Баффет. Элис Шредер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира. Элис Шрёдер Уоррен Баффе Лучший инвестор мира Перевод с английского 2е издание Издательство Манн, Иванов и Фербер Москва, 2013
 Скачать 6.81 Mb.
|
|
, 557 557 Баффет всегда говорил, что деревья не растут до небес. Но у них вырастают новые ветви. Вопрос о преемнике Баффета уже долгие годы волновал акционеров Berkshire. Иногда Баффет шутил, что Berkshire может управляться человеком, работающим по пять часов в неделю, или вовсе бюстом Бенджамина Франклина, принадлежащим Чарли Мангеру, а то и куклой из картона. И добавлял, что будет контролировать компанию и после смерти: «У меня есть один план — после смерти управлять компанией с помощью спиритических сеансов». Однако его шутки никого не вводили в заблуждение. Иногда он говорил своим слушателям: «Вся моя душа окутана Berkshire». А сам Баффет незримо окутывал всех, кто работал в Berkshire или вкладывал в нее свои деньги. Он был по-настоящему незаменимым. Что случится с огромным капиталом компании после его ухода? Очевидно, что сразу же возник бы вопрос о выплате дивидендов или выкупе компанией своих акций. Его преемнику наверняка пришлось бы что-то менять или по крайней мере принимать решения о том, какие «ветви» Berkshire следует сохранить, а от каких избавиться. В головном офисе компании по-прежнему успешно работало легендарно мало сотрудников, и все больше акционеров начинало полагать, что потенциальные кандидаты на должность Баффета уже находятся в Berkshire. Но на самом деле это было не так. Более того, в нужный момент правление было обязано рассмотреть кандидатуры со стороны. Как-то Баффет сказал, что был бы счастлив, если бы Berkshire продолжала служить своим акционерам и через тридцать лет после его смерти. Именно исходя из этого и строилась компания. Созданная Баффетом элегантная машина должна служить на протяжении нескольких поколений. Однако сохранение ее работоспособности могло бы стать замечательным достижением само по себе. Баффет был сердцем машины, без него в любом случае воцарился бы вакуум. Поэтому лучшее, что он мог сделать, и делал идеально, — это оставаться самим собой. В истории никто из акционеров не грустил бы по CEO так же, как могли бы грустить по Баффету после его смерти акционеры Berkshire. Никто и никогда не думал о CEO компании как об учителе и друге так, как думают о Баффете его акционеры. Человек, заработавший миллиарды долларов, смог сблизиться с тысячами людей, установил с ними связь, которая кажется глубоко личной даже для тех, с кем он не был знаком и никогда не встречался. Но, как ни странно, несмотря на горы полученных от поклонников писем и тысячи розданных автографов, Баффет никогда в полной мере не осознавал, насколько любим и почитаем. Он волновался, когда получал письмо или давал автограф, так, как будто это происходит с ним впервые. , 558 558 В июле 2007 года индекс Доу-Джонса установил новый рекорд и составил 14 ООО. А затем начал падать. Ситуация на рынке недвижимости достигла своего пика, как это бывает, когда раздувается любой грандиозный пузырь. Отчасти это случилось из-за того, что Федеральная резервная система наконец начала повышать процентные ставки, в то время как цены на дома еще какое-то время скользили вниз. Не имевшие возможности рефинансировать свои ипотечные кредиты, взятые по самым высоким в истории ставкам, владельцы домов объявляли дефолт. В августе случился глобальный «маржин-колл»“. За восемь месяцев финансовый мир погрузился в кредитный кризис невиданных в истории размеров. Подобного не происходило со времен Великой депрессии. Такого не было даже во времена паники 1907 года, когда старый Джон Морган лично вмешался в ход торгов, чтобы предложить решение для возникшей широкомасштабной проблемы. В 2008 году должно было произойти невероятное по своим масштабам неформальное вмешательство в деятельность финансового рынка. Кризис ускорялся и замедлялся, недели и даже месяцы сравнительного спокойствия сменялись судорогами, оставлявшими после себя бездыханные жертвы, напоминавшие разбитые раковины на пляже после шторма. Оказалось, что деривативы действительно распределяли риски — не только банки сообщали о десятках миллиардов долларов убытка. Австралийская компания, управлявшая деятельностью ряда больниц, потеряла четверть своего инвестиционного портфеля. Восемь небольших городов в Норвегии лишились миллионов на якобы безопасных ипотечных ценных бумагах Расчеты совокупных убытков по всему миру колебались от сотен миллионов до триллиона долларов. Так же как и в случае с Long-Term Capital, игроки сделали неправильные ставки. Они были уверены, что живут в условиях рационального «эффективного» рынка, в котором любое падение цен будет остановлено хладнокровными, расчетливыми покупателями. «Было принято считать, что все эти деривативы делают мир куда