в газетном бизнесе серебряной медали за второе место. По мнению Фурта, это был пример точки зрения чужаков-монополистов, стремящихся выбить из города весь местный бизнес.
Фурт подготовил целую кипу документов, содержавших предположение о том, что Баффет и Мангер были полностью в курсе того, что жесткая конкуренция нанесет
Courier-Express крайне серьезный удар. Courier-Express развязала полномасштабную PR-войну, начав с описания предыстории, занимавшего первую полосу, и продолжив детальным расследованием на внутренних страницах газеты. История освещалась день за днем на протяжении нескольких недель. Газета изображала себя милым местным Давидом, сражающимся с безжалостным Голиафом, нагрянувшим из-за пределов штата. Эта версия нашла благодатную почву в Буффало, где рабочие места исчезали, как металл под ржавчиной.
Не успел Баффет выбраться из ада, связанного с расследованием в Wesco, как обнаружил себя в гуще новой юридической схватки, требовавшей его присутствия в напряженной и недружелюбной обстановке Буффало.
Газета News начала потихоньку осушать финансовые резервуары Blue Chip. Адвокат Баффетта Чак Рикерсхаузер к тому моменту оставил контору Мангера и Толле-са и возглавил Тихоокеанскую фондовую биржу. Его преемник Рон Олсон прибыл в Буффало в составе команды юристов, набранной Мангером в Лос-Анджелесе, чтобы сражаться против обвинения компании в действиях монополиста-ликвидатора. Олсон
заполнил аффидевит”, свидетельствовавший о любви своего клиента к газетам, — в нем упоминалось и о детских пальцах, перепачканных чернилами, и о роли Баффета в награждении Пулитцеровской премией газеты Sun. А тем временем Courier-Express пыталась собрать данные о каждом из судей, которым могло быть поручено ведение процесса, чтобы «к нему подлизаться»17. В итоге рассмотрение дела было поручено судье, не включенному в их список. Тем не менее удача оказалась на стороне Courier-Express. Баффет всегда гордился своей способностью быстро оценить стоимость компании на основании одного только бухгалтерского баланса. При первом же слушании в суде Буффало Фурт, адвокат Courier- Express, изобразил Баффета как человека, который крайне мало знал о Buffalo Evening News, никогда не посещал ее производственных площадок и даже не удосужился нанять консультантов, чтобы изучить положение дел в газете перед ее покупкой. Фурт обвинил Баффета в том, что тот проводил совещание, на котором обсуждалось, сможет ли News выдавить Courier- Express из бизнеса. Баффет отверг это обвинение. Фурт начал махать в воздухе свежим экземпляром Wall Street Journal, на обложке которого был изображен Баффет. Впервые в жизни популярность Баффета обернулась против него самого18. В журнальной статье Баффет говорил репортеру о том, как ему нравится больше не заниматься управлением деньгами и не прислушиваться к своему эго. Однако на самом деле новый статус заставлял Баффета еще сильнее потакать своему эго. Репортер процитировал слова его друга Сэнди Готтесмана, сказавшего: «Уоррену нравится владеть монополией или газетой, доминирующей на рынке, — для него это все равно что владение единственным мостом через реку. Это дает ему свободу поднимать плату за проезд на сколько заблагорассудится и когда заблагорассудится»19.
Фурт потребовал, чтобы Уоррен сообщил суду, действительно ли он говорил эти слова.
Баффет ответил так: «Не помню, говорил ли я Сэнди именно о мосте, но в любом случае это был бы неплохой бизнес. Я знаю множество честных людей, но иногда случается так, что они приписывают мне слова,
338
которые я не обязательно говорил».
Фурт продолжал давить. Он спросил, согласен ли Баффет с этими словами.
«Я бы не стал спорить с тем, что эти слова отражают мои мысли... Мне бы хотелось иметь такой мост... Наверняка я сказал что-то о том, что в мире с высокой инфляцией хорошо иметь в своем распоряжении мост и возможность взимать плату за проезд, особенно когда это не регулируется законом».
«Почему?» — спросил Фурт.
Баффет посмотрел на судью, которому пытался объяснить основы экономики.
