Баффет. Элис Шредер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира. Элис Шрёдер Уоррен Баффе Лучший инвестор мира Перевод с английского 2е издание Издательство Манн, Иванов и Фербер Москва, 2013
 Скачать 6.81 Mb.
|
|
Я был бы счастлив прицепиться к нему покрепче. Для меня открытие Аджита было куда важнее, чем открытие электричества. Это было чем-то великим по сравнению с любыми решениями, которые мы когда-либо принимали в Berkshire». Баффет утверждал, что «ничего не добавлял» к качеству принимавшихся Аджитом решений. Но Уоррен далеко не был пассивным слушателем в телефонных разговорах между ними. Если ему и нравилось что-то в Berkshire Hathaway, то это была работа Джейна. Он любил, когда в сделках возникал элемент гандикапа. Ему нравились сложные переговоры, в которых огромную роль начинал играть темперамент, а огромные суммы денег выигрывались или проигрывались исключительно с помощью интеллекта и воли. Этот совершенно рациональный бизнес, в котором психология обеспечивала преимущество правильному типу личности, позволил использовать в полную силу все навыки Баффета. Хорошо освоивший навыки баффе-тирования Аджит был настолько близок к старому доброму «внебиржевому» рынку, насколько только можно себе представить в наши дни, и он обожал это делать. Баффет «приклеился» к Аджиту, хаос рассеялся, и работа Голдберга была завершена. Он переключился на другое занятие — управление дочерним бизнесом Berkshire в области кредитования и недвижимости. По всей видимости, Аджит не нуждался в продолжительном сне. Просыпаясь в пять или шесть часов утра, он спрашивал себя: «Кто сейчас не спит? Кому можно позвонить?» Вскоре его коллеги уже привыкли к длительным предрассветным разговорам с ним по вопросам перестрахования — не только по будням, но и по субботам и воскресеньям. Ежедневно в десять часов вечера Аджит созванивался с Баффетом, причем этот ритуал соблюдался вне зависимости от того, в какой временной зоне находился Аджит, постоянно путешествуя по всему миру Он появился в компании в самое правильное время. Цены на страховые услуги достигли своего пика. Он разместил рекламу в журнале Business Insurance: «Мы хотим большего — мы ищем сделки, страховая премия по которым превышает один миллион долларов». В этой рекламе совмещались склонность к зрелищным шагам и остроте мышления — типичные «признаки» Баффета. «У нас не было ни репутации, ни дистрибуционной системы», — вспоминает Баффет. Однако после публикации этого объявления к ним начало приходить все больше клиентов, и Аджит не занимался ничем, кроме как сделками, сделками, 13265 сделками1-3. Глава 46. Рубикон Омаха • 1982-1987годы 1980-е годы были годами сделок — чаще всего финансировавшихся не собственными средствами, а займами. Индекс Доу-Джонса не сдвигался с места в течение семнадцати лет”. Инфляция уничтожала корпоративные прибыли, тем не менее компании не урезали фондов заработной платы, в результате чего каждый «белый воротничок» (в отличие от остальных) мог комфортабельно почивать на мягкой «подушке», набитой хрустящими купюрами. Руководители компаний развлекались, посещая курсы по обучению гольфу и выезжая на охоту. Значительная часть прибыли корпораций выводилась за счет сомнительных операций, за которыми не могла уследить неповоротливая бюрократия1. К началу 1980-х годов акции продавались по бросовым ценам, почти как костюмы из полиэстера. После того как Федеральную резервную систему возглавил Пол Волкер, процентная ставка, не так давно находившаяся на уровне астрономических 15 процентов, начала снижаться по мере того, как властям удалось поставить инфляцию под контроль. Проницательные финансисты заметили, что американский бизнес находится в начальной стадии потенциального пузыря. Благодаря низкой стоимости привлечения заемного капитала возможные покупатели могли использовать активы покупаемой компании в качестве обеспечения при получении кредитов для покупки самой этой компании — чем-то это напоминало стопроцентную ипотеку при покупке дома. Покупателям не нужно было вкладывать свои деньги. Стоимость покупки крупной компании была не выше, чем расходы по установке киоска по продаже прохладительных напитков” ”. Масса финансистов вернулась на Уолл-стрит с намерением забить нескольких откормленных агнцев с помощью острого ножа заемных средств. Начался бум слияний. «Мы берем доходы или прочую ценность, которая должна была бы отойти акционерам, и используем эти средства в интересах компаний, — говорил об этой ситуации Джером Кольберг, один из первых финансистов, занявшихся массовой скупкой контрольных пакетов акций. — Корпоративная Америка несет основную ответственность