более безопасным, так как они распределяют риски. Однако проблема состояла в том, что эти бумаги никак не минимизировали риск, связанный с поведением людей в ответ на определенные стимулы. Разумеется, в подобной ситуации было куда более безопасно иметь дело с пятью банками, каждый из которых мог продолжать работу, чем с тысячами банков по всему миру, которые начинают одновременное паническое движение в одном и том же направлении». ФРС снизила процентные ставки и начала активно работать с центральными банками других стран, пытаясь найти новые источники 559 оперативного пополнения капитала , однако кредитный кризис продолжал расползаться все шире и шире. Нежелание кредитовать начало демонстрировать признаки хронического заболевания. Индекс Доу-Джонса упал со своего максимума, достигнутого в октябре, на 17 процентов, до отметки 11 740. С каждым новым объявлением о срочной продаже активов, банкротстве или коллапсе панические крики становились все громче. Все больше людей пытались втихомолку продать свои активы и не находили покупателей. Все больше кредиторов требовали свои деньги обратно. В четверг, 13 марта 2008 года, начался обвал. Первым удар испытал Bear Stearns, слабейший из всех инвестиционных банков. Кредиторы отказались продлевать выданные банку кредитные линии. История почти в точности напоминала историю Salomon, произошедшую семнадцатью годами ранее. На следующий день, в пятницу, Bear чуть было не рухнул окончательно, но Федеральная резервная система пошла на беспрецедентный шаг и гарантировала оплату долгов Bear Stearns в размере 30 миллиардов долларов. Впервые в истории ФРС занялась спасением инвестиционного банка. Цена акции Bear на момент закрытия торгов в пятницу составила 30 долларов. Тем же вечером Баффет откликнулся на происходящее. Спасение в свое время Long-Term Capital Management являло собой генеральную репетицию представления, пусть и в меньших масштабах, которое разворачивалось сейчас. «Поражает скорость, с которой распространяется страх, — никто больше не хочет держать счета в Bear Stearns или ссужать ему деньги. Чем- то это напоминает ситуацию с Salomon, когда я находился всего в двух шагах от начала массового бегства клиентов. Банки не в состоянии вынести массового бегства. Прежде ФРС не занималась спасением инвестиционных банков, а ведь примерно об этом я и просил ее в 1991 году, когда решал проблемы с Salomon. Неизвестно, в чем конкретно заключался бы “эффект домино” после крушения Salomon. Даже не представляю себе, что делали бы люди из ФРС в такой ситуации. Некоторые части рынка близки к полному параличу. Никто не хочет, чтобы под подозрения попадали компании, объективно не испытывающие проблем. Если падет Bear, через две минуты люди начнут думать, что следующим на очереди стоит Lehman, потом Merrill, а дальше волна беспокойства захлестнет и других». Рациональный Баффет пытался самостоятельно разгадать загадку, в которой ФРС было нужно выбрать одно из нескольких рискованных решений. На самом же деле хороших решений у ФРС не было. Либо она допускала возможность финансового мелтдауна, либо предпринимала действия, способные подстегнуть инфляцию и еще сильнее надавить на доллар. «Если они наполнят систему ликвидностью, то решат проблему. Но у такого решения есть свои последствия. В худшем случае можно ожидать сильного роста инфляции. Может произойти и множество других нежелательных вещей. Вне всякого сомнения, в настоящее время экономика тонет. Это не моя игра, но если бы мне пришлось делать ставки, то я рассчитывал бы на то, что рецессия будет долгой и глубокой (что бы при этом ни говорило большинство экспертов). Никто не хочет оказаться в ситуации, при которой, проснувшись одним прекрасным днем, вы понимаете, что ваша судьба полностью зависит от незнакомых вам людей, работающих в финансовом мире. Я достаточно долго размышлял об этом. Я никогда не смог бы придумать, как заработать миллиард долларов к завтрашнему утру. Все дело в том, что вы просто не можете быть ни в чем уверенными. Вам приходится думать о вещах, над которыми вы прежде никогда не задумывались. Всегда хочется, чтобы вокруг было много доступных денег. Все выходные банкиры и регуляторы провели в обсуждениях, примерно так же, как это было много лет назад в ситуации с Salomon. На этот раз, однако, они знали почти наверняка, что крушение банка приведет к катастрофическим последствиям для всей глобальной финансовой системы. Вопрос был даже не в том, заслужила ли компания Bear Stearns такой участи. Утром в воскресенье, незадолго до открытия торгов в Токио, ФРС объявила о том, что организует продажу Bear инвестиционному банку J.P. Morgan Chase за достаточно скромную сумму Подобную сделку предложили и Баффету, однако он отказался, посчитав ее слишком рискованной. В тот же день, когда Федеральная резервная система объявила о готовности спасти