«Потому что вы уже понесли капитальные затраты. Вы построили мост, заплатив за него по старым ценам. В условиях высокой инфляции вам не нужно строить мост раз за разом — вы же строите его всего один раз».
«И вы говорите об отсутствии регулирования, потому что это позволяет вам повть цены?»
«Да, это так»20.
Баффет почувствовал, что попался в сплетенную им самим паутину. На самом деле он с юности мечтал о мосте с платой за проезд, а именно о мосте Douglas Street Bridge через реку Миссури21. В детские годы Баффета Омаха на протяжении почти десяти лет не могла решить вопрос о том, как умерить аппетиты сборщика платы, контролировавшего единственный путь в город из Айовы. Позднее они с Мангером пытались купить детройтскую International Bridge Company, владевшую мостом между
Детройтом и Виндзором, но смогли приобрести лишь 24% акций .
«Это был огромный мост... Площадь его составляла несколько сот квадратных метров, и он приносил кучу денег... Я был крайне разочарован, когда мы не смогли получить над ним контроль. Чарли же убеждал меня, что это было нам лишь на пользу. Что могло бы быть хуже для тебя, говорил он, чем репутация парня, который постоянно поднимает плату за проезд по мосту!»
Это были вполне справедливые слова.
«Я не понравился судье. Даже не знаю почему, но я явно ему не нравился. Ему не нравились и наши адвокаты. Рон Олсон нравится куче людей, но с этим судьей все было не так».
Заключение федерального судьи из Западного округа Нью-Йорка Чарльза Брианта по итогам предварительного слушания, изданное в ноябре
года, гласило, что Evening News имела полное право начать выпуск воскресного издания и этот шаг полностью соответствовал интересам общества. Однако Бриант, очевидно, попал под влияние истории с платным мостом, о которой говорил Фурт, углубился в метафорические размышления и переживания о том, что «читатели и рекламодатели из
Буффало должны понять, что им придется жить с единственной газетой, которая станет для них единственным платным мостом в страну новостей из окружающего мира, не подверженным контролю со стороны регулирующих органов»22. Он посчитал план News достаточно хищническим и требовал, чтобы продвижение, маркетинг или распространение нового воскресного издания происходили с жесткими ограничениями. Судья ограничил право News предлагать газету бесплатно или по сниженной цене, а также не позволил ей выдавать гарантии рекламодателям. Основная проблема для
Баффета состояла в том, что судья потребовал, чтобы читатели, желавшие получать воскресный выпуск, каждую неделю заполняли специальную форму заказа очередного выпуска. Courier-Express разразилась заранее подготовленными материалами, в которых говорилось о победе над чужаком-захватчиком, пытавшимся втоптать в землю местный бизнес. Evening News ничего не могла сказать в ответ.
«Теперь нам предстояло либо победить, либо проиграть. Судья был настроен против нас, и мы были вынуждены действовать со связанными руками и под постоянной угрозой нарушения предписания».
Сотрудники Courier-Express начали пристально отслеживать выполнение распоряжения судьи. Они обнаружили, что время от времени экземпляры Sunday доставлялись людям, не заполнившим надлежащие формы заказа. Судья Бриант продлил срок действия ограничений для News.
Через пять недель все основные рекламодатели перешли к Courier- Express, и объем рекламы в новом воскресном издании News оказался в четыре раза меньше, чем у конкурента23. Если прежде Evening News получала прибыль, пусть и небольшую, то теперь она несла огромные убытки — целых 1,4 миллиона долларов за первый год после покупки газеты Баффетом24. Баффет был шокирован новостями. Никогда еще принадлежавший ему бизнес не приносил таких значительных убытков за столь короткий промежуток.