за сложившуюся ситуацию. Можно задаться вопросом: почему они сами не сделали того, что делаем мы?»2 В 1984 году напряжение еще возросло после того, как рынок обратил внимание на так называемые «мусорные облигации». К этим ценным бумагам (имевшим и другое, более вежливое название «падшие ангелы») относились облигации компаний типа Penn Central Railroad, пытавшихся выбраться из состояния банкротства или балансирующих на грани краха”. В обычных условиях компании крайне редко занимались выпуском мусорных облигаций с высокими купонными выплатами — подобные действия, как правило, ассоциировались с высоким кредитным риском. Выпуск мусорных облигаций часто считался отчаянным или по крайней мере «туманным» шагом. В прежние времена люди, работавшие на Уолл-стрит с мусорными облигациями, считались кем-то вроде торговцев наркотиками или старьевщиков. Лишь немногие банкиры соглашались работать с подавленными руководителями компаний, желавших выпустить мусорные облигации, или специалистами по «проблемным долгам» и проводившими дни напролет за изучением отчетности, в спорах с юристами, занимающимися вопросами банкротства, взбешенными инвесторами или отчаявшимися менеджерами. Все изменилось после того, как Майкл Милкен, главный «старьевщик» динамично развивавшегося инвестиционного банка Drexel Burnham Lambert, стал самым влиятельным человеком на Уолл-стрит с помощью одного простого факта. Если инвестиции в отдельно взятых «падших ангелов» могли считаться рискованным предприятием, то покупка пучка облигаций таковым не являлась, так как в среднем более высокая норма прибыли вполне компенсировала возможные риски. Иными словами, набор мусорных облигаций в совокупности обладал запасом прочности — так же, как и «сигарные окурки». Достаточно быстро финансовые менеджеры перестали думать о том, что играют в рулетку с деньгами своих клиентов, и начали активно включать мусорные облигации с высокими купонными выплатами в их портфели. Достаточно быстро выпуск мусорных облигаций превратился в уважаемое дело. Захват сильных компаний теперь мог осуществляться с помощью выпуска мусорных облигаций, в результате чего прежде нормальные балансовые отчеты становились похожими на швейцарский сыр, испещренный дырками долговых обязательств. Корпоративные рейдеры, вооруженные мусорными облигациями, осуществляли недружественные поглощения, цель которых заключалась в том, чтобы обобрать компанию до нитки. Их потенциальные жертвы обычно бросались к любому более или менее дружелюбному покупателю. Это позволяло заработать настолько ошеломляющие деньги, что банки перестали ждать, когда к ним обратятся клиенты, а сами вышли на охоту. Их аналитики прилежно изучали компании из рейтинга S&P 1000, примерно так же, как в свое время Баффет штудировал страницы Moody’s Manual в поисках «сигарных окурков». Оргия поглощений приковала к себе внимание общественности. Ежедневные газеты были переполнены рассказами о столкновениях эго финансовых титанов. Майкл Милкен ежегодно проводил конференцию по вопросам работы с мусорными облигациями под названием «Бал хищников»3, которая и дала название всей этой эпохе. Баффет презирал подобные сделки, с помощью которых богатство отнималось у акционеров и передавалось менеджерам компаний и корпоративным рейдерам, которым с большой охотой и за небольшую плату помогала масса банкиров, брокеров и адвокатов”. «Мы не занимаемся недружественными поглощениями», — говорил он. Сделки 1980-х годов отталкивали его прежде всего из-за того, что были связаны со значительными долгами. Люди, воспитанные в годы депрессии, с предубеждением относились к чужим деньгам, прибегая к займам лишь при самом плохом сценарии развития событий. Однако в 1980-х годах финансирование с помощью долга превратилось в своего рода рычаг, то есть способ резкого повышения прибыли за счет чужих денег. Этот рычаг появился примерно в то же время, когда США начали страдать от значительного дефицита бюджета, вызванного «рейганомикой» — идеей о том, что снижение налоговых ставок позволит экономике раскачаться, а следовательно, в итоге приведет к росту налоговых поступлений. Между экономистами разгорелись яростные споры о том, способно ли снижение налоговой ставки окупить себя, и если да, то насколько. Экономика начала перегреваться из-за роста потребительских расходов, финансировавшегося за счет роста долгов. Простые американцы начали привыкать к тому, что могут позволить себе купить с помощью кредитных карт все что угодно. В итоге у них образовывалась огромная задолженность, выплатить которую они не смогли бы и за всю жизнь. Присущая эпохе депрессии бережливость сменилась новой культурой — «покупай сейчас и плати потом». Баффет же продолжал расплачиваться реальными деньгами, а в сделках по приобретению компаний играл свою прежнюю роль благородного белого рыцаря. Одним февральским утром 1985 года (Баффет находился в Вашингтоне) ему позвонил Том Мерфи и сообщил, что только что купил телевизионную сеть ABC. «Приезжай и посмотри, каким образом я буду за нее платить», — сказал Мерфи4. ABC был настоящим полем боя между корпоративными рейдерами. Компания отчаянно хотела, чтобы Мерфи спас ее путем дружественного поглощения. Так оно и произошло". «Подумай о том, как это изменит твою жизнь», — сказал Баффет. Мерфи был набожным католиком, который никогда не тратил деньги на пустяки — теперь же перед ним открывался почти Голливуд. Баффет наверняка думал об определенной несовместимости между скромным и непубличным Мерфи и сверкающим телевизионным миром5, однако следующий шаг самого Баффета показал, что он и сам был не против подобных изменений. По крайней мере так могло показаться, когда он порекомендовал Мерфи пригласить в Cap Cities/ABC «инвестора- шриллу», способного защитить компанию в случае, если корпоративные рейдеры не прекратят свои набеги. Никого не удивило, что Мерфи предложил в качестве подобного инвестора самого Баффета. Последний без промедления согласился потратить 517 миллионов долларов из средств Berkshire на покупку 15 процентов Cap Cities6. Спасая Cap Cities, Баффет стал участником одной из самых значительных сделок в медиаиндустрии за всю ее историю. Доля Berkshire в этой компании в шесть раз превышала объем бизнеса Nebraska Furniture Mart. Общая сумма, которую они с Мерфи заплатили за ABC, составила 3,5 миллиарда долларов7 — вполне неплохо для компании, боровшейся за свое существование и скатившейся в рейтингах на третье место. «Бизнес телевизионных сетей — это вам не какое-нибудь чудо», — позднее говорил Баффет8. При этом он уже наблюдал за развитием телевидения с самых первых” его дней и отлично представлял себе и потенциал этого бизнеса, и его способности по формированию общественного мнения. В совокупности активы компании были достаточно впечатляющими: ABC и Cap Cities владели сотней печатных изданий, двадцатью четырьмя радиостанциями, двенадцатью крупными телевизионными каналами и более чем пятьюдесятью каналами кабельного телевидения9. Баффет настолько сильно хотел приобрести Cap Cities/ABC, что ради нее готов был покинуть правление Washington Post — этого требовали указания FCC, так как одновременный контроль обоих активов мог привести к конфликту интересов компаний на телевизионном рынке4. При этом он подразумевал, что и Кей, и Дон Грэхем всегда могли обратиться к нему за советом. Тем вечером он лег в постель абсолютно счастливым человеком. год обещал быть крайне интересным. На той же неделе, когда инвестиция, ранее произведенная Баффетом, принесла ему 332 миллиона долларов всего от одной компании — General Foods, купленной Philip Morris, — журнал Forbes рассчитал размер его состояния и включил его в список 400 богатейших людей Америки. Для вхождения в этот список тогда было достаточно иметь состояние в 150 миллионов долларов. Однако 55-летний Баффет уже был миллиардером. Людей такого достатка в стране, по версии Forbes, было всего 14. Его любимая детская книга теперь могла получить новое название — «Тысяча способов заработать миллион долларов». Никогда, даже в самых смелых детских мечтах, он не мог себе представить, что ручеек монет из автоматов для взвешивания или других его предприятий когда-нибудь превратится в такой поток. Акции Berkshire Hathaway, изначально купленные им по 7,5 доллара, теперь торговались по 2000. Однако Баффет отказался от «сплита»44 по акциям, считая, что в данном случае вырастет не только количество акций, но и вознаграждение брокеров, что казалось ему бессмысленным. С одной стороны, это было вполне справедливо. С другой же, подобная политика привела к тому, что Berkshire стала большим, чем партнерство или даже клуб. А высокая цена акций привлекала к Berkshire куда больше внимания, чем любые связанные с ней события. С ростом цены акций Berkshire росла и слава Баффета. Теперь, где бы он ни появлялся, внимание других инвесторов было приковано к нему. Покупка ABC от имени Cap Cities действительно изменила его жизнь, добавив немного голливудского шика к «толчее слонов» на приемах у Кей Грэхем. Встретившая Баффета на обеде у Мерфи импресарио «мыльных опер» Агнес Никсон пригласила его поучаствовать в шоу под названием Loving. Многие CEO бежали бы от такого предложения как от чумы, боясь столь недостойного их статуса занятия, однако Баффету настолько понравилось