Bear, она решила с целью снизить панику и предотвратить бегство клиентов из компании Lehman Brothers начать накачивать систему ликвидностью. ФРС предложила дать крупнейшим инвестиционным банкам возможность занять до 200 миллиардов долларов на льготных условиях под залог ипотечных ценных бумаг. Использование подобных условий (так называемых discount window) прежде было исключительной прерогативой коммерческих банков и еще никогда не применялось в отношении банков инвестиционных, поскольку подобные заимствования не соответствуют их требованиям к отчетности и структуре капитала. Однако этот шаг не привел к снижению панических настроений. Тогда правительство отменило временное ограничение действия этого предложения, выразило готовность принимать в качестве обеспечения безнадежные долги, предприняло ряд других беспрецедентных шагов, пытаясь разморозить ипотечный рынок и помочь основным кредиторам. «Рыночные мудрецы» приветствовали решение ФРС по спасению Bear и о помощи инвестиционным банкам. Они считали действия правительства единственным вариантом, способным предотвратить «передачу инфекции», однако при этом не могли ответить на вопрос, приведут ли эти действия к восстановлению экономики либо лишь продлят страдания и посеют семена очередного пузыря. В течение семи месяцев, по мере развития все новых финансовых бедствий, стоимость доллара (которая и без того снижалась на протяжении некоторого времени) продолжила движение вниз. Одновременно с этим подскочили цены на нефть — к июлю 2008 года нефть на сделках «спот» продавалась по 144 доллара за баррель. * * «Это было крайне странное время. Мы оказались в новых условиях, и никто не знал, что произойдет с миром дальше. Однако мы с Чарли больше, чем кто-либо еще, думали о возможных негативных последствиях». Отказ от «рычага» мог обернуться болезненным процессом, в ходе которого банки, хедж-фонды, компании, оказывавшие финансовые услуги, муниципалитеты, строительная и туристическая индустрии, потребители и экономика в целом отказывались (быстро или медленно, но все равно мучительно) от интоксикации дешевыми долговыми деньгами. Возврат на активы мог оставаться достаточно низким в течение продолжительного времени. Чарли Мангер говорил о сложившейся ситуации как о «мире с четырехпроцентной маржой». «Бойтесь мошенников и шарлатанов! — говорил Мангер. — Если кто-то говорит вам, что четыре процента можно превратить в шестнадцать, то это жулик». На дворе стояла весна 2008 года, на рынке царил хаос, а Баффет непоколебимо сидел на своем месте, вооруженный мыслями о ценности и о риске, которые не изменились за все шестьдесят лет его карьеры. Всегда найдутся люди, утверждающие, что правила изменились. Но Баффет считал, что если временной горизонт достаточно мал, то все происходящее это только видимость изменений. Баффет, как и в юности, вновь начал охоту за «сигарными окурками». Он, конечно, не получал наслаждения от страданий других, но жизнь устроена так, что каждый должен выбрать, на какой стороне ему играть. Подобные времена заставляли его использовать свои навыки на полную катушку, сохранять искренность по отношению к самому себе и заниматься тем, что он любил делать больше всего. «Мы занимаемся продажей кредитных дефолтных свопов [страховкой против возможного банкротства компаний] в ситуациях, когда считаем их недооцененными. У меня на коленях газета Bond Buyer, мое новое ежедневное чтение. Кто бы мог подумать, что я ежедневно буду читать Bond Buyer? Годовая подписка на нее стоит 2400 долларов. Мы ежедневно получаем котировки по неудачным аукционам, проводимым муниципальными фондами, действовавшими на финансовых рынках и имевшими налоговые послабления. Мы получаем котировки аукционов по размещению разных облигаций. И просто выбираем из списка самые интересные. Один и тот же фонд в один и тот же день, работая через одного и того же дилера, может предлагать и 5,4, и 8,2 процента. Это крайне странно, ведь, в сущности, речь идет об одних и тех же объектах, подкрепленных достаточно устойчивыми кредитами. Нет никаких причин, по которым облигация могла бы торговаться по 820. Но даже если мы согласимся с ценой 820 и получим облигацию по этой цене, кто-нибудь другой может купить точно такую же облигацию по 540. Если бы еще пару месяцев назад кто-нибудь сказал мне, что я буду заниматься такими операциями, я бы ответил, что вероятность этого такая же, как если я сменю профессию и стану стриптизером. Теперь же мы вложили в этот рынок четыре миллиарда. И это самая драматичная вещь, которую мне доводилось видеть в своей жизни. Если это называется “эффективным рынком”, то в словарях нужно будет переписать значение слова “эффективный”. Кто мог подумать, что финансовые фонды, имеющие налоговые послабления, могут стать “сигарными окурками”? Однако наиболее реалистичные и оперативные возможности для нас связаны