В один мрачный и дождливый день перед Рождеством 1977 года судья Бриант созвал судебное заседание, на котором должны были быть определены окончательные условия судебного запрета. Баффет провел остаток осени без сна и в глубокой печали. Он пытался осмыслить тот факт, что Сьюзи уехала, но при этом не покинула его насовсем. Он попытался отвлечься от печальных мыслей, которые постоянно перебегали от Кэрол Лумис к Астрид или Кей Грэхем. Он провел массу времени в полетах между Нью-Йорком, Омахой и Вашингтоном. Разумеется, это был не лучший способ отвлечься. Суд объявил перерыв, и он полетел в Эмеральд-Бей для первого семейного сбора в новых условиях. Сьюзи пыталась убедить его, что во многом их жизнь будет идти так же, как прежде. Но как только Баффеты отметили Новый год, Уоррен и Сьюзи вновь разъехались, судья Бриант собрал участников дела, а Олсон с Мангером начали наперебой рассказывать Баффету, вернувшемуся в Омаху, о новых поворотах судебного разбирательства.
Основную часть июля 1978 года Баффет провел с Кэрол и Джорджем Гиллеспи. «Мы играли в бридж с Чарли в нью-йоркской квартире Кей, когда нам привезли решение судьи Брианта. Я сразу же отдал его Чарли, тот прочел его и вздохнул: “Что ж, написано очень красиво”. Я взорвался. Меня ни капли не волновало, насколько красивым языком написано решение, — мне приходилось существовать в условиях всех этих жестких ограничений. Я не имел ни малейшего желания наслаждаться его прозой».
Окончательное решение судьи Брианта, настоящий шедевр судебного беспредела, имевший подзаголовок «Мистер Баффет приходит в Буффало», сохранило в силе все ограничения, ранее наложенные на Evening News. Мангер и Олсон решили подать апелляцию. Показательно, что Баффет не хотел затягивать битву с судьей. Мангер всегда дразнил Баффета тем, что его метод управления заключается лишь в том, чтобы забрать у компании все излишки денег и поднять цены. Если же это не срабатывало, то в арсенале Баффета не было другого оружия. Однако такие методы управления не позволяли решить проблемы Evening News. Баффет был настолько удручен и настолько не хотел продолжать конфронтацию с судьей, что решил просто смириться с потерей 35,5 миллиона. В это время подходило к концу и еще одно, значительно более важное судебное разбирательство. Наконец-то после долгого ожидания SEC одобрила слияние Berkshire и Diversified. Баффет отчаянно хотел избавиться от общения с адвокатами, переносов заседаний, повесток в суд и постоянных сражений. «Я был против подачи апелляции. Все это заняло бы кучу времени. Судья был бы раздражен нашим поведением, а это привело бы к еще большим потерям. Courier продолжала бы свои жестокие атаки, и он продолжал бы продлевать срок наложенных на нас ограничений. Я сказал, что нам не стоит подавать апелляцию, так как в любом случае через шд- полтора с нами будет покончено. Рон и Чарли ответили, что я неправ, и я действительно был неправ».
В конце концов он решил прислушаться к их совету. «Нам пришлось подать апелляцию. Я не собирался подчиняться условиям, которые делали нас неконкурентоспособными. Иными словами, у меня не было иного выхода. Мы не блефовали: это вообще не в моем стиле. В течение жизни у человека складывается определенная репутация — он либо склонен блефовать, либо нет. И я хотел, чтобы все четко понимали: блеф — это не мое».
Buffalo Evening News была самой крупной разовой инвестицией Баффета — в газете было размещено до трети капитала Blue Chip. Она теряла деньги из-за ограничений, наложенных судьей Бриантом. Она была уязвима перед лицом любой забастовки. В ситуации, когда фондовый рынок падал, Баффету нужно было делать деньги для того, чтобы заниматься своим любимым делом — покупать акции по максимально низким ценам. Потенциальная неудача с инвестицией в Buffalo Evening News заставляла его и Мангера рисковать большим, чем 35 миллионами. Для человека, не желавшего тратить на собственный дом 31 500 долларов, потому что эта сумма когда-нибудь могла превратиться в миллион, возможные потери от неудачной инвестиции в газету делали ситуацию куда более угрожающей, чем могло показаться на первый взгляд. Поэтому Баффет решил не только подать апелляцию. Он применил свой любимый «метод Тома Сойера» по отношению к Стэну Липси, размышлявшему над переездом в Сан-Франциско. Баффет предложил Липси попробовать повернуть вспять дела в газете. «Что ты думаешь насчет того, чтобы поработать в Буффало?» — спросил Баффет. «Мое сердце упало, — говорит Липси, — но я никогда не мог отказать Уоррену в просьбе».