участие в шоу, пусть и минутное, что он демонстрировал всем и каждому чек, полученный им за дебют в шоу-бизнесе. Это вполне соответствовало его натуре — Баффет обожал устраивать вечеринки с переодеваниями (можно было ожидать, что в один прекрасный день он — появится на вечеринке одетым в костюм Элвиса Пресли). При этом тот же самый Баффет с удовольствием облачался в смокинг и отправлялся вместе со Сьюзи-младшей на официальный ужин к президенту Рейгану в Белый дом, где их соседями по столу были актер Сильвестр Сталлоне и модельер Донна Каран. Прилетев на вручение наград Киноакадемии вместе с Астрид — которая, против своего обыкновения, решила появиться на публике и гордо облачилась в платье из секонд-хенда, — он поужинал вместе с Долли Партон . Однако Баффету, который нашел Партон симпатичной и привлекательной, не удалось произвести на нее такого же впечатления, как на большинство других женщин. На вечеринках Кей, когда она сажала его между двумя самыми высокопоставленными или интересными женщинами, Уоррен обычно достигал большего успеха. Тем не менее он так и не привык заниматься светской болтовней. Для званых обедов ему приходилось каждый раз собираться с силами, а потом преодолевать усталость и утомление. «Вы сидите рядом с двумя людьми, которых никогда раньше не видели и которых, скорее всего, никогда не увидите в будущем. Такое соседство всегда напрягает. Приглашая на свои вечеринки Бейб Пейли , Мареллу Аньелли или принцессу Диану, Кей всегда пыталась найти в них что-то, чего не хватало ей самой. Я же совершенно не представлял, о чем могу с ними разговаривать. Разговаривать с принцессой Дианой мне было куда сложнее, чем с Долли Партон. Что можно спросить у принцессы? Как дела 373 374 375 у Чака ? Что нового в замке?». Тем не менее к 1987 году статус миллиардера вызывал у окружающих немалое уважение. Баффет превратился в некое подобие слона, которому уже не нужно было ждать приглашения от Грэхем для того, чтобы потолкаться с подобными себе. А Грэхем перестала нуждаться в его регулярном эскорте, и их взаимное наваждение постепенно стало остывать. Ее влечение к властным мужчинам заставило возобновить долгосрочную дружбу с недавно овдовевшим, сухим, энциклопедически образованным истинным денди Робертом Макнамарой, бывшим министром обороны в администрации Кеннеди и Джонсона. Макнамара являлся одним из архитекторов стратегии «войны на истощение». Многие люди считали войну во Вьетнаме его детищем: именно он в свое время приказал изучить вопрос вовлечения правительства США в события в Юго-Восточной Азии. При его участии, в частности, было создано то самое досье Пентагона, которые позволило Грэхем и ее газете попасть во все учебники по журналистике благодаря смелому журналистскому расследованию. Вскоре Макнамара стал для Грэхем (по выражению одного из членов совета директоров) «мужем номер три». По своему обыкновению, Кей ввела его в состав правления Post. С самого начала отношения Макнамары и Баффета было сложно «назвать отношениями лучших друзей», однако постепенно их связь приобрела форму взаимоуважительнош перемирия. Баффет вполне мог управляться с людьми типа Макнамары с помощью дипломатии. Куда сильнее его начала беспокоить проблема физической безопасности, связанная с его внезапной славой. Как-то раз в Kiewit Plaza зашли два человека. Один из них размахивал хромированной репликой револьвера 45-ш калибра. Его план состоял в том, чтобы похитить Баффета и удерживать его в заложниках до момента уплаты выкупа в размере 100 ООО долларов. Как объяснил нападавший, эта сумма должна была стать своего рода займом для покупки ранчо10. С проблемой справились охранники здания и полиция, а невооруженный Баффет со смехом пересказал историю Глэдис, называя своего неудавшешся похитителя Билли Бобом”. Он и слушать не хотел о том, чтобы нанять телохранителя, так как это ограничило бы и его частную жизнь, и свободу. Тем не менее он отдал распоряжение об установке в офисе камер для службы безопасности, а также поставил у входных дверей стокилограммового секьюрити11. Теперь ему все чаще и настойчивее начинали звонить незнакомцы, желавшие с ним пообщаться. Им была нужна всего минута его внимания... никто другой не мог им помочь... и они знали, что их предложение наверняка вызовет у Баффета интерес. Глэдис сухо просила их изложить свои просьбы в письменном виде12 Баффет начал получать письма, адресаты которых умоляли его подарить акцию Berkshire в обмен на совет пить побольше настойки из боярышника или помочь им деньгами для создания доселе неизвестного типа мороженого. Ему писали и так: «Господин Баффет, я устал жить жизнью обычного человека. |