с поразительными вещами, которые происходят на кредитных рынках. И основные деньги лежат в области ипотеки. Однако пока я не понимаю этот рынок достаточно хорошо, хотя усердно учусь. Думаю, что если пойму, как обеспечить себе достаточный запас прочности, то займусь и этим рынком. Но я не советую обычному человеку идти по моим стопам. Акции — это вещи, которыми следует владеть в течение длительного времени. Производительность будет расти, а вместе с ней будет увеличиваться и цена акций. На этом рынке можно совершить довольно мало ошибок. Например, купить или продать акции в неправильное время. Другой вариант совершить самоубийство — это платить слишком высокие комиссионные. Лучший способ избегать обеих этих ошибок — покупать паи индексного фонда с небольшими комиссионными и делать это в течение длительного времени. Будьте алчны, когда остальные исполнены страха, и бойтесь, когда все остальные алчны. Но не думайте, что сможете перехитрить весь рынок. Если мы понимаем, что американская экономика в целом будет со временем чувствовать себя лучше, зачем предпринимать попытки найти “красавиц” и думать, что от этого вам будет лучше? Крайне мало людей могут быть активными инвесторами. Если из жизни Уоррена Баффета и можно извлечь главный урок, то он, пожалуй, заключается именно в этих словах. * * Деревья не растут до небес, однако Баффет чувствовал, что может помочь закрепиться на земле новым росткам. Он никогда не упускал из поля зрения вопросы бизнеса, но, задумываясь о том, как провести остаток своих дней, он вновь и вновь испытывал непреодолимое желание проповедовать. Одно время он читал лекции для студентов колледжей по всем США, разъезжал по университетским городкам и приглашал их к себе в Омаху. Ему нравилось общаться со студентами, они не закостенели в своих привычках и были достаточно молоды для того, чтобы в полной мере воспользоваться советами Баффета в своих интересах. «Я начал катать свой “снежный ком” в сравнительно юном возрасте. Если бы я начал делать это на десять лет позже, то сегодня оказался бы вместе с ним совсем на другом месте. Поэтому я рекомендовал студентам “начинать свою игру” раньше остальных — пусть ненамного, но в любом случае это лучше, чем начинать после того, как все остальные уйдут вперед. А такая вещь, как кредитные карты, часто служит причиной того, что вы оказываетесь позади остальных». В начале 2002 года он посчитал необходимым чаще общаться с молодежью. К нему приезжали студенты из MIT, Северо-Западного университета, Университетов Айовы, Небраски, Чикаго, Уэйна, Дартмута, Индианы, Мичигана, Хьюстона, Миссури, Теннесси, Юты, Уэслианского университета, Университета Норт-Дам, Колумбийского университета, Йеля, Гарварда, Рэдклиффа, Беркли, Райса, Стэнфорда, Университета Texas А&М. Основная мысль, которую Баффет старался донести до молодежи, состояла в том, что быстрое обогащение не может считаться главной целью в жизни. Ирония состояла в том, что именно его деловая хватка, а также стремление людей ценить именно богатых и знаменитых как раз и заставляли аудиторию тянуться к нему. Как и все остальное в его жизни, визиты студентов начали напоминать растущий снежный ком. В 2008 году Баффет впервые в своей жизни был признан самым богатым человеком в мире. К тому времени в Омаху уже приезжали студенты из Азии и Латинской Америки, группы слушателей составляли до 200 человек, и Уоррен ежемесячно уделял встречам с ними по нескольку дней. Студенты, совершавшие паломничество в Омаху, были окружены вниманием (Баффет разве что не приходил к ним в гостиницу в половине пятого утра и не оставлял для них распечатки своих ежегодных отчетов — теперь за него эту работу делал Интернет). Они путешествовали по залам Nerbraska Furniture Mart, терялись в закоулках Borsheims. Баффет встречался с ними в своем офисе. В эти дни он иногда отказывался от своих серых костюмов, жестких воротничков и наслаждался неформальной одеждой. Часто студенты задавали ему вопросы, не связанные с бизнесом. «В чем состоит цель жизни?» — хотели узнать некоторые из них. Он отвечал на этот вопрос точно так же, как на вопросы из области бизнеса, — с использованием математических примеров. Однажды, когда Сьюзи еще находилась в больнице и восстанавливалась после операции, он ответил на этот вопрос студентам Georgia Tech такими словами: «Цель жизни состоит в том, чтобы вас любило максимально большое число тех людей, любовь которых вам нужна». «По каким правилам должно строиться общество?» В ответ на этот вопрос он рассказывал студентам о «лотерее яичников». «Как найти правильного спутника в жизни?» — «Выбирайте то, что вам нравится больше всего». (Разумеется, он имел в виду не деньги.) «Как мне понять, что правильно, а что нет?» — «Следуй своей Внутренней Оценке». «Как выстроить карьеру?» — «Найди что-то, по отношению к чему ты испытываешь страсть. |