Липси поехал в Буффало, чтобы оказать временную помощь. Он прибыл в город, когда в нем разразился самый сильный снегопад за всю историю. Сугробы доходили чуть ли не до крыш домов. Липси остановился в гостинице, порекомендованной Баффетом, и поужинал в его любимом стейк-хаусе. Он был неприятно удивлен и гостиницей, и рестораном. Прибыв на следующее утро в контору Evening News, он сразу же понял, почему Баффет попросил его о помощи. Производство новостей было в порядке, чего нельзя было сказать об общем руководстве газетой. Липси сел за стол секретаря и принялся печатать на пишущей машинке. Подошедший к его столу менеджер спросил: «А что ты пьешь?» Липси в ответ поинтересовался, что тот имеет в виду. «Ты наш новый менеджер, — ответил его собеседник, — так что тебе причитается два ящика выпивки»25.
Липси начал проводить в Буффало по неделе каждый месяц. В одну из недель пребывания в Омахе он присоединился к Уоррену и Астрид, чтобы «измерить градус» нынешней жизни Баффета. Было очевидно, что Уоррен чувствует себя достаточно расслабленным в своих новых отношениях. Он
позволил Астрид пригласить себя на шоу трансвеститов26.
К 1979 году Липси удалось выправить дела с управлением газетой. В то же время юридическая битва с Courier-Express приблизилась к своему победному концу. В апреле 1979 года, примерно через полтора года после предварительного запрета, наложенного судьей Бриантом, в рамках апелляционного суда второй инстанции вердикт был отменен. Суд вынес решение, что вердикт был «наполнен правовыми и фактическими ошибками». Кроме того, «отсутствовали фактические данные о том, что мистер Баффет приобрел News с целью изгнать Courier из бизнеса... Собранные документы говорят лишь о том, что мистер Баффет намеревался наладить дела в News и не проводил бессонные ночи в размышлениях о том, какой эффект это окажет на деятельность конкурирующей газеты Courier... Суду следовало противостоять истцам, пытавшимся использовать антитрестовское законодательство для того, чтобы обезопасить себя от влияния законной конкуренции»27.
Однако отмена вердикта судьи Брианта хоть и была победой, но едва ли не запоздавшей. Courier-Express немедленно подала встречный иск в попытках восстановить судебный запрет. Юристы News с готовностью вытащили из ножен свои мечи, готовясь продолжать нелепую схватку. Однако, невзирая на жесткие управленческие шаги со стороны Липси, битва стоила огромных денег — это были и расходы на юристов, и потерянные вследствие наложенных судьей ограничений рекламные бюджеты почти за два года. Операционные потери до уплаты налогов за 1979 год составили пять миллионов. Ни Баффет, ни Мангер никогда прежде не несли столь значительного урона ни в одном из своих бизнесов. Для того чтобы вернуть деньги, требовались героические усилия.
«Как насчет того, чтобы полностью переехать в Буффало?» — спросил Баффет у Липси. «Мне бы этого совершенно не хотелось», — ответил Липси. Баффет ничего на это не возразил, и Липси продолжил свои постоянные поездки в Буффало.
К середине 1979 года фондовый рынок погрузился в депрессию, и ордера на покупку акций, по словам Баффета, размещались «по чайной ложке»28. Индекс Доу на протяжении десятилетия дергался то в одну, то в другую сторону, фыркал и задыхался, подобно старой машине с пробитым карбюратором. В какой-то момент он вернулся на свой привычный уровень, колебавшийся вокруг отметки 850. Преемник Джеральда Форда в Белом доме Джимми Картер носил свитер, напоминавший облачение проповедника и телевизионного ведущего Фреда Роджерса, и выступал за экономию электроэнергии. Его миролюбие сослужило стране плохую службу. США продемонстрировали неспособность к решительным действиям по отношению к Ирану, где в результате революции под руководством аятоллы Хомейни был смещен шах Реза Пехлеви. В иранском посольстве завершилась эпоха богатых балов и приемов. В результате частичного расплавления ядернош топлива на электростанции «Тримайл-
Айленд» радиоактивные частицы вырвались в атмосферу. Галопирующая инфляция достигла двузначной отметки. На бензоколонках начали образовываться очереди. Журнал Business Week объявил о «смерти рынка акций», создав в обществе настроение, что никто и никогда больше не будет заниматься их покупкой. Страна впала в глубокий пессимизм.
Инвесторы начали вкладываться в золото, бриллианты, платину, произведения искусства, недвижимость, редкие монеты, золотые прииски, животноводство и нефть. Приобрело популярность выражение cash is 1 341 тт ^
trash . Любимым украшением старшеклассниц стали ожерелья,
сделанные из крюгеррандов . Дерзкий новый сотрудник Grinnell по имени Стив Джобс, протеже уважаемого Боба Нойса, пытался обсудить с инвестиционным комитетом идею продажи всех акций и покупки
золота29. Джобс, инженер по образованию, не достигший еще и тридцати лет, был, по всей видимости, толковым парнем. Однако инвестиционный комитет настоял на своем, и Grinnell решила не покупать золото.
Баффет в своей статье в журнале Forbes писал об обратном: по его мнению, наступало отличное время для покупки акций. «Будущее никогда не казалось мне более ясным, — писал он. — Обычно вы платите на фондовом рынке определенную надбавку за консенсус, связанный с уверенностью в будущем. Но на самом деле неуверенность является другом покупателя, ориентированного на извлечение ценности в долгосрочной перспективе»30. Он являл собой настоящего покупателя именно такого типа — но у него не было достаточного количества денег. Периодически с начала десятилетия на Баффета обрушивался денежный дождь — сначала 16 миллионов от распределения активов партнерства, затем еще несколько миллионов от продажи принадлежавшей лично ему компании Data Documents. Но все эти деньги направлялись в Berkshire Hathaway. Баффет же хотел получить деньги для инвестирования. Он платил себе вознаграждение, составлявшее всего 50 ООО долларов в год, а чуть позднее поднял эту сумму до 100 ООО. Он занял кое-какие деньги в банках и вновь принялся инвестировать.
И наконец, Стэн Липси сделал тот шаг, которого Уоррен так долго ждал. Как-то раз в 1980 году Липси объявился дома у Баффета в Омахе, зайдя через постоянно открытую заднюю дверь, и сообщил, что его жена Джинни подала документы на развод и что ее адвокат, по мнению Стэна, собирается устроить ему адскую жизнь. Баффет напомнил Липси о том, чему его учил Том Мерфи: «Ты всегда можешь сказать, чтобы они убирались к черту завтра же». Он пригласил юристов обеих сторон в свой офис и помог им урегулировать спорные вопросы, возникшие между двумя его друзьями, не желавшими более жить друг с другом. Это упражнение он проделывал уже во второй раз. Незадолго до этого Баффет выступил в роли посредника между своим другом Эдом Андерсоном и его женой Ширли Смит Андерсон, также старой подругой Уоррена и Сьюзи, «наставницей по женскому объединению» для Дорис. Он умел решать проблемы своих друзей в сложных ситуациях. Баффет заговорил с Липси о том, что тому пора что-то изменить в своей жизни. Может быть, сейчас действительно самое время, подумал Стэн. В ходе беседы Баффет умело настроил Липси на переезд в Буффало. «Это было типично для Уоррена. Он хотел, чтобы я сам пришел к этому решению путем мучительных размышлений». Но, как и в случае с людьми, желавшими инвестировать деньги в партнерство, это должно было быть решение самого Липси.
Липси поехал в Буффало и остался там. Каждую пятницу после работы он звонил Баффету и делился с ним очередными «ужасными новостями». Но каждый раз, невзирая на то, насколько плохими были новости, Баффет сохранял присутствие духа и не забывал поблагодарить Стэна за звонок. «Его отношение к происходящему меня просто шокировало», — говорит Липси31. К концу 1980 года размер потерь составил уже 10 миллионов. Годовой отчет Blue Chip за 1980 год содержал предупреждения о тяжелом положении в газете. Мангер делал мрачные предсказания о «чехарде благ» для профсоюзов, повторяя то, о чем впервые писал в отчете за 1978 год: «Если Buffalo Evening News остановит работу вследствие затяжной забастовки, то газета будет вынуждена прекратить свою деятельность и самоликвидироваться»32.
В то время пока Мангер писал эти строки и блуждал в юридических лабиринтах, связанных с разбирательством вокруг Buffalo Evening News, состояние его здоровья отнюдь не добавляло оптимизма. На протяжении нескольких лет он стоически терпел развивающуюся у него катаракту до тех пор, пока у него почти не пропало зрение. Операция на левом глазу привела к возникновению крайне редкого осложнения под названием «врастание эпителия». Эпителиальная ткань (возможно, клетки роговицы) попала внутрь глаза и начала расти, подобно раковой опухоли. Давление и разрушение зрительного нерва вызывали ужасную боль33. Мангер, не в силах выносить ее, в конце концов принял решение об удалении глаза и замене искусственным. После операции он, по его собственным словам, «несколько дней чувствовал себя раненым зверем»34. Несмотря на страдания от боли, он находил невыносимым то, что его купают медсестры. Он даже сказал Баффету, что хочет умереть. Боясь аналогичной проблемы и на втором глазу, в результате чего он полностью ослепнет, Мангер решил не проводить на нем операцию. Вместо этого он начал носить очки, стекла которых по толщине напоминали тело медузы.
В период вынужденного отсутствия Мангера профсоюз водителей Buffalo Evening News, осмелевший из-за того, что три года газета под новым руководством испытывает массу сложностей, потребовал оплаты сверхурочных за работу, которая на самом деле не была сделана. Evening News пошла на временную капитуляцию и рассчиталась с ними. Потом профсоюзники захотели, чтобы это условие было включено в постоянный трудовой контракт. Мангер и Баффет ответили, что этому не бывать. В декабре 1980 года после неудачных переговоров, продолжавшихся всю ночь, руководители профсоюзов, посчитавшие, что Баффет не сможет справиться с последствиями забастовки в самый разгар разбирательства с Courier-Express, покинули рабочие места ровно в шесть часов утра. Бок о бок с членами профсоюзов, решившими все-таки выйти на работу, Липси, Генри Урбан и Мюррей Лайт изо всех сил пытались выпустить вечерний номер газеты. Но в самый последний момент печатники тоже отказались работать и отправились по домам, вытащив перед этим уже набранные полосы газеты из печатной машины.
Баффет понял, что его корабль идет ко дну. Многолетний опыт в деле распространения газет подсказывал, что профсоюз водителей (насчитывавший всего 38 человек) обладает куда большими возможностями для закрытия газеты, чем печатники. Печатными работами могли заняться представители других профсоюзов или добровольцы, но без водителей, отвечавших за распространение, газета была мертва. Баффет не мог
воспользоваться услугами людей, не входивших в профсоюз, так как не был спокоен за их безопасность. «Я совершенно не собирался отправлять наших людей темным декабрьским вечером куда-нибудь в городские трущобы, где они могли бы получить по голове железякой. Сам я сидел в теплом кабинете в Омахе, но не хотел принимать решение, которое ставило бы под угрозу жизни большого количества людей».
Газета Evening News закрылась.
Баффет сообщил профсоюзам, что у газеты «ограниченный объем «крови». Если кровотечение будет слишком обильным, то она не выживет... Мы собираемся вновь открыть газету не раньше, чем появятся разумные основания считать, что она сможет нормально работать и дальше»35. Точка кипения была уже совсем близко36.
На сей раз профсоюзы взялись за ум. Уже через 48 часов Evening News вновь появилась на улицах города. К тому времени News, несмотря на проблемы с воскресным выпуском, смогла отвоевать немного территории у Courier-Express и понемногу начала восхождение к лидерству, прочно удерживая свои позиции основной газеты, выходившей в будни37. К концу 1981 года Липси и Баффет смогли сократить потери до 1,5 миллиона в год, что было в два раза меньше величины убытков Courier-Express38. Победа в войне была налицо, но далась немалой кровью. Хотя Courier-Express не оставляла попыток восстановить ограничения, наложенные судьей Бриантом, ее владельцы видели, как другой судья — Рынок — уже вручал золотую медаль Buffalo Evening News. Владельцы Courier-Express попытались продать ее газетному магнату Руперту Мердоку, однако профсоюзы не согласились с предложением Мердока, согласно которому они лишились бы своей важной роли в переговорном процессе. Это была последняя карта на руках Courier-Express, и газета выложила ее на стол в сентябре 1982 года. Следующим шагом могла бы быть только капитуляция.
После этого Buffalo Evening News немедленно организовала выпуск утреннего издания и переименовалась в Buffalo News. Получив на руки козыри, Баффет с Манге-ром отправились на собрание сотрудников в гостиницу Statler Hilton в центре города. Кто-то заикнулся насчет новой схемы распределения прибыли. На это Баффет ответил: «Люди, сидящие на третьем этаже (он имел в виду журналистов), не могут ничего сделать для того, чтобы повлиять на нашу прибыль». Капитал принял на себя риски и заслуженно пожинал теперь плоды победы. Баффет и Мангер поставили на кон 35 миллионов долларов, судьба которых зависела только от правильности их решений. Они могли потерять все до последнего цента. Поэтому им ушла и вся прибыль. Сотрудники получали зарплату — ни больше ни меньше. Сделка есть сделка. Однако многие сотрудники были шокированы отсутствием у Баффета расположенности к ним после всего совместно пережитого.
Выходя с заседания, Баффет и Мангер прошли мимо издателя Генри Урбана, ждавшего, по словам Рона Олсона, «хотя бы малейшего знака одобрения». Мангер был известен тем, что мог садиться в такси, будто бы не замечая, что кто-то с ним разговаривает. Ему было свойственно исчезать за дверью сразу же после того, как он доводил до сведения других людей то, что считал нужным, не удосуживаясь услышать их ответ. Урбан, не знавший этого, так и остался стоять с открытым от удивления ртом. Баффет вышел вслед за Мангером, не глядя никому в глаза. Ни тот, ни другой даже не поблагодарили собравшихся. Олсон, оставшийся в комнате, обошел всех и пожал им руки, пытаясь сгладить неловкую ситуацию39.
Уже через год благодаря росту тиража и притоку рекламодателей News заработала 19 миллионов долларов прибыли до налогообложения, что значительно перекрывало потери предшествовавших лет. Половина этой суммы пошла прямиком в карман Баффета. Как только напряжение спало, уменьшилась и степень его внимания к газете. И хотя он продолжал вспоминать о Buffalo News в своем ежегодном отчете, его интерес переключился на совершенно другой объект.
Глава 43. Фараон
Омаха • 1980-1986 годы
Пять сотен благодарных богачей, облаченных в смокинги и бальные платья, двигались по красному ковру шикарного нью-йоркского Metropolitan Club, где отмечалось 50-летие Баффета. Акции Berkshire Hathaway стоили по 375 долларов, и чистый объем состояния Баффетов более чем удвоился за последние полтора года, так что они могли
арендовать эту площадку без проблем . Между членами Buffet Group мелькали полузнаменитости типа дочери актера Гэри Купера. Сьюзи заказала торт в форме упаковки из шести банок столь любимой Уорреном пепси-колы. Он попросил своего старого друга и товарища по бизнесу с игровыми автоматами Дона Дэнли принести на праздник балансовую ведомость Wilson’s Coin-Operated Machine Company1. Баффет начал собирать различные материалы, связанные с первыми попытками ведения бизнеса, — своего рода тотемы. Он показывал их окружающим с легким оттенком благоговения, так как они казались ему вещественными подтверждениями собственной состоятельности, абсолютно убедительными артефактами.
Сьюзи привезла из Сан-Франциско свой ансамбль и спела для Уоррена песню «Пора двигать в Буффало» с новыми словами:
Warren got fed up with candy With stamps he wasn’t handy...
Куплет за куплетом в песне рассказывалось о том, как Уоррен собирал свое состояние и ехал в Буффало, чтобы купить несколько недооцененных акций.
Семья и друзья Баффета начали перечислять вслух — в его присутствии — список компаний и инвестиций, которые он коллекционировал, как бусины на четках. Сам Уоррен, брови которого выбивались над оправой очков, как побеги плюща, выглядел теперь значительно менее неловким в костюме с черным галстуком. Созданная им когда-то компания Berkshire Hathaway вела охоту за «новыми бусинами» для его «четок» с точностью хорошего часового механизма. Жажда новых объектов покупки приобрела у Баффета совершенно иные масштабы. Он наконец перестал собирать «сигарные окурки» и освободился от массы судебных разбирательств, преследовавших его несколько десятилетий. Великая машина сложных процентов работала на него, как верный слуга, со все возрастающей скоростью и привлекала все больше внимания широкой публики.
Его метод был тот же, что и раньше: оценка внутренней стоимости инвестиций, точный расчет гандикапа и риска, покупка на основании запаса прочности, концентрация, нахождение внутри круга компетенции... а затем он просто позволял компании работать, а сложным процентам — делать свое дело. Эти простые идеи были понятны всем, но далеко не все могли им следовать. И хотя, глядя на Баффета, можно было подумать, что этот процесс не заставляет его тратить силы, на самом деле присущая ему техника и дисциплинированность требовали огромной работы как от него самого, так и от его сотрудников. По мере разрастания его деловой
империи от края и до края, от берегов озера Эри“ до пригородов Лос- Анджелеса в ее центре оставалась Kiewit Plaza — тихий, но постоянно занятый делами храм коммерции, заставленный старой потертой мебелью с металлическими каркасами и линолеумом на полу. Каждая новая инвестиция означала дополнительную работу, однако число сотрудников компании менялось крайне редко. Как и прежде, Баффет оставался за закрытыми дверями под защитой Глэдис. Разбогатевший Билл Скотт теперь работал только часть времени, а остальное уделял своему музыкальному ансамблю. В офис пришел новый менеджер Майк Голдберг. Верн Маккензи по-прежнему управлял финансами. Сотрудники нечасто покидали свои уютные кабинеты — разве что на время достаточно редких общих собраний, происходивших в переговорной комнате, которая была
способна вместить лишь четырех человек. Никто не толпился и не болтал около кулера с питьевой водой. В ответ на вопрос, стало ли легче работать после завершения эпопеи с Buffalo Evening News, Маккензи ответил: «Легкого времени у нас не было никогда»2. Сотрудники, пытавшиеся проверить на практике действие закона термодинамики Рикерсхаузера, обнаруживали, что действительно общение с «солнцем» было приятным, а само оно — достаточно теплым. Однако Баффет был настолько сконцентрирован на работе, а его мозг работал настолько быстро, что продолжительное общение с ним приводило, фигурально говоря, к ожогам. «Мой мозг изнемогал», — говорил один друг Баффета. «Мне нужно было восстанавливаться после встреч с ним», — признавался другой. А один из бывших сотрудников Баффета выразился так: «Казалось, что мне долбят по голове весь день».
Баффет обладал энергией и энтузиазмом неутомимого подростка. Казалось, что он помнит каждый факт и цифру, услышанные или увиденные когда-либо ранее. Он побуждал людей добровольно вызываться на тяжелую работу, затем рассчитывал на то, что они смогут сотворить чудо. Будучи достаточно терпимым к причудам и недостаткам других, он совершенно не выносил причуд и недостатков, стоивших ему денег. Он настолько сильно стремился к результату, настолько доверял профессионализму других людей и настолько слабо представлял себе различие между своим и их уровнем понимания, что в итоге хронически недооценивал уровень чужой нагрузки. Баффет, «солнце», вокруг которого вращались все остальные, сам по себе был невосприимчив к действию закона термодинамики Рикерсхаузера.
«Мне часто жалуются, что я слишком сильно давлю. |
|
|
Скачать 6.81 Mb.